Улет 1 мире забавных животных часть происходило в Калуге

— Заканчивается регистрация билетов на рейс триста сорок один Москва — Сык-втык-вквар. Регистрация производится в одиннадцатой секции. Повторяю… Закончив объявление, Зина выключила микрофон. — Зин, — говорю, — ну сколько тебе повторять, не Сыквтыквквар, а Сыктывкар. — А она всегда так говорит, мы привыкли, — Раиса, второй

диктор, сидела на диване, вытянув ноги, и занималась своими ногтями. Ее короткая форменная юбчонка едва прикрывала ляжки. — Вы-то привыкли, — говорю, — а пассажиры смеются. Ты, Рая, между прочим, сама говоришь вместо «секция» — «сикция». — Ай, да молчи уж, критик. Тоже, грамотей выискался. У самого молоко на усах не обсохло. — На чем? — захохотала Зина. — Все, Васечка, сейчас посадку в Перьмь объявлю… — В Пермь, — поправил я. — А я как сказала? — В Перьмь. — Правда, что ль? — Зина опять расхохоталась. — Не смеши, а то я обсикаюсь? Вот объявлю, и можешь глушить шарманку. Перерыв до четырех. — Да, — подтвердила Раиса. — Можешь глушить и за вином бежать. — А чего я-то? — А ты молодой самый. — Интересно. А тебе-то сколько лет? — Во-первых, у женщины не спрашивают. А во-вторых, постарше тебя. Я только окончил школу, и дядька устроил меня в аэропорт дежурным радистом. Я думал, что буду переговариваться с летчиками: «Борт полсотни один семнадцать, посадку разрешаю, ветер боковой, шестнадцать метров». Но оказалось, что работать мне пришлось в радиоузле, откуда вещались объявления о посадках на рейсы и о прилетах самолетов. Я должен был следить за аппаратурой, включать и выключать, заменять лампы. Техника была еще ламповая — шел 1972 год. Работа была сменная — день, ночь, два дня отдыха. Сначала я попал в смену, где дикторшами работали две пышнотелые мадам предпенсионного возраста. Но тут моя сменщица Рита ушла в отпуск, и начальство произвело некоторые перетрубации. А Рита перед уходом мне сказала: — Девки у меня хорошие, веселые, не пожалеешь, — и хитро подмигнула. — Улет полный! Я пожал плечами — какая, мол, разница. Но разницу ощутил в первый же день. В шесть вечера, когда начальство разошлось по домам, откуда-то появилась бутылка вина, и мы весело провели остаток смены. А сегодня мы работаем в ночную. — Внимание! Заканчивается посадка на рейс 652 Москва — Перьмь. Пассажиров просят срочно пройти на посадку! — Сказала, все-таки Перьмь, — съехидничал я. Зина изобразила смущенную улыбку на кукольном лице и виновато опустила ресницы. А Раиса отложила косметичку, встала и потянулась. — Все, выключай установку и дуй за вином. А будешь занудничать — спать отправим. В буфете я взял 0,7 портвейна и шоколадку, по дороге мне встретилась Люба из справочного бюро, молодая девица, лет 19-ти. — А можно к вам? — Ну пошли, — говорю. — Эй, ты зачем ее привел?! — возмутилась Раиса, не то деланно, не то всерьез, когда мы вошли. — А тебя не спросили, — гордо парировала Люба. — У нас на тебя не рассчитано. — А у меня с собой есть, — Люба достала из сумки бутылку «Киндзмараули». — Это откуда? — Да щас грузин один подарил. На, говорит, красавица, выпей за мое здоровье. Мы выпили грузинского вина, потом портвейна, я достал гитару, сел на стул, а дамы устроились на диване. Спели про червону руту, про «полну коробочку», про то, как ромашки спрятались. — Сыграй, Васечка, что-нибудь медленное, — говорит Раиса. — А Любка пусть стриптиз танцует. Раз навязалась в нашу компанию, пусть развлекает, да, Зин? Зина хихикнула. Я заиграл блюз, Люба сначала стеснялась и сопротивлялась, потом вышла на середину и, кружась, стала расстегивать белую блузку. Медленно, пуговка за пуговкой. Под блузкой у Любы проглядывал белый кружевной лифчик. Расстегнув пуговки, она повернулась ко мне задом, а к дивану передом, сняла блузку и бросила в Райку. — Эй, мне-то зачем? В Ваську надо кидать. Ну, продолжай дальше. — Все, хватит! — Ну да, была бы Рита… — Райка как-то лукаво стрельнула глазками в меня. Люба стояла ко мне спиной, но все равно я заметил, как покраснели ее щеки. — Прекрати! Отдавай! Она забрала у Раисы блузку и надела ее. Зина потянулась и зевнула. — Ну что, девки, — посмотрела на меня, — и ребята. Спать пора? Помещение радиоузла было очень просторным. Дикторская отделялась строем шкафов-магнитофонов. Их было 16 штук — туда записывались все объявления, диспетчерские переговоры, и телефонные разговоры по бронированию билетов. В мои обязанности входило также следить, чтоб не «зажевало» пленку и заменять катушки, что приходилось делать довольно редко, поскольку катушки были величиной с велосипедное колесо, а пленка двигалась медленно. За вереницей этих шкафов находился мой рабочий стол, а еще там стояла банкетка, когда-то кем-то притащенная из зала ожидания. — Я обычно тут сплю, — заявила Люба, направляясь к банкетке. — Рита мне разрешала. Я пожал плечами, ладно, покемарю сидя за столом. Все равно два часа осталось. Люба сняла туфли и свернулась калачиком, накрывшись пледом. Девки в своем отсеке раздвинули диван и погасили свет, оставив дежурное освещение. Стало тихо, слышно было только жужжание магнитофонов. Я сидел за столом, положив голову на руки. — Между прочим, мы тут с Риткой вдвоем помещались, — прошептала Люба. Я понял это как приглашение и прилег рядом с ней. Конечно, было очень тесно, поэтому лежали мы в обнимку. Надо сказать, я впервые в жизни лежал в обнимку с девушкой, если не считать, как в пятилетнем возрасте со своей сверстницей, соседкой по даче, мы играли в мужа и жену. Спать не хотелось, алкоголь практически выветрился. Я решил, что грех не воспользоваться случаем и незаметно (впрочем, это я считал, что незаметно) просунул руку Любе под кофточку, пытаясь нащупывать на спине застежку лифчика. — Ты что там ищешь? — шепотом спросила она. — Так, ничего. Мама иногда просила меня помочь расстегнуть бюстгальтер, я знал, что в пластмассовой застежке есть маленький прямоугольничек, на него надо надавить — и все. Такая же застежка была у Любы, это я успел заметить, когда она танцевала «стриптиз». Но сделать это незаметно никак не получалось. Потеряв терпение, я просунул вторую руку и одолел-таки проклятую застежку. Теперь можно свободно осязать девичью грудь, ощущать ее упругость и трогать сосочки. — Взялся за грудь, говори что-нибудь, — насмешливо прошептала Люба. — Ты красивая… — Правда, что ль? На самом деле — не такая уж и красавица, так, смазливая девчонка, чем-то привлекательная. Но я уверенно прошептал: — Сущая правда! Люба повернулась на спину. Я лежал боком вплотную к ней, прижимая к ее бедру возбужденный член, и она не могла не чувствовать это. Я погладил ее по коленке. На ней были тонкие колготки. Интересно, подумал я, как девушки носят колготки — поверх трусиков или под ними? Я просунул руку под юбку, подбираясь к промежности. Да, колготки оказались сверху. Я хотел хотя бы через два слоя ткани пощупать, что же у девушек между ног, но нащупал там твердый валик. Неужели это… — Это вата*, — пояснила Люба. — У меня месячные, поэтому сегодня ничего не получится. В следующий раз, когда в ночь будем, ладно? Из дикторской донеслись какие-то звуки: скрип дивана, возня и стоны. — Чего это они? — я приподнялся на локте, прислушиваясь. — Не обращай внимания, — шепотом ответила Люба. — Райка с Зинкой — они лесбиянки. — Лес… чего? — не понял я. Я и на самом деле еще не знал этого слова. — Ну, кто такие гомосексуалисты знаешь? — Да. — А это — то же самое, только женщины. — Да? А как же они?.. Им же нечем. — Хочешь, пойди, загляни. — Неудобно, — ответил я, но страшно хотелось. — Пойди, пойди, а то от любопытства лопнешь. Я встал и подошел ближе к дикторской. Там в рядах магнитофонных шкафов был зазор — проходил кабель, и они стояли неплотно. В прореху была видна часть дивана. Зинка лежала на спине, свесив на пол одну ногу. Юбка у нее была задрана, открывая волосатую промежность — трусов на ней не было. В этой промежности шевелилась ее ладонь. Зинка двигалась и извивалась и пыталась просунуть чуть ли не три пальца себе во влагалище. Райка сидела верхом на Зинке, точнее — на ее лице, при этом тоже двигалась и извивалась. У нее также была задрана юбка, которую она придерживала одной рукой, а второй мяла свою грудь — кофточка на ней была расстегнута, а лифчик спущен на живот. Я чуть не кончил, наблюдая за этой сценой. — Ну как? — спросила Любка, когда я вернулся. У меня не было слов. — Возбудился? Ну ложись сюда на бочок, — она подвинулась. — Да не так, спиной ко мне ложись. Я лег, прижался спиной к Любке, а она расстегнула мне брюки. — Давай-ка тебе молофью спущу, а то он у тебя взорвется. Она достала мой член и принялась его дрочить — очень умело, совсем как я сам себе, а сама при этом прижималась к моей попе своим тампоном из ваты. Первый раз мне дрочила девчонка, улет полный, я кончил буквально за пару минут, а Любка все терлась о мою попу, потом затихла. Через час Любка ушла, я включил установку. — Внимание, начинается регистрация билетов на рейс двести пятнадцатый Москва — Хабаровск. Регистрация производится во второй сИкции! — зазвучал в репродукторах Райкин голос. * В описываемое время еще не было прокладок и тампонов (прим. авт.) Отзывы присылайте на почту filоgirl@yаndех.ru

Category: Наблюдатели