Прекрасная Офелия Часть 3
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- Чего это вы не подымаете больше? Надо же дальше! . . — я ещё потолкала чуть-чуть в одиночку, потому что окно уже открылось, но была маленькой щель.
И обернулась к нему. А Пал Петрович стоял весь красный, как рак.
— Дальше я тебе уже загоню… — прохрипел Пал Петрович и стал шарить по моему децкому телу мокрыми, волосатыми лапами так, что мне стало щекотно и ужастно приятно во всей сразу жаркой груди…
— Сисек нет же ещё… Дура глупая… Жопа с кулак… А туда же т. . твою на мою… — бормотал он какие-то свои сантехнические ругательства и жутко приятно брал меня за пизду. — Повертайсь! . .
Я быстро закинулась платьем на голову и спустила трусы аж до тапочков, чтобы было ему на что посмотреть… В щель подоконника дул ветер весны, и я сильно зажмурилась от всего сразу — и от солнца в окне, и от того, что сейчас может быть будет… Хотя и не знала ещё, как это так, а только по телеку фотографии видела.
А он стал прижимацца ко мне позади, и так сильно… И руками вцепился в меня, будто совсем вдруг меня полюбил. Я уже, наверно, догадывалась, что он голый там позади меня стоит, без штанов. И вдруг… Как засунулось мне что-то прямо в живот! Я чуть дар речи не потеряла — хотела сказать ему «Пал Петрович, вы что!», но у меня только рот на солнце открылся, и я заморгала глазами, как удивлённая рыба-кит… Но долго удивляцца я уже не могла — меня это всё так исполнило разными чуствами, что я словно стала парить в этом воздухе! И даже заахала, как по телевизору во время погони в кино! . . А он стал там елозить по мне, а я елозила вся по подоконнику, и Пал Петрович мне дышал жарко на ухо: «Ведь же, бля, отъебу… » Но я тогда таких слов мало знала ещё…
Уже много-много лет спустя я поняла, что когда мне в трусы на тапочки потекло, то тогда я стала с ним женщиной… А там, в подъезде, я только сильно вся задрожала непонятно с чего, как будто от холода, хотя всё же было наоборот, и хотела, чтобы он подольше притискивался своим этим мягким, большим животом к моей голой спине! . .
Детей у нас с ним почему-то не было, хоть я в книжке потом и читала, что и не от такого бывают… Зато я теперь точно узнала, чего мне хотелось жаркими от страсти ночами! А я раньше думала — приступы… А хотелось мне теперь совсем даже вовсе не вылечивацца от этой моей больше недецкой болезни…
Мартышка и Ливерпуль
— Кирьянова, где находится Ливерпуль?
Странный, правда, вопрос? Это когда я ходила уже в шестой класс, и у меня появились первые до жути перепугавшие волосы там где в трусах! А ему только этот его какой-то там Ливерпуль…
А то что он был очередной жертвой моей к нему педофилии и на несчастное разбиваемое об него уже децки-женское серце ему было софсем наплевать! . . Я-то была уже софсем взрослая, конечно, на ту пору и знала уже, где у него находицца этот его «Ливерпуль», но не торопилась сразу признавацца в любви, потому что была знакома с ним только два месяца и встречались мы только в коридорах, да на его географии! . .
— Гений Напалмович, какой Либерпуль? . . — я искренне смотрела ему в глаза, чтобы он тоже уже хоть на минутку влюбился в меня, наконец!
— Перестань кривляться, Кирьянова, и попытайся выговаривать по-человечески хотя бы моё имя — Георгий Павлович — ты запомнила?
— Я-то — запомнила! . . — но на самом деле я на него просто обиделась — так, понарошке, чтобы он тоже запомнил хоть что-нибудь…
— Ливерпуль — это английский город. Так где он находится?
— А вы поставите мне пятёрку за поведение в четверти?
— Хоть семёрку, только подойди уже к карте и отыщи Ливерпуль хотя бы из уважения к уставшему уже хихикать над нами с тобою классу!
Я совершенно не поняла, при чём тут может быть карта, на которой вообще вся Земля была нарисована какими-то там большими кругами похожими на велосипед, но разгневалась уже по-настоящему от приступа в серце любви и дала себе зарок на всю жизнь в ту же неделю познакомицца с ним поближе.
..
В тот же день я оставила его после уроков, когда все разошлись уже с классного часа, и он выходил со своими журналами запереть чтобы дверь за собой навсегда. Но я не предоставила ему такой возможности, потому что уже десять минут подкарауливала его у стены:
— Георгий Павлович, вы серьёзно относитесь к жизни? — у него чуть журналы эти его не просыпались в пол, потому что он думал уже, что никого рядом нет.
— Маринка? — от неожиданности он впервые за всегда мою жизнь назвал меня не пофамилии и у меня аш в коленках сфелось. — Ты почему не ушла? К какой ещё жизни?
— К половой! — я решила сразу ему отомстить за все потерянные к нему годы любви, штоб он аш абалдел. — Георгий Павлович, извините, мне надо с вами поговорить — не закрывайте ваш кабинет. Пройдёмте! Я видела, как вы целовались с Лизабетт в лифте третьего этажа…
Хотя, конечно, на самом деле не видела, я на лифте не катаюсь уже — не маленькая — но надо же мне было что-то сказать!
— Интересно… — он перестал там щёлкать замком и мы вошли снова назад. — В лифте, значит… На третьем этаже… Никогда бы не вспомнил без тебя! Класс! . . Ну и чего?
— Што — «Чего»?! Вам дорога педагогная честь?
— Какая?? — он чуть с края стола своего не упал, куда уже собирался присесть.
— Я всем расскажу, что вы целуетесь с учительницей младших классов и вас нарисуют в стенгазете как кактус! — я сердито смотрела в него, потому что уже нимагла…
— Оё-ёй… Мариночка, это здорово, конечно… Меня в газете ещё никогда никто не рисовал, но ты объясни для чего это надо?
— Для того, что я вас люблю! — я взяла и сразу ему всё рассказала, хоть и не собиралась, вообще-то, пока…
— Но ведь это шантаж, наверное… Хм… — он решил вдруг с чего-то похмыкать.
Я не знала тогда ещё, что такое «шантаж», но смотреть на него сквозь штаны уже не могла:
— Георгий Павлович, быстро… покажите мне, что у вас там! . . И я никому не скажу…
Вообще-то, я сомневалась уже, что этот отлаженный на мамочке метод вдруг подойдёт, а он взял и показал! И ещё так спокойно, как будто это он карту с доски своей снял, чтобы продемонстрировать очередной экспонат… Но я-то чуть ниафигела с этого его «экспоната»:
— Ой, а чего он у вас такой большой?! А чего он висит? А я можно потрогаю? — у меня к нему сразу появилось столько разных вопросов и вспыхнул жизненный интерес…
— А чего должен, по-твоему, делать? — я не обращала сильно внимания на него уже, но кажется там наверху он пытался то ли хихикать то ли улыбацца прям надо мной…
Я взяла его за упруго-горячую плоть… и мне понравилось так, что я чуть тут же не расцеловалась с ним… Но тут мне чуть руку ни атарвало! Он встал почему-то так быстро, когда я его только сжала разок, что у меня с ним весь кулак в обратную сторону вывернуло ш! . .
— Ой, Кирьянова, вот этого я уже и от себя не ожидал! — прореагировал он там наверху. — Прекратили немедленно и по домам!
— Ага… Сейчас… — я ведь не могла уже просто от него отцепицца и поэтому сжала его изо всех сил в своих руках, посмотрела на него в глаза как можно жалобней, и быстро-быстро задёргала кулачком по твёрдому уже как камень стволу… — Сейчас, Георгий Павлович… Я сейчас…
Он дунул так, как будто воздерживался уже суток пять от всех вообще поцелуев, а не только на третьем этаже… Струя его спермы чуть не засвистела, когда пролетала у меня мимо ушка куда-то сзади на стол, а одна капелька попала на воротник, который я потом целую неделю дома прятала, никому не показывала и наслаждалась в тиши…
— Ойх! . . Маришка-Маришка… — он с чего-то наклонился ко мне и решил, что я тоже умею уже целоваться и поэтому поцеловал меня сразу в губы и в нос.
— Ты прелесть! . .
— Идите уже, Георгий Павлович — я сама тут всё уберу! . . — я пошла за меловой тряпкой к доске. — Я вас правда люблю, не подумайте! . . Только у меня мания педофильная, а карты у вас вообще все неправильно нарисованы, потому что я в них не разбираюсь!
— Ключи в учительскую занеси — я там подожду! — он с чего-то смеялся, но мне тоже было так хорошо, што не передать, хоть я и старалась об этом ему пока не рассказывать… — Действительно — плакала моя «педагогная честь» с тобой!
И он вышел за дверь, а я подумала, что плакала она всё-таки здорово — такой резкой струи себе я даже не представляла ещё! И я принялась вытирать с парты меловой тряпочкой две огромные наплаканные молочные кляксы…
Мартышка и Сиреневая Весна
[/responsivevoice]
Category: Подростки
