Загадки женской души Часть 7

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Они простояли так, в связке, как собаки, минуты две, после чего с хорошо различимым звуком «чаф» он вышел из нее и сел на скамейку рядом. Марина, освободившаяся от члена, завалилась на бок и, перевернувшись тоже села. Мы же с Олей скрылись за скамьей. Марина сидела на скамье, положив голову на плечо партнеру, и оба они тяжело дышали.

— Ой… — вдруг сказала Марина.

— Что?

— Кажется, из меня вытекаешь ты…

— Не страшно — стечет на землю, — сказал мужчина.

— Да…

И в это мгновение Оля вдруг сильно присела и заглянула под скамью, затем протянула руку и долго там ее держала. Через минуту, достав ее из-под скамьи, она безмолвно торжествующе заулыбалась, глядя мне в глаза. Показала ладонь — на ней была заметная лужица спермы, которая вытекала из попки Марины и протекла в щель между палками скамейки. Оля долго смотрела на нее, слегка подергала ладонью в стороны, как бы проверяя вязкость, а затем вдруг коснулась лужицы языком. Прикрыв глазки, она посмаковала ощущения, лизнула смелее и больше и снова посмаковала, отведя взгляд от меня. А в третий раз слизнула, чуть ли не половину содержимого ладошки, одним глотком проглотила. Открыв глазки, и озорно улыбаясь, она вытерла ладошку о заднюю спинку скамейки, а затем, достав из кармашка платочек, еще и вытерла им. Глаза ее при этом весело и озорно блестели, глядя на меня. У меня же эта церемония не вызвала никаких чувств кроме любопытства и нежности в адрес этой любознательной девушки. (Очень смачно трахнулась в жопу с незнакомцем Марина, мать Оли на глазах своей дочери и ее молодого друга — прим.ред.)

— А теперь можно я тебя попрошу? — послышался со скамьи голос Марины, обращенный к ее мужчине.

— Да, конечно, — ответил он.

— Только не задавай вопросов и не обижайся, пожалуйста. Можешь оставить сейчас меня здесь одну?

— Тебя одну? Здесь, в темноте, на скамейке?

— Да, я хочу побыть одна, и вернусь домой тоже одна — я живу рядом. Прости, — она заметно наклонила голову, и я услышал голос поцелуя.

— Ну… хорошо. Тогда пока, — сказал он, медленно встал, застегнул брюки, поправил рубашку и пошел по дорожке в сторону главной аллеи, не оглядываясь.

— Ух, ребятки… что вы со мной сделали все втроем… — прошептала Марина, уже обращаясь к нам с Ольгой. — Спасибо вам милые — первый раз кончаю от такого способа проникновения. Но как здорово! Она повернулась, и перегнулась через спинку скамьи, нежно на нас глядела. Оля же, заулыбавшись, вдруг снова прильнула в поцелуе к губам матери.

— М-м-м… — смогла только выдать из зажатых губ Марина, а затем, отстранившись от дочери, спросила:

— Сперма? Интересно как… — и посмотрела вопросительно на меня.

— Да не его! — ответила Оля, почти смеясь, — а твоего этого… Андрюши… я собрала вытекающую из тебя, очень хотелось попробовать.

— Моя дорогая, ты станешь женщиной раньше, чем лишишься девственности, пожалуй, — ответила Марина, нежно глядя в глаза Оли и улыбаясь.

Достав сначала свой платок, а потом еще и взяв протянутый ей Олин, она аккуратно вытерла свою промежность, медленно оправила маячку, скрыв от моего жадного взгляда свои роскошные груди, одернула юбку и вдруг спохватилась:

— О, черт! У него в кармане остались мои трусики! … и, помолчав со сконфуженным выражением на лице, продолжила: — Ну и ладно, будет ему сувенир. Вы, мужчины, я знаю, очень любите такие подарки? — задала она вопрос, весело глядя на меня. Я, заулыбавшись, кивнул в ответ.

— Ну, прости меня, малыш — у меня были только одни. Свой сувенир получишь в следующий раз, — сказала извиняющимся голосом она мне и нежно чмокнула в щеку.

Домой мы шли медленно, Марина сильно оттопыривала попку, виляла бедрами, и изредка охая. Мы с Олей весьма от этого потешались.

…

Следующий день был заключительным в отдыхе двух моих очаровательных знакомых. После обеда автобус должен был их увезти в областной центр, где они сядут на самолет или поезд и уедут домой. С раннего утра я сидел в холле спального корпуса и смотрел телевизор. На самом деле — ждал, когда выйдут мои подруги. Хотелось до последней минуты побыть с ними. Ждать пришлось довольно долго, прежде чем в очередной раз распахнувшаяся дверь лифта выпустила гурьбу отдыхающих, среди которых была и Оля. Почему-то одна и с очень печальными глазками. «На мокром месте», можно сказать. Оля кивнула мне и едва заметным жестом подозвала. Я подбежал к ней, и она грустно так мне сказала:

— Мы сегодня уезжаем… — я понуро кивнул, — Я пойду, погуляю. Ты зайди к Марине, наш номер 1108, она просила тебе передать, если тебя встречу.

И произнеся это — почти бегом рванула в сторону выхода, а я зашел в лифт и нажал кнопку 11 этажа.

Пока кабина лифта преодолевала подъем, у меня в мозгу пронеслось несколько версий, для чего я мог понадобиться Марине в номере, да при этом — без Ольги. Потом понял, что гадать бесполезно — все равно не узнаю правды, если не приду к ней — выскочил из лифта, по давно знакомой дорожке преодолел расстояние до номера 1106 и постучал в соседнюю дверь.

— Заходи! — раздался голос Марины.

Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в номер. Обстановка, знакомая мне еще по тому памятному разу, когда я перелез к ним через балкон, сразу навеяла на меня буйство воспоминаний. Разве что упакованные чемоданы на кроватях будили в душе чувство тоски. Сквозь открытую настежь дверь ванной я увидел Марину, которая была уже полностью одета в свои любимые белоснежные брючки и белую маячку. Она заканчивала краситься у зеркала. Коротко взглянув на меня и обворожительно улыбнувшись, она вернулась к прерванному занятию, и говорила со мной, уже не глядя в мою сторону:

— Ты быстро… это Ольча тебя так быстро нашла или ты под дверью сидел? — сквозь слова была слышна ее ирония.

— Да… сидел в холле у администратора… хотел попрощаться с вами.

— Ты уже знаешь, что мы сегодня уезжаем? Эх… как не хочется… отдыха всегда мало.

Я промолчал, а Марина вдруг спросила:

— Ты, наверное, гадал всю дорогу сюда, зачем я тебя позвала? Все просто — помоги мне здесь найти недалеко место, где можно было бы спокойно постоять, полюбоваться окрестностями и повспоминать все пережитое за эти прекрасные дни. Знаешь такое место?

— Не уверен. А сколько времени у вас до автобуса?

— Больше часа — Ольга пошла в море монетку бросать, и загадывать желания, а я не верю в эту примету, а сидеть в номере еще больше не хочу.

— Меньше часа… — повторил я, -… ну тогда можем попробовать забраться на крышу спального корпуса, там солярий — оттуда хороший вид на весь пансионат.

— Отлично. Туда ходит лифт?

— К сожалению, нет, к тому же двери все заперты, придется утащить ключ от пожарной лестницы и подниматься по ней. Она снаружи здания и достаточно пыльная, но идти по ней удобно. Я могу постараться найти ключ от как можно более высокого этажа.

— Хоть от первого, милый, — сказала она нежно и вдруг, повернув голову ко мне, обворожительно заулыбалась. — Ну что, идем?

Я попросил ее посидеть в холле, пока я буду искать ключ от двери на пожарную лестницу. В каптерке у горничных оказался ключ только от 7-го этажа. Спрятав его в кармане, я, выйдя и позвав жестом Марину за собой, нажал кнопку лифта.
Без слов поднялись на 7-й этаж, дойдя по коридору до самого конца, мы уперлись в стеклянные двери, ведущие на пожарную лестницу, а за одно и открывающие красивый вид на всю бухту.

— Ух, тыыыы… . — вырвалось у Марины, когда мы подошли к двери, и она окинула взглядом открывшуюся панораму. — Я у нас на этаже никогда к этой двери не подходила, а тут оказывается такая красота!

Ничего не ответив, дождавшись, когда в коридоре ни кого не будет, я вставил в замочную скважину ключ и провернул его дважды. Щелкнул отпершийся замок. Мы проскользнули в приоткрывшуюся дверь, и я тут же запер ее с другой стороны. Дверь вела на балкон, шириной во все здание, посреди которого шла довольно широкая бетонная лестница, такая же, как парадная, но ни кем многие годы не пользованная — пыль, птичий помет и перья были явными доказательствами того, что не убирали тут никогда.

Марина постояла немного у перилл, любуясь окрестностями, а потом взглядом указала на лестницу:

— Нам туда?

Я кивнул. Она устремилась вперед, а я побрел следом, молчаливый и расстроенный скорым расставанием. Правда, мое огорчение быстро сменило чувство возбуждения, когда я увидел, как Марина шагает на своих высоченных шпильках и в белых брючках, которые на столько облегали ее попку сзади, что врезались, по-моему, во все ее самые интимные складочки. Мне даже глядя со спины, было видно, что брючный шов проходит так глубоко, что по бокам от него отчетливо выпуклы две ее губки, которые спереди смотрятся, наверное, фантастически. Я брел по ступенькам сзади нее и заворожено смотрел на это прекрасное видение. Марина, видимо, понимая, куда я смотрю, еще и стала покачивать бедрами так, что ей позавидовала бы любая танцовщица. Иногда, переходя с пролета на пролет, она кидала в мою сторону веселый взгляд и убеждалась, что ее предположения на счет моего взгляда полностью оправдались.

Пытка длилась бесконечно, но пролетела для меня как одно мгновение, когда мы, преодолев последний пролет, вышли на крышу спального корпуса. Здесь было, как в бассейне, из которого слили воду — царство кафельной плитки и пустынно.

— Ух, ты, как тут… заброшено все, — сказала Марина, осматриваясь.

— Наверное, когда строили, хотели, чтобы здесь стояли топчаны и отдыхающие могли валяться на солнышке… но потом передумали, — ответил я. Мы с пацанами часто сюда лазили и ничего особо интересного, кроме моей подруги, сейчас на крыше для меня не было.

А Марина, тем временем, медленно подошла к краю, посмотрела вниз, потом окинула взглядом окрестности, и пошла вдоль парапета, разглядывая округу. Я же просто стоял у парапета и ждал, когда она завершит круг и придет сюда — любоваться бухтой. Я ждал и любовался этой невероятной женщиной, чья дочь — моя подружка, которая так раскрепощена в общении с ней, что это, невольно, переплеснулось и на меня. И за что я ей был признателен, как щенок, которого только что накормили первый раз за несколько дней.

Она закончила круг и пошла прямо ко мне. Обворожительно улыбаясь и все так же, покачивая бедрами. Я переводил взгляд с ее лица на бедра, где, как я и предполагал, тонкая ткань белоснежных брюк на столько врезалась в ее тело, что были видны и губки, а там, где они начинаются, где прячется клитор. Будь она обнаженной — было бы видно значительно меньше, наверное. А тут… я краснел, смущался, но не мог оторвать от нее взгляд. Она же подошла почти вплотную, потом резко свернула и встала у парапета, облокотившись на него руками. Обежала окрестности взглядом и надолго остановила его в море.

Смотреть в море можно бесконечно долго. Я стоял с ней рядом и точно так же, как она, не отрывал взгляда от водной глади где-то там, у самого горизонта.
Мы стояли так долго, что я почувствовал, что у меня начала неметь рука. Я опустил ее вниз и слегка потряс ею, чтобы прошла колота. Случайно я коснулся бедра Марины, едва ощутимо, но не мог не обратить внимание, какое оно упругое, а натянутая как струна ткань брючек делал его похожим на шелк. Я чуть убрал руку, но потом осмелел, видимо вспомнил, в каком положении видел Марину вчера вечером, и коснулся ее еще раз. Марина никак не отреагировала, продолжая смотреть вдаль. Я, тыльной стороной ладони, провел по ее бедру снизу вверх от самого низа, куда мог дотянуться не нагибаясь, и почти до самого пояса. Марина чуть опустила взгляд, но продолжала смотреть в море. Тогда, прижимая пальчики к ее телу у пояса, я развернул ладонь, и, слегка протянув руку, провел ею уже по попке Марины — по всей ее высоте опять же на столько низко, на сколько мог дотянуться. Затем снова поднялся, продолжая гладить попку подруги, наблюдая краем глаза за ее реакцией. Марина же то любовалась бухтой, то блуждала взглядом у самого горизонта, словом — никак не выказывала своего беспокойства. Я уже стал подумывать, как бы поаккуратнее соскользнуть пальчиками на вторую ее ягодицу, когда она, переступив с ноги на ногу, чуть повернулась и желанная вторая ягодичка оказалась полностью в моей власти.

После пятого или шестого прохода, захватывающего уже всю ее попку я, наконец, решился и мои пальчики, проходя у ее поясницы над самой серединкой ее попки, стали спускаться как раз по шву ее брючек между ягодицами. Я очень медленно и нежно вел пальчиками по ней и гадал, как и когда же она меня остановит, но ее реакция оказалась неожиданной — она вдруг едва слышно застонала и, прогнувшись в спинке, сильно оттопырила свою попку, как бы насаживаясь ею на мою руку. Поняв этот жест как разрешение делать все, что захочется, я решил проскользить по ней пальчиками на столько глубоко, на сколько смогу. Вот уже моя кисть между ягодицами, ощущаю явный жар ее тела и даже сильную влагу. Возвращаюсь наружу, наверх, и снова скольжу вниз, затем снова наверх. В третий раз скольжу вниз не строго по середине, а чуть сбоку, таким образом, под моими пальчиками оказываться вся ее левая губка на столько далеко, на сколько я мог дотянуться. Затем настала очередь правой губки. Затем снова серединка. Сделав пару кругов по ее ягодичкам, я снова вернулся к ее промежности, и снова услышал этот ее тихий, едва слышимый стон, и снова попка, протянутая в сторону моей руки.

Продолжаться такое не могло вечно — Марина вдруг стала выпрямляться, скрывая от меня доступность своих губок. Я с сожалением поднялся рукой выше и гладил только ее попку, изредка ныряя между ягодицами, а она полностью выпрямилась, затем медленно повернулась ко мне и мои пальчики, проскользив по ее бедру, оказались прижатыми к низу ее животика. Глазки ее были прикрыты, губки едва приоткрыты, а роскошная грудь медленно, но высоко вздымалась при каждом вдохе. Торчащие, как башенки, напряженные соски давали мне знак, что ей эти ласки очень нравятся. Я заскользил с низа ее животика вниз, к лобочку, а потом по нему — к губкам, которые были так жестоко разведены тканью в разные стороны. Марина чуть присела, поставив ножки пошире, предоставив мне полную свободу, и мои пальчики повторили пируэты — сверху вниз, сверху вниз, то посреднике, между губок, то потом по левой, то, потом, по правой. Брючки ее были уже мокрющие, а тело горело и даже начало слегка дрожать.

— Нет! — вдруг сказала Марина, хватая рукой меня за руку. — Я сейчас кончу. А я хочу провести в сознании все оставшиеся нам с тобой минуты. Ты хочешь стать мужчиной? — спросила она вдруг, пристально глядя чуть влажными глазками прямо мне в глаза. Я кивнул, уже не смущаясь и не краснея. Пронеслась мысль «Она хочет стоя или нам придется лечь на этот грязный пол?». Марина вдруг склонилась и нежно поцеловала меня в губы, но прежде, чем я успел ответить, отстранилась и серьезно сказала:

— Потерпи немножко, милый.
Ты найдешь себе подружку-сверстницу, у вас с ней будет бурный роман, и все у вас будет естественно. Ты подаришь ей себя, а она — себя. Я не хочу у тебя брать такой дар, не давая ни чего взамен. Я вижу, что в тебе проснулся мужчина, и ты хочешь, по настоящему хочешь. Тебе будет не трудно найти свою первую любовь.

Я огорченно потупил взгляд, а она очень нежно рассмеялась, чмокнула меня в лоб, и мы вдвоем развернулись в сторону парапета, и стали смотреть в сторону моря уже вместе.

— Ты большой романтик, — вдруг сказала она спокойно, не глядя на меня, а затем, повернув голову, посмотрела на меня и улыбнулась с легкой хитрецой: — А еще у тебя волшебные руки. Будь искренним с девушками, будь честным с ними и с самим собой и не пренебрегай ласкать руками — они у тебя, правда, фантастические.

Ее пожелание, или напутствие, остались в моей памяти на всю жизнь.

…

Забравшись на огромный бак для воды, который когда-то представлял собой элемент снабжения поселка водой, а сейчас был просто брошен за ненадобностью — я сидел на его поверхности и глядел вдаль, на площадь перед административным корпусом, где уже стоял пансионатский «Икарус», в который садились люди. Вот его двери закрылись и он, выдав сзади облако черного дыма, потянул вверх по дороге, выезжая на трассу, ведущую из поселка в сторону областного центра.

Бак, на котором я сидел, располагался совсем рядом с дорогой, со стороны моря, поэтому, когда автобус проезжал мимо в одном из его окон я вдруг увидел лицо Оли. Она с отрешенным взглядом и тоской глядела наружу, припав к стеклу лбом, а из-за ее плеча виднелось и лицо Марины. Когда глаза девушек уперлись в меня — из них потоком полились слезы. Девушки замахали руками, как безумные. Я еще долго махал им вслед, не в силах бороться ни со своей тоской, ни со слезами.

…

Сидя вечером того же дня в каптерке я, в задумчивости, глядел в пустоту и пил остывший чай. Мысли мои были далеко, и я не сразу сообразил, что мой взгляд давно уже уперся в коробку с ключами от освободившихся номеров, ожидающих уборки. Наверху горки с ключами топорщилась бирка — «1108». Я вскочил с места, одним прыжком преодолел расстояние до коробки и схватил заветный ключ. Долго стоял, сжимая его в руке, пытаясь собраться с мыслями, пока не сообразил, что делать дальше.

Лифт привычно поднял меня на 11-й этаж, я прошел быстрым шагом до двери нужного номера и отпер ее ключом. Войдя в номер, запер дверь за собой и, не включая свет, вдохнул аромат покинутого жилища. На этот раз, в числе прочих запахов угадывался аромат духов Марины, едва различимый тонкий аромат парфюма Оли, даже знакомый запах мыла, которым пахли их вещи и тела. Казалось, что вот-вот раздадутся их голоса из темноты.

Простояв минут 5, я все же решился включить свет. Все в номере было так, как я застал, когда заходил сюда за Мариной, чтобы вести ее на крышу — кровати убраны, только чемоданов на них больше не было. Мусор не валялся, холодильник выключен и стоял с открытой дверцей, в ванной даже капелек воды высохших ни где не было. Девушки убрали за собой все.

Я подошел к кровати, на которой спала Оля, нежно провел рукой по подушке, потом поскользил ею по заправленному одеялу, вспоминая нежную бархатистость кожи девушки, шелк ее волос, звонкий голосок и заливистый смех. Опустившись на колени рядом с кроватью, я обнял ее, как обнял бы Олю, и прижался к ней щекой.

Спустя некоторое время я вспомнил о Марине. Ее роскошные груди, потрясающая округлая попка, ее стон удовольствия, крик в экстазе… я поднялся и подошел к ее кровати.
От воспоминаний я возбудился, и напрягшийся член мне ощутимо мешал — я осторожно лег поверх одеяла животом вниз, прижав член к постели своим телом и гладя подушку рукой. Закрыв глаза, я вспоминал, как Марина смотрелась под водой, как она меня ласкала. В порыве страсти я вцепился в подушку, и одна моя рука оказалась под ней.

«Что это?» — пронеслось в голове. Я сжал в кулаке кусок ткани, которая явно отличалась на ощупь от ткани постельного белья, и вытащил руку со сжатым кулаком. Открыв глаза, я развернул ладонь — у меня в руках оказались белоснежные, тончайшие трусики Марины, в которых она была сегодня, когда я ее водил на крышу — мне запомнились эти тонкие кружева по краю, которые я ощущал кончиками пальцев, когда гладил ее попку. В следующее мгновение я ощутил и запах. Поднеся трусики к своему лицу, я тут же зарылся в них носом, потому что это был именно тот запах, запах Женщины, запах Марины. Трусики во всю пропитались ее соками, когда я ее ласкал, и она оставила их здесь для меня, это было очевидно. Я лежал на кровати, положив голову на бок, глаза мои были закрыты, прямо перед моим носом лежал комок материи, запах которого я жадно вдыхал и впитывал всеми фибрами моей души. Незаметно я провалился в сон, в котором снова гулял и плавал со своими подругами, ласкал их обоих, они позволяли мне делать с собой все, что угодно, а вечером мы легли спать все вместе в одну постель…

…

С тех дней прошло почти 20 лет. Мои подруги канули в прошлое — мы не переписывались и в наш пансионат они больше не приезжали. Через несколько лет я переехал в соседний город, и в пансионате бывать совсем перестал. Девушки остались красивыми яркими образами моего прошлого.

Сейчас я живу в столице, городе на семи холмах. У меня семья, дети, хорошая работа, масса хобби, жизнь полна приключений и свершений, я счастлив. Юность моя прошла бурно и эмоционально. Как и предсказывала Марина — вскоре я действительно встретил свою первую любовь, отношения с которой — тема для отдельных рассказов. Как Марина и советовала — я никогда не пренебрегал руками, что вызывало у многих девушек даже легкое удивление, а иногда и недоумение, но все они, в конечном итоге, повторяли слова моей подруги: «У тебя фантастические руки».

С возрастом я угомонился сексуально и могу смело себя назвать «я верный муж». Единственный грешок, который я себе позволяю, в качестве развлечения, — это акты легкого фроттажа в транспорте по дороге на работу и с работы. Вот и сейчас, я стоял на станции «Проспект Мира» кольцевой линии метрополитена и ждал поезд. Вокруг меня была толпа народу, серая одноликая масса, в которой ни кто особо не выделялся. Поэтому, когда пришел поезд, открыл двери и выпустил пассажиров — я сразу, в оставшейся в вагоне людской массе, заметил ЕЕ. Высокая, с меня ростом, на средней длины каблучке. Тонкие, плотно облегающие тело, как колготки, голубые джинсы, фантастически впивающиеся в ее попку и откровенно демонстрирующие невероятно привлекательную ее округлость. Такая же голубая коротенькая джинсовая курточка и белокурые волосы чуть ниже плеч. Я привычно закончил осмотр девушки ее кожей на шейке и сделал вывод, что она, скорее всего, моя сверстница.

В потоке входящих пассажиров, я спланировал свою траекторию так, что бы толпа меня плотно прижала именно к спинке этой красотки. Руки, разумеется, оказались передо мной и аккуратно, нежно, легли тыльными сторонами ладоней на ягодички этой фантастической попки. Ее упругость и твердость, казалось, лишили меня последнего разума. Я остановился и, обладая внушительной массой, приостановил собой дальнейший напор толпы сзади. Людской поток стал обтекать меня, а за одно и мою обольстительницу по обе стороны. Когда движение людей прекратилось, я чуть отстранился от девушки всем телом, убрал от ее попки обе руки, а затем аккуратно, едва заметно и очень нежно, провел тыльной стороной ладони по попке незнакомки, едва касаясь, но чтобы она это почувствовала и поняла, что это уже не случайно. Она почувствовала и поняла — я увидел, как чуть вздрогнуло ее тело, она подняла взгляд и посмотрела на меня в отражении стекла двери.

Мой внешний вид, видимо, ее удовлетворил, потому как мое следующее, точно такое же касание, она завершила тем, что чуть потянулась попкой к моей руке. «Разведка произведена. Положительный отклик получен» подумал я весело и, развернув руку пальчиками к ее попке, так же нежно и ласково прижал их к самому низу ее ягодички. И нежно-нежно повел ими вверх. Дойдя до самого верха ягодицы, пододвинул пальчики чуть ближе к середине ее попки и поскользил ими вниз. Девушка реагировала фантастически и чувственно — едва заметно трепетала и пыталась даже следовать своими движениями за движениями моих пальцев. Очередной проход я сделал еще ближе к серединке ее попки, а в следующий раз — мои пальчики сначала было привычно заскользили по ткани ее джинсы, но стали застревать в ложбинке между ягодицами и мне пришлось даже чуть сместиться в сторону, чтобы сохранить эффект глажения. В следующее мгновение она чуть нагнулась вперед, прогнувшись в спинке, оттопырила попку, и ее ягодички чуть разошлись, пропуская мои пальчики между собой. Я двинулся по тонкому шву ткани к ее промежности.

Как же она была горяча там — я едва сдерживал свое сердцебиение, чтобы его не услышал весь вагон, старался так же незаметно для окружающих скользить по шву ее джинсиков, почти от самой поясницы и так глубоко, на сколько мне хватало длинны руки, чтобы не нагибаться телом, а только опуская плечо. Она горела, ткань ее джинсиков между ножек была заметно влажной, а трепет тела перерос уже в дрожь.

Так мы проехали несколько остановок, в том числе и ту, на которой мне было выходить. Я опаздывал на работу, но мне было уже все равно — хотелось испить чашу страсти до дна.

В какой то момент к моей ласкающей руке, чуть выше локтя, прижалась сбоку какая то женщина. Чтобы не выдать свои ласкающие движения рукой, я замер в положении, когда мои пальчики едва пошли наверх и покинули тесную, горячую и влажную джинсовую пещерку незнакомки. Я стоял и ждал, когда женщина отодвинется, чего она делать, похоже, не собиралась. И тут моя прелестница, обольстительница и очаровательница сделала движение попкой, и сама скользнула по моим пальчикам попкой, потом соскользнула с них и снова вернулась — мне оставалось только прикладывать небольшие усилия, прижимая в нужный момент в нужном месте пальчики к ткани ее брюк. Она ощутимо дрожала и продолжала скользить попкой и промежностью взад-вперед по моей руке. Вдруг, вагон качнуло на стрелке перед станцией, девушка вскинула руку и схватилась за поручень, чтобы не упасть. Движения телом она, разумеется, прекратила, а головку свою, белокурую, положила на поднятую руку и так стояла, не шевелясь, несколько секунд. В отражении стекла двери мне было видно, что ее глазки прикрыты пушистыми ресничками, а губки — приоткрыты, едва обнажая жемчужную белизну ее зубок.

Чувствуя, что она перестала совершать какие либо движения, я пальцами руки рискнул снова скользнуть ей между ягодицами и ощутил буквально море влаги. Я стал очень медленно вынимать свои пальцы из пространства, плотно сжатого ее ножками. Освободился полностью и опустил руку, которая, покалыванием, известила меня, что затекла. Поразительно, но я ни чего не чувствовал во время ласк. Почувствовав, что осталась одна, девушка вскинулась, подняла голову, и чуть обернувшись, посмотрела за окно, где как раз замелькала следующая станция. Затем отпустила поручень, за который все это время крепко держалась, развернулась всем телом на 180 градусов и оказалась ко мне лицом. Я опешил оттого, что девушка оказалась не одна — к ней спереди прижимался ребенок, девочка, лет 3, которая крепко прижималась к матери и чуть испуганно глядела на окружающих. Девушка подняла свою прелестную головку, чуть затуманенными глазками взглянула на меня и спросила, едва заметно улыбнувшись:

— Вы сейчас выходите?

Я стоял, обмерев, не в силах произнести ни слова и глядел на нее несколько секунд. А затем все же нашел в себе силы и выдавил из себя:

— Выхожу… Оля… — добавил я, потому что с каждой секундой, что я глядел на ее красивое лицо со стильным макияжем, на потрясающей формы грудь, которая едва прикрывалась белоснежной футболочкой и джинсой куртки, я все больше и больше уверялся в том, что это действительно она. Ольга, тем временем, услышав мои слова, посмотрела на меня еще раз, уже ясными глазками и очень серьезно, некоторое время изучала, видимо, пытаясь вспомнить. И, вдруг, расплылась в потрясающей и такой знакомой улыбке, произнесла:

— Ой! Приве-е-ет!

Мы продрались к выходу в толпе людей и выскочили на перрон. Выйдя из толпы, Оля не дала мне долго гадать, представив мне ребенка:

— Знакомься, моя дочь Марина.

— Марина? — удивился я, на что девочка ответила, серьезно глядя на меня снизу вверх:

— Марина… как бабушка… — и скромно потупила глазки.

— Ну, ты гад! — вдруг воскликнула Оля, обворожительно улыбаясь, плотно сжала ножки и переступила с ноги на ногу, явно намекая на все произошедшее в вагоне.

— Прости, — ответил я, весело улыбаясь в ответ, — я не знал, что это ты.

— А если бы знал? — спросила она, игриво на меня глядя из-под бровей.

— Тогда я бы довел тебя до оргазма! — сказал я тихо, но твердо, глядя ей в глазки, и мы оба рассмеялись, а вслед за нами захихикала, не понявшая суть веселья, маленькая Маришка.

…

С искренним приветом всем друзьям и единомышленникам! Привет всем, кто решается высказать окружающим свои сексуальные «странности» и не стесняется этого.

Огромное спасибо всем авторам, пишущим для сайта http://www.stulchik.net/!

Отдельный привет вуаеристам сайта http://vclub.spb.ru/!

Отдельный привет фроттерам сайта http://frottage.fanforum.ru/!

Искренне Ваш,

Cat Eye.

Декабрь 2007 — Январь 2008, Москва.

[/responsivevoice]

Category: Подростки