Твой мир этот зал

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Лина уже пару лет занималась фитнесом, но лишь недавно узнала, что не было необходимости переться в клуб через несколько остановок метро, — отличное место было в подвале соседнего дома. Она заметила вчера, как из этого самого дома выходили люди явно после хорошей тренировки; она спросила у одного из них, и получила подтверждение своей догадке, а также краткое описание клуба. Правда, адресат вопроса не хотел отвечать, словно не желая, чтобы Лина действительно заинтересовалась этим местом, но потом один из компании что-то шепнул другому, и ей все же рассказали.

Сегодня она уже шла к нему, в сумке болталась форма, а на душе был праздник, спасибо прекрасной погоде. Настроение омрачала только недавняя ссора с родителями. Они остались в Омске два года назад, когда Лина приехала поступать в московский ВУЗ, в чем и преуспела. Она часто им звонила, но вот вчера произошла эта идиотская перепалка — повод к ней не заслуживал даже упоминания, но по опыту Лина знала, что, пока она не извинится, от родителей не поступит ни звонка, ни письма. Что ж, ладно, не в первый раз.

Найдя вход, она открыла дверь. Большая комната была похожа на бар для узкой компании, на стене висел телевизор с таким огромным экраном, какой Лина никогда не видела, и служила эта комната-прихожая-бар также буфером между улицей и раздевалками. В ней уже кто-то сидел, удивленно рассматривая вошедшую. Девушка отметила, что не было никакого ресепшн — ни кассы, ни секретаря. Странно. Она решила все выяснить у того, кто сидел сейчас на диванчике.

Тот рассказал, что это некоммерческий зал, оборудованный группой единомышленников для совместного использования. И они редко принимают к себе незнакомцев. Решительную Лину это не остановило, но и ее собеседник явно не собирался делать исключения для кого бы то ни было. Однако открылась входная дверь, и в комнату ввалилось еще несколько человек, в числе которых были и двое вчерашних знакомых. Эти были настроены явно позитивнее, и уже через несколько минут Лина была признана «своим человеком», с правом допуска в клуб. Ее, правда, слегка напрягало, как вновь пришедшие разглядывали ее тело. Впрочем, ей было не привыкать — такие длинные ноги, тоненькая и упругая фигурка — не зря же она уже пару лет занимается фитнесом, — густые и длинные темные волосы, симпатичное личико со слегка раскосыми глазами карими глазами редко кого оставляли равнодушным. Правда, грудь у нее была очень небольшая, но она даже лучше подходила ее фигуре, чем какие-нибудь два воздушных шарика, о которых мечтали многие девушки. Да и сами парни были ничего — тоже уже явно немало качаются, все высокие (даже относительно самой 173-сантиметровой Лины). Олег — блондин и весельчак, успевший за пять минут натравить порядком анекдотов и историй; Влад, как и все кроме Олега, имел темные волосы, и активнее всех выступал за принятие новичка. С остальными она пока не успела познакомиться поближе, зато они многое успели узнать о новой знакомой. Она рассказала, что приехала из Омска, живет в съемной квартире с соседкой, учится на втором курсе филологического факультета, недавно уволилась из салона мобильной связи, где работала продавцом-консультантом. Эта новость всех очень развеселила, на нее посыпались обещания подобрать ей «место, достойное такой чудесной девушки». Они определенно это могли, просто так купить и оборудовать помещение обычные люди не смогут. И действительно, они оказались из сферы топ-менеджмента не слишком крупных, но достаточно успешных московских компаний, друзья со студенческих лет. Когда первое знакомство завершилось, Лина, получив в дополнение к общему благословению ключ от шкафчика, зашла в раздевалку, переоделась в свой обтягивающий тренировочный костюм из синих шортиков и топа, завязала волосы в хвост, и вышла в зал. К счастью, женщины там тоже были, правда, никого из ровесниц 19-летней Лины — обеим на вид было около 30, они занимались на ковриках с мячами.
Все парни уже были тут, вовсю разминаясь. Зал был отличный — действительно, делали для себя любимых, с первоклассным инвентарем. Она по ходу тренировки познакомилась с женщинами поближе — Марина была женой Олега, а Таня — девушкой Сергея, который сейчас отсутствовал. Что ж, клуб «для своих» был не таким уж малочисленным, хотя места определенно всем хватало. Через некоторое время Олег пригласил Лину в мужскую — силовую — часть зала и предложил для смеха попробовать поднять 45-килограммовую штангу, она приняла вызов. Устроившись на скамейке, она обхватила руками в перчатках гриф и приготовилась принять вес. Ее несколько удивило, что, оказывается, руки лучше привязывать к грифу, с помощью специальных бинтов на перчатках — раньше она не замечала ничего подобного. Видимо, просто не обращала внимания. Штангу установили в верхнее положение, после чего под контролем нависшего над ней Олега она опустила ее к груди, — гриф лег на предохранительные рамы, почти касаясь ее тела. Олег зачем-то передвинул штангу поближе к ее горлу и опустил рамы ниже.

— Эй, из такого положения мне ее точно не поднять! — смеясь, сказала она. Олег сделал гримасу:

— Да ты ее ни из какого не поднимешь, 120 килограммов, все-таки..

— Какие 120? Вы говорили 45!

— Ну, мы подумали, что для тебя 45 маловато. Навесили еще 75. — Лина сделала обиженное лицо. — Давай, пробуй. Хотя нет, подожди. Он подошел сбоку, перекинул через нее ногу и начал покрепче перевязывать бинты перчаток на грифе. В это время кто-то схватил девушку за бедро у колена, потом за второе, бедра широко развели в стороны, почти заставив ее сделать шпагат, и что-то к ним привязали. Когда руки отпустили ее, обратно свести ноги она уже не смогла. Лина сквозь смех спросила, что они задумали — у нее уже появилась догадка, но девушка упорно не замечала эту мысль.

— Да это чтоб тебе было полегче, честное слово. Когда Олег отошел, она увидела, что на бедрах у коленей у нее застегнуты широкие кожаные браслеты, а прицепленные к ним туго натянутые веревки другими концами привязаны к соседним тренажерам. Скамейку из-под нее вытащили, и верхняя часть тела Лины оказалась висящей в воздухе в нескольких сантиметрах от пола, на полу стояли только широко разведенные ноги.

Ей стало понятно, что это уже не шутка. Все собрались вокруг нее и улыбались. Лина постаралась сохранить спокойствие.

— Ну, и что дальше? Типа если я не могу поднять штангу, то опущусь пониже и она окажется на вытянутых руках?

— Не совсем, радость моя. — сказал Олег. Мы уже подумывали о том, что этому залу нужна хорошенькая девочка, а тут ты и сама пришла. В-общем, поздравляю — теперь ты будешь нас радовать собой.

Больше отгонять возникшую мысль было бессмысленно — Лина попала в ловушку, и ее собирались изнасиловать. Она начала нервно дергаться, но руки были крепко привязаны к грифу, да и ногам тугие веревки не позволяли двигаться.

— Что вы… собираетесь… делать? — сглатывая, произнесла она.

— Да ничего особенного. Просто доставим друг другу радость. Собственно, можно начинать. Линину одежду начали аккуратно разрезать. Когда топик соскользнул с ее груди, девушка зашлась в протяжном крике. Судя по отсутствию реакции, это было бесполезно, но это единственное, что она могла делать, и она кричала, пока наконец им не надоело и удар наотмашь ладонью по щеке не заставил ее умолкнуть — это была марина. Куда-то делись добрые улыбка и взгляд. Уже вся одежда Лины валялась на полу, и ее обнаженное тело, загоревшее в солярии, покачивалось на вытянутых руках. Олег подошел к ней сзади и положил руки на основания бедер, большими пальцами массируя кожу у половых губ. Его вздыбленный член также терся об нее через ткань спортивных штанов. Лина начала бешено трястись, насколько позволяли путы.

— Девочка, ну что ж ты делаешь? Так ты
никому не доставишь радости! Придется тебя приручить: — с видимым огорчением сказал Влад, до этого с задумчивым видом перебиравший ее волосы.
Мариш, принеси пару ремешков из раздевалок.

Через минуту Лине завязали глаза, и четыре ремня вразнобой зашипели в воздухе, опускаясь справа и слева на ее грудь и живот, два других хлестали ее бедра, били и сверху вниз и снизу вверх, оставляя красные следы на коже. Девушка беспрерывно кричала и извивалась, но это ничуть не помогало. Ремни попадали и по губам влагалища, и по соскам, причиняя нестерпимую боль, а Танин голос прошелестел в ухо:

— Ты хочешь это прекратить?

— Да, да, пожалуйста! — всхлипнула Лина в ответ.

— Это просто, стоит только попросить… И пообещать помочь нам получить удовольствие от общения с тобой. Давай, скажи это.

— Пошла ты… — осекаясь и лязгая зубами, Лина решила терпеть — смириться было не лучше чем распластаться перед ними ниц и целовать землю под их ногами. она так не поступит. дыхание Тани у уха пропало, но голос ее зазвенел где-то выше:

— Ха, да она молодец! Держится! Может, придумаете что-нибудь поинтереснее?

— А мнэ так даже большэ нравитса! — это был еще один из компании, кавказец — с русской грамматикой у него все было в порядке, но акцент оставался, имени его она не знала. Как маладая нэобъезжэнная дикая кабылка… Ах, харашо попал!… так вот, сэчас адреналин будет, возня, сила и борьба — это пусть потом на коленах ползает, ножки цалует и сосет когда скажешь — и там и там свая прэлесть! Фууух, устал. — он хлопнул Лину по попе. — маладэц, кобылка! чем крэпче, тем ломать приятнэй!

Лина рыдала — от боли, обиды, унижения и осознания того, что любое ее действие только добавит им удовольствия. Но кроме такого — морального — сопротивления ей ничего не оставалось. Любой уже давно мог проткнуть ее девственное влагалище, оставив ей только кричать от отчаяния, но они хотели, чтобы она сдалась не только физически, но и сама смирилась с этим, стала безропотной и верной игрушкой.

В качестве следующего истязания Лину приподняли и поставили под ее лопатками включенный электрочайник с открытой крышкой. Лежать, опираясь на него спиной Было больно, но руки Лины уже не могли держать ее вес. Теплый воздух приятно согревал кожу. девушка почувствовала легкий укус на своей мочке уха, и знакомый нежный голос Кати вновь зашелестел:

— Линочка, хорошая моя, вода греется быстро. Это сейчас тепло, а через две минуты начнет подниматься пар, еще минута — и там кипяток. Ты же не хочешь обжечься? да и не надо. Просто давай, повтори за мной: «я хорошая девочка и я буду рада доставить вам удовольствие. Я делаю все, что вы захотите».

В ответ Лина, извернувшись, плюнула ей в лицо, но промахнулась. приятное тепло действительно постепенно превращалось в обжигающее. В отчаянии девушка подтянулась повыше к грифу, превозмогая боль и усталость в руках. Ноги уже давно онемели, Лина почти не чувствовала ничего ниже коленей, а бедра пульсировали жгучей болью. Чайник зашипел, поднимающийся от воды пар обжигал. Лина кричала, прерываясь лишь, чтобы набрать воздуха в грудь, а в ее ухо лился тот же голос:

— Деточка, ну ты же и сама страдаешь, и всем нам больно делаешь! Может, хватит глупостей? Давай, стань пай-девочкой, доставь всем радость, и боли больше не будет!

Лина не отвечала, хотя возможность прекратить эту боль манила и голос, казалось, звучал прямо в ее сознании, убеждая бросить все, хоть ползать между ними по полу и делать все, что попросят, лишь бы остановить боль. Температура пара усиливалась, а вот кричать громче девушка уже не могла, единственная ее защита больше не работала. В очередной раз набирая в грудь воздуха, она уже собиралась умолять прекратить эту пытку, и делать все, что скажут, но тут пар исчез. Далекий голос сверху раздраженно говорил что-то о том, что такое чудесное тельце не стоит портить.

Лина попробовала улыбнуться. Она смогла, доказала им, что они ее не сломают. Но улыбаться не получалось, получалось только рыдать и тихо выть.
Кожаные браслеты на ногах расцепили, и нижняя часть тела Лины рухнула на пол. Сплошь покрытая следами от ремней попа словно взорвалась от удара о пол, но подняться было невозможно. Появилось покалывание в ногах, в которые стала возвращаться кровь. Также отвязали и руки. Оказавшись лежащей на полу, Лина свернулась в маленький и незаметный, как она надеялась, комочек, который подрагивал и всхлипывал.

Все встали вокруг нее и тихо обсуждали что-то. Таня и один из мужчин ушли в раздевалку. Приняв решение, Лину подняли и усадили на сиденье другого тренажера. Насколько она знала, висевшая над ее головой ручка не давила на тренирующегося, а с помощью блоков наоборот, тянула с заданной силой вверх. Ее кисти в тех же перчатках привязали к этой ручке, а бедра плотно прикрутили к сидению и держателям, после чего поставили на тренажере максимальный вес — 350 кг, положив на грузы еще пару гантель. Тело девушки струной вытянулось между сиденьем и ручкой тренажера, она сразу начала задыхаться — в таком положении вдохнуть можно было лишь чуть-чуть воздуха, да и то с невероятным трудом. Все мышцы растянулись и одновременно были напряжены, пытаясь вернуться в нормальное состояние, и невозможно было ничем пошевелить, а плечи, казалось, должны вырваться из суставов. Марина, перекинув ногу через сидение, опустилась Лине на колени, продолжив мягко убеждать ее:

— Тяжело? Я знаю, что тяжело. Это, кстати, я придумала. Сейчас тяжело, скоро станет еще и очень больно. Руки, наверное, онемеют. Дышать ты так долго не сможешь. К чему такое упрямство, не понимаю. — она стала задумчиво крутить пальцами сосок Лины, та в ответ могла лишь буравить ее ненавидящим взглядом. Даже говорить было слишком трудно, и это сбило бы так тяжело дающееся дыхание. — Собственно, мы на сегодня закончим, а ты посиди здесь до завтра и подумай. Вот смотри, что мы дарим хорошим девочкам.

Из раздевалки вынесли ноутбук. Олег обошел вокруг пленницы с камерой, потом тот, кто вынес ноутбук, склонился над ним на минуту и передал его Марине. Она показала его Лине, на экране та же улыбающаяся Таня смотрела прямо на нее и что-то говорила. Потом на девушку навесили гарнитуру, она услышала все тот же голос, от которого у нее снова брызнули из глаз высохшие было слезы. Женщина на экране говорила, а ее слова отпечатывались прямо в сознании Лины. «Лина хорошая и послушная девочка. Мир Лины — этот зал, а все люди в нем — Сергей Геннадьевич, Олег Романович, Вагит, Владислав Михайлович, Михаил Петрович, Марина Аркадьевна, Татьяна Борисовна, Светлана Сергеевна (для каждого имени в углу экрана появлялась соответствующая фотография) — это ее хозяева, слову которых Лина повинуется. Лина выполняет все желания хозяев, радует их, насколько способна, и больше смерти боится доставить им неудовольствие…»

Голос в ее голове продолжал звучать, Марина встала и положила ноутбук Лине на колени, закрепив его парой шнуров и подключив шнур питания к ближайшей розетке. Голову ее нагнули вперед, так, чтобы она все время смотрела только на экран, а сзади между руками на уровне затылка натянули бинты, почти сведя руки вместе, и выпрямить голову она уже не смогла. Весь мир действительно сошелся для нее на этом экране, и на этом голосе.

Марина поставила воспроизведение на паузу.

— Лина, ты сильная девочка и мы тобой восхищаемся. Но бессмысленно проявлять норов к людям, которые так благожелательны к тебе. Мы откроем тебе твою настоящую жизнь — теперь это прекрасная жизнь без забот, без сложностей. Просто ты, мы, и этот зал. Это будет весело и приятно! А что тебя ждет в другом случае? Только бесконечная боль (на экране появилась Лина, кричащая, извивающаяся и рыдающая под ударами ремней, вопящая от обжигающего …
пара), страдания, (кадры ее, растянутой между сиденьем и ручкой тренажера: лицо распухло от слез, напряженное тело в красных полосах, краснота была и между лопатками, — там, где стоял чайник).
Лина! Ничего за стенами твоего мира больше нет, и нет смысла пытаться сопротивляться судьбе, тем более такой прекрасной судьбе. Отличная звукоизоляция по всему помещению, так что не надо бояться, что кто-то придет и помешает тебе жить в этом чудесном мире. Тройной стеклопакет окон под потолком, тяжелая двойная дверь — а специально для того, чтобы тебе было спокойнее, мы сделаем доработки, обобьем все чем-нибудь мягким и приятным на ощупь, закроем окна металлическими шторками, чтобы всякие негодяи не лезли. — Марина сделала паузу, словно сама смеялась над произносимыми словами. — все для твоего комфорта.

С твоей стороны было очень любезно взять с собой и паспорт, и студенческий. Мы проверим, живешь ли ты по адресу регистрации, и если нет, то выясним настоящий адрес по одному из телефонов в книжке твоего сотового. Завтра ты уже не будешь проживать там, а уедешь в неизвестном направлении. Ректор твоего университета хорошо знает Олега Романовича, твоего хозяина, и вполне поверит истории достойного уважения человека о том, как ты решила вернуться домой, а все необходимые документы Олег согласится передать тебе для подписи и потом привезет в деканат. Твоя соседка по комнате расскажет твоим друзьям, что тебе надоела такая жизнь, и ты решила уехать куда-нибудь за границу. Никто не потревожит тебя. За этими стенами ничего нет.

Обрати внимание, у твоих губ болтается микрофон. Я сейчас включу диктофон, а утром мы проверим записанное. Чтобы больше не чувствовать боли, и принять наше щедрое предложение, тебе достаточно один раз произнести то, что мы просим тебя произнести. Образец звучит в твоей голове. Спокойной ночи. Дверь захлопнулась, свет погас. В темноте горел только экран монитора, слышалось частое дыхание и всхлипы.

«Как ты, Лина? Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты чувствуешь свои руки? Мне просто жаль, что ты так мучаешься (лицо на экране изобразило сочувствие). И ведь это все так не нужно, так бессмысленно. Ты же знаешь, кто ты теперь? Ну-ка, давай вместе.

Лина хорошая и послушная девочка. Мир Лины — этот зал, а все люди в нем — Сергей Геннадьевич, Олег Романович, Вагит, Владислав Михайлович, Михаил Петрович, Марина Аркадьевна, Татьяна Борисовна, Светлана Сергеевна — это ее хозяева, слову которых Лина повинуется. Лина выполняет все желания хозяев, радует их, насколько способна, и больше смерти боится доставить им неудовольствие. Счастье для Лины — наслаждение хозяина, а высшая похвала — возможность поцеловать ему руку».

Лина попыталась успокоиться, дистанцироваться от голоса и посмотреть, что можно сделать. Успокоиться не получалось. Моментами казалось, что голос уже не внешний, а возникает по ее собственной воле, губы шевелились вслед произносимым словам — Лина: будет: будет… Нет, нет, пошли вы! — беззвучно шептала она, надеясь, что микрофон не уловит проявления слабости. Что можно сделать? Ничего! Ничего нельзя сделать! Она попробовала подергать бедрами в надежде, что бинты разболтаются, но скоро выбилась из сил, так и не почувствовав ни малейшего ослабления, зато кислорода ей теперь совершенно не хватало. Она часто-часто дышала, но это не помогало. Девушка надеялась, что упадет в обморок и хотя бы так отгородится от этого голоса, который подавлял и одновременно манил, призывал следовать за собой и постепенно заменял ее собственные мысли — «поцеловать руку: да: Лина любит своих хозяев: предназначение Лины — доставлять им рад: нет: нет, уроды, я вам не дамся: — губы шевелились, почти ненарушая тишины, тихий шепот перемежался всхлипами. Она закусила губы, не давая им двигаться и предательски произносить клятву.

Рук она уже не чувствовала, шея затекла и страшно болела, как и остальное тело, растянутое до предела, боль пульсировала везде, от частых мелких вдохов и выдохов она к тому же безумно устала, в глазах потемнело и появилось ощущение, что она пьяна.
Остатки самообладания исчезли, и девушка в голос завыла. Окончательно потеряв все силы, она стала проваливаться в сон, боль куда-то уходила со временем: Вдруг пронзительный громкий звонок заставил ее проснуться. Лина открыла глаза и увидела на мониторе выскочившее окошко: «не спи, родная. Слушай меня». Через минуту будильник успокоился. Тут же нахлынула успокоившаяся было боль, онемение рук и затекшая шея. Все началось снова — «: выполняет все желания хозяев:: хорошая и послушная девочка:: Мир Лины — зал:». Все было как в бреду, прерывавшемся только звоном. 2 часа ночи ровно: 3: 5: «Как ты, Лина?…» «: ты знаешь, кто ты теперь:» 7 утра: «: наслаждение хозяина:» минуты в углу экрана сменялись крайне медленно. Она почти засыпала к концу каждого часа, но в 7. 59 ее начала бить мелкая дрожь, она зажмурилась… прозвенел сигнал, на экране появилась надпись — «доброе утро, Линочка. Скоро придут хозяева, они тебе помогут. Они снимут боль. Они принесут тебе что-нибудь вкусное!». Так прошло еще почти полчаса. С трудом повернув голову, Лина с надеждой смотрела на дверь. Уже утро, скоро должны прийти хозяева: нет, не хозяева — эти уроды, считающие ее своей собачкой. Они ее освободят, Лине будет хорошо. Хорошо? Но они хотя бы развяжут: и вкусное, Лина так долго не ела, когда она вчера пришла сюда? В шесть вечера? День в институте, только завтрак с утра: уже сутки: нет, есть Лина не будет с их рук. Они ее развяжут, и она снова будет улыбаться, потому что она победила: она ничего не сказала!

Дверь открылась, вошли Татьяна Борисовна и незнакомый мужчина. Наверное, Сергей Петрович. Лина хотела как-нибудь оскорбить их, но не смогла произнести ни слова. Татьяна Борисовна что-то говорила Сергею Петровичу, улыбаясь и указывая на Лину. Он посматривал на пленницу и тоже улыбался. В руке у него была пара пирожных, кажется, чизкейки из любимого лининого кафе. Сергей Петрович подошел к ней сзади, снял резинки с хвоста и потрепал распустившиеся волосы, поставил воспроизведение на паузу — возникшая тишина в ее голове звенела.

— Ну привет, моя верная бэмби. Не знаю, почему бэмби, но мне нравится. Вот, поешь — у рта Лины возникла ладонь, на которой действительно лежал кусочек любимого чизкейка. Он напомнил ей то, что когда-то давно она была счастливой студенткой с кучей друзей и планов на жизнь. Она открыла рот и потянулась к нему. Ладонь с готовностью поднесла угощение ближе, и губы сомкнулись на нем, коснувшись и ладони Сергея Петровича. «НЕЕЕТ! — мелькнула в голове мысль, и Лина выплюнула его.

— Ну что ж ты, Бэмби. Ты мне так понравилась. С тобой будет очень приятно играть. Не надо усложнять нам и себе жизнь. Давай попробуем еще раз. Марина протянула Сергею Петровичу еще один кусочек, но тот указал на валявшийся на полу. Вскоре он вновь оказался у ее губ. Губы были плотно сжаты. Спустя минуту хозяин убрал руку, и показал Лине ноготь. Ее ноготь.

— Ты почувствовала, как я его отрезаю, Бэмби? Я не знаю, сколько у тебя времени до момента, когда кровообращение восстановить будет нельзя. Марина, брось, проверим запись вечерком. Он вновь поставил проигрыватель на воспроизведение. Зазвучал знакомый и родной голос — «Лина — хорошая и послушная девочка».

Снова потянулись минуты. Нежный голос, тупая боль и оцепенение, манящая возможность прекратить все это разом, дикие звонки будильника, прерывавшие попытки забыться во сне. Первый, второй, третий. В очередной раз, открыв глаза и привычно задержав взгляд на мониторе, Лина заметила на клавиатуре тот кусочек пирожного. Откуда они знают, что она любит? Они действительно проверили все. Лина вдруг поняла, что теперь она никто — она больше не снимает квартиру на Балаклавском проспекте, больше не студентка второго курса филологического факультета, а друзья знают …
ее как девушку, вдруг уставшую от Москвы и уже куда-то уехавшую. Родители даже не подумают проверить, как у нее дела, пока она не позвонит и не извинится, а даже если проверят — ее телефон у хозяев, и они наверняка уже все продумали. Она лихорадочно искала, за какую ниточку можно уцепиться, но тщетно. Мира за пределами этого зала у нее больше не было. Не было у нее и слез, только поэтому она не плакала. Она знала, что это конец. Дождавшись, когда запись вернется к первым словам приготовленного для нее текста, она зашептала: «Лина — хорошая:»: Звонок. Приближался вечер — было уже около шести, и надежда, что хозяева придут и освободят ее, постепенно сняла полуобморочное состояние последних часов. На каждый чудившийся ей шорох у двери Лина, превозмогая боль, поворачивалась, и глупая восторженная улыбка озаряла ее лицо. Она не знала, почему улыбалась. Девушка все так же ненавидела их, но вся ее жизнь теперь принадлежала этим людям, от них зависело любое ее действие. И они могли причинять ей нестерпимую боль, унижать ее, а могли — наоборот — развязать эти проклятые бинты и выключить запись. И она сквозь слезы улыбалась, чтобы сделать им приятно, смирившись со своей судьбой. Весь мир — этот зал, и ее жизнь — это их собственность.

Наконец, дверь действительно открылась. Вошедшие Олег Романович и Вагит были в спортивных костюмах, за ними из женской раздевалки появились Марина Аркадьевна и Татьяна Борисовна. Третью женщину она узнала по фотографии — Светлана Сергеевна. Почти сразу в зал зашли и остальные.

— Ну что, Бэмби? Как ты собираешься вести себя теперь? — сказал Сергей Петрович, обняв ее талию сзади. Давайте посмотрим, что она нам наговорила. Михаил Петрович отвязал ноутбук от ее ног и повернул к себе. Он открыл диаграмму записи и выделил всплески звука. — вот смотри, Бэмби. Час ночи. Послышался совсем слабый шелест, где едва можно было различить слова «Лина», «послушная», и какие-то ругательства. Он поморщился, и промотал к последнему отрывку — самому длинному на диаграмме — «Лина хорошая и послушная девочка. Мир Лины — этот зал, а все люди в нем — Сергей Геннадьевич, Олег Романович, Вагит, Владислав Михайлович, Михаил Петрович, Марина Аркадьевна, Татьяна Борисовна, Светлана Сергеевна — это ее хозяева, слову которых Лина повинуется. Лина выполняет все желания хозяев, радует их, насколько способна, и больше смерти боится доставить им неудовольствие. Счастье для Лины — наслаждение хозяина, а высшая похвала — возможность поцеловать ему руку:» Лина согласно закивала, насколько позволяла натянутая за затылком веревка, переводя взгляд с кроссовок одного на другого, боясь, что ей не поверят. Что толку в ее сопротивлении. Она просто будет делать то, для чего создана — доставлять им радость, тихо ненавидя и мечтая о прошлом.

Сразу несколько рук трепали ее волосы, ласкали ее тело, нежно похлопывали по щекам и почесывали за ухом, а она шептала — Лина хорошая собачка: Лина послушная: повинуется… Марина Аркадьевна подняла с клавиатуры кусочек пирожного и поднесла его ко рту Лины на открытой ладони. Девушка с готовностью схватила его губами и попыталась проглотить, что получилось не сразу. Потом еще один и еще. Будь у нее хвост, она бы им виляла. Ей вдруг стало безумно приятно, что у нее такие заботливые хозяева.

Вагит сказал что-то вроде «вах, как хорошо висит! Даже жалко отпускат, такое маладое тело, растянутое, сэксуалное! Я прям от одного вида кончаю!» его рука — а это явно была его рука бегала по ее телу, ощупывая его, проверяя силу натяжения. Что произошло потом, она не совсем поняла — напряжение вдруг исчезло, и в глазах замелькало, а кто-то сзади мягко ее поддерживал, обхватив одной рукой голову, другой живот. Потом ее положили на пол. Лина не знала, сколько пролежала. Все тело ощущалось каким-то сморщенным, и в то же время расслабленным и умиротворенным. Дыхание выровнялось. Но управлять своим телом Лина не могла, только лежать и дышать, закрыв глаза, наслаждаясь покоем. ей было тяжело от мысли, чем она стала ради этого покоя, но сейчас самым страшным на свете казалось снова стать струной между сиденьем и ручкой того тренажера. Постепенно появилось и стало нарастать покалывание, и ей захотелось петь — возвращалось ощущение рук и ног. Спустя то ли час, то ли неделю она уже смогла перекатиться живот и слегка приподняться, оглядываясь. Еще немного времени, и зрение прояснилось, настолько, что она могла увидеть, что ее хозяева были уже не в спортивной одежде, а в рабочей форме, — они чем-то обклеивали стены, вешали непонятные устройства над окнами. Татьяна Борисовна заметила, что Лина очнулась.

— Ребята, наша радость проснулась!

Все тут же бросили свои занятия и столпились вокруг нее. «Линочка, какая красавица!» «верная Бэмби, ты такая прелесть!». Лина обреченно начала повторять заученный текст, чем заслужила новые потрепывания по волосам и почесывания за ухом. Кто-то проник между ее ног и два мокрых пальца скользнули в ее влагалище; от неожиданности Лина дернулась.

— Ну вот она опят начинаэт. Лина, я расстроэн!

Девушка замерла. Послышались шаги, потом резкий свист и попу ожгла плеть. Лина вскрикнула и, схватив ближайшую ладонь, забормотала, прерываясь на поцелуи.

— Я не хотела! Правда! Я просто не ожидала, я никогда больше так не буду! Честное слово!

Снова свист, и еще один удар. Мучивший ее голос вернулся, но теперь был не вкрадчивым и нежным, а раздраженным.

— Во-первых, никому не интересно, почему ты не повинуешься. Но ты нарушила клятву. Лина послушная! Лина повинуется! Повтори!

— Лина хорошая и послушная девочка, слову хозяев Лина повинуется.

Свист, удар, вскрик.

— Во-вторых, ты не должна говорить «я». Лина — хорошая девочка. Лина больше так никогда не поступит. Лина хочет кушать. Впрочем, это забудь, мы знаем когда ты хочешь кушать, а когда нет. Лина рада чувствовать, что интересна вам, хозяин Вагит. Лина сделает все чтобы вам было удобно исследовать ее. Повторяй.

— Лина рада чувствовать, что интересна хозяину Вагиту. Лина сделает все чтобы ему было удобно исследовать ее.

Свист, удар, вскрик.

— Тогда встань в свою обычную позу, и ноги раздвинь!

Лина поняла, какую позу они имели в виду, и, встав на четвереньки, развела колени, насколько смогла, почти коснувшись промежностью пола, и вместо поощрения получила удар плетью прямо по ней, но сдержалась и не свела ног.

— Шире! Еще шире!

— Я… то есть… Лина, Лина больше не может, не может шире. Правда, правда, правда не может!

— Ну ладно, хватит. Третье. Произнеси рассказ о себе еще раз.

Лина произнесла.

— Молодец. Обрати внимание: поцеловать руку — высшая похвала. А ты целовала мою руку после того как совершила серьезнейший проступок. Ты заслужила еще удары?

— Но… но… да, хозяйка. Заслужила.

Удар, вскрик. Удар, вскрик, еще удар.

— Да, и последнее. Извинись перед хозяином Вагитом. И расскажи, чему научилась. Увидев перед собой его ноги, Лина начала говорить, быстро — боясь, что он будет недоволен.

— Хозяин Вагит, Лина очень очень сожалеет о том, что сделала. Лина рада чувствовать, что интересна вам, хозяин Вагит. Лина сделает все, чтобы вам было удобно исследовать ее.

Вместо ответа он наклонился и поднес к ее лицу кусочек пирожного, она тут же его проглотила, глядя на ладонь благодарными глазами. Он не убирал руку, и Лина неуверенно ее лизнула.

— Маладэц, быстро учитса. Я доволэн.

Она вновь почувствовала чьи-то пальцы у своих широко раскрытых дырочек, и шумно вздохнула, но сдержалась и застыла. Поиграв с ее губками, пальцы проникли внутрь и нащупали девственную плеву.

— Смотрите-ка,…

а Бэмби ведь ни разу не была под кобелем.

Все поспешили выразить свой восторг. Каждый затем лично проверил пленочку в ее влагалище. Они ощупывали ее живот, обнимали за бедра, гладили и щипали грудь. Осмотр продолжался некоторое время, потом все вернулись к своим занятиям, а ей разрешили лечь на коврике в углу. В конце дня на окнах появились автоматически закрывающиеся стальные решетки, двери, стены и потолки были обиты мягким материалом, словно в палате сумасшедшего дома, зеркала повесили поверх них, а стенд со свободными весами заменен новым, оборудованным дверцами и защелками.

На следующее утро Лину разбудили Светлана Сергеевна и Михаил Петрович, который пнул ее носком ботинка. Лина вскочила на колени, потирая ушибленное место. Он схватил свою собачку за шею и бросил на четвереньки.

— Лина, у нас со Светой свободный день, и мы решили тебя немного подрессировать. Во-первых, ты должна встречать гостей у двери и радоваться их приходу, а не дрыхнуть тут, пока нам приходится самим наливать себе воды. Ясно? Хорошо. Второе, где ты видела собачку на двух ногах? Передвигаешься ты на четвереньках, как хорошая девочка. Вот тебе пара наколенников. Может, позже мы и научим тебя ходить на двух ногах, а сейчас подниматься с четырех конечностей тебе можно только в баре, чтобы порадовать нас коктейлем. Надевай наколенники, и идем за мной.

Лина ползла, неловко перебирая ногами и руками, через раздевалку и прихожую.

— Теперь я выйду и войду снова, а ты будешь меня приветствовать. — Дверь захлопнулась, а когда открылась снова, Лина уже терлась щекой о колено хозяина. Он приветливо почесал ее за ушком, чему она была несказанно рада. — отлично. Хорошая собачка. Что это?

— Это… ошейник, хозяин.

— Правильно. Одень его и застегни. — Лина повиновалась и вернула ключ от замочка. Он схватил ошейник и потянул вверх. Руки Лины оторвались от пола, девушка задыхалась, но она не решалась подползти поближе, чтобы иметь возможность стоять на коленях. — Хорошая собачка. У всех есть поводки, а если ты нас огорчишь, то к ошейнику придется пристегнуть цепь. Ты, наверное, уже видела ее, в углу к стене прикреплена. Также для наказания есть вот этот намордник — честно говоря, я не знаю, как ты будешь есть с надетым намордником.

Он отпустил ошейник, и девушка, которая все больше чувствовала себя собачкой, зашлась в кашле. Следующими правилами оказались запрет на любые манипуляции руками, кроме как если поступит прямой приказ — собачка все всегда делает ртом и зубками. Далее, она была обязана по полтора часа в сутки — ни больше, ни меньше — заниматься фитнесом, когда хозяева отсутствуют. Только на это время не распространялся запрет на действия руками и прямохождение — хозяева заботились о физической форме своего питомца. За время лекции Светлана Сергеевна постелила в углу зала настоящий собачий коврик и поставила две миски — для воды и еды. Когда Лине разрешили поесть, и она доковыляла до мисок, то обнаружила в них кроме воды сухой собачий корм. Не решаясь возражать, она зарылась в корм лицом и начала, давясь, есть его — есть хоть что-то за эти два дня, кроме кусочков пирожных. Таких вкусных пирожных.

Через минуту Михаил Петрович резко дернул за ошейник, Лина перевернулась в воздухе и упала на спину, снова закашлявшись.

— Хватит, — спокойно заметил он, и потянул ее за поводок в прихожую. Он устроился на диване рядом Светланой Сергеевной, поманил Лину поближе и приказал «сидеть». Лина опустила таз на голени и выпрямила руки, устроившись прямо у ног хозяина, который наклонился потрепать ее волосы.

— Молодец, хорошая собачка. А теперь дай лапы. — он взял ее ладони и опустил их на свои бедра, после чего расстегнул джинсы и опустил резинку трусов. — а теперь приступим к самой важно части дрессировки. Повтори, что для тебя высшее счастье?

— Наслаждение хозяина.

— Ну тогда доставь мне это наслаждение. Ты, наверное, не умеешь. Но я буду лоялен. Я тебя научу. Приступай.

Лина сломалась еще там, разрываемая с силой в полтонны, с голосом в ее голове и кусочком пирожного, который лишил ее веры. Теперь она знала только, что эти комнаты — ее мир, а наслаждение ненавистного хозяина — ее счастье. она также осознавала, что ее счастье — это воспоминания о прошлом, когда она училась, общалась с друзьями, ходила в клубы. Теперь ходить она будет на четвереньках, учиться — науке доставлять радость хозяевам, про общение можно забыть. А постепенно она забудет и все, что было до этого зала и этого ошейника. Да и она ли это два дня назад шла в новый фитнесс-клуб, радуясь хорошей погоде? Наверное, исчезнет и ненависть. Лина будет благодарно лизать руки, кормящие ее пирожными, радостно тереться щекой о ноги входящих, к своему восторгу научится великолепно вылизывать их члены и быстро скакать на четырех лапах.

Продолжение, наверное, следует.

(ужас, чего тока не напридумываешь с нефиг делать!:))

Автор: мастер фантастер (http://sexytales.org)

[/responsivevoice]

Category: По принуждению