Прекрасная Офелия Часть 1

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]=Осторожно — мания! =

В детстве я часто болела педофилией. Собственно, я и сейчас ещё не сильно-то вылечилась, но тогда моя инфлюэнца носила крайне совсем уже навязчивый и хронический характер. Я любила разных учителей, воспитательниц, всяких взрослых родителей и других педагогов — своих и чужих. Учеников я, конечно, тоже любила, но с их стороны адекватности добицца было всё же гораздо трудней иногда — многие из одноклассников смотрели на меня свысока из-за моего маленького роста, а старшеклассники чё-та дразнили Кнопкой и ничего серьёзного с ними поговорить пришло бы на ум только совсем идиоту — хотя не всегда…

Мартышка и Маугли

Началось всё, конечно же, с мамочки. Заметив однажды мой безбрежно-голубой взгляд от усилий распахнутый на утёнке-горшке, моя и без того нежно любимая поцеловала меня прямо в мой голый нос! . . Я тогда ещё не знала ничего про секс и эротику, я думала, что это родительский способ ускорить в деле какашку, но меня сильно тронули мамины напряжённо-отвислые груди, прямо по плечу! И я подумала, что накакалась, наверно, уже на всю жизнь — такая хорошая и тёплая у меня мамочка, которую, кстати, зовут Ирина Витальевна, а я не знала тогда и говорила ей «Ир! . . «. Как я теперь выяснила — она тада тоже нифигашеньки ни знала ни про какой секс и эротику, а так просто поцеловала, случайно, от приступа в серце любви — но я уже не могла отвлечься от возникшего во мне пламенного и не совсем ещё понятного мне к ней чувства! . .

Развратила я её в ванне. Много томительно-долгих минут я крутилась перед ней своим обнажённым и полностью нагим телом с голой задницей и орала «Ой, щиплет, Ир!!», прежде чем до неё, наконец-то, дошло, какие страстные муки уже я испытываю!

— Какая же ты красивая у меня… — услышала я её с чего-то утихший до шёпота мягкий голос и открыла глаза сквозь шампунь, который сразу аж перестал мне щипать: мамочка смотрела на меня, как уставившаяся на куклу глупышка, а потом поцеловала в пизду.

— Ещё! — я потребовала сразу же, потому что письке понравилось, а Ирка могла всё забыть от своей любви, которая явно читалась в её подобалдевших глазах…

— Чего — «ещё»? — моя мамочка тогда действительно была ещё очень глупенькая.

— Поцелуй! Поцелуй!

— Ты чего?! — она просто опешила и растерялась, как маленькая.

— Ну, быстро, Ир! Ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста-препожалуйста — ещё разик! — я решила её умолять хоть до утра, пока она не сдасца.

Она чмокнула меня куда-то в пузик, в пупок.

— Нет, не туда! А туда!!

— А «туда» не целует никто! — смекнула, похоже, о чём уже речь, наконец, моя мамочка. — Ты чё, обалдела, Матрёшка? А ну, башкой быстро под душ и выскакивать!

— Чего это не целуют… — я заскулила, как только могла и умела, чтобы ей лучше узнать было о моих душевных страданиях навсегда. — Ты же поцеловала! Ага?!

Я резко вернулась из-под душа с умытою головой и попыталась заглянуть Ирке в глаза:

— Ну, поцеловала же, Ир? . . Да? . . А это правда нельзя? Что — прямо нельзя-пренельзя?

— Нельзя-пренельзя! Отстань! . .

— Ир, а ты же поцеловала? Ну скажи…

— Поцеловала-поцеловала… вылазь!

— Ну уш нетушки — я всем теперь расскажу, что ты поцеловала меня туда, куда нельзя-пренельзя! Поцелуй быстро ещё разик, чтобы я никому-никому! Честное слово! . .

— Ой, дурочка… — Ирочка почему-то вздохнула и охнула.

И поцеловала ещё. Нежно и ласково, как умела только она, когда целовала меня на ночь в рот, чтобы я молчала уже и больше не баловалась! . .

— Ещё один разичек… честно… и всё! . . — я аж забыла дышать, так было приятно-тепло и не хотелось её отпускать: я сильно-сильно прижала мамочкину шелковистую голову к своим ногам под живот.
..

Она поцеловала ещё, и я её отпустила меня вытирать.

С тех пор я имела её как хотела и куда хотела. Я говорила ей, что никому не скажу, и тогда она сразу слушалась. А чтобы ей не обидно было, я сама целовала её туда куда нельзя-пренельзя.

— Ты тоже никому не говори!

— Не скажу…

Мамочка читала мне по вечерам про всяких микки-маусов Маугли бегающих по африке почти голыми, а я сидела у неё между ног и целовала в тоненькие, мягкие её трусы. От моих поцелуев они намачивались — сначала несильно, а потом сильно, аж до попы и на простыню, а мне почему-то очень сильно нравилось греться между её тёплых и нежных ног головой и пахла она очень невероятно, как француские все сразу духи! . .

— Ир, можно ты без трусов почитаешь? . .

— Нет.

— Ну, Ир…

Я тянула её за резинку.

— Я же никому-никому…

— По заднице щас!

— Ну всё — я обижусь сейчас и тогда будешь знать!

— Нет. Всё — сядь и сиди, не вертись! Слушай…

— Хорошо… Давай-давай — почитай! . . Я буду слушать и незаметно для тебя плакать! . . Всё — я обиделась… Ну, Ир…

— А без трусов не будешь? Плакать незаметно для меня? — любимую мамочку ни с того пробивало на смех.

— Не буду… — сердито бурчала я надутыми щеками в её коленки.

— Закрой глаза — открой рот! — смеялась Ирка и стягивала с себя свои трусики.

И я снова любила про Маугли, потому что теперь ещё можно было и терецца о её шелковистые волосики, которые почему-то росли у неё на письке, а у меня совсем нет…

— «Все джунгли твои, — говорила Багира, грациозно растягиваясь на высоком суку, — можешь охотицца на что попало, маленький лягушонок, но никогда не срезай ветвей золотой конопли, что растёт в Изумрудной Трясине! Таков почему-то у нас Закон Джунглей… «, — внимательно читала Ирча мне книжку.

— Ир, почему у тебя тут такой хороший пушок?

— Взрослая потому что!»Особенно не срезай их в первую ночь полной луны после сезона дождей, иначе тебе… »

Я блуждала носом в её мягких джунглях и мне было совсем хорошо…

— Можно лизну?

— Нет. «А если мишук Баллу узнает, что ты ослушался, то… Тебе придёцца делиться ещё и с ним!» Маришка, обезька мелкая! Ай! . . Уфф, блин…

Ой, я и лизала-то всего один, или два, или три разика! А она так смешно дёргалась своей попою по кровати и стонала вся страстно, как обречённая! Наверное, сильно сексуальной была в свои юные годы.

А на кухне я её с шоколадным кремом любила. Тогда она просто выдавливала немножко из тюбика вместо торта себе «туда», под волосики.

— Будешь апельсин с шоколадом?

Она раздвигала ноги, сидя в кресле, и подставлялась мне сразу вся. А я без апельсинов с шоколадом вообщеж жить нимагу! И лизала поэтому, как сумасшедшая, даже казалось, что из Ирки в самом деле текёт самый вкусный апельсиновый сок, так быстро приходилось проглатывать! . .

Но тогда я по децкости лет и понятия не имела, что это были у меня первые приступы «ранней прогрессирующей педофилии», поэтому пока ещё не сильно тревожилась…

Мартышка и маленький слон

А вот с папочкой пришлось повозиться.

Во-первых, я сначала не знала, что он настолько сусчественно отличается от мамочки!!! Я думала, что у них разница только в усах и в умении исчезать по утрам неизвестно куда из дому…

Я всё поняла рано утром, когда однажды вдруг меня подняло под задницу и уткнуло в мою маленькую подушку головой чем-то крепким и твёрдым. Мне снился сон, как раз, что я у тёть Маши, соседки, черешни ворую в её палисаднике, и только не могу понять с чего это меня так ветка снизу головой в небо жмёт! .
. Я проснулась, как обычно, между мамочкой с папочкой и глянула трезво на реальность вещей у себя между ног — под моими трусиками у меня из-под ног высовывалась какая-то смешная «ветка», которая росла, как оказываецца, из-под папочкиного живота, пока он крепко-накрепко спал… Мамочка проснулась тоже тогда — Ирочка как-то чувствует всегда, что я попроснулась — и чуть слышно вскрикнула! . . Чего это с ней, я не поняла, но тем же вечером они мне напридумали!

— Вот, Маришик, твоя новая кроватка! Прикольная — по правде же? Ага байки?

[/responsivevoice]

Category: Подростки