Психотерапия Часть 3
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]
Психотерапия. Часть 3
Ей и самой доводилось некогда грезить о схожем. С поправкой на половые роли, очевидно.
— Означает, — вдруг вспомнила она первопричину последнего вопроса, — для тебя бы хотелось заниматься этим при девице? Чтоб женщина… следила за тобой?
Она сглотнула отчего-то появившийся в горле комок.
— Хотелось бы…
Психолог чуток наклонилась вперёд, вглядываясь в сонно прикрытые глаза пациента.
— Это было с тобой когда-нибудь? Хотя бы один раз в жизни? Не торопись, Стас. Задумайся…
Последнее предложение было небезопасным, но интуиция давала подсказку ей, что грань ещё не перешагнута.
— Н-нет, — слетело с его уст. — Никогда.
Инессе расслабленно растянула ноги, дав минутку отдыха коленям. Текущий случай не был упомянут пациентом, случай этот не существовал для его сознания. Он и не подозревал, что фантазия его в неком роде осуществляется прямо на данный момент.
Грустно, не правда ли?
Ну, по последней мере, сейчас ясно, почему удалось так просто отключить его от реальности и склонить к необходимым шагам. Обычно люди и под гипнозом не очень рвутся совершать деяния, противоречащие их морали либо сокрытым желаниям.
Вдруг ей на мозг пришел ещё один потенциально компрометирующий вопрос. Испугавший её саму, ибо уж точно не соответствовал целям психотерапии — хотя разве этим она на данный момент занимается?
— Скажи, Стас, — доверительно прошептала она, — а ты когда-нибудь занимался этим на публике? Пусть неприметно, потаенно от окружающих?
По лицу пациента будто бы гуляли тени.
— Да, — выдохнул он, — в школе. Пару раз…
— Расскажи об этом, Стас, — попросила Инессе. — Например, о самом последнем случае. Вернись к нему идеями и поведай мне о происходящем… равномерно, не спеша… тихо и нерасторопно, прекрасно и просто, как речной поток играет камушками в заливе…
Некое время в кабинете вновь было слышно только сиплое дыхание ребенка.
— Я сижу за партой, — глухо произнёс он, голова его чуток выпрямилась, как будто отображая позу издавна ушедших дней. — Идёт урок черчения. Урок ведёт Ира Артёмовна… ей за 40, но она милая снаружи брюнетка в серьезных квадратных очках. Её лохматый сероватый свитер туго обтягивает… её гигантскую грудь. — Ещё несколько мгновений ребенок помолчал, как будто сражаясь с собой. — Я кидаю взор в её сторону и здесь же отвожу, пытаясь осознать, не ощущает ли Ира Артёмовна мои взоры. Воображению представляется её грудь на ощупь через свитер… представляется, как преподавательница строго приказывает мне выйти с ней в подсобное помещение… и, неудачно расспросив о причине моего необычного поведения на уроке, ледяным тоном повелевает закрыть глаза и вытянуть ладонь вперёд. — Тишину новейшей паузы нарушил звонкий звук сглатываемой слюны. — Я… практически чувствую её твёрдые, острые соски через лохматую ткань. Я… я не могу больше вытерпеть. Моя левая рука опускается под парту и просачивается под резинку брюк…
Слушая предстоящий монолог Стаса, Инессе чувствовала, как её щёки пунцовеют, в горле пересыхает, а правая ладонь, до того вольготно лежавшая на колене, прижалась отчего-то к ткани колгот очень плотно.
Взгляд её для чего-то метнулся на миг к мигающей лампочке диктофона.
Почему?
Ей всё равно не расколоть кристалл этого льда, не взломать стенку ершистого равнодушия, не показать нагловатому ребенку эту аудиозапись, насладившись стыдом и смятением в его очах.
Тогда — для чего?
Тем временем рука Стаса, двигаясь не совершенно уверенно, очевидно повторяя движения, изготовленные когда-то, нырнула за резинку брюк.
— Верно, Стас. Не останавливайся, — мягко повелела Инессе. Уже не задаваясь вопросами о смысле того, что совершает, она извлекла из сумочки мобильный телефон и использовала функции камеры.
Какая разница — для чего?
— Я… дрочу, — выжал ребенок. Всё верно, с него никто не снимал обязанности обрисовывать происходящее, а переживаемые чувства очевидно вышибли из его головы все литературные обороты. — Дрочу… прямо в классе, дрочу на учительницу. О… я на данный момент кончу! . .
У неё на миг появилось чувство, что на месте «О» должно было стоять другое слово. Неуж-то какая-то часть сознания загипнотизированного ещё продолжает играть роль цензора?
Голова Стаса тем временем откинулась вспять, из гортани его вырвался осиплый стон. Внутреннее состояние брюк на расстоянии было тяжело оценить, но Инессе была убеждена, что изнанка промокла насквозь.
Ноготок её коснулся кнопки «Конец записи».
— Всё отлично, Стас, — шелковистейшим голосом проворковала она. Контакт не следует разрывать, по другому от лишнего всплеска эмоций пациент может и без помощи других выйти из транса. — Ты сидишь в мягеньком, бархатном кресле, ты дышишь равномерно и тихо. На данный момент я медлительно досчитаю до 10 и, когда я назову цифру «10», ты проснёшься в неплохом настроении, ощущая себя выспавшимся и чувствуя на для себя тёплые, сухие штаны. Раз… два… три… четыре… 5…
На цифре «10» — которая, вообще-то говоря, совсем не цифра, а число, но до математических ли тонкостей на данный момент было Инессе? — глаза ребенка распахнулись.
Моргнули пару раз, медлительно наливаясь знакомым ей выражением лёгкого ледяного презрения ко всему окружающему.
— Ну так что, доктор, будем ставить опыты? — с напускным безразличием осведомился он. — Либо вы скажете, что уже меня… Как там было в том кинофильме: «Самый резвый пистолет на Одичавшем Западе»?
Психолог не сдержала ухмылки.
— В последующий раз. На данный момент, — взор её на мгновение метнулся к огромным стенным часам, — уже чуток поздновато для тестов.
— И правда. Как стремительно летит время. — Судя по тону, ребенок испытывал некоторые неясные подозрения, но не решался их сконструировать. — Вы твёрдо убеждены, что в последующем сеансе есть необходимость? Мне-то казалось, что вы как раз поняли глубокую бесперспективность этого и решили заняться чем-нибудь более стоящим — вроде распространения листовок против ожесточенного воззвания с динозаврами.
Да, это был он, её пациент. Язвительность и лёд в одном короткостриженом индивиде.
— Ну что ты, Стас. — Поддавшись секундному порыву, Инессе отключила звук в телефоне и запустила последнюю видеозапись, повернув сотовый экранчиком к для себя и временами переводя саркастический взор с экрана на пациента и назад. — Можно сказать, что я, напротив, только начала заходить во вкус этой терапии. Ты ведь не возражаешь против продолжения?
Говоря это, Инессе вновь с неторопливой размеренностью откинула ногу на ногу.
Может быть, так как её в это мгновенье снова окутал необычной природы жар. Может быть, дело было в пронёсшемся по кабинету ветерке, заставившем её вздрогнуть и почувствовать на миг знобкую влажность ленты собственного белья.
Может быть, в чём-то совершенно ином.
— Ну, в принципе, почему бы нет? — с недоумением и деланной величавостью повёл плечами он. — Мне не настолько уж и тяжело. Частично, пожалуй, даже приятно.
Инессе мягко улыбнулась:
— Как следует, завтра в 5.
* * *
— Присаживайся, Стас. — Для чего-то чуток передвинув вазочку с цветами на круглом столе, Инессе с чувством лёгкой неловкости кинула взор на пациента. — Ты не возражаешь, если мы с тобой начнём сходу с того, на чём тормознули в прошедший раз?
Она негромко кашлянула. Даже в кашле её будто бы прозвучала некая робость.
За прошедшие день она успела не раз переобдумать происшедшее, то обзывая себя озабоченной нимфоманкой либо жертвой раннего кризиса средних лет, то ловя себя на мысли о том, что не все из мемуаров прошлого дня так противны. Вроде бы то ни было, сейчас Инессе была полна целей повести терапию серьёзно — и даже включила заблаговременно диктофон.
Почему бы и взаправду не прибегнуть к настолько массивному средству, как гипноз, если уж пациент сам добровольно вносит его для тебя в руки?
— В чём дело, док? — Озвучив эту традиционную реплику Багза Банни, ребенок причмокнул губками, изображая хруст морковки. — С каких это пор доктор осведомляется у пациента, как его вылечивать?
Психолог дозволила уголкам губ чуток приподняться.
— Вообще-то это норма вещей. В душу стороннему человеку заглянуть не так просто, как в аппендикс, поэтому обычно сие осуществляется с его хорошего согласия. — Она посмотрела в коричневые глаза Стаса. — Либо ты предпочёл бы жёсткий авторитарный подход?
Идея о вопросе, ещё одном вопросе, что мог бы быть задан вчера и может быть задан сейчас. Нет, она ведь твёрдо решила, что будет вести терапию по-настоящему.
— Как-то не думал до этого о выборе меж казнью и ипотекой, — вновь пожал плечами ребенок.
Воплощённый сарказм. Как, вобщем, и полагается лицам определённого склада в определённом возрасте?
— Может быть, мы перейдём в конце концов к делу? — поинтересовался Стас. — Я имею в виду, здесь мило, но…
Психолог вытерла ладошки о край скатерти столика. Непонятно почему, но они вдруг взмокли.
— Естественно, Стас. — Глас её вновь заполучил вчерашнюю сладкозвучность. — Откинься на спинку кресла и закрой глаза. Расслабься. Ты ощущаешь истому и негу каждой мускулы в собственном теле, её безгласную и беспредельную благодарность собственному владельцу, подарившему блаженный покой. Ты слышишь мой глас, нежным ручейком бегущий к для тебя издалека…
Глаза пациента закрылись, дрогнули несколько раз и равномерно обмякли. С каждой новейшей фразой он всё поглубже проваливался в забвение.
Взор Инессе свалился на мерно пылающую лампочку индикатора диктофона. С чего начать? — может быть, как в прошедший раз, с гипнотической регрессии? Хотя она сама не решалась представить, что конкретно в прошедшем пациента она рассчитывает выловить и как это может посодействовать в терапии.
Создатель рассказа: Юбиквали
[/responsivevoice]
Category: Подростки
