С горки с горки в саночках Часть 3

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- Уйй. Йоо. Оххх. Обкончал меня всю, застирывать теперь. Хорошо хоть, не на джемпер. Откуда у тебя столько. Ну, чего смотришь? Ы? Бесстыыжий…

— Любуюсь. Красаавица. Ммуа! — причмокнул Костик.

— Ммда? Ну спасибо. Красавчик ты, тоже. Пошли в ванну, что ли, красавчик?

— А раздеть себя дашь? А то не пойду.

— Не паайдешь? Ишь ты каакой… не паайдет он… Ишь ты… Ладно, ладно, не смотри. Дам. И еще кое-что дам… если будешь хорошим мальчиком…

— Хорошим — это вот так? — Костик уже уверенно развернул притворно взвизгнувшую Санечку спиной, прижался сзади и потянул джемпер с перепачканной футболкой к шее, не встречая сопротивления. «Уух, какие мячики! Лапочка, просто лапочка! А попка, вообще… прямо щас опять встанет… »

— Нну, прримеррно таак, — промурчала девчонка. — Ненасытный какой. Хочешь меня сзади? Мм, песик?

— И сзади хочу, и спереди. И сверху. И снизу. И сбоку. Саанечка. Саашенька. Какие у тебя грудки. Чудо просто. Давай я тебя в в ванну отнесу. А-ап!

— Аааайй! Уронишь! Дурак! Аааа!

— Не боись, не уроню. Ты легкая. Давай, цепляйся за меня. Голову только прижми, когда в дверь. Ммаа, какая у тебя попа!

— Какая?

— Мяяяххкая. Слааадкая. Крууглая. Как булка с изюмом. Сейчас донесу, стащу с тебя джинсы, и буду за попу кусать. Ам!

— Ай, боюсь! Не ешь мою попу, Костенька! На чем я потом сидеть буду? Я тебе лучше другое дам съесть, еще вкусней, еще мягше. Только не кусай меня за попу, а? Пожалста-пожалста!

— Мняям. У тебя еще вкуснее есть? Ну, паасмоотрим. Я пааадуумаю…

***

— Кайфовая ты, Санька. Такая вообще, слов нет.

— И ты тоже кайфовый. Я тебя даже отпускать не хочу. Да знаю, знаю, что надо. Не бойся, не собираюсь я тебя у Нельки отбивать. Подруга все-таки, — Саша вздохнула. — Но я буду скучать. Честно.

Костик теснее прижал к себе девушку, поцеловал в нос:

— Я тоже буду. Дурдом… три часа с тобой знакомы, а как будто с первого класса. Ну мы ж не последний раз видимся, правда?

— Надеюсь, что нет! — она хитро прищурилась. — Может, еще в этот раз успею заскочить… повидаться…

— Саанька! — взмолился Костя, — Ты меня щас лишила сна и покоя! Вредительница! Я ж тебя ждать буду и на каждый щелчок замка подпрыгивать!

— Нуу, ну. Собак ты мой, не надо… так уж… — Санечка в ответ потерлась щекой о его щеку и взглянула в глаза, окатив волной теплой грусти. — Ты в меня не влюбляйся только. Ну… всерьез. Я девочка сложная, характер у меня не дай бог, нам с тобой вместе все равно не быть. Да и уедешь ты скоро. Так что просто помни меня, ладно? — Она мягко чмокнула его в щеку. — Будем иногда встречаться, устраивать друг другу праздник. А так — просто дружить. Ты классный, я с тобой хочу общаться. Переписываться будем, дашь мне свое мыло?

— Конечно, дам. И встречаться будем. Только в тебя невозможно не влюбиться, Сань. Ты такая лапушка. Я приезжать буду, специально к тебе. Обещаю. Праздники устраивать.

— Только не предупреждай заранее, мурр? — «лапушка» от удовольствия зажмурилась и замурлыкала.

— Договорились! Хотя… — Костик задумался -… а если ты с кем-то будешь в это время? Я ж у тебя явно не один?

Она ухмыльнулась безбашенно:

— А вместе его по башке настучим, и убежим с тобой! Я ж знаю, что ты лучше всех!

— Не, и еще сама просит в нее не влюбляться! Кокетка фигова. Слушай, Сань, а можно тебя попросить, пока время есть… сыграй мне на скрипке, а?

— Ой… прямо сейчас? — недоверчиво-радостно.

— Ну… если не трудно… Если нет — так в другой раз.

Санечка прикусила губу, помедлила, краснея, и потянулась губами к его уху:

— А можно, я не буду одеваться? Всегда мечтала поиграть перед кем-то голой.

— Вау. Я только за! — Костик приподнялся на локте. — Как раз уже вечер, на фоне окна так красиво будет!

— Тогда подожди пять минут, я расчехлюсь-настроюсь… — она потерлась о его щеку, выскользнула из-под одеяла и пошлепала в прихожую, где оставила скрипку.

— Хоть полчаса! — проводив сытым взглядом красотку до двери, парень прилег на подушку; потом подумал — и принялся устраивать из подушек и одеяла сидячее место. «А то как султан какой-то, честное слово: слушать голую скрипачку, развалясь на ложе! Надо ж хоть какие-то приличия соблюсть. »

… силуэт девушки на фоне закатного окна: голова откинута назад, скрипка у плеча, одна рука ласкает пальцами гриф, другая бросает смычок на струны — и оттягивает, проводит всей его длиной, как будто языком от основания и до кончика, поглаживает вкрадчивыми движениями, облизывает, прижавшись, снова отдергивает и начинает пощелкивать короткими ударами; скрипка в ответ рыдает, вскрикивает, стонет, смеется — то хрипло и страстно, то прозрачно-певуче, делясь с миром своей любовью к смычку, трепетом и дрожью под его касаниями — мы с тобой, ты и я, и между нами музыка, музыка — наше летящее счастье, воплощенное, слышимое, наша нежность друг к другу в эти освещенные скрипкой мгновения, которые если и повторятся когда-нибудь, то совсем иначе, непохоже, музыка неповторима… но эта — останется — в смолистых волокнах деки, в плетении смычка, в распахнутых глазах скрипачки, в замершем дыхании ее единственного зрителя — останется и будет звучать во всех будущих концертах этой скрипки и во всех будущих романах, встречах и расставаниях этих двоих, вдыхающих сейчас растворенную в апрельских сумерках музыку…

— Пока, ушастик. Скучай по мне.

— Пока, чудо. Я уже скучаю…

***

За ужином Костик был совершенно непривычен: обычно сдержанный и старающийся казаться суровым и взрослым, сегодня он сиял изнутри, шутил, сыпал комплиментами хозяйке и ее нехитрой стряпне, и вообще походил на влюбленного подростка. Ада осторожно попыталась выспросить о причинах, но получила в ответ только веселые уверения, что за дверь ее гость не выходил, замков не отпирал, и даже на балкон почти не высовывался. Мол, просто настроение хорошее вдруг напало.

«Ну, если гора не идет к Магомету… »

— Ало? Вечер, Мартышка. Скажи мне, доченька моя шалавая: ты сегодня домой заходила? А то. Я в твою комнату пустила пожить одного товарища, по Ёжкиной просьбе, так он явно сегодня с кем-то тут отрывался. Мне надо понять: он шлюху вызвал, или… Ага. Или. Понятно. Вы хоть предохранялись? Угу. И на том спасибо, дочка. Успокоила. Заботишься о маме. Бережешь мое здоровье, умничка. Макака, блядь! Я тебя в тысяча первый раз предупреждаю: ушей пизду! Ну нельзя же так, ну еб твою мать! Хоре ржать, бля! Хоть бы кого-нибудь пропускала, для приличия! Хоть бы одного из десяти! За Костю тебе Ёжка личный визит нанесет, если узнает, имей в виду! Все пальцы переломает! … Ах, ты имела, да? … И хули, что не ее? Нелька — ее подруга, дура ты моя пиздомозгая! Молись, короче, чтобы не узнала… . Ах, не умеешь? … Я?! Щас! Уже!

… Не трогать? Кого? … Кому не трогать? … Чтоо?! Макака, ты вообще прихуела?? Ты меня за кого принимаешь, блядина? Что?? Не слышу? Да? . . Ага. Ну ладно. Будем считать, что… Окей. Окей, ладно, все. Замяли.

Глубокий вдох-выдох.

— Как твои дела вообще, дочь? Нормально? Как учеба? Ага. Деньги есть пока? А, хорошо, подкину. Завтра позвоню, договоримся. Все, Сашка, чао. Без гондонов не ебись, в задницу не давай слишком часто. Забегай как-нибудь вечерком проведать свою старушку-маму. Сама иди, слышь! Все, давай.

Лопоухому вписчику Ада ничего говорить не стала. Незачем портить пацану настроение: через недельку-другую, ломаясь в «холодной индейке», пусть вспомнит этот день — хоть немного полегчает.
Он же еще не знает, что на Мартышку подсаживаются с первого раза и намертво. Как и на папашу ее когда-то, чтоб ему жилось долго и счастливо. «Где он сейчас, интересно? Жив ли вообще?» — женщина тихо вздохнула. — «Фирас, Фирас. Двадцать лет с лишним, не верится даже… »

***

Назавтра позвонила Ёжка и сообщила, что заточение Костика окончено. В благодарностях сильно не рассыпалась: «Арька, спасибо. Если что понадобится — я всегда, ты знаешь. Сашке привет огромный. » И опять Ада промолчала насчет Мартышки: захочет Костя — так сам расскажет, а не захочет — так никто и не узнает. Удивительное — рядом: второкурсница музучилища А. Ф. Гертинке, стахановская шлюха, с четырнадцати лет до двадцати с половиной перетрахавшая четверть Энска и всех скрупулезно преподов музыкалки и училища (плюс всех преподш ебабельного возраста) — болтало свое держала на короткой шлейке. И чужое тоже, неким непостижимым образом. Слухи всякие ходили, разумеется: «кота в мешке не утаишь», как сформулировала однажды героиня оных; но свидетельских показаний в деле было до изумления мало. Что-то она такое делала со своими недолгими кавалерами в скобках пассиями, что они продолжали молчать, даже получив отставку.

[/responsivevoice]

Category: Романтика