Штука Часть 5 в Альметьевске

Я потянулся на кровати. Эх… как хорошо. В голове всё еще кружились события прошлого дня. Каким же нужно быть идиотом, что бы вот так решить избавиться от Штуки. Мысль, казавшаяся мне вчера здравой, сейчас, после потрясающего секса с сестрой, была уже бредовой.
В моей голове крутились разные сценки и возможности, которые предоставит Гипноверб. В конце концов я заслужил это! Сколько пацанов не стоящих моего мизинца обладают тем, чем не должны. А я? Я ведь умный, хороший парень. И что, я вот так выкину подарок судьбы? Ну, уж нет.
Тут я почувствовал: что то не так. Огляделся. Вроде все как всегда…
И тут я увидел время. Пол одиннадцатого! Я опоздал! Опоздал на несколько часов, на проклятую контрольную!
Сбежав по лестнице, я сначала услышал, потом увидел маму, стоявшую за плитой. Оны была в садовом комбинезоне и футболке. Про себя я отметил что она, похоже, без лифчика.
— Ма! Почему не разбудила? Я ведь опаздываю!
Мама улыбнулась и махнула в мою сторону лопаточкой.
— Отдыхай. Мне ваша учительница позвонила с утра. Сказала, что в школе трубу прорвало. Пару дней у тебя еще есть на подготовку к контрольной. Ну, — мама задумчиво облизнула губы, — она так сказала. Так что сегодня можешь никуда не спешить.
Я оглядел ее. Грудь вот-вот прорвет лямки садового комбинезона, задница и линии трусиков выпирают даже через такую крепкую ткань. Катьки нет, она в университете. Дома только я и мама.
И Гипноверб.
Дрожа, я поднялся на верх, и натянул перчатку на руку. Включил её. Во рту пересохло. Застыл, потом выключил и снял.
Нет. Нет. Нельзя.
Но мой член уже стоял. Вот она возможность. Так хочется прикоснуться, так…
Я плюнул на всё, и вновь включив Гипноверб, побежал вниз на кухню.
« Интересно, — думал я — а что ощущает человек которого гипнотизируют»
Мой сын Денис вновь напялил эту дурацкую штуку на свою руку. Странная мода. Как там он говорил — Стрим Панк. Или Стим? Хотя, какая разница. У этой молодежи каждый день новая дурь.
Как-то он странно выглядит:
— Ты не приболел? — спросила я, — красный весь, глаза выпученные.
— Не ма, всё в порядке. Здоров как бык.
Действительно, что это я. Румяный и глаза красивые большие.
— Ма, отстегни лямки на комбезе. Они сейчас все тебе натрут.
Я глянула вниз на свою грудь. Да, Денис, был прав, лямки прям впивались в меня. Как же я раньше не замечала как они натирают. Наверно, пока в саду работала, натерли.
Я отщелкнула их и неприятные ощущения ушли. Правда, меня смутило, как моя грудь просвечивается сквозь белую футболку.
— Спасибо, сынок. — я взъерошила его волосы.
— А теперь подними майку.
У меня аж дыхание перехватило!
— Что? С его я должна это делать?!
— Ты моя мама. Мы сейчас изучаем биологию. Мне нужно увидеть всё в живую. Тем более ты мне самый родной человек, разве нет?
Я задумалась, не зная что ответить. Ведь он прав. Он уже видел анатомию человека в книгах, да и я его уже кормила грудью, много лет назад, так что…
Тут я увидела как он протянув ко мне руки, сказал:
— Не шевелись, ма.
И тут Денис оттянул майку, тяжелые шары налитых грудей выпрыгнули вперед, вырвались на свободу, покачиваясь прямо перед его лицом.
«Что я делаю?!», пронеслась мысль, стою перед сыном с голыми сиськами. Мне тут же захотелось запихать свои большие груди обратно под майку. Руки тут же отреагировали на эти мысли, взметнулись вверх, стараясь спрятать молочно-белые шары от его глаз.
Дениса, похоже, подобные мысли не посещали.
Он жалобно посмотрел на меня и сказал:
— Неужели мы стали далеки друг от друга, я ведь все еще твой сын. Почему то, что я видел много лет назад, я не могу увидеть сейчас? Я ведь могу видеть их. И ты мне их покажешь.
«Да, ведь он же мой маленький мальчик. Единственный мой сын. Почему я стала такая холодная к нему»
Несмотря на стеснение, я медленно убрала руки, вновь открывая грудь его взору.
Жалобная просьба в глазах сына сменилась неподдельным восхищением.
— Такие большие. Красивые.
Я чувствовала, как покраснела, но продолжала стоять перед сыном, выставив голые сиськи напоказ.
Денис смотрел, широко открыв глаза. Я чувствовала, как он ласково ощупывает взглядом молочно-белую кожу и большие розовые соски. «Это же мои сын. Кто я такая, чтобы запрещать ему смотреть на то, чем я его взрастила. Он не должен забывать.»
— Такие большие, — Денис улыбнулся и посмотрел мне в глаза, — это ведь для нас с Катькой они предназначены прежде всего? Материнские груди принадлежат сыну и дочери ведь так?
Преодолевая стеснение, я неуверенно кивнула. «Что за черт, для кого ж еще?», раздраженно подумала я. «Это ведь мой сын, в конце концов».
— Да, сынок. Для вас, конечно.
Тут Денис протянул руку и коснулся их. Сначала кончиками пальцев, легонько погладил их подушечками, а потом положил ладонь.

— Мам, они классные, — он снова посмотрел мне в лицо, и я видела в его глазах смесь жгучего любопытства и неприкрытого удовольствия.
Стыд вернулся, но теперь это был приятный стыд, ему хотелось поддаться. Окунуться в него головой. Я таяла от прикосновений собственного сына, даже сделала небольшой шаг вперед, подставляя большие голые сиськи его ласковым рукам.
Неожиданно Денис подошел ближе, практически прижался. Я почувствовала тепло, исходящее от сына. Ощутила его дыхание. Осторожно, словно боясь, он поднес губы к груди и поцеловал. Волна приятного тепла прошла по моему.
— Они ведь мои? Ты сама сказала.
— Да сынок, — мне было жарко и хорошо, немного кружилась голова. — они твои.
Но на этот раз сын буквально атаковали их. Он впились в сосок требовательными губами и принялся облизывать сосать и целовать его как жадный пылесоса, который невозможно остановить.
Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Ладони Дениса уже без всякой осторожности и застенчивости мяли мои сиськи. Мой сын постанывал от удовольствия. И в унисон с ними стонала я, без всякого стеснения подставляя мои голые полушария его губам и ладоням.
«Все-таки», подумала я, в очередной раз издавая тихий горловой стон, быть матерью — это потрясающе. Великолепно, просто обалденно, невероятно классно… Но тут сын оторвался от моей груди и спросил:
— Пойдем, ляжем в кровать?
С одной стороны, мне казалось, что в этом нет ничего плохого. С другой, я видела в этом что-то неправильное. Хотя… Что может быть неправильного в том, что женщина дает пососать грудь своему сыну?
— Ну, мам, давай ляжем, — протянул Денис.
По моему телу растеклась сладкая истома, я неожиданно почувствовала себя слабой и ранимой — наверно, такими были женщины, о которых пишут в любовных романах, те, кого принцы спасают от чудовищ.
Я улыбнулась.
— Хорошо. Пойдем.
Пока мы поднимались наверх. Воздух казался мне прохладным, он холодил напряженные соски, и им не хватало тепла. «Вот бы Денс снова согрели их своими ртом», — подумала я, подходя ближе к кровати.
— Как же я люблю тебя, мама! — воскликнул сын, когда мы легли.
Наклонившись, он ткнулся губами мне в шею, затем еще раз поцеловал туда же, на этот раз увереннее.
— Мам, мне кажется, — вдруг сказал он, — этот комбинезон для тебя слишком тесный.
Его пальцы коснулись язычка молнии, мальчик потянул ее вниз, она зашуршала, обнажая кожу.
— Что ты делаешь, — пробормотала я стыдливо, наслаждаясь прикосновениями рук сына.
Денис, нагнувшись, провел языком по коже, захватил губами сосок и вновь принялся тянуть, его словно пытась найти молоко, как когда то в дестве. Это было настолько приятно. Я закатила глаза от удовольствия, словно забыв, что второй рукой он расстегивает молнию комбинезона, все больше выставляя напоказ мою нагую кожу.
Сын накрыл мои большие молочно-белые груди ладонью, сдавил их, сжал, покатал в руках. Наклонился, быстро провел теплым ласковым языком по одной, затем по другой, потом облизал обе сискьки сразу, задевая языком набухшие соски.
Я таяла и млела, наполнялась сладким чувством удовольствия, смешанного со стыдом.
Тем временем Денис неторопливо, но уверенно тянул вниз молнию комбинезона.
Молния с тихим «вжик» ползла ниже и ниже, ткань расходилась в стороны.
Мне казалось, что все происходит во сне. Хотелось лежать, отдаваясь ласкам собственного сына, подставляя тело его ладоням и губам. Но все же Денис казался мне слишком настойчивым, к тому же я испытывала стыд от того, что пальцы собственного сына так уверенно стягивают с меня одежду.
— Не надо, — тихо сказала я и накрыла его ладонь своей. — Не надо. Я тебе и так много позволяю.
Сын не послушался. Он мягко, но уверенно высвободил ладонь и потащил молнию еще ниже.
— Нет, — Я вновь попробовал сопротивляться.
Он оторвался от груди, посмотрел мне в глаза и скорчил недовольную гримасу.
— От твоего комбинезона землей пахнет. Фууу. Химией, удобрением.
Я принюхалась. Действительно, одежда пропиталась, мерзким запахом.
Пожалуй, запах не нравился и мне самой. Может, и на самом деле снять комбинезон?
— Мам, а я видел тебя в леотардах, когда ты еще выступала. И куча народа видела на соревнованиях. Так что ничего страшного.
А ведь верно. Я делала всякие кульбиты полуголая перед незнакомыми людьми, а тут, даже вонючий комбинезон снять не могу.
Я перестала удерживать руку Дениса, и мальчику удалось не только расстегнуть молнию, но и ослабить пояс.
Сын смотрели на меня восхищенно, стягивая одежду все ниже. Сначала он увидели пояс простых белых трусиков, но брюки поползли дальше, открывая взорам и сами трусиками, обтягивавшие лобок его родной матери.
Он не остановились и на этом, стягивая одежду дальше. Следующее, что он увидели — крупные бедра бывшей многократной чемпионки по гимнастике. Ноги у меня были длинными и сильными.
Я все еще чувствовала стеснение, но это была не единственная эмоция. Стеснение давно уже смешалось с чем-то другим, чем-то древним и диким, поднимающимся из самой глубины, из подсознания.
Денис полностью стянул с меня комбез.
Я лежала перед ним практически голая. Единственное, что на мне оставалось —

трусики.
Я чувствовала странную раздвоенность. С одной стороны, я испытывала стеснение, с другой —

Category: Подчинение и унижение