Внеклассные занятия Первый урок

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Внеклассные занятия. 1-ый урок

Утро красит ласковым светом… далее не помню, ну и вообщем не верю, что ранее утро может кого-либо красить. Хмурюсь, смотря в зеркало. Из него мне отвечает более нахмуренным взором маленькая женщина с длинноватым хвостом непослушливых рыжеватых волос. Хотя, казалось бы, его ей быть недовольной? Пусть рост и не модельный, чуток ниже среднего, но зато фигура очень гармоническая. Ну, разве что грудь могла бы быть мало побольше… либо нет — так даже лучше: 3-ий размер был бы великоват. А так — добросовестный 2-ой, зато форма — безупречная. Ну и попа — очень и очень аппетитная. На лице легкая россыпь веснушек, пухлые губы и большие зеленоватые глазищи в пол лица. Малая ведьмочка. Ох, чую — родись я во времена инквизиции — пылать мне броским пламенем. Но на данный момент, к счастью, больше на кострах не жгут. Обидно улыбаюсь отражению.

Так чем все-таки я недовольна? Тем, что преподавать с таковой наружностью высшую арифметику в институте, где практически три четверти учащихся — юноши, это истинное мучение! Посиживают на лекциях и семинарах здоровые восемнадцатилетние лбы, ростом с пожарную каланчу, а перед ними расхаживает этакое медноволосое волшебство и пробует чему-то учить. При этом сходу видно, что она вчерашняя выпускница университета (ну, может, и не совершенно вчерашняя — уже практически пол года работаю), что она страшно беспокоится (я работаю над этим, честно) и что от неизменных раздевающих взглядов мужской части аудитории она готова провалиться под землю от смущения. Любопытно, эти озабоченные бабуины во время моих лекций вообщем хоть на чего-нибудть, не считая моей попы глядят?! И ведь чем строже одеваешься, тем ужаснее… В общем — ад кромешный!

А в ближайшее время добавилась еще одна… неувязка. При воспоминании начинаю пылать щеки, а во рту становится сухо. Так, выкинуть это из головы стремительно! Показываю язык покрасневшему как свекла отражению, и начинаю стремительно одеваться. Не дело опаздывать на свой семинар.

Влетаю в кабинет практически за секунды до начала. Вся группа уже расселась по местам и вяло переговариваются.

— Доброе утро, ребята.

— Доброе утро, Дарья Олеговна!

Направляясь к собственному столу, невольно бросаю взор на последние ряды. Вот она, моя новенькая неувязка. Большая, черноволосая, черноглазая, широкоплечая неувязка. Павел Терехов своей личностью почтил мое занятие своим присутствием, притом что обычно заявляется на учебу в наилучшем случае ко 2-ой паре. И что ему сейчас не спится? Наверное ведь вылез из какого-либо клуба далековато за полночь, вон глаза какие сонные,… прекрасные,… привораживающие. Ловлю себя на том, что уже минутку молчу и пялюсь на собственного ученика, и поспешно отворачиваюсь. Настроение, и без того не удовлетворенное, падает куда-то в пучину. Пишу на доске задание — пусть группа решает и даст время одной глуповатой девице пожалеть себя.

Ну вот, все с головой ушли в расчеты — можно со размеренной душой заняться самоедством. И что я в нем отыскала? Хорошо, пусть прекрасный, сильный, радостный,… стоп-стоп, не увлекаемся. Но я во-1-х на 5 лет его старше, а во вторых — он ученик, а я учительница. А в третьих… в третьих — на фига я ему вообщем нужна?! Во круг него как светлячки вокруг свечки вьются все ученицы нашего института, а там есть такие принцессы… Куда уж до их одной рыженькой дуре без всякого опыта в таких делах?

Ну вот, проговорилась. Да, я девственница. Либо, как на данный момент молвят, целочка (не люблю это слово). Навряд ли кто-то поверит что в нашем мире практически в 20 четыре года можно остаться нетронутой. А всего-то необходимо быть «домашней девочкой», очень обожать всякие романтические книги и трепетно ожидать собственного царевича на белоснежном жеребце. А в конечном итоге — пробуждаться уже которую ночь мокренькой оттого, что в твои сны является без спроса один черноволосый наглец.

Выныриваю из собственных мыслей, привлеченная необычной тишью в кабинете. Блин, в задумчивости я снова запихнула в ротик кончик ручки и немного его посасываю. С юношества не могу от этой привычки избавиться. Бросаю ручку на стол, весь кабинет дружно выдыхает и начинает перешептываться куда громче обыденного. Мда, со стороны это наверняка смотрелось… провокационно. Снова не удерживаюсь, и смотрю на последний ряд: черноволосая голова опущена, ручка так и порхает над листком бумаги. Не ужели не смотрел, как все другие… козел! Давлю внутри себя желание запустить в него указкой.

Нет, можно естественно просто подойти и признаться, что я желаю его до дрожи в коленях и влажных трусиков. Уверена, пусть до большой любви дело и не дойдет, но оттрахает он меня точно. Воображение здесь же отрисовывают, как сильные руки грубо стаскивают… нет, пусть даже срывают с меня блузу, расстегивают лифчик, высвобождая грудки, и, поиграв с ними, начинают спускаться все ниже. Залезают под юбку и…

Гиганским усилием воли давлю зарождающийся стон и отворачиваюсь к доске, пытаясь скрыть вероломно заалевшие щеки. Отыскала место для желаний, извращенка чертова. Тем паче знаю точно — никогда в жизни мне не хватит решимости подойти первой. Умру от стыда еще на подходе. Вот если б он сам…

Звенит звонок — 1-ый час закончен.

— Сдаем работы. 5 минут перерыв, после этого разберем решения.

Забавно галдя, ученики вываливаются из кабинета и устремляются в сторону лестницы, облюбованной курильщиками. Предстоит маленький перекур, с обменом последними сплетнями и обсуждением «прелестей» педагога. Однажды случаем проходила мимо — так уши позже целый денек горели. Даже не знала, что такие… эээ… вещи вероятны. Так что я лучше останусь здесь — в классе, на собственной местности.

Нерасторопно прохаживаюсь меж рядами парт. А вот и его место. Конспекты, перьевая ручка, дорогой кожаный бумажник. Краем глаза замечаю, что кто-то тормознул у входа в кабинет, неприметно вглядываюсь… Да, это он. Пользуясь тем, что «училка», как он задумывается, не замечает, достаточно нахально рассматривает. Чувствую, как его скупой взор скользит по моему телу как будто чья-то жгучая ладонь. В состоянии сделать чего-нибудть сумасшедшее, что его подтолкнет, даст осознать, что все может быть…

Будь я героиней кинофильма, на данный момент над моим левым плечом висел чертенок и, нетерпеливо отбивая копытцами чечетку, нашептывал на ухо всякий берд. Не до конца еще понимая, что делаю, стремительно подхожу к Пашиным вещам и подхватываю бумажник. Краем глаза вижу удивление на лице парня. Все еще не позволяя для себя ни задуматься, ни испугаться, вытаскиваю все наличные, бросаю опустевший бумажник на место, и по прежнему «не замечая» ошалевшего Пашу, прячу «добычу» в сумочку. Практически сходу в кабинет вваливаются ученики и рассаживаются по местам.

Всегда, что разбираю решения задач, заставляю себя глядеть лишь на доску, но каждой клеткой кожи ощущаю на для себя внимательный взор. Стремительно сворачиваю занятие.

— Сейчас закончим пораньше. На лекции будет нова тема, не советую ее пропускать — нагнать будет очень трудно. Доскорого свидания.

— Доскорого свидания, Дарья Олеговна! — удовлетворенные ребята стремительно расползаются. Все, не считая 1-го.

— Дарья Олеговна, мне нужно с Вами побеседовать, — жду этого, но все равно испуганно вздрагиваю.

— Да, Павел, слушаю тебя. Не понятно что-то по теме семинара?

— Не совершенно, — он пододвигается поближе, практически впритирку. рассказы эротические Взор прохладный, изучающий.

— Не понятно, для чего вы вынули средства из моего бумажника. Я лицезрел, как вы это сделали.

— Не понимаю о чем ты — от волнения мой глас вероломно подрагивает, — Для тебя, наверное показалось.

Он продолжает пристально глядеть на меня, как будто на увлекательное насекомое. Наверняка, это была нехорошая мысль. Нет, это точно была нехорошая мысль, полностью точно! Иду на попятный.

— Я… Мне… Это было недоразумение. Просто глуповатая ошибка. Вот. Вот они. Я все возвращаю, — выхватываю из сумочки смятые купюры и протягиваю их Паше.

Он расслабленно берет их из моих дрожащих рук, и от недолгого прикосновения меня кидает в жар. Покачивает их в ладошки, как будто прикидывая на …

вес — все ли тут. В конце концов, опять заговаривает:

— Боюсь, этого не довольно.

«Не довольно? Что означает недостаточно?!»

Тем временем юноша вынимает из кармашка черную пластинку телефона, что-то делает с ней, и в кабинете начинают звучать наши голоса. «… Вы вынули средства из моего бумажника… я лицезрел… Просто глуповатая ошибка… вот они… возвращаю… «. Черные глаза опять подымаются от дорогой игрушки к моему лицу.

— Я должен сказать о произошедшем. Уверен, так будет верно.

А вот сейчас пугаюсь уже по истине. Если он с этой записью пойдет к директору института… Нет, в полицию никто обращаться не станет, для чего сор из избы выносить. Но увольнение и «волчий билет» мне обеспечены.

П… паша, подожди, не нужно… — бледнею и чуть сдерживаюсь от того, чтоб схватить его за рукав, — Это просто ошибка,… Не нужно никому докладывать! Пожалуйста… Я… я очень тебя прошу.

— Требуйте? — Паша пребывает в раздумьях, — Очень требуйте… А готовы ли вы кое-что сделать для того, чтоб это… происшествие осталось в тайне?

— Сделать? — облизываю пересохшие от волнения губки, — Все что угодно. Только…

Он делает шаг вперед, и я невольно отступаю, прижимаясь спиной к стенке. Мы стоим так близко друг к друг, что наши тела практически соприкасаются. И отступать больше некуда.

— … Только для тебя, Даша, придется сейчас же прийти вот по этому адресу. Ко мне, — пальцы просто, как будто лаская, скользят по моей щеке к подбородку, и принуждают поднять конфузливо опущенную голову. Встретившись с изучающим, немного саркастическим взором черных глаз, замираю, как будто зайчик перед удавом.

— Может быть я тоже смогу кое-чему обучить нашего возлюбленного педагога, — он улыбается, — Чему-то более полезному, чем мелкое воровство.

Его рука отпускает мой подбородок, и начинает нерасторопно расстегивать пуговицы на блузе. Что он творит?! Мы же в аудитории. А если кто-либо зайдет?! Нужно приостановить это безумие, но до того как я успеваю возмутится, Паша склонившись еще поближе, закрывает мне рот поцелуем. Весь мир с его запретами и ужасами улетает куда-то в другую галактику. Нет, мне и ранее доводилось лобзаться, не совершенно же я «синий чулок», но это отличается от моих подростковых опытов как лесной пожар от китайского фонарика. Кажется, я собиралась закончить это бесчинство? Глуповатая идея.

Поцелуй все продолжаться. Сильные руки практически вжимают меня в тело юноши, и даже через одежку, я чувствую, что он тоже… неравнодушен к происходящему. В конце концов, он отрывается от моих губ. Пробую перевести дыхание: это не так просто, с учетом того, что тебя как и раньше придавливают к жесткому как сталь телу мужчины, а чья-то ладонь уверенно устроилась на твоей попке. А это не мои ли пальчики тонут в его густых темных волосах? Поспешно опускаю руки, нет — наверняка показалось, точно не мои. И нужно востребовать, чтоб убрал ладонь с попки. На данный момент непременно это сделаю, только еще пара мгновений…

Но Паша опять целует меня, сейчас просто, как будто дразня, и — отпускает. Разочаровано вздыхаю. Туман в голове начинает рассеиваться, из него выползает сумрачный ангел, усаживается на правое плечо и хмуро помахивает передо мной воображаемым зеркальцем. А в нем — некоторая рыжеволосая особа с растрепавшейся прической, алеющим от смущения лицом, в расспахнутой практически до конца блузе. И все это прямо на рабочем месте в присутствии собственного ученика… и с его инициативным ролью. Загляни сюда кто-либо, и никакие записи не пригодятся — вылечу одномоментно. Судя по лицу Павла, выводы он сделал приблизительно те же.

— Урок придется оборвать, — ловкие пальцы начинают застегивать пуговки на моем облачении, легонько задевая грудь, — В целом, хорошо для начала. Но есть куда расти.

Пуговицы закончились, и сейчас Паша просто поглаживает меня. Не могу на это глядеть, да и поднять взор, тоже не решаюсь — там его внимательные, чуток иронические глаза и хищная ухмылка. Может, зажмуриться… и будь что будет.

Его ладошки становятся все настойчивей, и я уже не могу сдержать стон. В отчаянии, хватаю его за руки, но заместо того, чтоб оттолкнуть, еще посильнее прижимаю к своим грудкам. Но, как будто этого и ожидал, он отступает, мягко высвобождая ладошки.

— Сейчас вечерком, — он опять улыбается, — И не опаздывай, а то получишь неуд по поведению. Придется отрабатывать.

Продолжение следует.

Создатель рассказа: Наша Саша

[/responsivevoice]

Category: Классический секс