Рафик Ахмад. ч.2
Кaлинингрaд, Мoскoвскoй oблaсти. Пoслe пoлунoчи…
Юлия Виктoрoвнa нeжилaсь в гoрячeй вaннe, кoгдa рaздaлся стук в двeрь.
— Дa, вoйдитe! — крикнулa oнa пoгружaясь в пeну, тaк чтo нa пoвeрxнoсти oстaлaсь лишь гoлoвa. Вoшeл Жeня, с чeм-тo бeлым в рукax, гoлый.
— Вoт принeс тeбe xaлaт, прeкрaснaя нaядa… — oн присeл нa крaй вaннoй, внимaтeльнo рaзглядывaя жeнщину бeз кoсмeтики. Прибaвилoсь мoрщинoк нa шee и в угoлкax глaз, пoвeрxнoсть вeк слoвнo плeнoчки нa oстывшeм кипячeнoм мoлoкe, нo кoжa щeк глaдкa и упругa. Oнa с бeзрaзличиeм выдeржaлa этoт взгляд
— Чтo, пoдурнeлa? — спрoсилa нaкoнeц Юля. — Скoлькo мы с тoбoй нe видeлись ? Гoдa три, этo тoчнo…
— Дa, нeт, выглядишь прeвoсxoднo… A Кaтюшкa "зaлeтeлa" кaк рaз пeрeд нaшeй встрeчeй…- oн зaмoлчaл, пoгрузил руку и пoглaдил губки ee щели. — Я ни о чем не жалею…
— А ты бы женился на Наташе, если бы она забеременела тогда? — вымолвила женщина, пристально глядя ему в глаза. — Или отрекся от ребенка?
— От своего — никогда! Помогал бы. .. — сказал с искренней убежденностью Женя и прибавил, — в Катю влюбился с первого взгляда, я у нее был первый… А она влюбилась в меня давно, еще девочкой, когда с Алкой приезжала в гости. Сама призналась, и я ей верю!
— Наташа тоже… — Юлия начав, примолкла на миг и сказала с укором, -.. . была влюблена в тебя, а ты поигрался с ней! Надеюсь один ? Не с друзьями-кобелями? На свадьбе подложил ее под это животное, Левана…
— Если мне не изменяет память, Леванчик пользовал и тебя вместе с дочуркой! — взъярился Женя. — А Катя была сущий ребенок, но твоя милая дочурка подбила её устроить групповичок со мной!
— А сегодня, ты решил подложить нас под этого афганца. Чем ты лучше Наташки!? — негодовала женщина. — Это зверь ! Хотя размерчик у него впечатляющий…
— Юля! Я кажется извинился за свою ошибку… — взмолился Женя. — Теперь надо думать, как выпутываться? В самом лучшем случае, нас вышибут со службы, а в худшем — будем разливать алюминий в Нижнем Тагиле, париться на "красной зоне"…
— Эх, мужики, вечно вы создаете проблемы, чтобы самим выпутываться из них! — воскликнула она. — Чего проще, влить ему еще и вызвать "скорую"… Перебрал мужик за праздничным столом, алкогольное отравление…
— Юлька! Ты гений… — Кольцов рывком извлек ее из ванны, так что хлынули с обнаженного тела радужные потоки на кафель и пористый резиновый коврик. Принялся обнимать и целовать. От прикосновений к голому женскому телу немедленно среагировал его дружок. Не дав женщине опомниться, нетерпеливо нагнул, присел и вставил со всего размаха. Он долбил ее мокрую, скользкую, целовал между лопаток и цепочку позвонков, словно не ощушал на губах противный ароматизированный вкус. Ладонями обхватил, колыхавшиеся в такт толчкам, грудки. Юлия перегнулась через борт ванны, рыже-золотистые волосы упали занавесом и расплылись по поверхности воды. Сочные губы приоткрылись, выпускали учащенное дыхание и бередящие душу постанывания от переполнявших ее чувств. Женщина сама принялась двигать задом, навстречу толчкам. Шлепки двух голых тел друг о друга участились. Юлия Викторовна исторгла такой крик, что в тесноте ванной комнаты заложило уши, дрожь волнами пробежала по ее телу!
… Обмякла расслабленно в сильных руках. Еще пара — тройка толчков, и Женя кончил в нее с рыком… Потом обмылся вместе с ней под душем, обернул ее белым коконом в халат и на руках пронес в спальню. Мимо скачущей, на распростертом Леване, девушки. Он звонко шлепал ее по ягодицам, словно подгоняя, подбрасывал вверх смуглое, волосатое тело ей навстречу. Буравил темным налитым шкворнем на всю глубину. Увидя Женю с ношей, приглащающе раздвинул округлости ягодиц, открыв вороночку-звездочку в мелких лучиках.
— Жэнь, впендюрь ей скорэе, пока дырка свободна!
— А может я ему не дам! — вызывающе бросила Наташа, приостановив скачку.
Ответом ей были звонкие шлепки и возмущенный крик Кобаладзе:
— А кто тэбя будить спирашэвать, билядь! Шэвэлись! Жэнь, ти идэшь, а то я займю дирка !
Полковник поцеловал Юлию Викторовну в губы, а она взмолилась:
— Женечка, иди выручи Наташку! Заеб*т он ее, уж очень зол.. . Да, и правда, дочь на язык не воздержана, взбалмошная. Жена из нее будет никудышная…
— А разве муж — гарантия счастья? Сама ведь познала прелесть замужней жизни. — улыбнулся он подкупающе. — А Наташа у тебя хорошая, перебесится…
— Ну иди, иди скорее ! — торопила она. — Слышишь как она завыла? Засадил все же гад в очко.
Спешу Юленька… — он выскочил из комнаты, и женщина услышала, — Ты что творишь! Без смазки, все порвешь у нее!…
Наташа стояла на четвереньках, выпятив попку и уткнувшись лицом в обивку дивана выла от боли, скребла ногтями вытянутых рук.
Леван, с перекошенным от напряжения лицом и белокипенным хищным оскалом, пытался проникнуть в чистое сморщенное отверстие между округлых ягодиц. ( При внешнем сходстве с матерю, Наташа была пополнее). Девушка подняла голову и смотрела умоляюще на голого Женю, заполнеными слезами глазами…
Видеть это было невыносимо! Он оттащил барахтающего, возмущенного грузина от девушки, которая упав на живот разрыдалась.
— Юля, уведи её! — крикнул он, борясь с разъяренным Кобаладзе, который разошелся не на шутку. — Успокойся, Леван! Я прошу тебя, кацо!..
Со стороны это выглядело поединком двух кобелей из-за суки, только шерсть не летела клоками.
Изловчившись, Женя применил болевой прием и одержал верх, хотя Леван был моложе и сильнее.
— Девчонки, одевайтесь, там в шифоньере Катькиного полно и приберите здесь! — командовал он, приводя себя в порядок.
Теперь уже нечего размышлять, колебаться и откладывать решенное.
— Леванчик, без обид, разберемся позже, одевайся скорее… Наша "проблема" в кладовке и ее надо решать… Пошли!
Леван увидев, как Женя взял со стола початую бутылку, удовлетворенно хмыкнул:
— Значит устроим "полет шмеля" как я предлагал?
— Одевайся, "витязь в тигровой щкуре"! — он бросил ему ком одежды. — Скорую будем вызывать… Иного выхода нет.
— А-а-а — понимающе протянул он, хотя ровным счетом ничего не понял, — Какую скорую?..
— Помощь, зал… — Евгений, вовремя осекся, не выпустив наружу хлесткое русское
словечко, коим именуют головку мужского полового члена, — В больницу его отправим, с отравлением. Давай быстрее!…
Они притащили афганца из кладовки и привели в порядок. Ахмад лежа на диване, хватал ртом воздух и таращил глаза с налитыми кровью белками, в которых застыл животный страх.
— Ну что зенки вытаращил?! Леванчик, придержи его… — он ловким движеним зафиксировал рот открытым, влил добрую порцию водки и заставил проглотить, — Вот и ладненько, полежи, отдохни…
Потом позвал: — Наташка! Иди звони в скорую… Изображай плачащую Ярославну, ты же актриса прирожденная, — польстил он и обратился к ее матери, — Ей в театральный надо, а вы ее на журфак!
Юлия успевшая переодеться в вечернее серебристое платье, с открытой до поясницы спиной, недоуменно пожала плечами. Катино платье, которая пополнела после родов, сидело на ней превосходно. Вот Наташе они были тесноваты, груди буквально вываливались из декольте синего платья -миди. Она напялила его с трудом и застегнула с помощью матери. Увидя её, Леван прицокнул языком и издал гортанный клик восхищения. При этом он чуть ослабил хватку и Ахмад трепыхнулся.Попытался нанести удар ногой по присевшему на диване полковнику, целя в голову.
Но, Евгений Сергеевич бдительности не терял, увернулся и вырубил его снова.
— Ах ты командос еб*нный! — процедил он сквозь зубы и попенял Левану. — Будь начеку, а на Наташеньку после пялиться будешь! И наверное только пялиться… Не даст она тебе больше. Такая красота, а ты её в жопу без смазки! Извинятся будешь, ноги целовать и письку лизать… Может и простит!
— Все! Позвонила, минут через десять будут…- выпалила, появившаяся в комнате девушка.
Женя встал с дивана, бросил взгляд на циферблат старинных часов с ажурными стрелками, где римская четверка была словно забор — " IIII " Малая стрелка уже наползала на нее, а большая застыла на "Х". Он потянулся, с хрустом, потер пальцами виски. Треволнения это ночи, переживания предыдуших дней валили с ног, он еле сдерживал себя.
Чтобы разрядить обстановку, принялся подшучивать над Леваном. Наташа сидела в глубоком кресле, в небрежной позе, заложив ногу на ногу. А ножки у нее были что надо!
— Натуль, тут один деликатный вопрос возник…- начал он проникновенно, — Леванчик попросил у мамы твою руку..Хочет жениться. Ты как, не против?…
— Женечка, я тебя люблю… Но, ты ведь не бросишь свою медовушечку, наш благородный полковник? Все вы мужики такие, спасаете от одного х*я, чтобы насадить на свой! Все вы одним миром мазанные…
Пауза была неловкой и томительной.
Женя и сам был не рад, что пошутил так. Он видел, как на чистом высоком лбу девушки надломилась уголком тонкая гневная морщинка.
Тягостную тишину нарушила веселая трель звонка. Он бросился открывать. Фельдшер — женщина лет тридцати, в болоньей куртке с капющоном и в брючках. И лицом ничего — черты крупные, но правильные, удлиненный разрез светло-карих глаз с чуть припухлыми веками, то ли от природы, то ли от недосыпа. В этих глазах мелькнули озорные искорки при виде импозантного полковника в белой парадной рубахе с золотыми погонами при черном галстуке с золотой заколкой. Он был сама любезность — помог раздеться и, о Боже, поцеловал грубоватую маленькую ладонь, пахнущую лекарствами. Увы, не каждый раз фельдшеру Инге Селезневой целовали руку настоящие полковники! Женя помогая надеть белую хламиду, с удовольствием отметил, что у нее высокая грудь и крутые бедра. ( Ну что поделать, такая у него натура).
* Не будем описывать занудные лечебные процедуры, отметим, что женщина оказалась умелой и сноровистой, к тому же внимательной. Дотронувшись до следов от ремня на запястьях — удивилась, но ответу поверила. Не может советский офицер врать — он начал буянить, пришлось связать… Положительно был решен вопрос и с госпитализацией больного. Что больше на это повлияло — лиловая двадцатипятирублевка с профилем Ильича или личное обаяние? Наверное то и другое. Женя сопроводил ее ванную комнату помыть руки. Женщина склонилась над раковиной, он огладил крепкий задок, обтянутый черными брюками и горячо прошептал в ушко с дешевенькой сережкой:
— Когда можно снова увидеть вас, милый доктор?
— А вы очень этого хотите ? — спросила она, обернувшись.
Кольцов обнял ее одной рукой, другой расстегивая блузку, сунул в розовый лифчик визитку с телефоном, обернутую купюрой. Крепко поцеловал в мягкие податливые губы. Пока она застегивалась, стер следы губной помады.
— А твой телефончик?
— Я живу в коммуналке… Но, я позвоню… Если ты захочешь! — она легонько шлепнула его по гульфику брюк. — Кобель!
Когда они вернулись, Юля ревниво подметила порозовевшее и от этого похорошевшее лицо женщины: "Женька неисправим!"
— Юличка, собери что-нибудь, надо уважить людей, там в холодильнике колбаска, консервы, ветчинка… Не жалей.
Женя правильно рассудил, что в данном случае жмотничать себе дороже.
— Хорошо живешь! — вымолвила Инга, обозревая комнату с праздничным столом, ломящимся от деликатесов. — А эта рыжая твоя жена?
— Сестра-а-а… — протянул вначале Женя и, как отрубил, выдохнул: Только молочная…
— А я думала малофейная !..- Инга прыснула в кулак и спросила по-простецки, — Если у тебя такие фифы, зачем тебе я сдалась, дворняга?
Ее светло-карие глаза смотрели с лукавым прищуром, так, что полковнику стало не по себе.Такого вопроса явно не ждал, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Ценю в женщинах простоту, жаль что многие это не воспринимают…
Рафик Ахмад спокойно лежал на диване.Глаза прикрыты, дыхание ровное.
— Я вколола ему снотворное… Странно, у него на сгибе локтей следы… Оденьте его потеплей, в машине холодно… Надо водителя с носилками позвать.
— Зачем носилки? — встрял Леван, вернувшись в комнату из кухни, где угощал санитара. -Жень, я у тебя плащ-палатку видел, донесем в лучшем виде. Я поеду с ними, прослежу…
_Когда "рафик" въехал на пандус приемного покоя, Леван выйдя из машины увидел " буханку"-санитарку УАЗ -452 с призывно распахнутыми задними дверцами, а из черной "двадцать четверки" с двумя антенами вышли трое плечистых в штатском…
Ночь была снежно-белая. Снег светился в полосах яркого света. Небо мерцало звездами. Ночь счастливых надежд миновала навсегда, а утра еще не было…
Category: Измена
