Русская любовь (записки отечественной проститутки) Часть 14

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Я ответила ему улыбкой согласия и аванса, а про себя подумала: теперь придется сутки отсыпаться, чтобы развороченное тело успокоилось. Я наперед знала, что начальник опять выразит недовольство, что отпрашиваюсь с работы, и прикидывала, какой сделать ему презент. Меня он уже имел, и этим его не удивишь.

Что от братьев во Христе воспоследует звонок и будет новая встреча, я не сомневалась после того, как придя домой, обнаружила у себя в сумочке золотую цепочку, которую мне скромно презентовали Сатир и Кентавр. Овчинка стоила выделки, и мужики остаются мужиками. Все они делят нас на тех, на которых женятся, которых любят и которым платят. Бывает ли, что все три совмещаются в одной? Во всяком случае, меня отблагодарили и поскольку пришлась по вкусу, явно хотели сохранить на будущее на основе надежного принципа материальной заинтересованности, внедренного в сознание масс еще Хрущевым.

Ночью мне приснилось, что не помешал бы и третий сын божий. Правда, тогда я не имела бы возможности одновременно рассказывать своим партнерам анекдоты и таким образом продлевать удовольствие. Как, например, в тот раз — забавным анекдотом о корове и француженке, растерявшейся от неожиданности. Теперь мне самой хотелось, чтобы был еще и третий, тоже ниспосланный Богом, и я, задействованная предельно, уже не могла бы вымолвить ни слова.

Каждому свое

По временному признаку эту главу следовало бы поместить раньше, но я с самого начала, если читатель мог заметить, не ставила перед собой задачу строго придерживаться хронологической последовательности. Пишу, как вспоминается.

Принято считать, что театр начинается с вешалки. А с чего начинается проституция? Ее ведь тоже можно считать театром, где разыгрываются спектакли, создаваемые самой жизнью, в которых участвуют свои актрисы и актеры. Одна девица, с которой я познакомилась в Доме журналистов, куда она, как я поняла, решила ходить знакомиться, тяготея к гуманитариям, почему-то разоткровенничалась со мной и поведала о своей, по ее мнению, незадачливой судьбе. И это в восемнадцать лет! О, это юное, уже уставшее от жизни нынешнее поколение! Что с ним будет дальше?

Я давно заметила, что не только мужчины, но и женщины тянутся ко мне. Но если первые с откровенно сексуальными намерениями, возбуждаемые какими-то таинственными флюидами, то вторые с доверительным расположением и надеждой на душевный отклик.

Наташа, так звали юную незнакомку, была симпатична лицом, стройна фигурой и по-своему привлекательна. Однако ей недоставало определенной раскованности, и это ограничивало в действиях. Она явно рассчитывала на мое содействие в расширении круга знакомств среди журналистской братии.

После школы она пыталась поступить на филологический факультет МГУ, но безуспешно. Не нашлось больших связей, и в число тех, на кого сластолюбивые члены приемной комиссии положили глаз вместе с членом, тоже не попала. Не увенчалась успехом и попытка поступить в педагогический. Какое-то время болталась неприкаянная, не зная, чем заняться, какое найти себе применение. Родители требовали, чтобы поступила на работу. Но какая работа, если нет специальности, а есть только одно желание делать то, что стало привычным — продолжать учебу и быть на иждивении родителей.

— А они пилили меня, и я металась, как затравленная, рассказывала Наташа. — Однажды встретила школьную подругу, которая тоже никуда не смогла поступить, но нашла себя в стриптизе. «Что ты отчаиваешься, — говорила она. — У тебя тоже есть все данные для этого искусства. Я сведу тебя с кем надо. Они тебя посмотрят и, уверена, наверняка возьмут. И мне будет веселей, а то кругом все чужие. В стриптизе, когда вдвоем с близким человеком, спокойнее себя чувствуешь. Ты только не смущайся, когда тебя смотреть будут, а то все испортишь, держись раскованно и свободно, забудь, что перед тобой мужики».

«Смотрины» происходили в застекленном балетном классе в доме на площади Маяковского, при ярком ослепляющем свете юпитеров. Комиссии, состоящей из знатоков, нужно было рассмотреть меня во всех деталях и пластических возможностях. Шесть пар глаз пялилось на меня, когда я раздевалась. Мне было невыносимо стыдно. Мой собственный отец не видел меня за таким занятием с десяти лет. Но я взяла себя в руки, неторопливыми движениями постепенно освобождала свое тело от одежды, сперва верхней — юбки, блузки, а затем и нижнего белья — бюстгальтера, хотя у меня нет надобности поддерживать грудь почти третьего размера. Она тверда и, увенчанная розовым соском, прекрасно стоит, как у Венеры Милосской.

Я расстегнула лифчик, отбросила его небрежным жестом, почувствовала, что «комиссанты» приятно удивлены увиденным. Затем последовали штанишки французского производства, которые мне для этого «случая» дала напрокат подруга. Я изящно выпорхнула из них, но не отбросила небрежно, как бюстгальтер, в сторону, словно ненужную обузу, а положила себе на плечо, . словно шарфик. Это тоже было оценено в мою пользу. Я старалась — мне нужна была работа и деньги, чтобы обрести наконец независимость от родителей.

В «стрип» меня взяли. Я выступала в барах, ресторанах и казино. Я раздевалась под музыку в лучах прожекторов, и мне приятно было видеть, как меня все хотят, любуясь моей красивой грудью, округлыми, крутыми бедрами и стройными ногами. Когда видят лобок, присыпанный курчавым пушком, и пухлые губы, между которыми розовеет заветная щелка, начинающаяся высоко, что, как я потом узнала, служит важным признаком того, что женщина королёк, что влагалище у нее расположено ближе к переду и делает ее очень удобной в сексе, пригодной для любых поз.

Бывая в бане, я обращала внимание, что у некоторых женщин, когда они стояли, вообще не было видно щели, так низко она начиналась. Таких называют сиповками. Мужчины предпочитают брать их сзади, потому что влагалище у них туда, назад, и «смотрит». Да их и самих этот способ должен больше устраивать, позволяя так натягиваться на всю длину члена. Так мне, во всяком случае, кажется. Если я заблуждаюсь, то рада за сиповок, что им хорошо и тогда, когда лежат на спине.

В отличие от головы волосяной покров у меня на теле скудный, а поскольку золотистый, то и мало заметен вообще. Это, как объяснил потом в приватной беседе один из членов той приемной комиссии, тоже сыграло в мою пользу, потому что придает оригинальное своеобразие дополнительной открытостью в стриптизе. Он прозрачно давал понять, что я ему нравлюсь и он готов мне покровительствовать и рассчитывает на нашу дружбу в будущем. Я поблагодарила, и он дал мне свою визитную карточку: «Я всегда к вашим услугам. Звоните, если в чем-то будет нужна моя помощь».

Спустя две недели после выступления в одном из ночных ресторанов я получила первые «бабки». И довольно значительные. «Художественный руководитель» обеспечил меня необходимой спецовкой, импортным бельем необыкновенной красоты, состоящим из символических деталей, от которых я постепенно с нарочитой медлительностью, распалявшей нетерпение мужчин, освобождалась при ярком свете юпитеров.

Я неторопливо расстегивала пуговицы платья и, освобожденное от последней, оно сползло вниз, образовало вокруг меня кружок. Когда платье оказалось у ног, я грациозно переступила через него, как бы поверженное в прах. Словно выходила из этого заколдованного круга. Теперь я была только в том, что было под платьем от Славы Зайцева…

Только тут я поняла, что штанишки можно спускать тоже красиво и грациозно, без всякой пошлости и откровенного цинизма. Занимаясь этим на публике, оставаться целомудренной, по крайней мере, в глазах зрителей. А что там за кулисами, это уже мое личное дело и дело, как выяснилось в дальнейшем очень скоро, устроителей стриптиза.
Их истинные намерения не заставили себя долго ждать.

Удивительной формы, завораживающей мужские взоры, был и бюстгальтер, уже не наш отечественный, а «фирма» , У нас такие делать еще не научились, все впереди. Бюстгальтер лишь придерживал мои груди, хотя в общем-то они в этом не нуждались, но так было нужно по сценарию для усиления интриги, без которой нет искусства, всегда предполагающего недосказанность, загадочность и открытие. Помните, как в песне: «нагрянет, когда ее совсем не ждешь».

Бюстгальтер был узеньким и оставлял открытой всю верхнюю половину груди, включая розовые соски, окруженные слегка коричневатой короной. Бюстгальтеры бывали другого покроя, не менее оригинального, возбуждающего воображение. Неизменный восторг страждущей публики вызывал напоминающий распустившийся цветок.

Нижнюю часть «прикрывал» танцевальный пояс, состоящий из узких тесемок, которые удерживали чулки цвета загара, и символические трусики, слегка прикрывавшие лобок спереди и анус сзади. Такое нижнее белье производит на мужчин ошеломляющее действие. Когда я затем освобождалась и от всего остального, у меня было такое чувство, что я тону в сперме. Подобно тому, как эстрадные певцы купаются на сцене в клубах дыма…

Настоящий ажиотаж начинался, когда, совсем обнаженная, переходила к активной пластике под соответствующую музыку, то эмоциональную, то интимно-манящую. Звала дурманящей красотой не столько тела, сколько движений и порыва.

Я видела, как при каждом взмахе ноги, или когда я их широко расставляю и моя щель при этом слегка приоткрывается, у мужчин вспыхивают глаза, и они мечтательно и с вожделением облизывают губы. В такие мгновения у меня тоже возникало желание испытать еще неизведанное и одновременно охватывал азарт охотника. Мне хотелось, чтобы таких жадных взглядов было еще больше и меня буквально ели глазами.

Еще только начав раздеваться, я сразу же ощущала силу своего воздействия на зрителей. Потом, когда, совершенно обнаженная, принималась за «упражнения» — вибрировала и бешено вращала всеми частями тела, мужчины, доведенные этим зрелищем до экстаза, умоляли меня повторить то или иное движение или жест, полагая, видимо, что именно это доведет их до определенной кондиции. Я вертела бедрами, вращала животом, трясла грудью, и мне к ногам бросали купюры «признательности».

Сквозь этот редкий пепельно-золотистый пушок на лобке и губах моя женственность проступала с кричащей откровенностью. В глазах мужчин это было, конечно, само воплощение красоты и призыва к соитию. Именно соитию, а не любви, потому что любовь это совсем другое, хотя и не все это осознают. Редкий волосяной покров освобождал мою щель, обрамленную пухлыми губами с овальными краями, зовущую в глубину моего тела, волнующую таинственностью. Она была как бы открыта для всех, кто заплатил за это зрелище и мечту, и звала, уподобившись спелеологу, погрузиться в сказочный и неизведанный мир влажных недр. Говоря словами поэта Михаила Кузьмина, это был «последний стыд и полное блаженством.

Никогда не думала, что так легко вольюсь в «коллектив» и быстро овладею приемами и нюансами стрипа. Основные «па» эротического танца продемонстрировала опытная стриптизерша, ставшая, как я потом поняла, в этом заведении бандершей. Она показала, как надо подавать себя публике напористой мегерой и в то же время несколько смешливой простушкой, а главное — притягательной, чувственной, источником возможного сладостного удовольствия.

Секс любят все, но далеко не каждая и не каждый способен сделать его своей профессией: женщина — стать проституткой, а мужчина- альфонсом. Касается это в равной мере и стрипа. Он тоже требует способностей.

Теперь моя задача заключалась в том, чтобы будить у мужчин фантазию и желание.
Вершиной такого стрип — шоу, свидетельством его успеха у нас считалось, когда удавалось вдохновить не только мужчин, но и женщин, и они тоже начинали учащенно дышать, и их лица заливал румянец желания. Однажды нас с подругой пригласили дать «сеанс» в одном частном доме на Ленинском проспекте. Нашими зрителями были пять пар. Мужчины лет 45-55, а женщины вдвое моложе, судя по всему, конечно, не жены.

По мере того, как мы, разоблачившись, согласно программе, распалялись и входили в раж, постепенно и в «зале» возникало оживление, которое в искусстве называют обратной связью, то есть результатом воздействия его на публику. Руки мужчин устремились под юбки женщин, а женщин — к ширинкам, судорожно расстегивали пуговки или открывали молнию. И что интересно, никто не стеснялся ни нас, ни друг друга. Видимо, все это было ими уже изведано. Просто требовался стимул и завод.

Между тем мы продолжали свое, за что нам хорошо заплатили, а они занимались увлеченно тем, ради чего собрались. Постепенно раздевали друг друга и одновременно ласкали прикосновением рук, губ, языка, сосков и, конечно же, члена. Что несомненно последует дальше, мне было предельно ясно, но в какую на самом деле это вылилось форму, я тогда даже представить себе еще не могла. Более того, что стану свидетелем такого секса.

Я думала, что они разбредутся парами по углам. Может быть, выберут партнера, кинув жребий, или разыграют на фантах, а потом будут меняться. Но наши зрители, достаточно возбудившись петтингом, легли на пол, застеленный роскошным паласом с шелковистым длинным ворсом, образовав замкнутое кольцо, в котором каждая женщина оказалась между двух мужчин, а мужчина — между двух женщин. И все друг другу делали минет. Женщины всасывались в пенис, а мужчины теребили губами клитор или лизали его. Потом обнаженные «звенья» этого живого, трепещущего от наслаждения кольца перегруппировались и соединились в другом варианте, еще более экзотическом, в котором предложили участвовать и нам за дополнительную плату. Мы нужны были для того, чтобы кольцо могло замкнуться…

С каждым днем, а вернее, вечером я все успешнее овладевала мастерством, и все, казалось бы, идет как по маслу. Но уже через неделю от меня самой потребовали ответную плату по большому счету за оказанную «протекцию» в стрипе. Я должна была дать «председателю комиссии». Я объяснила ему, что еще девушка, и на это не пойду.

— Что девушка — это еще лучше, — ответил босс, — но если не согласна — можешь искать себе другую работу.

В тот же вечер он отвез меня в свою хату и безжалостно трахал всю ночь без передышки, хотя не мог не видеть, что я по новинке испытываю жуткую боль. Но чем жалостливей и слезней я умоляла пощадить, тем он больше зверел. Что только он со мной не делал, какие только позы не заставлял принимать. Прежде мне доводилось слышать выражение «Куропатка на вертеле». Так вот теперь я смогла сама узнать на собственном опыте, что это значит. Буквально всю ночь начальник не вынимал из меня свой одеревеневший член, казавшийся мне тогда чудовищных размеров, ведь я была еще только новичком. Это впоследствии я узнала, что бывают действительно огромные, хотя и редко. Он трахал и при этом еще приговаривал:

— Девушка должна на всю жизнь запомнить свою первую ночь с мужчиной, иначе не будет настоящей женщиной.

— Но мне очень больно первый раз, — уговаривала я этого козла. Мы ведь сможем встретиться снова и через два-три дня, когда все пройдет.

— Разумеется, встретимся, а как же иначе, — заверил он, поняв мои слова по-своему, словно я уже боюсь его потерять. — Но тогда это будет уже другое. Тебя вообще нужно хорошо разработать, это требуется для стрипа.

Чтобы выкроить минуту передышки, я спросила, что он имеет в виду под разработкой.

— Влагалище надо подготовить для особого приспособления, с которым будешь выступать.
Сама потом увидишь, чего сейчас объяснять. — И, поставив меня на сей раз на колени, он изо всех сил одним толчком взял меня сзади и принялся долбить шейку матки.

Мне казалось, что я теряю сознание. И уже не столько от нестерпимой обжигающей боли, как будто меня внутри трут наждаком, сколько от охватывавшего постепенно наслаждения.

Наташа прервала свой рассказ, взволнованная воспоминаниями о пережитом.

[/responsivevoice]

Category: Традиционно