Обновление смыслов Часть 5

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]А Заяц, между тем, безучастно выслушав, как Архип рассказал Баклану о его позоре, теперь так же безучастно ждал решения своей участи, тупо переживая свой невольный стриптиз как составную часть этого самого позора, — член Зайца почти опал и уже не выглядел так возбуждающе, как несколько минут назад… сожалеть о случившемся было поздно: то, что случилось, уже случилось, и думать об этом случившемся Зайцу было невмоготу — Заяц, глядя в сторону, тупо ждал, когда всё это закончится… Собственно, ничего позорного в мастурбации не было и быть не могло — наоборот, мастурбация как форма естественной саморегуляции половой функции при отсутствии партнёрши или партнёра является прекрасным вариантом сексуальной разрядки, и в этом смысле она не только полезна, а даже необходима, и сегодня многие, кто поумнее и поначитаннее, о такой роли мастурбации отлично осведомлены, но… многие ли даже сегодня, наверняка зная о том, что мастурбация является одной из форм человеческой сексуальности и в качестве таковой не наносит никакого экологического ущерба окружающей среде в лице менее образованных современников, способны спокойно признаваться друзьям-товарищам, что они накануне перед сном классно подрочили — кончили в свой собственный кулак? То-то и оно… «танцевали» в роте все без исключения, урывая для этого время и место: кто-то дрочил раз в две недели, а кто-то это делал через день, и рядовой Заяц в этом смысле от других парней, облаченных в армейский камуфляж, совершенно ничем не отличался, но ему, Зайцу, не повезло — он попался, и теперь все, на этом не попавшиеся, могли смеяться над ним и клеймить его как «онаниста» и «самолюба»… приятного было мало! А что было делать? Заяц, в течение этого получаса переживший сначала ужас, затем страх и стыд, теперь ожидал решения своей участи без всякого внутреннего волнения — ожидал безучастно и совершенно тупо… вообще-то, уходя в армию, в глубине души Дима Заяц боялся, что его будут бить — не за что-то конкретное, а потому, что в армии так положено, но теперь даже этот страх как-то невольно притупился и съёжился… в конце концов, не убьют же его за это! Пусть это стыдно… пусть даже позорно! Но ведь он никому никакого ущерба своей дрочкой не нанёс… за что его убивать? А что могли ещё сделать ему эти старослужащие? Заставить всю ночь драить грёбаные писсуары? Приказать делать другую работу? Что-то для них постирать-погладить? . . Наверное, они могли его сейчас просто избить — поскольку он теперь «онанист», но даже это — самое страшное! — можно, в принципе, перетерпеть… об одном Заяц не думал совершенно — о том, что эти сильные, уверенные в себе парни, парни-старослужащие, перед которыми он стоял с возбуждающе расстёгнутыми штанами, пользуясь т а к и м подвернувшимся случаем, могут его, бесправного салабона, в пустой, погруженной в ночь казарме банально изнасиловать, или, как до сих пор ещё говорят представители местной флоры в удалённых от жизни микрорайонах, «защеканить» и «продырявить», — мысль о таком «наказании» рядовому Зайцу в голову не приходила…

А между тем, казарма была пуста, и была уже ночь — то время суток, когда потребность в сексе ощущается сильнее, а желание секса становится вожделеннее… где-то сейчас скрипели пружины, слышались сладкие вздохи и стоны — где-то парни долбили бикс, в жарких «ракушках» мочаля свои «початки», а здесь, в туалете казармы, двое парней смотрели на третьего, с каждой секундой осознавая, кем этот третий, покорно стоящий с распахнутыми штанами, может на эту ночь для них стать — здесь и сейчас…

— Короче, Санёк… что делать с ним будем? — Архип, говоря это, непроизвольно скользнул взглядом по ширинке стоящего в трёх шагах от него Баклана… то есть, он сделал это — посмотрел на ширинку Баклана — совершенно непреднамеренно, и вместе с тем у этого мимолётного взгляда была своя железная логика, — брюки Баклана в районе ширинки заметно бугрились, плавной дугой выпирали вперёд, и Архип, мысленно это отметив, нисколько этому не удивился — он воспринял это как должное, потому что у него самого брюки в районе ширинки под напором стремительно твердеющего члена тоже начинали видимо вздыматься — подниматься-топорщиться.

— А чего нам с ним делать? — отозвался Баклан, делая шаг вперёд. — Для начала пусть нам расскажет, кого он здесь мысленно трахал-натягивал — на кого он, бля, здесь дрочил…

— Слышал? — Архип, всё это время державший Зайца сзади за шею, чтоб контролировать ситуацию, несильно сжал пальцы. — Давай, бля, рассказывай… не стесняйся! Нам торопиться некуда — слушать будем внимательно…

Заяц, по-прежнему глядя в сторону — не отрывая глаза от пола, коротко дёрнул-качнул головой, то ли желая освободиться от цепко сжимавших пальцев Архипа, то ли таким движением головы давая понять, что рассказывать он ничего не будет, — дёрнув-качнув головой, Заяц одновременно с этим вновь попытался спрятать своё хозяйство в штаны, но и эта попытка тоже не возымела успеха.

— Хуля ты дёргаешься, солдат? — Архип, с силой сжимая, сдавливая пальцами шею Зайца, тут же другой рукой — ребром ладони — рубанул по рукам Зайца сверху вниз. — Я же сказал тебе… понятно, бля, сказал: стой спокойно! Или ты думаешь, что мы шутим?

Они, Заяц и Архип, стояли в центре неширокого прохода, по одну сторону которого была облицованная серым кафелем стена, а по другую сторону располагался ряд кабинок, причем ближе к стене стоял именно Заяц, — Архип, резким движением толкнув Зайца на стену, так же резко шагнул-качнулся вслед за ним сам, так что в следующее мгновение Заяц уже стоял, упираясь спиной в стену, а Архип его держал за шею не сзади, а спереди.

— Ну! Думаешь, что мы шутим… а мы, бля, не шутим — мы тебя серьёзно… серьёзно, бля, спрашиваем… будешь рассказывать?

Теперь Заяц стоял, вжимаясь спиной в стену, и Архип был от Зайца так близко — буквально лицом к лицу, что Баклану, возбуждённо скользнувшему взглядом вниз, показалось, что Архип своей оттопыренной, колом вздыбившейся ширинкой касается члена Зайца, — быстро сунув руки в карманы брюк, младший сержант Бакланов с наслаждением стиснул, сдавил правой рукой в правом кармане свой напряженно окаменевший член… сдавил с такой силой, что от сладости, набухшей в члене, невольно сжались мышцы сфинктера.

— Что мне рассказывать? — непонимающе прошептал Заяц, глядя в глаза Архипа.

Их лица были так близко друг от друга, что отвернуться Зайцу в сторону либо наклонить голову вниз было практически невозможно — и Заяц, поневоле глядя Архипу в глаза, теперь видел во взгляде Архипа какое-то непонятное, шумящее возбуждение, живым блеском наполнившее маслянисто потемневшие и оттого словно расширившиеся зрачки, а Архип, в свою очередь, в ожившем и потому вполне осмысленном взгляде Зайца, устремленном на него, видел действительное непонимание… и ещё — в глазах Зайца Архип видел вновь появившийся страх.

— Ты чего, бля, Зайчик… глухой? — почти ласково прошептал Архип, приближая ещё ближе своё лицо к лицу Зайца. — Или, может, ты сильно умный? А? Мы попросили тебя рассказать нам, на кого ты в кулак играл — кого мысленно, бля, натягивал, хотел мысленно здесь оплодотворить… и вообще интересно узнать-услышать: хуй, бля, дрочить — это в кайф тебе, Зайчик… или как?

— Пустите меня… пустите! — Заяц, стоявший перед Архипом, резко дёрнулся, пытаясь выскользнуть из зазора, в котором он поневоле оказался, находясь между Архипом и стеной, но Архип, не давай Зайцу ускользнуть, тут же навалился на него всем телом — с силой вдавил своё тело в тело Зайца.

— Куда, бля? Стоять! — торопливо и вместе с тем напористо весело выдохнул Архип, обдавая лицо Зайца горячим дыханием. — Ишь, какой шустрый… сразу в кусты! — Архип, прижимаясь всем своим сладко гудящим телом к телу Зайца, возбужденно засмеялся.

Теперь их лица почти соприкасались; говорить в таком положении было неудобно, и Архип, желая от Зайца немного отстраниться, чтоб лучше видеть его лицо, ладонями рук упёрся Зайцу в плечи, одновременно с этим откидывая верхнюю часть туловища назад, отчего нижняя часть туловища автоматически подалась вперёд, так что пах Архипа еще сильнее — ещё ощутимей — вдавился в пах Зайца, — Заяц, и без того прижатый, придавленный к стене, ощутил, как в его член, уже потерявший упругость и потому обнаженной головкой смотрящий в пол, вжалось-вдавилось что-то твердое… очень твёрдое и вместе с тем ощутимо большое, — Заяц почувствовал своим пахом эту чужую, колом взбугрившуюся твёрдость, и в тот же миг его сознание запоздало озарила, словно ошпарила, обжигающая догадка — Зайц, почувствовав пахом чужую твёрдость и в то же мгновение поняв и осознав, ч т о означает эта нескрываемая, откровенно давящая твёрдость, непроизвольно обхватил ладонями Архипа за бёдра и, руками отталкивая его от себя, одновременно с этим инстинктивно раз и другой с силой двинул, конвульсивно дёрнул вперёд пахом, пытаясь помочь таким образом своим отталкивающим ладоням освободиться-вырваться.

— Ты, бля, смотри… ты, Саня, смотри, что он делает! — Архип, который был однозначно сильнее Зайца и которого по этой причине не то чтобы оттолкнуть, а даже сдвинуть малосильному Зайцу оказалось не под силу, повернул голову в сторону Баклана. — Мы, бля, с тобой ни сном ни духом, а он, бля… он, бля, как видно, уже приторчал — мне передком поддаёт, как бикса! Может, Санёк, он хочет… а? — Архип снова возбуждённо засмеялся и, вопрошающе глядя на стоящего, как истукан, Баклана, хрипло добавил — спросил: — Что ты, Санёк, на это скажешь? А?

— А хуля здесь говорить? — Младший сержант Бакланов, непроизвольно стиснув в кармане брюк повлажневшую от возбуждения головку члена, так же непроизвольно облизнул губы… и, в свою очередь вопрошающе глядя на Архипа, повторил еще раз, словно Архип мог его не расслышать: — Хуля здесь говорить?

— Вот, бля, и я о том же… — отозвался Архип, по-прежнему без особого труда удерживая отталкивающего его Зайца своим телом — с силой вдавливая, вжимая в пах Зайца возбужденно вздыбленный член… какое-то время — буквально секунду-другую — они, младший сержант Бакланов и рядовой Архипов, вместе бок о бок прослужившие полтора года, молча смотрели в глаза друг друга, и за эту секунду-другую у Архипа успела мелькнуть мысль, что, может быть, зря он позвал сюда Баклана — что с Зайцем он смог бы вполне управиться сам, а Баклан, в свою очередь, в эту секунду-другую со всей ясностью понял-осознал, что все его рисовки перед Архипом, когда он, младший сержант Бакланов, демонстрируя наличие опыта, снисходительно изображал из себя полового гиганта, ровным счетом ничего не значат и что теперь он в своём уже внятно осознаваемом, вполне конкретном желании разрядить сексуальный напряг на салабоне Зайце всецело зависит именно от Архипа, от него и только от него… секунду-другую они, младший сержант Бакланов и рядовой Архипов, молча смотрели друг другу в глаза, словно ждали один от другого ещё каких-то несказанных слов; наконец, вновь рассмеявшись, Архип с подчеркнуто бесшабашной лёгкостью произнёс, невольно дополняя своими словами слова Баклана: — Хуля здесь говорить, если надо действовать! — и, подмигивая Баклану, уже совсем определённо — вполне конкретно — добавил: — Хуля нам, пацанам, не попользоваться моментом!

Баклан не отозвался; возбуждённо тиская в кармане брюк напряженный член, он стоял истуканом, не препятствуя Архипу на его пути к новым, доселе неведомым берегам, но и никак не подталкивая его — ни жестом, ни словом не поддерживая… и Архип, возбужденный ничуть не меньше Баклана, отвернул от Баклана лицо — Архип вновь посмотрел на Зайца.
.. у рядового Зайца было вполне симпатичное — располагающее — лицо; над верхней губой светлел юношеский пушок, и лёгкий, едва заметный пушок был на подбородке, так что сразу было видно, что Заяц еще ни разу не брился, — щеки его были матово-чистые, нежные, без всякого проблеска какой-либо заметной растительности; при ближайшем рассмотрении на носу — ближе к переносице — было несколько едва различимых мелких веснушек, придававших лицу Зайца выражение мальчишеской беспечности и даже отчасти наивности.

Наверное, окажись на месте Зайца любой другой салабон — в той ситуации, в какой оказался Заяц, и Архип теперь точно так же хотел бы другого… но случай столкнул Архипа с Зайцем, и теперь Архип, молодой здоровый парень, не отягощенный комплексами, хотел его — Диму Зайца; он хотел Зайца безусловно, просто и внятно, потому что был возбуждён, и это возбуждение, здесь и сейчас направленное на парня, было сейчас и здесь для Архипа так же естественно, как естественно было для него возбуждение, направляемое до армии на свою биксу, — Архип хотел Зайца не потому, что хотел-жаждал именно парня, а хотел потому, что естественная, самой природная заложенная бисексуальность, изначально свойственная каждому человеку, на данный момент проявилась-обозначилась в Архипе той гранью, которая предполагает реализацию сексуального возбуждения в однополом варианте… то мимолётное смятение, которое Архип почувствовал в самом начале — в первые секунды своего возникающего возбуждения, испарилось-развеялось, не оставив следа.

— Короче, бля, Зайчик… мы сейчас сделаем так… — Архип, глядя Зайцу в глаза, на мгновение запнулся, и взгляд Архипа невольно скользнул на губы Зайца, при этом Архип, с силой сжимая, стискивая свои ягодицы, с нескрываемым наслаждением вдавил в пах Зайца свой каменно твердый, из штанов выпирающий член. — Ты, бля, сейчас у нас здесь возьмёшь — у меня и у Сани… в рот возьмёшь — отсосёшь по разику… — Архип, оторвав взгляд от губ Зайца, вновь посмотрел Зайцу в глаза. — Отсосёшь, бля, если ты у нас такой сексуально озабоченный… понял? — И, от Зайца отстраняясь, рядовой Архипов скользнул правой рукой к своей ширинке — с намерением расстегнуть брюки.

[/responsivevoice]

Category: Гомосексуалы