Утро доброе

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Я разлепил глаза, встал, и неуверенным шагом дошел до ванной, и, не утруждая себя долгими процедурами, подставил лицо под струю холодной воды. Бррр… Кайф был, что называется — тот еще, однако «постсонная» вялость и тяжесть прошла. Все-таки, жаркие ночи, это для наших северных организмов — чересчур. Я почистил зубы, подумал — брится, или еще не стоит, и решил, что не стоит. Мне идет легкая небритость. По крайней мере, так говорят…

Отпуск. Да… А мне-то, оказывается, вовсе и не надо на работу! Ура. Но, тогда, позвольте, за каким лядом я поставил будильник так рано?! Ну, он так всегда стоял. Как купил этот мобильник, так и стоял на полвосьмого. Блин. А говорят, хорошо бы поспать до десяти, ничем себя не утруждая… Говорят. Я не знаю. Давно не практиковал.

Из ванны я вышел, пытаясь определится с желаниями. С одной стороны, и впрямь, неплохо было бы подрыхать. С другой… Ну не хочу же! А чего хочу?

Позавтракать? Отпадает. Я привык только обедать. На пустой желудок с утра башка лучше варит, подмечено. А на работе у нас работают собственно больше с утра. Потом чай пьют. По преимуществу.

Посмотреть телик? А интересно. Там, наверное есть какие-то утренние программы. Которых я никогда не видел. Я только вечером смотрю телик. Новости. И кино если приличное, — тоже смотрю. А вообще, Интернет интереснее. Но с этим я давал зарок. Медиазависимость надо лечить. Вроде как.

А хочу я… только сейчас я осознал, что мои трусы мощнейшим образом распирает могучая утренняя эрекция, извините за прозу жизни. Хе-хе… Это дело надо бы как-то решать.

Верки нет. Она сегодня сдает второй экзамен в этот свой универ. Блин… Именно она, мое золотко, с её роскошными большими и крепенькими, как две репки, сисечками, тугой попочкой и крутыми бедрами, именно мое солнышко с волной блестящих русых волос, могла бы меня спасти. Сейчас бы прокрался к ней в комнату, сорвал с неё одеяло, одной рукой забрался бы под ночнушку, другой поудобнее подтягивая под себя, и раздвигая стройные ножки…

Нееет. Так дело у нас не пойдет. Во всяком случае, не в ванной такие мысли надо вынашивать.

Нездорово это.

За этими соображениями я уже подходил к спальне Янки. Янка-то дома. У неё каникулы, и она в отличие от меня спит до одиннадцати без каких-либо комплексов.

Да и вообще у Янки с комплексами не густо…

Стучатся не стал. Бесшумно, на цыпочках, прокрался по коридору, приоткрыл дверь, до предела утопив дверную ручку… Так-так. Что мы имеем? То есть, еще не имеем. Но сейчас — будем.

Янка спала на своей большой кровати, лежа на сбитой простынке едва ли не поперек. Так уж спит она — ни секунды спокойно пролежать не может. Одеяло из-за жары за ненадобностью скинуто на пол, в метре от кровати. Далеко кидала. Почти там же — и ночнушка, светло-бежевая комбинашка. И, почему-то сверху всей этой пирамиды — мобильник. Хе-хе. Видимо, до часу эсэмэсилась, да и закинула подальше. Не меняя пристрелки.

Таким образом, от моего взгляда Янка ничем прикрыта не была. Вообще. Лежала она на животе, короткие светлые волосы свалялись за ночь, кругленькая, как два моих кулака, попка двояко смотрела строго вверх, ножки чуть разведены, так что видно легкую волосатость промежности и нежно-розовую прелесть, тонкая талия — гибко изогнута, хрупкая спинка с цепочкой нежных позвонков и россыпью родинок так и просила воздействия из вне.

Например, холодного мокрого полотенца…

Соблазн был так велик, что я чуть не забыл о основной причине, так сказать, визита… Однако, от зрелища обнаженной девочки прична увеличилась в размерах еще сильнее, превратившись, можно сказать, в центр мироздания. Я почти физически ощущал, как член сейчас выскочит из под резинки и вокруг него начнут вертеться планеты и галактики.
.. Ну, не будем его мучить. (Совращение описанное в рассказе можно посмотреть на третьем ролике сверху в правой колонке. Не правда ли красивая молодушка? — прим.ред.)

Я решительно стянул трусы, и так же бесшумно скользнул вперед, к Янке.

Девочка спокойно сопела, даже когда я удобно устроился рядом, смачно поцеловал её в шейку, и по-хозяйски погладил рукой внутреннюю, нежнейшую, часть бедра. Зашевелилась и недовольно заворчала, лишь когда я, не перестовая целовать её шею и ушки, запустил указательный палец в розовую ложбинку пониже и промеж ягодиц… Там было сухо и горячо. Я послюнявил палец и приласкал девочку настойчивей, — мол, пора просыпаться. А то друг уже взымывает в поднебесье, того и гляди, без меня полетит…

Янка долго не желала просыпаться. Реально долго. Я уж думал начать совсем активное воздействие, когда она все же приоткрыла глаза, досадливо посмотрела на меня и проворчав что-то неразборчивое в стиле: «Ну вот, опять спать не дают!», перевернулась на спину.

Уже неплохо. Я очень люблю Янкины сисечки, Янкин плоский, рельефный животик, переходящий в лобок с аккуратным треугольником нежных волосинок… Эххх. Сдерживая желание немедленно развести ей ножи и цинично выебать, я немедленно завладел её сосками, оттягивая острые козьи грудки и лаская розоватые ореолы кончиками пальцев. Лобок только чуть взъерошил, обозначил. Пока не заслужила большего-то… Признаков жизни Янка пока и впрямь не подавала, продолжая «типа спать», лежа на спинке, откинув голову и чуть приоткрыв розовые пухлые губки. Я почувствовал, что терпения на долгий петтинг сегодня не имею. И, в качестве ультиматума, снова запустил палец в розовую горячую глубину… Поглубже. Янка охнула сквозь зубки, зажмурилась и чуть дернулась. Есть контакт. Я без церемоний приподнялся, примерился, и, разводя тонкие стройные ножки в стороны, ввел послюнявленный заранее конец в её норку, которая меня привычно приняла своими тесными, горячими стенками… Янка охнула громче, глаза открыла шире, и я с удовольствием почувствовал отклик у неё внутри — легкий спазм и нарастающую влажность. С трудом сдерживаясь, чтобы одним толчком, как бывает с Таней, не наколоть девочку «по самое не могу», я начал слегка покачивать тазом, заставляя её потаенку отвечать мне, и постепенно входя дальше и дальше. Янкины титечки мелко-мелко прыгали, смешно валандаясь из стороны в сторону, а личико все более отображало осознание серьезности момента… Влагалище у Янки все же маловато для моей дрыны. По идее, я уже бы её и трахнуть как следует, — девочка вполне себе возбудилась, хотя до конца так и не проснулась, но я боялся по чисто физиологическим причинам атаковать сходу… Постепенно, я вошел достаточно глубоко, чтобы считать себя победителем, и ждал главным образом, сигнала от неё. Он последовал быстро, — Янка чуть сильнее задрала ножки, обхватывая мои бока, и ладошкой чуть прихлопнула по моей правой ягодице… Я, как не сложно догадаться, сорвался сцепи, обрушивая вес в её влажную узкую норку, без раскачки, но от души, по самые яйца, так что девочка, которая давно моими стараниями не девочка, глубоко, застонала, сквозь оскаленные белые зубки выдохнув что-то вроде: «Да-а-авай!» и всем худеньким телом подаваясь навстречу моему члену…

Впрочем, уговаривать меня уже было не надо. Я, едва почувствовав её желание, уже ритмично заработал, «натягивая» свою «подружку» почти что во всю ивановскую, — опираясь на локти и энергично работая тазом. Сероглазая красотка, едва отошедшая со сна — это, я вам скажу, замечательно… Наверное, больше всего я люблю именно этот момент, когда все только начинается, — когда наши тела движутся все более и более синхронно, я ощущаю её острый запах, и вижу отражение каждого своего движения на детском личике… Чувство такое, будто мой член пронзает Янку от промежности до горла, такая она тесная изнутри и миниатюрная снаружи, так остро она реагирует на мои «выпады».
Вот она жмурится, скалит зубки и облизывает губки, вот личико искажается… Я, чувствуя приближение своего над ней триумфа, в очередной раз мощно, но нежно, вьехал в неё, членом раздвигая её жаркую тесноту, и ощутил, как худенькое подростковое тело начинает непроизвольно биться подо мной в первом оргазме. Девочка жалобно вякнула, тяжело выдохнула и резко прекратила движение, неподвижно смакуя самые острые ощущения… Да, тринадцатилетняя школьница Янка, — это не семнадцатилетняя Танюша… Танюшку я могу ласкать часами, смакуя её упругое, нежно-зрелое тело, то яростно вонзаясь в неё, хлебая удовольствие полной ложкой, то выходя и наслаждаясь её чудными грудями, бедрами и коленками — для меня это как минимум не меньшее удовольствие. Потом мы все-таки соединяемся, я особенно люблю её брать сзади и сбоку, лежа рядом, и целенаправленно идем друг навстречу другу. Мы опытные, «приработанные» любовники, и наши синхронные движения приводят меня и мою старшую к одновременному, волной накрывающему экстазу, нежному и изматывающему…

То ли дело Янка. Девочка, конечно, просто еще мала, да и практикую я с ней меньше (в Таньку, по секрету, я попросту влюблен, а с Яной у нас пока помимо обычной близости — только секс) . Она берет свое нетерпеливо, по-детски, и не шибко-то думает о моем удовольствии, что заметно и в других сторонах жизни — скажем, ни делать нормально минет, ни приготовить толковый завтрак она до сих пор не умеет, — все как-то наспех, без души… Хотя, может я малость предвзят.

Янка уже перестала дергаться подо мной, плотно сведя на моих боках ляжки и покусывая мою шею… Я, разумеется не был удовлетворен таким быстрым исходом — мои яйца все еще держали заряд, а член решительно распирал её влажные ноженки… Ебать, ебать и еще раз ебать, как завещал великий… кто-то. Однако по настоящему расслабиться я все же не мог, — чтобы в запале не повредить Янкино естество, мне все время приходится буквально висеть над ней, опираясь руки, как при отжиманиях, и полностью упасть в девочку я не мог. Все таки — специфика. В упор не понимаю педофилов, мечтающих о десяти- и восьмилетних нимфетках — они-то, скажите на милость, как все это планируют проделывать?! Нееет, созревшая семнадцати-двадцатилетняя девушка лучше во всех отношениях. И тридцатилетняя лучше. С годами начинаешь понимать. Жениться, чтоль… Только Янке не говорите, что я такое сказал.

Убьет, нахрен.

Тем не менее, удовлетворять желание было надо, и зрелище её трогательно расслабленного после оргазма личика только подбивало на подвиги. Я добился от неё сосредоточенности, покусыванием сосков и поцелуями, и для разнообразия перевернул Янку лицом вниз, заставив согнуть тонкие коленки. Мой друг быстро нашел дорогу в природой проложенную для него ложбинку под ягодичками девочки, и уже не стесняясь в средствах, я старательно и целенаправленно покрыл Янку сзади, положив ладони на крепкие острые грудки. Так Янку можно натягивать с большим проникновением, не опасаясь за нежную потаенку, и я закончил уверенно, сильным рывком подмяв её под себя, и краем глаза отмечая, как здорово смотримся мы в зеркальной дверце стенного шкафа-купе, — здоровый волосатый мужик и нежная, как газель, с тонкими щиколотками, маленькой грудью и торчащими косичками девочка… Её, как всегда ошарашенную моим мужским напором, в такие секунды невозможно было узнать — скуластое личико заострилось, миндалевидные серые глазенки округлились от напряжения, а губки полураскрыты… К моему удовлетворению, к тому моменту когда я мощными толчками начал посылать семя в её узкое лоно, Янка зажмурилась, и в такт твоим ударам, сотрясающим её крохотное тельце, застонала… Кончили мы редким манером — одновременно. Янка на этот раз протяжно и не женственно, но возбуждающе замычала, вдавливая мое естество в себя и напирая крепкой попкой, а я только крепче сжимал любимые, нежные и упругие титечки и сосредоточено спускал.
..

Можем же, когда захотим.

Я мягко вышел из её ставшего скользким лона, и прилег рядом, поглаживая крутое бедро и покрывая мелкими поцелуями порозовевшие щечки и нежную шейку девочки.

— Ох… Папка… Как мне теперь… до ванной-то дойти… — прошептала Янка, подергиваясь в запоздалых конвульсиях и машинально потираясь ягодичками по моему умиротворенному другу, медленно теряющему силу, — Так оттрахал, что ног не чувствую! Ты че такой, как зверь сегодня, а?

— Не «че, а «что». А кто жаловался, что я одну Таньку люблю, на тебя внимание не обращаю? — напомнил я рассеяно.

Это было отчасти правдой. Таньку я имею каждый день. Как только смогу — в постели, стоя в ванной утром, в обеденный перерыв стоя же на кухне, вечером на диванчике перед теликом, да еще время от времени в промежутках старшая дочка по собственной инициативе делает мне шикарные отсосы. Янке же обычно задираю юбчонку, когда она возвращается из школы вечерами — черт, все таки я педофил и школьная форма меня заводит не на шутку. Иногда вот так залезаю к ней в постель с утра, иногда мы с Таней берем её в нашу спальню и устраиваем праздник тела на троих. Иногда специально уединяемся. Но опять таки — чаще когда Тани дома нет, и цинично выражаясь, нет выбора.

Но… Я понимаю, что со мной Таня не останется. Да и сам не хочу, — и у меня, и у дочки должна быть своя жизнь, ей нужен парень-сверстник, да и мне неплохо бы жениться… Однако сейчас нас с дочерями никто не торопит, и они все ж еще мелкие, и я — не перезревший вдовец. Поэтому я должен понимать, что надо уделять Янке больше времени — и в сугубо постельных делах, и в простом общении. Помимо прочего, я и сам кровно в этом заинтересован — довольно скоро наступит момент, когда Янка станет единственной женщиной в нашем доме, и неизвестно насколько. Надо её к этому готовить. Да и замуж ей еще. К этому тоже.

— А тебе и не надо никуда идти, — отвечаю, поглощенный этими мыслями, — На руках отнесу…

Я встаю с постели и легко поднимаю на руки худенькую девочку. Отражение в зеркале недвусмысленно, — голый дикарь с здоровеннм болтом и волосатой грудью тащит восхитительно юную, хрупкую и невинную девчушку на руках, платоядно разглядывая тугие дойки и коротенькие, похожие на морковки, пшеничные косички, свесившиеся вниз… Несомненно, дикарь озабочен тем, чтобы побыстрее найти темный уголок, чтобы порушить чистоту невинности, насладится юностью, словом — со вкусом и обстоятельно натянуть дивчину… Член от таких мыслей зашевелился и у меня.