Очерки школьной жизни-3 Часть 1

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]1. В бане

Раду и Марк Абрамович хорошо попарились и теперь сидели в предбаннике и потягивали холодное пиво. Марк Абрамович только что оприходовал подложенную под него Ладочку и теперь был настроен довольно благодушно.

— Ты, щучеренок, вообще-то, ничего, молодец, — говорил он. — Неплохо соску выдрессировал.

Он прислушался к стонам из соседней комнаты. Там личный его шофер и телохранитель, здоровый и очень сильный мужик с огромным членом и садистко-гомосексуальными наклонностями сношал Ладу в зад. Та стонала. Явно не от страсти.

— Только подкладывать эту шлюшку под клиентов за бабки — дохлый номер, — продолжал Марк Абрамович. — То есть я-то, конечно, взять ее могу, — он помолчал. — Но с меня ты за нее ничего не получишь. Сам подумай. Перестройка дошла до логического конца. Все разваливается. Зарплату уже никому не платят. Знаешь, сколько сейчас свеженьких, фигуристых, готовых ножки перед клиентами раздвинуть? Только свисни. И полуголодные студенточки. И ПТУшницы. И продавщицы молоденькие. Некоторых, правда, раскручивать приходится. Но и это процесс отлаженный. Знакомится кто-нибудь из моих пацанов со свеженькой сучкой, и, под любым предлогом везет ее на дачу. Подальше, за город.

А там их уже поджидают. Ты видел моих ребят. Откормленные, закаченные, гормоны так и играют. И начинают они эту соску обрабатывать. Она, ведь, у них там не только по постельной части проходит. Ей, на этой даче, и готовить приходится, и за столом прислуживать, и убираться, и полы мыть. Там ее очень быстро к послушанию приучают. Бьют. Стараются, конечно, товарный вид особо не портить. По грудям бьют. В живот. Порки устраивают. Или, бывает, разденут, и на колени, в угол, часов на шесть. Как средство от попыток закатить истерику очень помогает. Объездят ее как следует, и ко мне везут. А я человек мягкий, душевный. Я ее успокою, обласкаю, и, глядишь, она и для каталога во всех ракурсах снимается, и по клиентам ехать готова.

Марк Абрамович мечтательно прикрыл глаза.

— Я перед этими сучками люблю роль благородного защитника разыгрывать. Типа: «Мог бы я, конечно, Вас выручить, но, увы… Люди, которые над Вами надругаются, очень могущественны… И безжалостны… Посему даже и не знаю, как мне и поступить». Такое очень быстро доводит этих шлюшек до кондиции. Прикинь, щучеренок. Молоденькая, вчерашняя школьница. Фигурка идеальная — мы берем только первоклассный товар. В одних босоножечках — я люблю, чтобы их раздевали перед тем, как мне показывать. Ножки, лобок, подмышки гладко выбриты — все подробности напоказ. В очаровательных глазках — мольба. Они, щучеренок, к тому времени, как ко мне доходят, на все готовы, только бы их обратно на дачу не отправили. С ними такое можно проделывать…

Он помолчал, явно смакуя воспоминания.

— Я тебе больше скажу, — продолжал Марк Абрамович. — Думаешь, почему Перестройку именно таким образом делают?

— Каким таким образом? — не понял Раду.

— А таким. Научный коммунизм изучал? Бытие определяет сознание. Базис определяет надстройку. На уроках обществоведения чем занимаешься?

— Да, уж, не научным коммунизмом, — усмехнулся Раду. — Делать мне больше нечего, как всякую фигню слушать.

— Ну и дурак, что не слушаешь. Фигня или не фигня, а для них это руководство к действию. Они это в Высшей Партийной Школе изучают. Хочешь изменить политическую систему общества — сперва измени экономическую. Кстати китайцы именно так и поступили. Осознали, что социализм они, видимо, строить не хотят, и взялись за экономику. Кооперативы ввели. Частное предпринимательство. Иностранный капитал впустили. И все это при жестком контроле в коммунистической партии. Анархия — она никогда ни к чему хорошему не приводила.

Раду больше не усмехался.
Он слушал.

— А теперь вспомни Польшу. «Солидарность» , отрабатывая подачки своих спонсоров, свалила правительство, развалила экономику и выставила страну на всеобщее разграбление. И очень скоро в западных борделях появились голодненькие готовые на все польские девушки… Так скажи мне, щучеренок, почему, имея такую замечательную теорию и два таких показательных примера, несмотря ни на что, Горбачев решил пойти по польскому пути?

Раду молчал. В свете сказанного, методы, которыми совершалась Перестройка, казались ему, по крайней мере, не разумными.

— Эх, щучеренок, щучеренок. Определенные круги огромные усилия приложили для того, чтобы Союз пошел туда же, куда и Польша. Не миллионы, миллиарды осели на номерных счетах в Швейцарских банках. А Михайло Сергеевич… Очень мне хотелось бы получить от него откровенные ответы на некоторые вполне конкретные вопросы… Просто из любопытства…

Марк Абрамович отхлебнул пивка.

— Я тебе такую идею дам, — продолжил он. — Хочешь бабок заработать — займись пяти-восьмиклассницами. Чтобы не старше четырнадцати. И чтобы грудки уже выделились и коленки округлились. Но чтобы в созревших коров еще не превратились. На таких сейчас очень неплохие деньги сделать можно. И целки, у них, по возможности, не рви. В общем, чем невинней товар поставишь, тем лучше…

2. Отмеченные черножопыми

Прошло совсем немного времени, и в школе, где все еще прибывал Раду, произошли ужасные, потрясающие своей жестокостью события. Сначала какие-то хулиганы отловили троих ничем не примечательных восьмиклассниц, и одну из них, Олю, изнасиловали и жестоко, в кровь избили. Двух других девочек заставляли не отворачиваться, не закрывать глаза, а смотреть на избиение.

Били и орали: «Отмечена черножопыми! Сука! Ты отмечена черножопыми!». Насиловали в очередь. Тыкали мордой в пол, заставляли поджимать ноги и раздвигать ягодицы; опять насиловали, уже в извращенной форме. Оля попала в больницу, а невольные свидетельницы происшествия разнесли о нем по школе невероятные, леденящие душу слухи…

Чуть позже подобные же события произошли и с другой восьмиклассницей, Светой. Перед началом общешкольной линейки, Шмырь подошел к ней, и при всех, указывая на нее, громко и отчетливо произнес: «Ты, сука, отмечена черножопыми». Шмырь отделался легко — записанное в дневник замечание ему даже настроения не испортило, а вот со Светой все было значительно хуже.

Через несколько дней какие-то хулиганы очень жестоко избили и изнасиловали ее… Самое ужасное было то, что, лежа в больнице, Света рассказывала, что избивавшие ее хулиганы действительно кричали, что она «отмечена черножопыми». Школа была охвачена ужасом. Шмыря забирали в милицию, но поскольку он божился, что в отношении Светы он просто пошутил, а про «черножопых» ничего не знает, его выпустили. Учителя собирали родительские собрания. Родители волновались. Запуганные девочки сбивались в группки и обсуждали происходящее…

В один из этих дней и произошел разговор недавно отпущенного Шмыря с Наташей Васильевой из восьмого Б. Шмырь отозвал Наташу в пустынный коридор и тихо, но очень серьезно сообщил что, во-первых, ее скоро «отметят черножопые» , а во-вторых, если она кому-нибудь пикнет об этом разговоре, они ее не только отметят, но и сделают ей значительно хуже… Наташа остолбенела. Она не верила своим ушам. «Почему меня? . .» — было единственное, что она смогла пробормотать… Прозвенел звонок и она, ничего не соображая, как во сне, направилась в класс. «Почему меня? . .» — стучало в висках. Учительница что-то рассказывала, но что именно, Наташа разобрать не могла. «Что же теперь со мной будет?» — затравлено думала она…

— Натаха, да на тебе лица нет, — услышала она, выходя из класса.
— Что случилось?

К ней подошла Лада. Наташа знала ее по секции бального танца, которую посещали обе девушки. В стенах школы Лада обычно с ней не общалась.

— Ничего не случилось, — ответила она как-то неестественно.

Ладу ответ не удовлетворил. Она отвела Наташу в сторону и мало-помалу выудила у нее историю про «черножопых».

— Хорошо, что ты мне все рассказала, — заявила Лада, выслушав. — Тут ты конечно права, в милицию не обращайся, если тебе, конечно, жить не надоело. Но у меня есть связи, и я постараюсь тебе помочь. Никому ничего не говори. Давай встретимся после школы.

После школы Лада сообщила Наташе, что ее «связанные с мафией» знакомые согласны с ней встретиться, что встреча состоится дома у Лады, и как ей, Наташе, надо подготовиться к этой встрече.

В этот же день, подобное «приглашение» получила и другая восьмиклассница — Лена.

3. У Лады

— Они знают, что мы здесь! — не отдышавшись, выпалила Наташа. — Я поднималась по лестнице, он меня видел! Он сказал, что всех нас сегодня же отметят черножопые. Он видел, куда я вошла!

Она вломилась в прихожую, едва не сбив с ног открывавшую ей Ладу. Та пропустила Наташу, заперла дверь и посмотрела в глазок. На лестничной площадке ошивался, видимо, следовавший за Наташей Шмырь.

— Дура, ты, Наташка, — с досадой сказала она. — Это же ты его привела. Он, небось, за тобой следил, а ты, как последняя дура, прямиком ко мне. Что теперь будем делать?

Наташа подавленно молчала.

— И нас с Ленкой, — она кивнула на пришедшую ранее девочку, — подставила… Теперь у нас из-за тебя, Наташенька, только два пути: либо мы уговариваем моих знакомых прикрыть нас. Либо черножопые, сегодня же… — она замолчала. — Нет, про это лучше не думать…

По тому, как испуганно притихли девочки, было видно, что они прониклись серьезностью ситуации.

— Ладно, — после короткой паузы продолжила Лада, — Сюда они пока не вломятся, а в течение часа появятся мои знакомые. Мы, к их приходу должны накрыть на стол и привести себя в порядок. И, когда придут гости, недотрожек тут из себя не строим. Вас, девочки, наверное, будут лапать. Не выделываться. То есть повизгивать, конечно, можно, но чтобы никаких скандалов. Обидите мальчиков — сами будете с черножопыми разбираться. А теперь за дело…

Обе девочки, испуганно встревоженные сказанным, последовали за Ладой на кухню, и к тому времени, когда в прихожей раздалась трель звонка, к приему гостей все было готово. Отправив Наташу и Лену в комнату, Лада побежала открывать, и после непродолжительной возни в прихожей в гостиную вошли Раду, Тупарь и Борька.

Накрытый столик выглядел жутко аппетитно. Салатики, огурчики, грибочки, колбаска. Салфеточки. Рядом со столиком, слегка краснея от смущения, стояли Наташа и Лена. Повод для смущения был у обеих девочек. Когда, накрыв на стол, Лада занялась внешним видом своих подопечных, она, первым делом, раскритиковала брючки, в которых пришла Наташа. Брючки пришлось снять, и теперь Наташа стояла перед гостями в тонкой, облегающей ее тело кофточке и принесенных с собой босоножках на каблучках. Кофточка едва прикрывала трусики и, вот, теперь, чувствуя, как краска заливает ее лицо, Наташа демонстрировала вошедшим свои стройные голенькие ножки.

Лене к встрече гостей тоже пришлось немножко раздеться. Была она несколько пухленькой, с очень хорошо, для четырнадцалетней девочки, развитой фигуркой. Высокие демисезонные сапожки на каблучках-шпильках и обтягивающие ее бедра и попку джинсы смотрелись на ней очень сексуально. Беленькая полупрозрачная блузка — тоже. А вот лифчик Лада не одобрила. После короткого спора — «представитель черножопых» , Шмырь, был ясно виден в дверной глазок — лифчик был снят, а верхние пуговки на блузке расстегнуты.
И, теперь, стоя перед гостями с выставленными на показ прелестями, Лена смущалась и краснела оттого, что вошедшие буквально лапали ее взглядами.

Раду оценил подробности обеих девочек, подошел к столу, и взял из вазочки маринованный огурчик.

— А это еще что за шлюшки? — хрумкая, произнес он.

— Раду, я говорила тебе, — робко заговорила Лада. — У девочек проблемы с черножопыми. Их, похоже, сегодня же вечером будут бить и насиловать.

— Черножопые? — Раду положил в рот кружок колбасы. — Эти могут… — он пожевал. — С этими лучше не связываться.

— Раду, я думала, может, ты поможешь? — пролепетала Лада.

— Я? — он даже фыркнул. — Да у них с головой не в порядке. Нахера мне это нужно?

— А может…

[/responsivevoice]

Category: По принуждению