Проснись и пой Часть 14
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Андрей сам смазал вазелином сочно пламенеющую головку Никитиного члена — горячего, длинного и толстого, твёрдого, как скалка… и дело было совсем не в том, что «долг платежом красен», а дело, прежде всего, было в том, что секс «а одни ворота» был для Андрея половинчатым, не приносящим полного — абсолютного — удовлетворения; и потом… явная неопытность Никиты, его неумелость вкупе с непосредственностью, с искренностью проявления напористого желания не могли оставить Андрея равнодушным в плане чисто человеческом, а не только партнёрском, — Андрей, искренне благодарный Никите за эту спонтанно случившуюся ночь кайфа, хотел, чтоб Никита в эту ночь точно так же остался всецело удовлетворённым и довольным…
Запрокинув ноги вверх — прижав колени к плечам, Андрей сам — своей рукой — направил Никитин член в своё смазанное вазелином очко, и… не успел Андрей попросить-предупредить нависшего над ним Никиту, чтобы тот, вводя член, был помедленнее, как от чувства мгновенной заполненности у Андрея спёрло дыхание, — Никита, едва Андрей успел отвести от его члена руку, буквально ворвался в Андрея — мощным рывком вломился, в одну секунду утопив свой немаленьких размеров член в анусе Андрея до самого основания… так Андрею не вставлял ещё никто!»Ой, бля… Никита! — дёрнувшись всем телом от опалившей очко наждачной боли, Андрей на мгновение закусил губу. — Осторожней, Никита! Очко мне порвёшь!
Осторожней… » Андрей дважды произнёс-выдохнул «осторожней», но эти просьбы была тщетными — Никита не услышал Андрея, а если и услышал, то не понял, не осознал, о чём Андрей его просит, — смазанный вазелином член впритирку вошел, втиснулся в туго обхватившее, жаром обжимающее отверстие Андреева зада, и Никита, вмиг ошалевший от пронзившего его наслаждения, тут же энергично задвигал бёдрами — мощно заскользил членом в Андреевом теле… Ах, какой это был кайф! Фантастический кайф ощущал шестнадцатилетний Никита, впервые вставивший свой член в очко, и Андрей, невольно смиряясь с Никитиной страстью, стал пытаться переориентировать своё содрогающееся от толчков тело с ощущения боли на ощущение удовольствия, — он, Никита, был неумел, и в этой своей неумелости он, Никита, был неуёмен… это лишь старые девы обоих полов, сладострастно согревающие души — и руки?
— Нагнетанием педоистерии, способны представлять шестнадцатилетних парней как ничего не смыслящих в сексе детишек, растлеваемых коварными дядями-извращенцами, а в жизни реальной в шестнадцать лет многие «детишка» трахаются так, как иным извращенцам в тоге борцов за нравственность даже не снилось, — жизнь реальная и жизнь, изображаемая в телеящике, часто не имеют ничего общего… это к тому, что Никита, шестнадцатилетний одиннадцатиклассник, драл Андрея так, что Андрей, студент пятого курса, едва успевал подмахивать… кончил Никита, содрогаясь всем телом — горячо дыша приоткрытым ртом: он выпустил из себя струю сперму, и ещё одну струю, и ещё одну… и это притом, что до секса анального он успел получить завершенное удовольствие от секса орального, — ни одна, даже самая сладкая мастурбация, неизменно заканчивавшаяся оргазмом, ни шла ни в какое сравнение с ощущениями, полученными Никитой от секса с Андреем!
Извлекая член из Андреева зада, Никита пьяно рассмеялся: «Андрюха… где тряпка? Дай, бля, мне тряпку — я хуй вытру… это писец, Андрюха! Полный писец… » Андрей, подавая Никите салфетку, не сдержал улыбку — спросил, хотя ответ для него, для Андрея, и так был очевиден: «Что, Никита… понравилось? Ты этого хотел?» Хотя, как сказать… это было два разных вопроса: «понравилось» и «хотел э т о г о». И хотя Никита в самом начале хотел не э т о г о, а хотел трахаться с блондинкой или брюнеткой, то есть даже в качестве допустимого варианта никаким образом не предполагал голубого секса с Андреем, тем не менее он, Никита, был сексуально удовлетворён, а потому, не вдаваясь в уточнения, ч т о он х о т е л и ч т о п о л у ч и л, ответил с чувством полной уверенности — абсолютной удовлетворённости: «Ну, бля.
.. наебался сегодня — аж хуй опух… классно, Андрюха… клёво… писец!»
«Никита, не матерись… — Андрей, поднимаясь с постели, с улыбкой протянул Никите руку. — Вставай… пойдём, Никита, сходим под душ — обмоемся малость… давай мне руку!» «Хуля нам обмываться? Андрюха, я всё… я спать буду — я наебался… спать хочу!» — Никита, откинувшись на спину, закрыл глаза. «Никита, давай… под душ — на одну минуту… вставай!» — Андрей, приподняв Никиту за плечи, легонько потряс его, не давая ему уснуть… кое-как Никита поднялся, уже явно ничего не соображая — засыпая на ходу, — под душем, прижимая безвольное тело Никиты к себе, Андрей быстро, но тщательно подмыл ему очко, промыл опухший член, тяжелым маятником болтающийся из стороны в сторону… держа Никиту одной рукой поперёк груди — прижимая его к себе, Андрей быстро и тщательно подмыл сзади-спереди себя.
«Никита… что — завтра будем ещё?» — проговорил Андрей, вытирая Никиту с головы до ног мягким махровым полотенцем; тело у Никиты, стройное и ладное, было цвета золотистого майского мёда, и только попка была матово-белой, да белыми были неширокие полоски на бёдрах, не загоревших летом под плавками… «Что будем? Я спать хочу… спать я буду!» «Не сейчас, Никита… завтра… будем трахаться завтра ещё?» «Легко! И завтра… и послезавтра… я тебя в жопу… ты меня в жопу… завтра… и послезавтра… в жопу тебя… легко!» — отозвался Никита, с трудом шевеля заплетающимся языком…
Никита уснул сразу же — мгновенно, едва Андрей довёл его, точнее, дотащил до постели; Никита уснул — провалился в забвение сна, чтобы, проснувшись утром… чтобы, проснувшись утром, ничего не вспомнить… бывает же так! А сам Андрей кончил ещё раз, причём произошло это спонтанно… видя, что Никита уснул, Андрей отнёс в ванную простынь с разводами спермы, которую Никита вылил изо рта, затем заглянул в холодильник, соображая, что они завтра будут завтракать, а когда вернулся в комнату и посмотрел на Никиту, член у Андрея вдруг стал подниматься сам собой — совершенно непроизвольно, непреднамеренно,
— Никита лежал на животе, обхватив руками подушку, разведя в стороны стройные ноги, и был он на нежно-бежевом фоне простыни подобен сладкому сну о сбывающихся надеждах: Никита, в контурах тела которого органично соединилось ещё окончательно не ушедшее, не размывшееся возрастом отрочество с уже зримо обозначившейся, начавшей набирать силу будущей элегантной мужественностью, лежал на Андреевой постели, раздвинув ноги, отчего ягодичная щель была чуть приоткрыта — маняще соблазнительна изящной округлённостью, упирающейся в промежность, неброско поросшую черными волосами… ягодицы у Никиты — молочно-матовые на нежно-золотистом фоне остального тела — были небольшие и вместе с тем сочно-округлые, налитые манящей спелостью…
К таким ягодицам хотелось прижаться, прикоснуться — ощутить ладонями их упруго-сочную мягкость, и Андрей, чувствуя невольное возбуждение — любуясь Никитой, опустился на край тахты… «Никита… — прошептал Андрей, наклоняясь над Никитиным ухом. — Ты уже спишь, Никита?» Вопрос был риторический — Никита не просто спал, а, будучи пьяным, спал непробудно, провалившись в пьяное забвение… и Андрей, целуя Никиту в щеку, в шею, в плечи, медленно скользнул губами по спине вниз — туда, где поясница переходила в покрытую короткими бесцветными волосками ягодичную щель…
Пройдясь губами по сахарно-матовой, бархатисто-нежной коже обоих ягодиц, Андрей оторвал голову от Никитиной попки, шире раздвинул Никитины ноги и, перебравшись на постель — оказавшись сзади лежащего на животе Никиты аккурат между его разведёнными в стороны ногами, с наслаждением стиснул в кулаке свой снова возбуждённый член… секунду-другую Андрей скользил по телу Никиты вожделеющим взглядом, легонько двигая кулаком… затем, оставив в покое член — выпустив член из кулака, Андрей ладонями обеих рук развёл ягодицы в стороны, делая видимым — доступным для обозрения — туго стиснутое Никитино очко; бледно-коричневый кружок шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника был величиной с монету, — Андрей, глядя на подмытое и потому совершенно чистое очко Никиты, почувствовал сладостное желание.
..
Никогда он, Андрей, этого не делал, и ему, Андрею, такое тоже никто и никогда не делал, — наклонившись над раздвинутыми — растянутыми в стороны — ягодицами Никиты, Андрей приблизил к бледно-коричневому кружочку приоткрывшиеся губы и, секунду помедлив, словно решая, делать это или не делать, осторожно провёл кончиком языка по нежной, бледно-пигментированной коже туго сжатого входа…
[/responsivevoice]
Category: Гомосексуалы
