Все мои женщины Часть 44

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]»ВСЕ МОИ ЖЕНЩИНЫ»

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. КАТЕРИНА

Ракетный комплекс «СС-20» продолжал стеречь небо Родины — меня со Стояном отправили в командировку на замеры магазина в какую-то глухомань. Так как выехали поздно, то в райцентр прибыли почти в десять вечера. Смысла ехать в само село не было никакого, решили заночевать тут, а завтра уж: Пошли к гостинице, но тёзка вспомнил:

— Слу-ушай! У меня ж здесь одна знакомая живет! Мы с ней када-то недурственно покуролесили! На фиг гостиницу — переночуем у нее, сэкономим!

— Да давай! А ты уверен, что нас примут? Может, твоя краля давным-давно замуж вышла, а тут бывший хахаль: да еще с корешем? — смеюсь я.

— Может и вышла. Попытка — не пытка, в случае чего — в гостинице устроимся.

Идем.

На дворе темень, фонари лишь местами. Спотыкаемся и чертыхаемся, естественно. Хата, куда пришли — каких навалом, ничего приметного. В окошке горит свет. Сява постучал. Через полминуты за дверью:

— Кто?

— Верунчик! Это я!

Открывают.

— О! Какими судьбами к нам?

— В командировку приехали. Пустишь на постой? Нас двое.

— Заходите, — быстрый взгляд в мою сторону.

Не пойму: то ли не шибко рада ночному визиту, то ли стесняется проявить истинные эмоции при постороннем.

Вваливаемся. Бросили сумки, скинули верхнюю одежду, разулись. Хозяйка не торопится угощать яствами и медовухой — тихо села к столу. Дежурные фразы: «Как дела? Как жизнь?».

Пока они вспоминают, одним им известные детали, не в наглую осматриваю хозяйку: лет 30-32, чуть полноватая, среднего роста, волосы русые. Не красавица и не уродина — серединка на половинку. Среднерусский стандарт. Судя по разговору — конечно, жлобиха, интеллектом не перегружена. Где работает? . . Да масса вариантов! Только не торгашка — этих я за версту чую. Да и хата ее мало напоминает дом работника торговли — бедновато даже по меркам райцентра.

— Верунчик! — слышу голос Стояна. -Мы с дороги, голодные. Ты б накормила нас, а?

— … чем Бог послал, — вставляю я.

— Только выпить у меня нет, — предупреждает хозяйка.

Надо сказать, время то было лихое — водка по талонам, две бутылки на харю! В МЕСЯЦ! Процветало самогоноварение, но если ловили — у людей возникали проблемы. Короче, достать бухалово было не просто. Идя на хату, мы рассчитывали, что у хозяйки имеется заначка. Не угадали.

— Верунь! Тебе ж проще найти, ты ж тут своя, всех знаешь, — завел песню Стоян.

— У меня и денег нет, — по всему видно — неохота ей переться в ночь.

Лезем в командировочные, сбрасываемся:

— Столько хватит?

— А на пожрать?

— У тя ваще ничего?

Мотает головой:

— Вся зарплата ушла на ремонт крыши — протекла. Нет у меня ничего, — стыдливо опускает глаза.

Обмениваемся со Стояном взглядами и добавляем наличности. Дела наши хреновые — потом придется и нам лапу сосать.

Вера ушла.

— Жадная, что ль? — не выдерживаю я.

— Да не. Она ничё баба, жизнь токо тяжелая, — оправдывает хозяйку Стоян.

— А мы, можно подумать, жируем, да?

— Нам проще, она одна. Не забывай, какая у нас зарплата, и какая у нее!

Тут он прав. Немного удивлен: впервые слышу от Сявы жалостливые речи, не замечал за ним раньше, чтобы он убивался по поводу «трудной женской доли». Открытие для меня.

Веры не было долго, мы уже все изхекались: не столько выпить охота, как поесть — три с половиной часа пилили на автобусе, потом искали ее дом, тут час сидим! Время к полуночи, а мы не жрамши.

Наконец, слышится звук открываемой двери — «Ну, слава Богу!». Заходит, сумка в руке. Следом за ней — баба!

— Здрастьте!

«О, как!».

Я думал, мне придется всю ночь слушать чужую возню, а тут такой подарочек! Ну, Верунчик! Ну, даёшь!

В хате сразу стало светлее.

Смотрю на пришедшую: почти «сестра» Веры — примерно тот же возраст, та же стать. С несущественной разницей. Очень даже похожи. Только гостья не русая, а темненькая.

«Не родственница ли?». Позже выяснилось, что нет — работают вместе. Верка пришла к ее матери, торгующей самогоном — Катька дома была, смотрела телик. Тоже незамужняя. Вернее — «разведенка». У них тут через одну — бывшие жены. Вера обрисовала ситуацию, Катька напросилась в гости. А может, Верка Катьку позвала… чтоб не одной.

Всё до боли знакомо: выпили, закусили, налили снова. Базар пустой. Покурили со Стояном на крылечке. Вернулись, налили. Лица у баб зарумянели. Анекдоты похабные идут уже на «ура!». Женские лица становятся красивыми, фигуры — привлекательными, а взгляды — многообещающими.

Тело подвигаем к женщинам ближе, рукам даем волю. Не отталкивают. Тогда еще понахамистее:

Темно. Теплые губы. Запах дешевых духов. Большая грудь под бюстгальтером. Жаркие ляжки. Шелест скидываемой одежды. Тело новое, поэтому заводит. Поцелуи. Ласки. Вхождение. Дырочка влажная: баба-хотелка. Крепко обхватывает руками, заставляя проникать в нее глубже. «Я и сам хочу, дурочка!». Жарко дышит в лицо. Целует, будто расстается. Вся распластанная, живая. Хорошо-о-о! Стонет. От звуков женской плоти завожусь еще больше — и толкаю, толкаю, толкаю: Запищала — тоненько так. И обмякла. Выключилась. А я еще не готов. Мне бы еще ее жару немножко! Но довожу себя до финиша и без ее активной помощи. Наливаю в нее, не спрашивая («Научила тут одна сука!»).

Нас с Катей, как «гостей», положили на хозяйской кровати — честь оказали. Сама хозяйка со Стояном устроились на полу, бросив под себя матрас и пару одеял. Конечно, они тоже елозили будь здоров, но я не обращал внимания — был занят:)

Трахаться на полу — не фонтан: жестко. Но есть один плюс — ничё не скрипит! Терпеть не могу, когда что-то скрипит подо мной во время секса! Мгновенно выпадаю из рабочего состояния. Повелось еще с юности.

Хозяйкина кровать малость поскрипывала, но я поборол эту неприятность. На тот раз получилось.

Трахаться на полу классно, но не спать. Мы лежали и молчали, Стоян с хозяйкой тоже стихли. Тихонько шепчу Кате:

— Давай уступим им кровать.

— Зачем?!

— Им же жестко. Мы тут нежимся, а хозяйка все бока отдавила.

И встаю, не дожидаясь ответа. Катя что-то недовольно бурчит под нос.

— Сяв! — говорю в темноту.

— Чё тебе?

— Идите на кровать.

— К вам?! — гогочет тёзка.

— Не-не-не! — протестует Вера.

Я ржу, как конь:

— Не за этим! Меняемся!

— Бабами?! — юмор у тёзки на должном уровне.

РЖУ!!!

— Не! Местами!

— Вы нам кровать, что ли, уступаете??? — Верин голос не скрывает удивления.

— Ага.

— А почему??? — она натурально поражена: «С какого хрена? В чем подвох??».

— Жалко вас стало! — произносит Катя. Тон издевательский, с неприкрытым подъёbом.

Чую — ей жуть, как не хочется уходить с перины.

Перебазируемся.

К утру я двадцать раз пожалел, что не остался на перине — будто били меня!

«Почему я такой? Ведь глупо!», — вопрос для меня чисто риторический. Я не знаю. И часто злюсь на себя.

Я не черный, я не белый, и уж тем более — не серый.
Я не выдуманный литературный образ, я — живой человек. Бываю добрым и злым, могу взорваться от пустяка, и долго терпеть рядом присутствие неприятной личности. Я — и ангел, и бес в одном обличие.

Одна женщина как-то сказала мне:

— Ты обманчивый.

— ???

— Под твоей скромной внешностью скрывается Океан. Стоит мне попасть тебе в руки, происходит невероятное. Я все время пытаюсь понять, КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? Не могу. Я не могу вычленить отдельные детали, потому что всё сливается в сплошной туман из кайфа. Стоит тебе дотронуться до меня и спичка попадает в порох. Мне нравится всё, что ты делаешь. Это приносит мне безумное наслаждение. Ты — мой Океан. Ты красив и в штиле, и в шторме. Но ты — обманчивый…

Я никогда не жил легко и непринужденно — у меня постоянная борьба с самим собой: разум говорит одно, душа зовет к другому, а Ангело-Бес сидит на лезвие бритвы и решает, в какую сторону он сегодня качнется.