Петрофан в Мытищах

Рассказ не рекомендуется читать лицам с отсутствием юмора, а так же горячо верущим христианам.
— Слава тебе Господи, что пост кончился, — поднял в небо счастливые глаза святой отец Петр и тотчас отправил в рот огромный с прослойками жира кусок жареного мяса. Тщательно и с заметным удовольствием пережевал запретную в говенье пищу и опрокинул в себя стакан водки:
— Эх, не пошла! — констатировал Петрофан
— Как не пошла батюшка? Уже третью бутылку пьем, — удивился его собутыльник дьякон Таис
— Обратно не пошла дурень, наливай еще!
После сытной трапезы было решено ехать по бабам. Петрофан завел свою бээмвэху, с тонированными до черноты стеклами (чтобы Бог не увидел оргии, происходящие в салоне) и рванул по причудливой траектории, попадая абсолютно во все ямы.
— Кончай святой отец по кочкам скакать, не ровен час до девочек доедем с синими задницами, — взмолился Таис
— Молчи отрок, а то кадилом переебу, — ответил добродушный священник
Таис обиженно засопел и замолк.
В салоне «Дьяволица» их знали как свои пять пальцев: Петрофана — тучного, бородатого мужика в рясе и с огромным крестом на круглом животе. Переступив порог публичного дома, поп перемещал святое распятие за спину и начинал отчаянно материться, требуя самых лучших девушек. Таиса — худого, тщедушного старца с залысинами, поминутно произносящего имя Божье и ежесекундно вымаливая прощение за предстоящий грех.
Поп выбрал себе двух жриц любви из молодой гвардии и отправился в комнату с джакузи. Таис уединился с просроченной проституткой, 45-летней хозяйкой салона Василисой.
— У нее опыт большой в любви и ласках, толк она знает в потрахушках, не то, что малолетние соплячки, — обосновывал свой выбор дьяк.
Петрофан так не считал, ему наоборот, чем младше дева, тем лучше, лишь бы сисяндры уже были. 18-летние малявки шумно плескались в бурлящей воде, поочередно прыгая на толстом, под стать попу, члене.
— Давай, давай насаживайся глубже, — инструктировал батюшка и тихо попукивал. Механические бурли в воде скрывали его невежественное поведение. Желудок после приема мяса вел себя совершенно отвратительно. Святой отец храбро терпел муки, ведь оплаченное время девочек на исходе, некогда ему по сортирам рассиживаться, нужно дождаться оргазма. Но как назло, вожделенная жидкость долго не подходила к концу. Петрофан решил пустить в ход излюбленный прием:
— Делайте минет, как я люблю!
Одна девица тут же натянула резиновую перчатку на руку, другая приняла упор лежа, а сам батюшка встал раком. Член его колыхался над лицом лежащей девы, та немедля засунула орган в рот и стала его посасывать. Когда попа как следует раскочегарили, жрица в перчатке сунула один пальчик ему в зад. Петрофан охнул, но не слил в ту же секунду, он желал насладиться массажем предстательной железы. Ловко она нащупала эту самую простату в его проходе и принялась искусно массировать, вторая глубоко вбирала себе ствол в горло и заглатывала. — Ууу, ооо, — вздыхал слуга Божий и трясся всем своим внушительным телом, стены задрожали, будто табун лошадей проскакал, а один конь отстал и сейчас бурно выплескивает густую жидкость на девичье личико. Сперма комками осела на молодом фейсе распутницы, аки театральная маска.
Вторая дивчина вытащила палец из выхлопной трубы попа и с отвращением скорчила мину, узрев нехорошие пятна. Едва рука покинула Петрофана, он галопом помчался в клозет, портя воздух на ходу.
— Фууу, — скривилась одна моделька, — В условиях заднего прохода приходится работать, пусть нам Василиска на молоко доплачивает за вредность.
Тем временем Таис пребывал в искусных руках немолодой хозяйки. Она любовно гладила спинку своего клиента, пощупывая, поглаживая его сухие чресла. Когда клиент созрел Василиса привязала его к кровати и первым делом села киской на лицо дьяка. В нос ему ударил пряный запах женских гениталий, Таис с жадностью стал вылизывать сокровищницу, теребя главную жемчужину. Василиса, сидя на корточках елозила по лицу мужика, стриженые волосы лобка щекотали ноздри, а сладкий сок сочился прямо в рот. Но Таис млел от таких извращений. Ему сексу не надо, дай только пизденку полизать.
Святой отец покинул душ в хорошем расположении духа. Он шлепал босыми ногами по кафелю и тихонько напевал псалмы. В какой-то момент нога его поскользнулась на мокром месте и Петрофан, нелепо взмахнув руками, растянулся на полу, больно ударившись рукой. На звук падающего тела примчались фактически все служащие «Дьяволицы». Они, щебечущей толпой окружили причитающего священника и шумно спорили, отправится ли он к праотцам сейчас или чуть попозже. Среди присутствующих отыскался «врач», который констатировал закрытый перелом руки. Тотчас Петрофану приладили шину к поломанной кости и любезно проводили до машины.
Болеутоляющее в виде 300 грамм водки было принято на грудь пострадавшим. Он безукоризненно вел одной рукой автомобиль по траектории змейка. Сержант Бестолоковкин завидел подозрительно движущийся транспорт издалека. С дьявольской улыбочкой он помахал палочкой и громко свистнул при помощи рук (рабочий свисток мент подарил подрастающего племяннику). Бестолковкин приладил свой залихватский чуб и постучал в окошко остановившейся машины жезлом.
— Есть кто? Выходи по одному.
Священник кряхтя выволок свое тело на улицу. Сержант мигом засуетился:
— Ох, святой отец, где ж вы руку поломали?
— В джакузи с девками кутил, — утолил любопытство гаишника Петрофан, сказав чистую правду.
Напарник Бестолковкина прибежал на помощь, служивые усадили поломанного батюшку на место и отпустили с миром. Оба гаишника были уроженцы деревни Петухи, а потому имели весьма смутное представление о прелестях городской жизни.
— Не каждый сможет одной рукой рулить, — уважительно сказал сержант вслед отъезжающему автомобилю.

— Откуда я знаю? Я че по церквям хожу? — резонно заметил Бестолковкин.
Матушка Аксинья закончила молитву и застыла в смиренной позе. Петрофан подкрался сзади и прокричал:
— Молилась ли ты на ночь Дездемона?! — Святой отец напугали, — схватилась за сердце молоденькая послушница.
— Аксинья, Вы служили верой и правдой нашему храму, почет Вам и уважуха, ой то есть, совет Вам да любовь… Опять не то! — хмель из его головы окончательно не выветрился, и потому он тележил даме невесть что. — Короче, чтобы доказать истинную веру в Бога, вам придется пойти на одно дельце, — хитро закончил Петрофан.
— Готова служить нашей вере, батюшка, как истинная христианка, — ответила прислужница с готовностью приговоренной овечки.
— Раз готова, нужно снять одежду, — с воодушевлением произнес поп.
— Но как же так батюшка? Это ведь прелюбодействе! — горячо возразила она
— Нет, сам Всевышний возложил на меня миссию наставить тебя на путь истинный, — с пафосом вещал Петрофан.
— Я готова принять свою участь, — смиренно ответила послушница и расстегнула простенькое платьице.
Святой отец возликовал! Ему удалось с пол оборота развести глупую бабенку на секас.
— Платок тоже снимать?
— А как же! Все стаскивай долой, да здравствуют чистые отношения, не обремененные одеждой, — на радостях Петрофан нес откровенную чушь. Он уже предвкушал, как задвинет по самые яйца скромной церковной мышке.
— А что это вы тут делаете? — грозно пророкотал старушечий голос. Прелюбодейники мигом обернулись и узрели в дверях кельи уважаемую церковную особу. Эта старуха обладала неслыханным авторитетом среди служащих храма, что круче нее был только Бог. Попасться ей на глаза в таком виде означало смачный пинок из церкви с теплого, насиженного годами Петрофаном местечка. Для Аксиньи случай выльется малой кровью — послушницу побреют в монахини и отправят в женский монастырь. Старуха Никодима была скора на расправу, как Иван Грозный.
— Что вы делаете отроки? — повторила свой вопрос инквизиторша еще более грозным тоном.
Аксинья сжалась в комок, даже не подумав быстро облачиться в одежду. Петрофан стоял со спущенными штанами, благо длинная ряса закрывала его железное непотребство.
— Ну я пошел, — легкомысленно промолвил батюшка. Он всегда покидал поле боя, почуяв запах жареного. Сделав пару шагов назад, он запутался

в собственных штанах и рухнул второй раз за сутки на руку, в данном случае на левую. Он вспомнил всех святых, пока верещал от лютой боли. Никодима временно забыла о проделках молодежи и поспешила оказать первую помощь упавшему. Итак, Петрофан оказался загипсованный на обе руки. Бог шельму метит.
— Как же я кадилом буду махать, — сокрушался он, — А пИсать?
— Сидя, как девочка, — подсказал верный друг Таис.
Священник замахнулся на него рукой, но скорчился от боли. Более всего ему было обидно, что старая попадья помешала ему заправить толстого Аксинье промеж ног. Церковный разбойник решил взять реванш: — Позови Аксинью, хай придет в мою келью, — дал указание дьяку поп. Тот ухмыльнулся и скрылся за дверью. Спустя пять минут раздался тихий стук.
— Заходи, — разрешил Петрофан.
— Звали святой отец? — робко спросила послушница.
— А как же, звал, давно жду тебя, высматриваю. Все глазки проглядел уж! Сделай милость раздевайся. И с меня сними одежки, а то я немного не в состоянии. Аксинья смиренно опустила глазки и сняла платок.
Блестящий череп украшал абсолютно безволосую голову. Матерь божья! Поп перекрестился правой загипсованной рукой.
— Что за хрень? — поинтересовался поп с ужасом рассматривая ее торчащие ушки. Обритая налысо девушка была похожа на Гоблина.
— Постриг приняла в монахини. Никодима велела, — скромно потупив глазки в пол, ответствовала Аксинья. — Завтра меня везут в Новодевичий монастырь.
— Запрут тебя девушка отныне в монастыре — света белого не увидешь, мужика не встретишь, ласк не познаешь, — принялся пугать Петрофан церковную деву.
— На все воля Божья, — смиренно возразила она.
— Надевай платок обратно и ходь сюды. Ты была с мужчиной когда-нибудь дочь моя?
— Нет, батюшка, не приходилось, — Аксинья накинула платок и села на краешек кровати.
— И мужской орган никогда не видела? — продолжал допрос с пристрастием священник.
—

Category: Смешные ситуации