Участь побежденных Часть 1

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Глава 1. Переписчица.

— Вы — отец Линна?

Я услышал чужой голос из комнаты и затаился. Неужели это она говорит с папой? Я слышал от ребят, что Переписчица уже приехала в наш городок и теперь ходит по домам, отбирая мальчиков в Возрасте Цветения. Ведь очередной День Откупа в эту пятницу! Семью моего друга Риза Переписчица навестила вчера. Я пытался, как мог, расспросить его о процедуре, но Риз только загадочно молчал, и все, что мне удалось из него вытянуть, что женщину зовут госпожа Нарина, что она жутко строгая, и что ему предстоит явиться на городскую площадь в пятницу вместе с другими отобранными. Неудивительно, что теперь я прокрался к двери в коридор и навострил уши.

— Да, он дома, — между тем отвечал отец на вопрос незнакомки. — Прошу вас, проходите, пожалуйста. Линн! — это уже папа крикнул мне.

Сердце у меня ушло в пятки. Ну точно, она! Я отскочил от стенки, зачем-то одернул шорты, заправил на место вылезшую из-за пояса рубашку и чинно встал посреди комнаты:

— Я тут, пап.

В дверном проеме показалась затянутая в черное фигура, и я сглотнул, смачивая внезапно пересохшее горло. Переписчица — а кто же это мог быть, как не она! — оказалась высокой и совсем не старой, короче, ничего общего с той жуткой каргой, которую рисовало мое воображение. Была она немного похожа на школьную учительницу — может, из-за строгого выражения лица и собранных в пучок волос, а может, из-за черного костюма с белой блузкой, не соответствующих жаркой летней погоде. Вот только обтягивал этот костюм фигуру совсем не по-учительски — уж слишком подчеркивал плотно сидящий пиджак сочные груди, выглядывавшие из выреза блузки. Уж слишком откровенно облегала короткая юбка стройные бедра — ни морщинки, ни складочки.

Я пялился на Переписчицу во все глаза, кажется, даже рот у меня приоткрылся от такого зрелища, так что отец вежливо кашлянул у нее за спиной:

— Линн, поздоровайся же с госпожой Нариной!

Я захлопнул пасть и пробормотал невразумительное: «Здрасьти…».

— Здравствуй, Линн, — она профессионально улыбнулась и указала на стул у стены. — Присядь там, пожалуйста. Мне надо поговорить с твоим отцом.

Я сделал, как велено. Сел, чувствуя, как щеки заливает непрошенная краска. Заметила она, как я пялился на ее сиськи? Обратила внимание, как взбугрились мои шорты спереди? Или это снова мое воображение, и на самом деле, ничего и не было видно — все-таки, не такие уж они и облегающие?

Папа между тем предложил гостье стул у стола, а сам уселся напротив. Переписчица вытащила из портфеля какие-то бумаги и стала быстро что-то помечать в них. Отец вежливо ждал, пока она закончит. Я сгорал от недавнего стыда и любопытства на выселках у стены. Наконец госпожа Нарина подняла голову от бумаг.

— Значит, Линну двенадцать? — обратилась она к папе.

— Скоро будет тринадцать, — с готовностью подтвердил он.

Переписчица кивнула и снова прошлась карандашом по листочку.

— Как у него с физическим развитием?

— Мальчик абсолютно здоров, — папа гордо улыбнулся. — Недавно у них в школе был медицинский осмотр. Он даже простужается редко…

Женщина остановила отца движением руки:

— У меня есть отчет врача. Но я не об этом, — она внимательно посмотрела на папу через стол. — Меня интересует, созрел ли он?

Меня бросило в жар, во рту совсем пересохло. Одно только радовало — ни Переписчица, ни отец на меня не смотрели. Папа видимо смутился, даже глаза опустил и ответил так тихо, что я едва расслышал:

— Да. У него… Жена часто находит мокрые простыни. И я сам… видел его пару раз… ну, вы понимаете…

— Нет, не понимаю.
Объясните конкретно, — прозвучал холодный женский голос. Смотреть на его хозяйку я не мог. Казалось, сейчас буквально сгорю от стыда, и нас стуле останется от меня только кучка пепла. Что же там видел папа, старый козел?! И когда?!

— Я видел, как сын… ласкает себя. Онанирует.

Вот я и получил ответ на свой вопрос!

— Это вышло случайно, вы не подумайте чего… Один раз я в ванную заглянул, а он не заметил. А другой — он забыл притворить дверь в свою комнату…

— Мне не интересую подробности.

Я рискнул кинуть короткий вгляд на госпожу Нарину. К счастью, она по-прежнему не смотрела на меня. Будто вовсе и не мою дрочку они сейчас обсуждали, или словно меня вовсе и не было в зале. Я кое-как перевел дыхание, но тут женщина заявила:

— Точнее, не эти подробности. Скажите, мальчик кончил? Если вы, конечно, это видели. У него шла сперма?

Все. Это конец. Мне захотелось сжаться в комок и спрятаться под стулом, на котором сидел. Боже, неужели и Ризовых родителей так же допрашивали? Да еще при нем? И что они могли рассказать? Ведь друг на два года меня старше! И что скажет мой собственный отец, который сейчас мнет свои вспотевшие пальцы?

— Да. Я это видел… — голос папы был извиняющимся и… чуть заискивающим? Предатель! — Ведь всем родителям объясняют, на что мы должны обращать внимание.

Дважды предатель! От возмущения я сжал кулаки и даже осмелился поднять взгляд на Переписчицу — это было ошибкой. Ее холодные голубые глаза смотрели прямо на меня, смотрели так, будто я сидел перед ней совершенно голым, как тогда в ванной, с красным возбужденным членом в руке. Я физически почувствовал, как жар поднялся от щек к самой макушке, и уставился в пол.

— Подойди сюда, Линн, — прозвучал спокойный женский голос.

Я встал не жив-не мертв и направился к Переписчице на негнущихся ногах. Остановился, не доходя метра до стола. Глаз на нее поднять по-прежнему не смел — казалось, встреться я с ней снова взглядом, и она сожрет меня, как анаконда ягненка.

— Разденься, пожалуйста. Мне надо тебя осмотреть.

Я не поверил свои ушам. Неужели Риз тоже прошел через все это? Да что она хочет? Неужели медосмотра им было мало?! Я робко вскинул глаза на папу. Отец отвел взгляд, но сказал тихо:

— Делай, как говорит госпожа Нарина, сынок.

Делать было нечего. Я стал медленно снимать одежду. Кончилась она, к сожаленю, быстро. Из-за жары на мне были только рубашка и шорты. Я выпрямился перед Переписчицей, судорожно осматривая спереди свои не первой свежести трусы. Эх, знал бы, что она сегодня притащится, поменял бы утром…

— Трусы тоже сними, — холодно поторопила она.

Я отважился взглянуть на нее — просительно, даже умоляюще. Но она непреклонно поджала губы и только постукивала нетерпеливо карандашом по столу. Я тяжело вздохнул и подчинился. Трусы упали на пол. Я прикрылся ладонями.

— Опусти руки, — бесстрастно приказали мне. — Во время осмотра держи их на бедрах.

судорожно вздохнул и развел ладони. И вот я стою перед Переписчицей совершенно голый, сквознячок холодит задницу, писюн от ужаса совершенно скукожился. А она только шкрябает карандашом по своей бумажке. Что ж, может на этом все и закончится? Я тихонько перевел дух и глянул на госпожу Нарину из-под опущенных ресниц. Ух ты! В этой позе груди у нее так и выпирают из выреза пиджака, того и гляди на стол вывалятся! Юбочка задралась вверх по гладким ногам — если поерзает госпожа еще на стуле, то, может, и трусики будет видно… От таких мыслей писюн мой шевельнулся и начал предательски набухать. Я с усилием отодрал взгляд от женщины и упер его в пол. Старался думать о своем возможном будущем, о Ризе, но получалось плохо.
А тут Переписчица вдруг поднялась из-за стола и шагнула прямо ко мне.

— Значит, ты онанируешь? Так говорит твой отец, — прохладные пальцы неожиданно коснулись моего соска.

Я задохнулся, сосок отвердел, будто каменный. Писюн резво дернулся кверху. Хуже всего было то, что я сознавал, что все это время на меня смотрит папа. Смотрит, потому что так надо. При переписи всегда должен присутствовать хотя бы один из родителей. Но мне-то от этого не легче…

— Да, — едва слышно ответил я.

— Как часто? — госпожа Нарина сжала сосок, умело потянула, снова сжала. — Только честно. Не смей мне врать!

Твердый ноготь ударил по возбужденной розовой пуговке, и я дернулся от щелчка:

— Ай! Каждый день, — пальцы приготовились к еще одному щелчку. Сосок сладко заныл и встопорщился еще больше. — Иногда пару раз в день, — торопливо добавил я, не сводя глаз с длинных гладких ногтей, покрытых алым лаком. — Даже не иногда… часто. Это правда!

Вместо щелчка, Переписчица одобрительно ущипнула меня за набухшую шишечку.

— Когда ты это делаешь, — совершенно спокойно, по-деловому, спросила моя мучительница, переведя пальцы на другой сосок и покручивая его, — ты ласкаешь себя? Ласкаешь их? — теперь она тянула оба соска на себя, крепко сжав их и продолжая покручивающие движения.

— Д-да-а, — полупростонал я, закусывая губу. Смотреть на женщину я был не в силах, зато в поле зрения маячил мой все увеличивающийся в размерах член.

Руки Переписчицы скользнули вниз — по животу, бокам и перешли на ягодицы.

— А попку? Ее ты ласкаешь?

Я уже едва дышал — под женскими пальцами моя плоть таяла, как мед. Внизу живота болезненно тянуло.

— И… иногда, — выдавил я, смачивая губы языком.

Ее руки отпустили, наконец, мои булочки, немного помяли бедра. Ловкие пальцы ухватили выпятившиеся под стоявшим членом яички.

— А их? Тебе нравится играть с ними?

Переписчица потянула мое достоинство книзу, и я выгнулся дугой, не в силах сдержать тихий стон:

— Да-а…

[/responsivevoice]

Category: Подростки