Возрождение Часть I и Часть II

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Возрождение. Часть I и Часть II

Часть I

—————————————————

–– Катенька, а ты любишь ходить с босыми ногами?

–– Ну естественно, папочка, очень люблю. Разве вы не увидели?

Отец залюбовался дочерью. Какая стройная! Точеные нагие ножки. Под платьицем наверное ничего нет.

––Доченька, –– произнес отец, –– иди-ка сюда. Как ты относишься к этой новейшей моде ходить без трусиков?

Женщина зарделась.

–– Папа, мне постыдно дискуссировать с вами эти вопросы.

–– Но, дочь! Скажи: да либо нет?

Женщина, малость стыдясь, приподняла подол платьица. Под ним вправду ничего не было.

–– Довольны, папаня?

–– Катя, а ты играешь со собственной писюшкой?

Женщина решительно опустила платьице. Нет, папка просто невыносим! Этому дай, тому дай! Сейчас к тому же ему.

–– Однако… э… растолкуй.

–– Что?

–– Ну. Это самое, ты дрочишь?

Катя вздохнула. Снова разврат.

–– Да, папенька. Более того, скажу для вас: мне это очень нравится.

–– Катя, а не покажешь ли ты мне, как это делаешь?

–– Что? –– представилась дурой Катя.

–– Онанируешь.

–– Фу, папа! Да вы пошляк!

–– Пошляк не пошляк, а очень люблю следить. Вот Ксанка с Сашкой повсевременно этим занимаются.

Что правильно, то правильно. Санечка повсевременно заголяла свою писю, теребя клитор. Оксана, ходя всегда в похабных шортиках, специально разорвала внутренность кармашков, чтобы дрочить в хоть какой момент. Для Кати это было очень конструктивным решением. Придя домой, она разувалась, бродила по квартире, напевая какие-то песенки, и только по-том, спустя полчаса либо более, усаживалась в кресло перед зеркалом трюмо; не переставая напевать загадочно-психоделические песенки тыща девятьсот 80-х, расставляла ножки и начинала наслаждаться собственной нагой пиздой. За этим как-то и застал ее отец, вследствие чего и вышел этот диалог.

–– Катенька… Ну подрочи.

–– Ох, папка! Вы озорник!

–– Катя, ну разве ты не хочешь?

Женщина задумалась. Последний раз она дрочила вчера. Никто на нее не смотрел.

–– Ну хорошо, папа. Так и быть. Подрочу уж. А вы, естественно, будете на меня глядеть?

–– Да, моя онанисточка.

Катя задумалась, сидя на табуретке и водя по полу оголенными ногами. Похабная история, как ни крути. А, будь что будет!

–– Но, папа, одно условие. Вы ведь маменьке ничего не расскажете?

–– Нет, естественно, моя милая. У нас, к огорчению, не античность, когда было можно все. Только Возрождение, конец пятнадцатого века. А мать ничего не выяснит.

–– Правда? –– женщина стала переступать босоногими ножками туда-сюда, в письке уже зудело.

–– Знаешь, мы даже желали именовать тебя по другому. К примеру, Франческа, –– отец задумался, как будто пробуя это имя на вкус. –– Так нет же, мама любит непонятные российские имена. Наверное, Катя, сие как-то воздействовало на тебя –– по другому ты бы не дрочила, не так ли?

Катерина была обязана согласиться с папой. Возрождение там, либо как –– а пизденушка добивалась собственного. И добивалась напористо.

–– А скажи, милая, не ты ли позировала тому чуваку из Да Винчи?

–– Что вы, папа! Если честно, был разговор… Он предлагал средства. Пятнадцать флоринов.

–– Пятнадцать флоринов?!

–– Да, клянусь честью. Пятнадцать и не сантимом меньше.

–– Буею, –– произнес старенькый мастер и сбросил тапки. –– Короче, так. Впереди семнадцатый век –– там эти голланд-цы наваляют так, что слабо не покажется. Чую, Рембрандт этот чой-то соорудит. Да хватит, достало. Лучше я буду пялиться в камин. Что изменяется? Ничего не изменяется.

Отец бормотал; его воркотня становилась все интимнее, а Кате хотелось больше помастурбировать, уже без взгяда отца. Катя была возбуждена. Бестыдно задрав платьице (маменьки ведь не было), женщина по-быстрому подро-чила. Оргазм не принудил себя ожидать. Папа, согретый огнем камина, счастливо посапывал.

Часть II

—————————————————

Катя любовалась папой. Ух, и какой у тебя, нужно мыслить, член. Ебет он им маменьку. А не многим осознать. Эх. Такую бы залупу да мне. Наверное шарообразная головка хорошо бы ввинтилась в этое мое влагалище. О, это бы-ло бы приятно. Папа заснул –– жалко.

Вобщем

Потрескивание дров настроило деваху на лирический лад. Что с того, что? Катерина застеснялась, как тогда, ко-гда Петроний лишил ее девственности на конюшне. Почему, для чего? Она и сама не знала. Пизда желала, а не она.

Это умозаключение принудило задуматься Катю. Выходит, она не сама собой командует, а командует ей пизда? Эта идея не приглянулась девице. Что все-таки выходит, задумывалась она. Моя пизденка посильнее мозгов?

Как досадно бы это не звучало, с страхом сообразила она, да ведь это вправду так!

А и хорошо! Буду ебаться.

С этими идеями Катерина отшвырнула подойник, с коим собиралась подойти к собственной Буренке (по-итальянски, вобщем, это имя пишется совершенно по другому), вошла в дом, вытерев ноги и прошествовала в спальню. Отец почивал, а мамы, как обычно, не было. Она, как обычно, поехала в гости к синьору из Да Винчи пиздеть о том, что будет в веке двадцатом. А то и в 20 первом. Пифия, блядь. Этот грамотей тоже неплох. Прорицатель, твою мама.

Катя, будучи эстетной итальянкой, а не тупой российской дурой, которая только и могла что делать, как совоку-пляться со своим кретином, прилегла на диванчик. Отец похрапывал. Отлично. А ведь белья еще не изобрели, посети-ла ее идея. Сиси –– вот они, не стянуты пока еще корсетом –– эту чушь изобретут хранцузы лет через двести, а может, и триста. Бля-адь, заебало. Абсурд какой.

И здесь ее снова потянуло в натуре подрочить. Папанька дремлет. А что, если совершить это действо при нем, но вот тогда, когда он без сознания? Его желание так либо так будет выполнено. Ухмыльнувшись, Катюха прокра-лась в гостиную.

Отец спал. И очевидно лицезрел какие-то сны. Поленья в камине издавна догорели; оставались только больших размеров угли, не мешающие, вобщем, ничему. Катя села на табуретку. Почему-либо прикосновение нагой манденки к полиро-ванному дереву даму возбудило. Катерина поерзала, устраиваясь поудобнее. А ведь вот засада! Губы непроиз-вольно расплющились по плоскости; стало приятно. Катя обдумала ситуацию. Сидишь ты здесь одна, думалось ей, в собственном дешевеньком сарафанчике, а отец глупо посапывает перед камином, грезя, нужно мыслить, о молодых девицах, которые то и дело, задирая юбки, трогают свои клиторки. С его точки зрения, наверное, это совсем недурное зрелище. Желал же он меня увидеть… Это… Хм… Ну, когда я занимаюсь э т и м перед сном

Катя пересела в кресло для гостей. А какой у него член, любопытно? Толстый, наверное. Не то, что у Петрония.

Блин! Сидение почему-либо возбуждало даму больше и больше. Пиздушка зажигалась все более броским огнем. Прохладная герметичная кожа не давала умнице обдумать то, чего не было.

Что далее? –– задумывалась невесело Катя, наяривая собственный эрзац-пенис. Папаня всхрапнул.

Раз он дремлет, решила Катюха, подрочу-ка я по полной программке. Я, бля, вставлю для себя по самое некуда, а не то что, как принято.

Катя разулась. Прошла с босыми ногами мимо камина. Папаня приоткрыл один глаз, а позже закрыл и стал вновь поса-пывать. Любопытно, он почивает либо притворяется? Задрав юбку (больше не было сил вытерпеть), девчонушка встала напротив камина, попкой к нему, а лицом к папане, и решила по-быстрому кончить. Не тут-то было. Хотя интимный шорох углей несколько и расслаблял даму, ей таки никак не удавалось кончить. Папик всхрапнул и немного пере-менил позу. Катеринка прикинула, что сейчас ее существу придется испытать внутри себя чего-нибудть жесткое, вроде ру-коятки сковородки (папаню ведь не добудишься).

Железная посуда смахивала на дебильную легенду о том, что некоторый квартет типо для завоевания популяр-ности на первом выступлении вооружился стульчаками, подвязав их веревочками и нырнул головами в аксессуары. Стоп, тормознула она себя. Они еще не придуманы. Ей приходилось, как и обыденным крестьянкам, приходилось раз-решать некие интимные подробности или на природе, или в простом сортире, коий представлял собой убогий сарайчик с большущей дырой. Такая проза Ренессанса. Чисто вымытые сковородки ее же руками утром (ко-овки тоже были подоены) матово поблескивали по-черному и вроде бы намекали, что, дескать, хорошо бы их употребить аль-тернативно.

Взглянув снова на спящего папу, Катя шмыгнула к плите, схватила не наибольшую сковородку (да и не са-мую небольшую, заметим) и, расставив обширно тонкие ноги, стремительно ввела ручку по самое некуда –– так глубо-ко, что губы интимно чмокнули (либо это чмокнула дыренка? Да, вероятнее всего, это было так). Жесткая древесная ручка была куда круче Петрониевского члена, этой ничтожной пародии на жеребца с крыльями, являвшемуся Кате в снах и овладевавшего ей, обыкновенно, по-конски. Красотка охнула –– так все это было таинственно и особенно. Ско-вородка с грохотом приземлилась на пол. Папаня пробудился.

Женщина стояла перед ним с голою пиздою, забыв одернуть юбку. Губы с клиторком мокро блестели, во-лосики топрощились по сторонам.

–– Ой, –– произнесла Катя, побагровела, прикрыла срамоту, присела и сделала вид, что что-то отыскивает на полу. Как на-зло, в ее поле зрения не попадалось ничего, не считая издавна прогоревших угольков-катышков.

–– Не «ой», доченька, а покажи-ка мне пизду. Да-да, всю пизду. Полностью. Кончай ты это дело –– загораживаться юбчонкой.

–– Но, папаня

–– Стесняешься? Я ведь тебя этим и породил, –– отец убедительно почесал детородный орган. Кате стало инте-ресно и она немного юбочку приподняла.

–– Так? –– спросила она.

–– Нет, не так!

–– Но, папа, выше у меня только клитор!

–– А вот его-то и покажи.

–– Папенька

–– С Петрушкой ебалась, признавайся?

–– Да

–– И что ж, для тебя сейчас постыдно покрасоваться своим нагим курком? –– Отец засмеялся. –– Да знаешь ли ты, на-сколько были ординарны характеры в деревне, откуда я родом? Взрослые ни как не смущались друг дружку, ни на ско-лечко!… Что гласить о детях! Гуляя в гороховом поле, мы никогда не делали трудности из-за справления нужды. Вытащить членик, да побрызгать им при девченках –– никто просто ни о чем таком не задумывался. Стыд! Чушь какая-то со-бачья! Девчонки тоже не заморачивались –– они так и норовили обоссать нас, когда мы купались нагишом. Был у нас таковой небольшой пляжик –– мы с Хосе Алонсио, испанцем, нередко обожали ходить туда. Девчонки подглядывали, а потом, раздевшись догола, с визгом сигали на наши спины. Писать им было не постыдно, напротив, они с удовольст-вием растопыривали губы у пускали струйки. Писающая девченка, в особенности когда она мочится, видя, как за ней на-блюдает пацанишка –– о, как это было приятно и нескромно!

— Папенька, так вы желаете, чтобы я, как вы гласите, поиграла с курком? Я, честно признаться, не единожды дро-чила, пока вы дремали здесь, но… вот так… сразу… Нет, я стесняюсь! –– Дочь стояла перед папой пунцовая от сму-щения, но смущяться ей было сейчас нечего –– платье конфузливо прикрывало гениталии. Папу это немного завело и он приподнял дочкин подол.

–– Папуля, ну кончайте вы это дело!

–– О, удовлетворенность моя, твои слова как мед! Вроде бы я желал

Дочь, как будто ужаснувшись, отпрыгнула. Но ее глазки похотливо поблескивали, ей очевидно хотелось получить поло-вое наслаждение. Длинноватая папочкина рука протянулась (папе пришлось наклониться), залезла под подол сарафана и, плотоядно ухватившись за девичий клитор, стала его поглаживать да всячески мастурбировать.

–– О, папа! Постыдно мне, но приятно. –– Женщина задрала платьице чуть не до грудей. –– Ебите меня, папенька, пальцем, мне так отлично! Как артефакту в парке! …Вот так, еще раз…О, папа… Введите мне палец во влагалище на манер члена! О-о! Сейчас присяду.

Девчушка сбросила сарафан и села на оттопыренный от кулака большой палец отца. Катя стала двигаться вверх-вниз, покряхтывая от удовольствия. А папа, приподняв за ноги дочь, прибег к хитрости: только Катеринка желала было присесть на палец пиздою, как он, улучив момент, поднял палец под необходимым углом, и Катьке ничего не оста-валось, как приземлиться на этот сморочок попою. Сначала было туговато. Но делать было нечего! Дело было ве-чером

Сухой попой Катька села. Палец отца создавал просто незабвенные чувства в анусе. Было приятно.

Поскакав на пальце, Катя спустила. Отец сообразил это по учащенному дыханию и сумасшедшим очам дочери.

–– Вот что я хочу… –– пробормотала Катя, растопыривая свои полупопия, шаря в непонятных брюках отца и в конце концов выпростав могучий толстый член. –– Я… Ах… Папочка… Сейчас….(Хуй стоял). Присяду на короткий срок, вы не возражаете? Вы ведь не будете возражать? Ага, я поняла…А-а… Спасибо. До чего ж мне приглянулась ваша залу-па! Такая толстенькая, но ебаться с ней совершенно не больно! Вот шарик въехал в мою попку… Папа, а для вас приятно ебать меня в анус? Все девчонки молвят на гумне: в пизду да в пизду. А мне понравилось в попку.

Создатель рассказа: Spheinx

[/responsivevoice]

Category: Инцест