власть наслаждения с 18 лет

Пролог.
Ветер заунывно пел свою полуночную песню в старых монастырских развалинах. Эта песня перемешивалась с периодическими глумливыми смешками филина, таинственным шелестом листвы леса, почти вплотную подступившего к остаткам здания, а также жалобными скрипами калитки, ведущей к заброшенному кладбищу, некогда расположенного на территории монастыря. Эта жуткая какофония, вместе с отблесками пламени десятка черных свечей, расположенных определенным порядком перед чудом уцелевшим алтарем монастыря, создавали фантастическую картину. Будто бы некие духи собрались в этом уединенном месте для исполнения только им

известного танца. Однако в центре красного магического круга, начертанного на каменном полу, в окружении свечей, под вой ветра, сидела в позе «лотоса» только одна девочка, на вид лет четырнадцати-шестнадцати.
Она не обращала никакого внимания ни на игру света и тьмы, ни даже на надоедливый ветер, который от скуки и одиночества заигрывал с нею: то ласково трепал её челку, то озорно поднимал края коротенькой юбочки, или проникал в вырез блузки, стремясь добраться до двух соблазнительных холмов, сокрытых от посторонних взглядов школьной одежной. Недалеко от неё валялась безголовая тушка белого петуха, точнее то, что от него осталось и плошка с кисточкой. Даже при беглом взгляде становилось понятно, что послужило «краской» для такой странной напольной живописи.
Взгляд подростка был прикован к одному из двух рядом стоящих зеркал, а если быть еще более точным, то к коридору в бесконечность, открывавшемуся в зеркале, благодаря особому расположению «дверей в Зазеркалье».
Монотонным голосом она произносила малопонятные слова, однако, имевшие структуру и ритм стиха, раскачиваясь при этом из стороны в сторону, периодически делая глоток из рядом стоящей чаши (во избежание необратимых последствий, некоторые детали обряда, а также слова заклинаний изменены и в представленной форме не влекут за собой каких-либо последствий, кроме потери времени излишне любопытного читателя (прим. автора).
— Коносер, куэ ту
Мюда ми сентир мундо!
Тенеши Эшу мульер
Да эскруаза
Ди Люсифер!
То ли раскат далекого грома, то ли увиденное в «окне в потустороннее» заставили девочку вздрогнуть и перестать раскачиваться. Её расширенные зрачки зафиксировали что-то нечеловеческое, медленно выплывавшее из коридора Зазеркалья. Охватившие одновременно ужас и какой-то восторг заставили уста девочки прекратить чтение стихов.
— Чего ты хочешь? — отчетливо услышала девочка незнакомый зычный голос и тут же поняла, что этот голос доносится изнутри неё. Мало того, когда, немного справившись с собой, она попыталась ответить, её губы так и остались сомкнутыми, хотя слова нашли своего адресата.
— Я — слова заклинания напрочь перепутались в голове девушки и ужас, словно подколодная змея, не спеша, стал заполнять её сознание.
— Ты кто, я вызывала Любовь, разве у неё может быть такое — она запнулась, подыскивая эпитет, способный описать появившееся Нечто.
— Брось, Саша. К чему тебе какая-то эфемерная любовь, приносящая только страдания? — морда Нечто приняло выражение глубокого сострадания. — Ты же хочешь, чтобы любили тебя, боготворили и покланялись тебе! Были бы рабами твоих желаний! Хочешь?!
— Как? Кто ты? Ты демон? Ты хочешь забрать мою душу?!
— Ну вот, сразу навешивание ярлыков. Фу, как некрасиво. Ты добровольно пришла сюда, пришла за помощью. Прочитала заклинание страсти и желания. Я ведь давно за тобой наблюдаю, ты мне нравишься детка. Да, это так. Как к тебе несправедливо относятся. Вот ведь Фил, бросил тебя. Ну, ты же умная девочка, посуди сама: пока он тебя добивался, звонил несколько раз на дню, после школы дожидался, а где он теперь? Даже на День рождения не пришел. Он в это время был у твоей подруги Эли, этой недотроги и зубрилы, они тебя предали. Мать не обращает на тебя внимания, она занята своим новым мужем и им нет до тебя дела. А братец, повсюду шпионит за тобой и доносит мамочке. Они все предали тебя! Тебя, такую славную, красивую. Тебя должны любить и покланяться, ты можешь стать Королевой. У тебя для этого есть все — красота, ум, страсть. Да, в этом твоя сила, в страсти. Ты можешь черпать в ней свою силу.
Речь Нечто приятно лилась как райский нектар. Саша все с большим удовольствием внимала странному собеседнику. Контуры образа Нечто стали утрачивать свою резкость и уже не казались страшными. Одновременно тело стало наполняться приятной теплотой и негой, которая вскоре сменилась томящим чувством внизу живота. Руки непроизвольно потянулись к промежности, сначала как бы перекрывая источник страсти, но затем сами стали ласкать сквозь белье девичьи прелести.
— Я дам тебе силу, ты сможешь подчинять себе людей, чем больше, тем больше будет сила. Ты сможешь играть ими, управлять их страстями, станешь их кумиром. Посмотри на себя, ведь ты достойна большего.
Затуманенный от страсти взор девушки увидел в зеркале вместо гнусной рожи незнакомое прекрасное от возбуждения женское лицо с огромными горящими глазами, с ниспадающими словно Ниагарский водопад растрепанными густыми волосами, которые потоками спускались к неведомо как обнажившимся упругим девичьи персям. Внутри лона, словно адское пламя, бушевало желание, требуя немедленного удовлетворения. Дрожащей рукой девушка схватила свечу, неожиданно сильным движением разорвала на себе белые трусики и вогнала предмет в себя. Мир вокруг бешено завертелся, и только голос Нечто продолжал пробиваться сквозь пелену наслаждения.
— Тебе хорошо? Тебе ведь очень хорошо? Ты ведь жаждешь еще большего наслаждения и власти? Ты получишь все. Ты будешь служить мне, ты станешь моей?!
— Даааааа — ответ девочки слился с вырвавшимся криком, тело забилось в конвульсиях, и мир разбился на тысячи осколков.
Часть I. Семья.
— Саша? Где ты вчера была? Мама рассказала, что ты вчера пришла домой в пятом часу. Ну, разве это приемлемо для маленькой леди?
Несмотря на серьезность, эти слова были произнесены неуверенно, каким-то дрожащим голосом. Реплика принадлежала крупному мужчине, неотвратимо приближающемуся к сорокалетнему рубежу. Он не был родным отцом Саши. Владелец средней руки телестудии, в недавнем прошлом актер, в амплуа неудачников по жизни или картинных злодеев второго плана, Ник Палмер встретился с матерью Саши, два года назад. Мадам Бернар (так и не поменявшая девичью фамилию), звезда местных телеэкранов и по совместительству мать Саши, а также еще одного более юного экземпляра, уже была к тому времени третий год в свободном поиске, и здраво рассудив, что её очередное двадцатое «совершеннолетие» абсолютно не добавляет шансов связать себя узами Гименея с молодым принцем на белом коне (а еще лучше, конечно, в шикарном лимузине), получив при этом не только семейные радости, но и солидную материальную поддержку, дала согласие на брак с этим неуклюжим давним почитателем (которых, к слову, становилось все меньше).
Конечно, избранник не походил на красавчика Тома Круза, а его счет в банке не шел ни в какое сравнение со счетом Била Гейца, но пока денег хватало на бесчисленных пластических хирургов и чародеев от косметологии, чтобы поддерживать славу «неувядающей Клеопатры». А то, что он руководил пусть небольшой, но своей телестудией, давало возможность сиять на голубых экранах, то есть жить.
Ник никогда не вмешивался в воспитательный процесс внезапно обретенных детей (впрочем, такой процесс отсутствовал напрочь, ибо телезвезда, со своего небосклона, тоже их практически не замечала). Он, через мать или прислугу, выделял необходимые суммы на их обучение и мелкие карманные расходы, кроме того, лично, на Рождество и дни рождения, вручал подарки, произнеся при этом дежурные поздравления. Такой порядок вещей устраивал всех. И в этот раз он совершенно не собирался проводить какую-либо воспитательную работу. Дежурная жалоба мадам Бернар на дочку, заявившуюся домой под утро, в растрепанном виде: «А вдруг она беременна и я стану бабушкой в таком раннем возрасте!!!», конечно же, не являлась поводом для разборок. Но, проходя через приемный зал в гардеробную, чтобы переодеться к предстоящему фуршету у клиента, Ник услышал шум на втором этаже и подняв голову обнаружил возле перил, в невесомом, слегка распахнутом шелковом халатике, стояла Саша. Только сейчас Ник заметил, что это была уже не угловатая нескладная девочка подросток, а восхитительная «лолиточка».
Влажные, после душа, волосы эротично ниспадали на кукольное личико девочки, не скрывая при этом ни приоткрытых пухленьких губок, с ровным белоснежным рядом зубов за ними, ни пары лукавых глаз, весело смотревших на отчима. Вот с кончиков волос сорвалась маленькая капелька, которая озорно устремилась в ложбинку между очаровательных холмиков девушки. Намокшая ткань халатика только выгодно подчеркивала эти упругие (и весьма немалые для её возраста) грудки и выделяли стоящие, как оловянные солдатики, чудные розовые соски. Колыхающиеся полы халата приоткрывали дивные стройные ножки, облаченные чулками, почему-то разного цвета — черная паутина облегала правую ножку, а левая была обтянута почти невидимой тканью телесного цвета, присутствие которой выдавал только ажурный борт. Можно было заметить, что на девочке нет трусиков.
— Ник, ты так рано. Что-нибудь случилось? — бархатный голос чарующей музыкой донесся до слуха Ника. Стремясь скрыть неожиданно нахлынувшие чувства, Ник произнес свою глупую тираду. Но предательский голос сделал её еще более нелепой. Во рту пересохло, а внизу живота возникло такое тягучее, теплое, очень сладостное томление. Ник попытался взять себя в руки и поскорее убраться восвояси. Но в это время, словно из воздуха, Саша материализовалась рядом с ним. Нежная ладошка провела по лбу, щекам, плавно спустилась к волосатой груди.
— Ник, ты заболел? Ты весь вспотел, бедненький.
Сквозь плотную брючную ткань Ник вдруг ощутил весь жар прижавшейся к его паховой области девичьего бедра.

Category: По принуждению