Советский танкист

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Май 1945 ого года. Германия. Война почти закончилась. Советские войска входят в Берлин, сметая все на своем пути.

И вот, на окраине города, на одной из узких улиц застрял советский танк. Мина обездвижила машину, рванув под гусеницами. Но экипаж не пострадал, и теперь, сидя возле своего стального ящика, дожидался ремонтников, которые должны были придти только завтра. 4 танкиста наслаждались незапланированным отдыхом. Противника здесь не было, тому доказателсьством были белые простыни, развешанные у окон немногочисленными жителями, которые остались здесь.

Кстати, немного про экипаж. Их было четверо — экипаж среднего Т 34/85. Редкий случай сплоченного и дружного коллектива. Вместе они добрались сюда, пройдя войну с самого начала. Командир танка — Дмитрий «Старшой» Карцев. Высокий(где то метр 83), светловолосый, крепкого телосложения. Оттоман всей шайки, душа компании, смелый и местами жестокий, Старшой на самом деле был очень добрым и порядочным человеком, и только иногда на него находила дурь, вызванная не то алкогольем, не то каким — то дурацким воозбуждением. Родом он был из Сибири, холодного и далекого края. Теперь, сидя на башне, Старшой с широкой улыбкой рассматривал фотографию своей жены.

Водитель — Алексей «Нахал» Мальцев, страшная помесь столичного интелигента, столичного же хулигана, наглеца, бабника, и весьма эрудированной особьии. Небольшого роста, ловкий и юркий, а так же довольно симпатичный, Нахал прославился невероятным чутём на грядущие бомбежки, обстрелы и осмоторы страших офицеров. Умудрялся везде находить все то, что нужно было экипажу — достать в полностю сгоревшей деревне, скажем, бритву, для него было детской забавой. Сейчас же он осматривал поврежденные части танка, не забывая при этом виртуозно матерится.

Чуть повыше, усевшись на пушку, усердно дымил самокруткой заряжающий — Борис «Кувалда» Регачёв. Свое пройзвищие он получил за внушительную физическую силу. Кувалда мог спокойно взять на руки весь экипаж разом. Единственный в экипаже знал немецкий, что позволяло им жестоко издеватся над немецкими пленными. Сам по себе был большим добряком, не одобрял насилия, хотя иногда на него «находило». Сидя на орудии, он сейчас спорил с Старшим по поводу обеда (Кувалда выделялся непрейвзойденным кулинарным талантом, и был неофициальным поваром экипажа)

И наконец, наводчик. Георгий «Малыш» Королев. Среднего роста, темноволосый, темноглазый, замкнутый и мрачный юноша, совсем еще мальчишка. Неразговорчивый и тихий, парень обладал редким талантом — он по — настоящему умел стрелять. Всеми подбитыми танками и всей славой экипаж был обязан этому мальчику — снайперу, который одним выстрелом мог вывести из строя любой танк противника. Все в экипаже знали «грустную историю» Малыша. Еще в школе он безнадежно влюбился в одну девчуру ( уж точно его не достойную). 2 года бедняга терзался, но так и ничего не смог поделать с ней. С тех пор парень стал ненавидеть всех женщин, которые только поподались на глаза, и начало войны стало хорошим шансом хоть как — то погасить свою огненную ярость. В перерывах меж боями он забирался куда нибудь подаль, и остовался наедине со своими размышлениями (как то он тайком сказал Старшому, что когда вернется с войны, хочет найти девушку своей мечты).

Малыш был самым младшим в экипаже — ему было всего 18. Нахал был немножко старше его — 23. Старшому же было почти 35, а самым взрослым был Кувалда — тому было 40.

— Жрать охота — неожиданно протянул Нахал, окончивший осмотр поломки — Кувалда, раздай консеры, а?

— Нет консерв, позавчера все слопали — пробасил Кувалда с башни, а затем повернулся к Старшому — Ну вот чё я им жрать дам? Ни консерв, ни буханки, нихуя нету тут. Нет, я уже серьезно, чё есть будем, Старшой?

Тот только пожал плечами

— Командир, хочешь я по — своему пойду, прогуляюсь? — с хитрой улыбкой промурлыкал Нахал

Подумав с минуту, Старшой залез в танк, затем вынырнул оттуда с большим мешком и вручил его Нахалу

— Валяй

Тот прихватив с собой пистолет, скрылся в развалинах здания.

— Всё, понеслось — улыбнулся Кувалда

— Наверняка и шанпс найдет. Вто будет каматоз завтра.

Прошло каких то двадцать минут. Старшой и Кувалда уселись на скамейку и водой из фляги обмывали вилки и ножи. Сидевший до этого на тротуаре Малыш забрался в башню, и теперь возился там с электропроводами. Неожиданно сверху раздался голос Нахала

— Мужииииики, а ну сюда скорее, смотрите что я нашел! — Нахал выглядывал из окна чердака пятиэтажного здания на правой стороне улицы. Сидящие на скамейке Старшой и Кувалда задрали головы наверх, а из люка башни показалась настороженная физиономия Малыша.

— Точно шнапс – сказал Кувалда, надевая на голое тело верх комбинезона

— Надеюсь тушенку тоже – Старшой оставив вилки и ножи двинулся за Кувалдой в подъезд. За ними поспевал Малыш, захватив на случай свой неразлучный автомат.

— Леша, ты где?

-Да здесь я — голос Нахала раздался совсем рядом, из открытой деври.

Мужики зашли в одну из многих заброшенных квартир здания. Дом был хорошо обставлен, удивляло то, что мебель и прочее барахло еще никто не успел растащить.

— Милости просим – сказал Нахал, когда все трое зашли в гостинную. То, что они увидели, заставило их на минуту опешить. Перед ними стоял Нахал, все с тем же пистолетом в одной и мешком в другой руке. А перед ним… Перед ним, забившись в угол, стояла совсем юнная девушка, лет от силы наверное семнадцати, до смерти напуганная и вся дрожавшая. Низкого роста, с ладным телом, и еще только сформированной грудью. Черные, кудрявые волосы свисали на ее узкие плечи. Тощее тело прикрывала белая ночнушка, не скрывающяя от танкистов ее стройные ножки. Кожа у нее была бледная, на лице еле заметный румянец. мальенкие губки, аккуратный маленький нос, и темно — карие глаза, полные страха и отчаяния, поочередно смотрящие на четверых мужчин.

Первым в себя пришел Кувалда. Улыбнувшись так, что челюсть обогнала уши, он ткнул Старшого под ребро

— А ты говоришь “шнапс, тушенка…” Ты сюда посмотри! С этим я точно до завтра дотяну.

Женатый Старшой не пребывал в таком же восторге как вдовец Кувалда, но все же был приятно удивлен. Естественной была реакция Малыша, стоящего в дверном проеме, и держащего автомат в руках. Суровое вырожение лица не обещяло ничего хорошего, а в глазах виднелся какой то особенный блеск, никому раньше не знакомый.

— Ну че, народ боевой, как вам наш трофей? – торжествовал Нахал, чувствующий себя героем дня. По его хитрой, и в тоже время ничего не скрывающей физиономии было совсем не трудно сказать, что он совсем забыл про голод. Впрочем, это касалось и остальных.

— Мда, ничего себе обед, совсем ничего… – протянул Старшой.

— Я даже не помню, когда в последний раз с бабой уединялся – прокудахтал Нахал, оценивающее осматривая молодую немку, которая все больше прижалась к стене.

— Надеюсь, она понимает, что ее ждет, ведь так? Не думаю, что после моего объяснения она будет согласна – обратился Кувлада к Старшому.

— А кто ее согласия спрашивал? Она щяс как миленькая обслужит господ танкистов, по немецкому. Дяденьки поимеют нашу девочку, и пустят на все четыре стороны.

Раздался одобрительный смешок

— Но, товарищи танкисты, должен сказать следующее – продолжил Старшой, прищюрив глаз — первым нашей пленницей займется… кто займется? а ну ка угадайте.

Тут наступила пазуза, все переглянулись

— Старшой, не мучай, скажи! Кто? — встрял Нахал, на котором уже комбинезон горел от нетерпения.

Старшой только улыбался. Внезапно Кувалду осенило

— Вот блять, да Малыш же у нас еще совсем трава зеленая, видать паренк манду во сне только видел…

Все дружно захохотали кроме Малыша, который в полной отключке прозевал это важное решение.

— Чего? – бросил он небрежно. До сих пор он был уверен, что они пришли сюда за едой.

— Ну, Малыш, бросай дурака валять. Ты никогда еще бабу не имел, так? Сисьек тоже не трогал, ведь правда?

— Ага, разбежался — ехидно улыбнулся Нахал – сиськи мацать! Щяс! Да он только от вида голой телки наверное без сознания рухнет!

Тут все букавльно заржали, а у Малыша лицо стало сначала бледным, потом чуть не бордовым.
Уж сильно болезненная была тема для него. Ведь во всем экипаже один он был девственником. Хотя, возраст был у него особенный, ведь парень еще только становился настоящим мужчиной.

— Ну уж нет, это надо исправить, и тут нет ничего позорного — сказал Старшой, обращаясь к остальным – Народ, думаю все согласны, что первым забегает Малыш.

Нахал полностю согласился отдать такой лакомый кусок мальчишке, Кувалда же вообще не имел никаких возражений.

— Ну, Малыш, настал и твой черед поглубже узнать, что такое женщина — сказал Кувалда с ухмылкой. Все теперь смотрли на парня, на секунду забыв о немке.

Малыш стоял у двери, в полном смятении, побледневший, с сердитым выражением лица. руки судорожно сжимали все тот же автомат, костяшки на пальцах побелели.

— Что? Ну что встал? Давай! Тащи ее в спальню, там как раз кровать есть, и простынь чистая.

Малыш колебался еще с минуту. Следом до него дошло, что это именно тот редкий шанс отомстить всем женщинам на свете сразу, о котором он так мечтал все эти пять лет. Больно уж это девчонка похожа на ту стерву, которая сломала вдребезги его сердце. Кровь ударила в голову, весь он, каждая его клетка стали излучать необъяснимую, необаснованую ярость. Положив автомат на рояль, он ринулся к немке. Парни разошлись в стороны, и стали наблюдать, как Малыш, невзерая на отчайные попытки девушки вырваться, взял ее на руки, и под под аккомпанемент ее истеричных воплей зашагал к спальне. Когда он вошел, Кувалда и Нахал захлопнули за ним дверь.

— Все, дружок, она твоя. По крайней мере на эти два часа. Делай что хочешь, только не пребей ее ненароком — громко сказал Старшой, так чтобы Малыш смог услышать сквозь дверь — а мы тут пока о жратве позаботимся.

— И нам тоже немного оставь ее, мы тоже ею пообедать хотим – прокричал Нахал и звонко захохотал.

***

Малыш обернулся, и посмотрел на закрытую дверь. Они остались вдвоем. Немка все еще пыталась вырватся, что — то отчайно выкрикивая на своем родном немецком. Тут Малыш, как бы придя в себя, подошел к кровати и буквально швырнул немку на ее. Та, плюхнувшись на белую простынь, поспешно отползла к спинке кровати, и усвешись, круглыми от страха глазами усатвилась на юнца в черном, промасленом комбинезоне и с шлемофоном на голове. Взгляд Малыша мог просверлить стальную плиту, ведь там, в его кариих глазах сконцентрировалась вся его ненависть к слабому полу. Сняв с себя шлем, и растегнув ворот комбинезона, он влез на кровать и угрожающее приблизился к немке. Та попыталась защитится, и ударила ногой его в грудь. Малышу хоть бы хны. Что могло противопоставить ему, юркому и крепкому это слабое, беззащитное создание? Резким движением он повалил ее на спину, и прижал ее руки к кровати. Немка зарыдала, из уже мокрых, прозрачно – тёмных глаз брызнули слезы, и побежали вниз по щекам.Черные ее волосы беспорядочно расскинулись на белоснежной простынье. Как она не пыталась вырватся, у нее ничего не получалось. Русский мертвой хваткой сковал ее руки, и теперь со злобной улыбкой пялился ей прямо в глаза.

Отпустив ее, Малыш обеими руками взялся за нижний конец ее ночнушки, и с силой развел руки. Затрещяла рвущасяя ткань, а девушка жалобно залепетала

Nein, nein, bitte…

Что, малютка, страшно? — зашипел Малыш улыбаясь. Он с восторгом глядел на ее нагое, ничем не прикрытое и такое прекрасное тело. Белая, молочно — бледная кожа, маленькие, но объемистые груди, розоватые пуговки сосков, плоский животик, и заветный, неведомый для него черный волосатый трехугольник под ним. Он сторожно дотронулся до стройных бедер, и медленно проведя по ним руками верх, устремился к грудям. Немка зарыдала пуще прежднего

— Ну что ты ревешь, а?… — тихо прошептал Малыш,точно заколдованый этим невероятным для него зрелищием. Глаза его упали на ее губы, на эти крохотные, алые лепестки. Тут внутри парня что то щелкнуло, куда то улетучилась жгучая ярость, что то приятно кольнуло в груди.
По всему телу прошлась дрожь, и он медленно наклонился над ее лицом.

Увы, ему так и не удалось сделать это. Двеушка, которая почти уже сдалась на милость своего мучителья, предприняла последнюю, отчайную попытку защитится. Сжав губы, она влепила Малышу оплеуху. Того словно кипятком ошпарили, осткочив в сторону он взялся рукой за покрасневшую щеку. Он едва ли понял что пройзошло, но глаза его наполнились, а в горле внезапно застрял ком. И тут из нутри послышался голос: “Все они такие.ВСЕ!”

Малышу хотелось завыть, завыть не человеческим, а звериным голосом. Но он и звука не проронил. Замахнувшись, он отмерил девушке ответную пощечину, да такую, что бедняжке чуть шею с плеч не сорвало. Немка опять начала плакать, теперь уже во весь голос. Она смирилась с поражением. На ее белой щеке осталась зияющяя ссадина. Малыш стал стягивать с себя комбинезон. Выполнив эту трудоемкую процедуру, он высвободил свое мужское достоинство, давно стоящее колом. И вдруг он заметил, что коленки у него трясутся. Страх? Скорее всего это было волнение. Он был образованным парнем, закончил полных 10 классов городской школы, вырос в приличной семье.

Он много читал, читал и про это, теоретически был к этому готов. Но у него не было никакого опыта. Первый раз всегда так — волнение, некая растерянность, неуверенность. Перед ним лежала настоящяя, живая девушка. И она совсем не имеет желания стать его первой женщиной. Стоит ли вообще?…

Но тут он снова вспомнил свое горе. Вспомнил свою рану, глубокую и до сих пор кровоточящюю рану на сердце. Растерянная физиономия сменилась преждней суровой, последние призднаки жалости м милосердия улетучились вовсе.

Естественной была реакция немки, которая после удара отвернула лицо и тихо, безразлично истекала слезами. Увидев вставший орган своего мучителя, девушка мысленно представила, какой ад ее ожидает.

— Nein, nein, nein!!!

— Молчи, курва!

Навалившись на нее, Малыш стал водить головкой члена по ее теплому лону, и после нескольких неудачных попыток нащупал ее крохотную дырочку. Очень узкий, чуть мокрый вход в ее влагалищие. Понадобилось еще пару секунд, чтобы Малыш потерял последние остатки волнения, нерешительности и растерянности. Инстинкты взяли верх, и парень медленно стал протискивать член в узкую манду. Немка уже было расскрыла рот, но Малыш попросту прикрыл его ладонью. Медленно, но верно он проходил внутрь, пока не наткнулся на переграду.

«Девственница»… — лицо Малыша расплылось в зловещей, но в тоже время блаженной улыбке. Радовало не только то, что ему, девственнику, выпало в первый раз выебать девственницу. Слишком уж он был начитан, и отлично знал, что может причинить ей сильную боль. Он посмотрел прямо ей в глаза. Страх, мольба, отчаение. В то же время чувство безнадежности, в глазах ее как бы было написанно «мне уже все равно …» Она знала, что ее лишат девственности, однако ей это уже было безразлично.

Все пройзошло буквально за секунду. Малыш резко качнул бедрами, и прорвал переграду. Немка выгнулась, широко раскрытые глаза зажмурились, раздался громкий, жалобный визг. Она стала женщиной. На простынье появилось красное пятно.

Малыш уставился на результат своей выходки. Это оказалось проще чем ожидалось. Тут его охватило какое то необъяснимое чувство — словно все былое осталось позади. Война, обида, горечь, страхи, усталость, злость — все это осталось далеко позади. Он стал совершенно новым, каким то другим.

А немка ревела во всю. Ей было больно, не столь физически, сколько душевно. Нет, русский вовсе не был ей отвратителен. Он даже был предпочтительнее тех остальных, что сейчас были в гостинной. Но зачем!? Зачем так? Потому что они победители? В чем же ее вина? Что она сделала этому молодому солдату? За что? Она бы даже ему отдалась, будь обстоятельства иными. Да, он ей понравился. Молодой, сильный, симпатичный. Но он взял ее силой. Грубо, хладнокровно лишил ее самого дорогого.
И самое главное — уталив свою жажду, он бросит ее, как сломанную куклу. Она отвернула голову и горькие слезы ручьем потекли по ее щеке, рассеченной недавним ударом.

Малыш снова вошел в нее. Никакой реакции. Она лишь издала тихий, еле слышный стон. «Узко тут у тебя» подумал он, протискиваясь в маленькое влагалище. Нежная плоть неохотно пропускала сквозь себя нежданного гостя. Тут кончик члена коснулся матки. Мало того, что узкая, еще и короткая.Чуть потерпев, Малыш вынул член, а затем с новой силой вклинил ее в промежность. Девушка жалобно вскрикнула, но тут же затихла. Она окончательно сломалась. А он уже взял ее за бедра и стал насаждать ее на свой кол. Она постанывала в ритм, каждое его движение вызывало боль по всему телу. Сильнее всего болело под животом, а промежность не прекращяла кровоточить. Она попыталась отключится, надеясь очнутся после конца этого кошмара.

Малыш ускорил темп проникновения. Он чувствовал что сейчас кончит, и хотел кончить в нее, безостаточно заполнит ее. Только так возмездие над всеми женщинами на свете будет полным. Узкая манда туго обхватила его орудие, это достовляло ему отдельное наслаждение — ведь ей же болнее. Тут что то заклокотало в нем, словно вся энергия сосредоточилась в одной точке его тела, он весь затрясся и…

Горячяя, густая сперма тугой струей ударила в глубь промежности, в самую матку, стремительно заполняя маленькую, измученную пещерку девушки. Немка завизжала в ужасе, и задрыгалась своим изтерзанным телом. Малыш закрыв глаза, глухо хрипел. Все. Он мужчина. Настоящий мужчина, такой же как Старшой, Кувалда и Нахал. Он сделал это… После долгой и изнурительной борьбы он наконец то одержал победу. Издав довольный рык парень прикрыл глаза и рухнул рядом с немкой, истекающей слезами и кровью, и время от времени разрываясь от истеричного плача
[/responsivevoice]

Category: Потеря девственности