Пятое время года Часть 12

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Наверное, проще всего было бы затеять с Расимом шутливую борьбу, какую-нибудь возню, повалить его на кровать, непринуждённо смеясь, дурачась… собственно, именно так началось всё у него, у Димки, с Игорем — в то лето, когда он гостил у бабки в деревне: они боролись, сопели-пыхтели, поневоле вжимаясь один в другого… никто не хотел уступать, силы были примерно равные, и когда у обоих случилась эрекция — у обоих от борьбы члены вскочили-затвердели, борьба их сама собой перешла в сладострастное ёрзанье друг по другу… классное было лето!

Но, во-первых, им было тогда по тринадцать лет, а потому т а к о е воспринималось совсем по-другому… по-детски воспринималось; а во-вторых, если б Димка затеял нечто подобное сейчас, то член у Димки подскочил бы буквально в первую секунду, так что тут же пришлось бы или отваливать в сторону, или объясняться, открывать свои чувства, свою любовь, не зная, опять-таки, как это воспримет Расим, — сейчас никакой шутливой борьбы, никакой нейтральной возни у него, у Димки, просто-напросто не получилось бы… да, они жили вдвоём в одном номере, и Расим уже был почти другом, но это, как ни странно, нисколько не облегчало Димке задачу; наоборот, Димке начинало казаться, что секс с Расимом — по мере того, как они сближались — становился всё более проблематичен… не в плане желания, потому как желание Димкино было уже на пределе, а в плане объяснения — в плане открытия своих подлинных чувств…

— Посмотрите, как он прекрасен! — донёсся до Димки голос тётки-экскурсовода, и Димка, отчасти повинуясь этому голосу, отчасти делая это на своей волне, лишь мельком взглянув в ту сторону, куда показывала указкой экскурсовод, посмотрел на Расима… весь день Димка избегал встречаться с Расимом взглядом — весь день стремительно отводил свой взгляд в сторону, едва у него возникало ощущение, что Расим может повернуть голову в его сторону, а в этот раз они повернули головы друг к другу синхронно, посмотрели друг на друга одновременно — взгляды их встретились…

И на лице Расима тотчас обозначилась неуверенная, как будто вопрошающая, улыбка, как если бы он, Расим, не знал, чего ему от Димки ждать-ожидать, — улыбка Расима мгновенно отозвалась в Димкиной душе новым всплеском горячей нежности, и Димка в ответ, на миг позабыв про осторожность, улыбнулся Расиму так, как улыбаются влюбленные любимым: он улыбнулся в ответ открыто, щедро, горячо, не в силах спрятать, скрыть, сдержать прорвавшиеся чувства, пылавшие в Димкиной душу…

И хотя Расим не понял, не распознал и не расшифровал и с т и н н о г о смысла Димкиной улыбки, он, Расим, совершенно определённо увидел-понял, что Д и м а на него не злится, что он его не игнорирует, что ничего в их начинающейся дружбе не изменилось, а это для Расима было самое главное, — Димка, улыбнувшись Расиму, одновременно с этим весело, хитро подмигнул правым глазом, и в ответ улыбка у Расима вмиг сделалась теплой, благодарной, совершенно счастливой — как если бы он, Расим, всей душой рванулся навстречу Димке… «елы-палы… я сейчас кончу — кончу здесь, в Музее Изящных Искусств… кончу в плавки себе — не дотяну до вечера», — подумал старшеклассник Димка, ощущая-чувствуя, как от улыбки Расима член у него в плавках стал невидимо и вместе с тем стремительно затвердевать, наполняясь-наливаясь нестерпимой сладостью… шутливо нахмурившись — сделал строгое лицо, Димка, глядя на Расима, чуть двинул подбородком в сторону тётки-экскурсовода, тем самым как бы говоря, шутливо приказывая Расиму: «слушай — не отвлекайся!»

Сколько длились эти взгляды-улыбки? Две-три секунды… не больше! Но Димки, увидевшему, как осветилось лицо Расима в ответ на его подмигивание, как искристо вспыхнули у Расима глаза, вполне хватило, чтоб совершенно отчётливо, со всей определённостью неожиданно твёрдо подумать: «сегодня.
.. сегодня будет в с ё… я признаюсь Расику, откроюсь ему, и мы… или мы будет любить друг друга, или… » Чем могло быть второе «или», Димка не додумал, потому что второго «или» для страстно влюблённого Димки просто-напросто не могло быть!

В принципе — не могло быть! И хотя было совершенно непонятно, к а к и м е н о он, Димка, собирается открываться, потому как никакого конкретного плана-сценария у него ещё не было, а он хотел, чтоб всё было для Расима и естественно, и ненапряжно, как нечто само собой разумеющееся, однако, неожиданно твёрдо подумав о том, что «сегодня будет в с ё», Димка, не имея на то никаких оснований, никаких т е м а т и ч е с к и х предпосылок, тут же поверил в это, как если бы это было то же самое, что, например, восход солнца… разве не глупость — сомневаться в том, что солнце взойдёт, что утро настанет? Солнце зайдёт, и вечером… всё у них будет, и всё у них будет — сегодня!

Любимый Расим был рядом, а это значит… нельзя, невозможно так долго скрывать, прятать-таить от Расима свои настоящие чувства! Что в его чувствах плохого?! И потом… у него, у Димки, уже не было никаких видимых сил это делать — изображать из себя не влюбленного! Слушая тётку-экскурсовода, Димка думал: «Я выключу свет, подойду в темноте к кровати Расима, сяду на край его постели… он, наверное, удивится — не сразу поймёт, но я… я ему всё, всё, всё скажу! Честно скажу, ничего не скрывая… скажу, что люблю его… что не могу без него… что он — самый лучший пацан на свете!

Я в темноте протяну к нему руку — я обниму его… прижмусь к нему — крепко-крепко… прижму его крепко к себе, и мы… почему Расим должен мне не поверить — должен меня оттолкнуть? Если я всё ему объясню… я найду самые нежные, самые лучшие, самые искренние слова — он услышит меня, он поймёт меня, он поверит мне, и всё… всё у нас будет сегодня!» Слушая, но не слыша тётку-экскурсовода, Димка сосредоточенно — снова и снова! — крутил-прокручивал в голове план-сценарий, уточняя его деталями, жестами, словами…

На ужин девушка эмо, она же девушка Петросян, снова невозмутимо опоздала: ни на кого не глядя, уткнувшись в телефон, она неспешно прошла к своему месту, когда все за столами уже сидели, весело позвякивая вилками… и после ужина в холле Ленусик и Светусик энергично подрулили к Димке — подошли-подскочили сказать, чтобы он через тридцать минут был в их номере, куда также придут Вовчик, Серёга и Толик и где они все, вместе объединившись, с Леркой серьёзно поговорят о её напряжном поведении.

— Совсем, бля, охуела! Корчит из себя хуй знает кого! — не в силах сдерживать себя в амплуа «гламурной девочки», на самом что ни на есть понятном наречии в сердцах выдохнула, резанула-выдала возмущенная Ленусик, так что в этот момент проходивший мимо них парень-африканец в приятном удивлении весело, одобрительно заулыбался, растянув толстенные, но вполне симпатичные губы на сильно смуглом лице. — У меня тоже есть телефон… но я ж не хожу, в него уткнувшись… кошка драная!

— Короче, Дима, через полчаса… будем её прорабатывать! — серьёзно, чуть ли не скорбно проговорила Светусик, всем своим видом подчеркивая неоспоримость их общих с Ленусиком чувств, пусть даже выраженных Ленусиком не без помощи нескольких экспрессивных слов.

— Стоп! Вы её будете прорабатывать… — хмыкнул Димка. — А что сама Лерка? Она что — явится на вашу проработку?

— Мы ей сказали… и придёт, и явится! Куда она денется? — живо отозвалась Ленусик, глядя вслед прошедшему парню. — Ой, Светусик… глянь, Светусик, какая у негра фигурка!

— Тише, Ленусик! Какая ты… — Светусик запнулась, подыскивая слово.

— Не политкорректная, — подсказал Димка, не глядя на Светусика. — Расим! Ты домой идёшь? — окликнул Димка Расима, проходящего мимо в компании братьев-близнецов.

— Да… не знаю, — остановился Расим. — Переодеться нужно, и к пацанам потом… Гера приставку купил… покажут мне.

— Какую приставку купил, Героин? — Димка перевёл взгляд на братьев-близнецов, которые при близком рассмотрении, хоть и были близнецами, всё-таки малость друг от друга отличались; того, который был чуть-чуть мордатей братьев, звали Герой, и в группе его сразу же, ещё в аэропорту, окрестили, не мудрствуя, Героином.

— Да… как сказать? Не совсем приставка…

— Ладно, потом расскажешь! — оборвал Димка Героина. — Расик, возьми ключ! — он протянул Расиму ключ. — Подожди меня пять минут — не уходи. Я сейчас перетру — поднимусь тоже… хорошо? Подождёшь меня пять минут? Я быстро…

— Конечно! — кивнул Расим, с трудом удерживая себя, чтоб благодарно, признательно Димке не улыбнуться; потому как… коротко и властно оборвал Героина, даже не став его слушать, старшеклассник Д и м а одновременно с этим у него, у Расима, спросил, подождёт ли Расим его пять минут… да ещё при этом назвал Расиком — назвал просто, совсем по-дружески! Для него, для Д и м ы, всё это было мелочью, ерундой, а для Расима… в присутствии братьев-близнецов такой расклад дорого стоил!

Расим, взяв ключ, направился вмиг окруженный братьями-близнецами к лифту, и Димка, с трудом оторвав взгляд от удаляющегося Расима, перевёл взгляд на Ленусика-Светусика… «сегодня… сегодня у нас будет в с ё!» — подумал Димка, чувствуя, как томительно сладко отзывается на эту мелькнувшую мысль в плавках член.

— Значит, что у нас получается? — Димка, изобразив на лице шутливую строгость, посмотрел на Ленусика, на Светусика. — Вас мамы отправили за духовностью — в музеи, в картинные галереи… дали вам денег на жвачку, на разноцветное мороженое… а вы?

— А мы… а что мы? — Ленусик, не поняв, куда Димка клонит — к чему говорит всё это, недоуменно хлопнула ресницами.

— А вы… «глянь, Светусик, какая у негра фигурка!» — поговорил, и даже не проговорил, а, подражая голосу Ленусика, пропел Димка, с трудом сдерживая смех. — Вы же хорошие девочки… ну, и что теперь думать про вас? Пацана назвали негром… как это всё понимать?

— Ой, Дима! — с едва уловимой досадой в голосе проговорила Ленусик. — Можно подумать, что вы на девчонок не смотрите — не обсуждаете…

— Мы африканских девушек не обсуждаем! — назидательно проговорил Димка, и снова… снова сама собой у него мелькнула мысль: «сегодня… всё будет сегодня!»

— Это мы, Димочка… мы тебя проверяли! — игриво повела глазами Светусик. — Проверяли: будешь ты ревновать своих одноклассниц к мальчику-африканцу или нет?

— Ой, девчонки… — делая вид, что он поверил, Димка обескуражено развёл руками. — Какие вы… какие коварные!

— А то! — игриво проговорила Светусик. — Мы такие…

Они перебросились ещё двумя-тремя фразами и, условившись, что Димка через полчаса придёт к девчонкам в номер, разошлись: Димка поспешил к лифту, а Светусик с Ленусиком остались в холле, чтоб дождаться еще не вышедшую из ресторанного зала Лерку — «чтобы напомнить ей, овце, что её, овцу драную, будут ждать». .

На всех четных этажах, начиная с четвертого, были мини-бары: кофе, бутерброды, соки, минералка и еще масса всяких съедобных мелочей, иронично называемых Димкой «разноцветным мороженым»; Димка вышел на восьмом этаже, достал телефон и, открыв в телефоне адресную книгу, щелкнул пальцем по сенсорному экрану, вызывая Расима; номерами они обменялись еще вчера, когда Димка диктовал Расиму номер Зебры.

— Да, Дима? — отозвался Расим, едва Димка поднёс телефон к уху.

— Я в баре, — проговорил Димка, входя в небольшое уютное помещение всего на четыре столика. — Я возьму себе минералку… если она есть. Что взять тебе?

— Мне? — отозвался Расим, и в голосе его Димке послышалась едва уловимая растерянность. — Мне… ничего мне не надо, Дима, спасибо!

— Смотри… — проигнорировав отказ Расима, Димка пробежал глазами по узким полочкам с выставленными на них разными разностями. — Есть «пепси», «спрайт», «минералка»… соки разные… есть вино, — улыбнувшись, проговорил Димка, и улыбка эта мгновенно отозвалась в интонации его голоса. — Будешь пить вино?

— Вино на вынос не продаётся! — глядя на Димку, встряла в разговор Димки с телефоном средних лет барменша с пухлыми, ярко накрашенными губами. — Вино продаётся лицам…

— Понял! — Димка, на этот раз улыбнувшись барменше, кивнул головой. — Расик, с вином облом… да, обломайся! Его, во-первых, нельзя выносить — его нужно пить нужно здесь…

— Дима, я не хочу вино! Я вообще вино не пью! — донёсся до Димки голос Расима.

— Знаю, что хочешь — что любишь и пьёшь… а что я сделаю? — Димка, дурачась, энергично заговорил дальше, как если б Расим произнёс-сказал нечто совсем противоположное: — Да, Расим, да — нельзя выносить… говорю, что нельзя… это в нашем городе можно, а здесь — нельзя… это не я говорю — это мне сказали… да, так сказали — именно так сейчас сказали… при чем здесь администратор?

Расик, я старше тебя, и я лучше знаю, что можно делать, а что нельзя… это во-первых, а во-вторых, я ещё маленький… я говорю, что я ещё маленький — малолетний… ну-да, мне всё равно продать не могут… это в нашем городе всем продают, а здесь — не могут… да, и на вынос нельзя, и возраст не тот — хоть так, хоть этак… да, однозначно — с вином пролёт! Говорю, пролёт — вина не будет! Не кина, а вина… говорю: вина не будет, а кино будет… обязательно будет! Расик, смотри: есть ещё соки, тоники разные… что тебе взять — вместо вина?

— Ну, не знаю… бери, что хочешь! — ответил Расим, и Димка, мысленно видя Расима перед собой, по голосу понял, что он, Расим, сейчас улыбается. — Возьми, что себе будешь брать.

— Я минералку пью… может, «спрайт» тебе взять? Или сок какой-нибудь… ты что хочешь?

— Ну, можно «спрайт»… если можно, — отозвался Расим, и в его голосе Димка уловил… во всяком случае, Димке послышалась — показалось-почудилось — в голосе Расима что-то мягкое и тёплое, отзывчиво благодарное, почти интимное… а может быть, не почудилось это Димке, не показалось? Может быть, он уловил-услышал то, что было на самом деле?»Если можно… » — подумал Димка, ощущая-чувствуя, как волна горячей нежности, вновь всколыхнувшись, в один миг наполнила и сердце, и тело…

— Можно, Расик, можно! Это у них, может быть, нельзя, а у нас — всё можно! Сейчас я приду… — весело, уверенно проговорил Димка, вкладывая в слова свой — потаённый — смысл… «сегодня… — подумал Димка, завершая вызов — прерывая с Расимом телефонный разговор, — сегодня у нас будет в с ё… всё-всё! Потому что, Расик, я люблю тебя… если б ты только знал, как я тебя люблю!»

И снова — сами собой! — вдруг всплыли, возникли-вспыхнули в голове Димки слова… те самые слова, которые он сегодня уже вспоминал: «пятое время года» — но на этот раз Димка совершенно не удивился этим словам, потому что… «пятое время года — время любви моей… » — подумал Димка, невольно добавив к трём предыдущим словам три новых… и снова он ничуть, нисколечко не удивился, уловив во фразе их шести слов послышавшуюся ему музыку, потому что сама любовь — его любовь! — была для него нескончаемой музыкой.
.. «я люблю тебя, Расик, — подумал Димка, — и эта любовь… это и есть пятое время года — время всех тех, кто любит, как я… »

[/responsivevoice]

Category: Подростки