Три дня из жизни в Химках

Утром заехал к дочери. Завез ей кой-чего из попить-поесть. Лентяйка, только проснулась. А может и не только. Но по квартире ходит в мужниной рубахе, что ей почти как халат. Но не совсем халат. Покороче будет. И прилично покороче, так что попка торчит из-под одежды. И попка симпотная, кругленькая, в жену пошла телосложением. И голенькая. Как и ее мама, дома предпочитает ходить нагишом. Пока поила меня чаем, все крутилась на кухне, сверкая своим задом. А уж как наклонится, так совсем уж невмоготу становится.

— Доню, ты бы прибрала свои прелести.

— А что, не нравится? — И она вполне осознанно, желая подразнить,приподняла край рубахи, обнажая свою пятую точку полностью

— Нравится, потому и прикрой, не доводи до греха.

— А что, согрешить хочется? Грех-то, он сладкий!

— Изыди, сатана. И так уж нам с тобой, особенно мне, черти сковороду приготовили.

— Когда это еще будет!

И она, сучка, села на край стола, раздвинув ножки прямо перед моим лицом. Провела пальчиком по расщелине, намочила его своими выделениями и быстро сунула мне в рот. Запах молодого тела, молодой,жаждущей вагины, взорвал мозг. Не в силах сопротивляться, ухватил ее ножки, раздвинул шире и погрузился лицом в ароматную глубину. Сидя на стуле, вылизывал, высасывал ароматную влагу, наслаждаясь каждой капелькой вкуса. Она, откинувшись, отдалась желанию, наслаждалась умелыми действиями своего родителя, стонала, подавая попку навстречу, двигала тазом, подставляя под ласки всю себя.

И когда кончила, повернулась, почти улегшись на животик на столешницу, выставила попку, расставив ножки. Как удержаться от такого не двусмысленного предложения? Мигом спустил с себя штаны вместе с трусами до колен, всунул в глубину пещерки свое орудие. Рыча от возбуждения, терзал это молодое тело, яростно вгоняя в глубину напряженную плоть, стараясь добраться до самых сокровенных мест, почувствовать головкой дно. И она помогала мне, двигаясь навстречу, насаживаясь сама на этот ствол. Так с рычанием и кончил, залив спермой пещерку, так что потекло наружу.

Уже одетые, передохнувшие, попили на дорожку чаю.

— Доня, а муж твой, он что, не догадывается ни о чем?

— А как он догадается?

— Не знаю. Ну что-тоже должен чувствовать?

— А ты чувствовал, когда маменька тебе рожки наставляла? Вот то-то и оно. Все вы одинаковы.

— Ладно, о маме не будем.

— Конечно, это же больная тема.

Ее сарказму мог бы позавидовать любой сатирик.

— Ладно, мне пора. Вечером забегайте.

— Посмотрим. Может и придем. Или приду. Как получится.

На работе все нормально. Работа у меня такая, что нет нужды сидеть на службе с утра до вечера. Если надо, есть связь. Всегда найдут. А мне сиднем сидеть нет возможности. Волка ноги кормят, так и меня кормит постоянное передвижение. Заскочил в бухгалтерию, взял доверенности, отдал девочкам конфетки-печеньки к чаю. Они весело защебетали, выражая свою благодарность. Пусть порадуются немного. На выходе попался самой шахине. И был вызван на доклад в кабинет.

У нас с ней нормальные отношения. В том смысле, что хотя мы и перепихиваемся изредка, инициатором всегда является она. Захочет — позовет. Вот и сегодня захотела. Едва зашел в кабинет, она секретарше распоряжение отдала о том, что ее ни для кого нет. Совсем. И тридцать-сорок минут ее не тревожить. Ни по каким вопросам. Ключик щелкнул, отсекая нас от остального коллектива. И шахиня, грозная и неприступная дама, бизнес-вумен, мигом сняла платье, белье и улеглась на диван в комнате отдыха. Шикарный диван, большой, мягкий. Как раз для любовных утех. Уверен, что не я один удостоен чести мять его.

А она уже призывно тянет руки. И понеслось. Поцелуи, жаркие объятия. Как она любит ласки спины. Лежит на животе и млеет, пока я пере целовываю каждую клеточку тела, вожу языком от шейки до ягодиц. Просунув под нее руки, приподнимаю попку и покрываю ее поцелуями. А потом, возбудившись до предела, сама встает на четвереньки и раздвигает ножки, позволяя мне войти в нее. Изо всех поз у нее эта самая любимая. И я старюсь доставить любовнице наслаждение. Особо выкладываться нет нужды. Кончает она быстро. Даже слишком быстро.

А я погоняв еще немного,вынимаю хуй и прижимаю его ко входу в попу. Нет, проталкивать его не надо, попка у нее узкая, такой способ доставляет боль. Просто прижимаю головку ко входу, она слегка расслабляется и я впрыскиваю сперму в попку. Что-то попадает, что-то стекает мимо.

Для секретарши и для всех, кто может находиться в приемной, уже на выходе, получаю грозные ценные указания. Конечно, видимость приличий соблюдена, только вот куда денешь стойкий запах секса, что окутывает кабинет, вырывается в приемную. Секректарша Аллочка морщит носик, выражая свое недовольство. Не то, что бы уж очень хотела переспать именно со мной. Но вот досадить шахине, подставив пизденку ее любовнику, это было бы самое то. И моложе она, и симпатичнее, и вообще….

Ближе к вечеру получаю продукцию на складе. Для фирмы, не для себя. Кладовщица Настя, бабенка лет сорока, полненькая, веселая, крутит задом. С ней мы изредка машемся, когда позволяют обстоятельства. Сегодня позволяют. Грузчиков нет, уже ушли. Мы с водителем, что приехал по моему вызову, сами загрузили товар и я отправил его на фирму. А с Настей, закрыв ворота склада и перебравшись в ее подсобку, занялись приятным делом. Лежак у нее совсем крохотный, двом не уместиться и потому Настя, стянув только лишь белье и не раздеваясь полностью, лежит на большом письменном столе времен совнархозов. Ее ноги на моих плечах, мои путаются в спущенных брюках. И мы старательно, с чувством, с наслаждением, предаемся похоти. Неторопливо погружаюсь в нее, также не спеша выхожу. За каждым погружением следует ой, на каждом выходе ох. И лишь когда чувствуем приближение оргазма, ускоряем темп, звучно шлепая телами.

Настя, слегка согнувшись, тщательно подтирается. Старается избавиться от малейших следов спермы. И меня подтерла. Я уже одет. Предлагаю подвезти ее до дома. Она отказывается, говорит, что к подружке забежит, а от нее муж заберет. Такая вот жизнь. И муж есть, а на стороне все же слаще.

Вечером пришла дочь. Одна. Зять к маме поехал на все выходные. А она решила погостить у меня. С одной стороны это хорошо. А вот с другой… ну не супермен же я, по три бабы в день обихаживать. Ничего. Помылись, покушали, немного выпили. А когда легли в постель, все и получилось. Тем более, что губки у нее такие умелые, мертвого разбудят. И ласкались же мы. Она, бедненькая, устала уже. А у меня все стоит и стоит, все кончить не могу. Она уж на бок легла, попку подставила, делай, мол, что хочешь. Я всунул в нее, двигаюсь потихонечку, совсем медленно, наслаждаюсь. Так и уснули.

Утром проснулся от скачки на моем члене. Девочка моя, сбегав в туалет, заметила, что инструмент в полной готовности. Не пропадать же добру. Она и оседлала меня. Глазки прикрыты, губку прикусила, скользит вверх-вниз, из стороны в сторону. Наслаждается. Я руками за титечки ее взял, сосочки ласкаю. Она постаныват, задвигалась веселей. Быстрей, еще быстрей. И вот с полу стоном, с полу криком А-ах!, упала мне на грудь. Прикусила зубками сосок, тело содрогается. Пизденка, сокращаясь, ласкает плоть. Поглаживаю спинку, попку. Она успокаивается, совсем успокоилась. Не поднимаясь спрашивает

— Ты кончать

будешь?

— Потом.

— Тогда вставай. Завтракать пойдем. И не одевайся.

— Что, так ходить, что ли?

— Так. Он у тебя красивый.

И она поцеловала головку. потом ухватилась за скользкую, в ее же выделениях плоть, потянула на себя, говоря со смехом

— Так и буду тебя сегодня водить, как на привязи.

— Оторвешь.

А потом мы лежали и моя голова покоилась меж дочкиных ножек, а мои губы и язык дарили ей наслаждение. В какой-то момент она перевернулась и оказалась верхом у меня на груди, притиснула промежность к лицу, сама наклонилась и сомкнула губки вокруг головки. Так и наслаждались. Не заметили, как задремали.

Проснулся. Девочка лежит, прижавшись ко мне спиной и попой. Я же чую, что упираюсь в ее ягодички торчащим орудием. Чего там упираться, когда можно эти ягодички раздвинуть и погрузиться в сладкую глубину. Медленно и нежно погрузился, начал неторопливые движения. Она отвечает на проникновение, проснувшись. Еще в полу дреме, но сладость момента уже осознает, наслаждается. А вскоре уже тела соприкасаются с бешеной скоростью, со звучными шлепками. Стоны оглашают квартиру. Стоны наслаждения.

— Совсем залил всю. Пойду, помоюсь.

Помогаю помыть вкусную и сладкую пещерку. Она сидит в ванне на корточках, а я, поливая из душа, намыливаю и тщательно смываю с ее тела мыльную пену. А когда она, стоит, вытираясь полотенцем, не удержался. Присел на корточки и поцеловал эту чистенькую, до хруста отмытую пещерку.

— Не начинай! Пойдем поедим. Я проголодалась.

До вечера еще раз подарили наслаждение друг другу.

Спали крепко. Все же слишком много вкусного вызывает некоторое отвращение. Переели, значит. А утром, когда она уже собиралась домой и почти полностью оделась, так захотелось сладенького, так захотелось, что не сдержался и нагнув милую раком, стянул с нее трусики с колготками, всадил грубо и отодрал, как дерут шлюх. А ей понравилось, как это ни странно. Пока я только думал кончать, она уже разрядилась два раза. И пошла домой довольная и сытая.

Во вторник заехал к дочери. Привез ей кой-чего попить-поесть. Лентяйка, только проснулась. И повторилась пятничная история.

Category: Инцест