Новогодний конкурс Рассказ Прощай грусть из рукописи

1
Герасимов шёл за девушкой, вспоминая сценку, подсмотренную летом на даче. Три кобелька увивались за сучкой в течке, совали носы в сочащуюся грушу, становились на задние лапы, пытаясь попасть в червоточину. Так и он, видимо, ведомый основным инстинктом, следовал за девушкой, не с целью познакомиться, жениться и завести детишек, а банально чтобы потрахаться.
«Как же у людей всё сложно», — Герасимов грустно улыбнулся. Шансов у него было меньше, чем у распоследнего кобелька, возжелавшего забраться на породистую суку, живущую за забором на охраняемой территории.
Дамочка выглядела неординарно, как молодая драматическая актриса: широкие чувственные губы, высокий лоб, скулы, большие выразительные глаза, смуглая кожа. Никогда раньше он не видел столь умных глаз. Девушка могла бы работать преподавателем в университете или адвокатом. Пронзительный взгляд этих карих глаз выражал лёгкое безразличие, усталость. Длинные шоколадные волосы гладкой ровной рекой разливались вокруг головки, скрывались под меховым воротником. Бежевое приталенное пальто подчёркивало очертания грудей и попки, чёрные замшевые ботильоны сливались с такими же чёрными колготами на стройных ножках. Дамочка размахивала рукой, отведённой в сторону, бодренько гарцевала по проспекту, придерживая яркую красную сумочку на плече.
Подойдя к переходу, она облизнулась, и губы её драматические заблестели с новой силой. Красотка с опаской заглянула за фонарный столб, сделала нерешительный шаг вперёд и поскакала через дорогу на красный.
Она спешила. Несомненно спешила на праздник, где её ждал любимый, с которым она встретит Новый год, в чьих жарких обьятиях проведёт новогоднюю ночь. Герасимов шёл за девушкой, не надеясь на знакомство, просто наслаждаясь присутствием неземной красоты. Так люди следуют за пророком, так дети

бегут за передвижным ларьком с мороженым. Красота — страшная сила, неподвласная пониманию причин.
«Вдруг она упадёт, или пьяный гопник попытается затащить её в подъезд. Кто тогда придёт ей на помощь?» — оправдывался он перед собой.
В его действиях, как часто с ним случалось, отсутствовало рациональное зерно, он полностью погрузился в мир эмоций, в котором художник ищет вдохновения у красоты, безропотно подчиняясь божественной силе.
Они подошли к остановке трамвая, Герасимов сделал вид, что изучает расписание. Девушка стояла к нему спиной, а он так хотел заглянуть ей в глаза на прощание. Они встретились взглядами лишь однажды, где-то на пересечении улиц Кареглазая и Странник. Она бежала навстречу, на короткое мгновение озарила его лёгкой улыбкой, очаровала, разбила ему сердце. Конечно, она даже не заметила его, её взгляд скользнул по серому монохромному холсту толпы, из которого выделился он, расцвёл радужным сиянием нахлынувшей верности. Теперь ему так хотелось верить, что она помнит его, узнает на прощание.
Красный трамвай, накативший с горки, приблизился и застыл. Герасимов обернулся, встречаясь с неизбежностью.
«Прощай, — шептал он обветренными сухими губами, провожая девушку взглядом. — Прощай, оружие».
— И здравствуй, грусть, — тихо произнёс он вслух.
Она запрыгала, как козочка, по ступенькам, прошла по вагону, решая, куда стать, наконец повернулась лицом к остановке и только тут обласкала его вниманием, исполненным очей.
Раздался щелчок, треск, сверху посыпались искры. Герасимов, ослеплённый яркой вспышкой над головой, зажмурился. В следующий момент мощный удар откинул его на мостовую, и он потерял сознание.

— Вызовите кто-нибудь скорую! — орала пожилая полная женщина на весь трамвай. — Лежите, девушка, лежите, — присев, она подложила сумку под голову пострадавшей.
Та попыталась встать, тогда мужчина, находившийся рядом, бережно поднял её, взяв под спину и ноги, и посадил на сиденье.
— У вас что-нибудь болит? — спросила женщина, временно взявшая на себя командование в трамвае. — Не трогайте поручни, отойдите подальше, — опять заорала она на весь вагон.
Девушка сидела с неподвижным взглядом, непроходящее состояние шока сковало ей движения и мимику. Прислонившись головкой к стеклу, наблюдала она за мельтешащей возьнёй в вагоне и на улице. Народ выпрыгивал через заднюю дверь, разбегаясь кто куда. На остановке прямо под козырьком неподвижно лежал молодой человек, бледный, как смерть, с кровоподтёком у виска.
Его лицо, до боли знакомое, вызвало в ней неприятный интерес, как-будто отчуждение застало память врасплох, раздробило на мелкие кусочки. Обрывки воспоминаний витали в воздухе, наполняя сознание расплывчатыми образами.
«Пьяный гопник», — она нахмурилась, силясь вспомнить.
— Прощай, грусть, — прошептали губы.
Трамвай тронулся и поехал, оставляя искрящийся провод и бледное бездыханное тело. Глаза заскользили по кишащей людьми улице, как призрак, полетели над землёй, цепляясь за кусты и деревья. Огромная новогодняя ёлка, украшенная тысячами огоньков и гирлянд, царственно проплыла на повороте.
Трамвай обогнул площадь и устремился в тихий район города, оставляя праздничное веселье позади.
Девушка рассматривала кристаллы дыхания на холодном стекле. Затхлый запах печки пропитал воздух, гул железных колёс слился со звоном в ушах и жужжанием надоедливой тётки.
Та что-то спрашивала постоянно, любезно заглядывая в глаза, приглаживая ладонью по спине.
Неожиданно взгляд девушки оживился. Она прищурилась, моргнула. Ещё раз. Дёрнулась и невнятно пробормотала:
— Так это же я, — её глаза широко открылись. Схватившись за ручки сидений, она приподнялась: — Я там лежал, на остановке. Что со мной случилось? — её взгляд застыл на женщине.
— Всё будет хорошо, — успокаивала та, поглаживая плечо девушки. — Сейчас приедем к девятой больнице, и я с тобой вместе схожу.
Девушка попыталась встать, но тут же повалилась.
— Что у меня с голосом? — её голос действительно задрожал, она полезла в сумочку. Шморгая носом, капалась в ней, в растерянности осматривая каждый предмет. — Где я, вы мне можете сказать? — срываясь на плач, промямлила она. Её руки трясло. — Что там случилось, на остановке?
Девушка закрыла глаза, зажмурилась, пальцами зажала уши. Её губы зашевелились в немом ритме, руки напряжённо задрожали в локтях.
Женщина подсела рядом, приобняла девушку за плечи.
— Всё будет хорошо, — повторяла она с материнской заботой в голосе. — Сейчас приедем, посмотрят тебя.
В этот момент трамвай подкатил к очередной остановке, на которой одиноко дежурил коренастый бородатый мужчина в очках. Увидев в окне зажмурившуюся девушку, закрывшую пальцами уши, он помрачнел, заскочил в трамвай и рухнул на сиденье перед ними.
— Лиза, что случилось? — выдохнул он. — Что случилось? — строго повторил он вопрос, обращаясь к женщине.
— Током ударило. Хорошо, что не убило. Вы её знаете?
Мужчина взял девушку за руки, тревожно вглядываясь ей в лицо.
— Это моя жена, — тихо произнёс он.
3
Герасимов шёл за мужчиной, вспоминая, как легко Лиза перелетала через дворовые проезды.углубляясь в район. Герасимов мог бы убежать или рассказать мужу невероятную историю, но любая подобная выходка только усугубила бы его положение. Он понимал, что не может вернуться домой и заявить, что вселился в девушку. Убегать тоже не имело смысла. У Лизы своя жизнь, которая найдёт её и вернёт домой. Поэтому он и шёл за мужем, не строя планов на побег. Ему почему-то казалось, что всё должно закончиться случайным образом, как сон или выздоровление. Он вернётся к своему прошлому «я» или вновь потеряет сознание и уже никогда не проснётся. Кроме того, он чувствовал, что несёт ответственность за жизнь Лизы, за её тело и отношения с мужем. «Кто бы ни была эта бедная девушка, очень жаль, что так случилось, — думал Герасимов. — Лиза, если ты меня слышишь, прости меня, пожалуйста. Ты же знаешь, я не виноват».
Хотя в одном он точно был виноват: в том, что последовал за ней, влюбился, ждал, пока она повернётся к нему лицом в трамвае, чтобы заглянуть ей в глаза на прощание.
«Видимо, в этот момент и произошёл переход», — Герасимов виновато опустил глаза.
Они подошли к подъезду обычной девятиэтажки, поднялись на лифте на последний этаж, и пока муж Лизы открывал дверь, Герасимов терялся в догадках, что ему предстоит.
К большому облегчению квартира оказалась пустой. Она встретила их радостным мерцанием цветных огоньков, развешанных по стенам коридора, нежным блеском голубых обоев.
— Вот мы и дома, — муж Лизы заботливо принял пальто у Герасимова. Он был немногословен, довольствовался простыми ответами, пока они шли, видимо, расценив молчание Лизы как результат стресса.
Герасимов заметил зеркало в прихожей и подошёл к нему. Впервые он смотрел на Лизу так близко. Те же драматические глаза и рот, пугающие утончённой красотой. Волосы, льющиеся шоколадной рекой. Он расправил подол свободного жёлтого платья, изучая холмики грудей, стянутые бюстгалтером. Тонкий кожаный ремешок высоко подпоясывал талию, складки платья растекались по бёдрам и попе.
— Ты не сильно проголодалась? — муж успел заскочить на кухню и вернуться, держа поварёшку в руке.
Герасимов улыбнулся.
— Сильно, — лёгкие запахи, доносящиеся с кухни, дразнили его.
Бородач удивлённо повёл бровями.
— Тогда мой руки, и садимся за стол.
Герасимов послушно пошёл в ванную, где от обилия шампуней, гелей и кремов у него разбежались глаза.
«А Лиза ещё та штучка!» — пришёл он к выводу, читая незнакомые надписи на бутылочках. Он открыл кран, выдавил перламутровый сгусток мыла на ладонь. Опустив руки под тёплую воду, он смотрел на себя в зеркало, теряя связь с реальностью, отказываясь верить, что он — это он, а не она. А она, казалось, смотрит на него укоризненно непроницаемым, умным взглядом.
— Теперь ты — это я, — прошептали её губы.
Дверь приоткрылась, и в ванную проскользнул бородач. Герасимов и понять-то ничего не успел, как тот пристроился сзади и, возбуждённо посапывая, схватил его за талию. Руки скользнули под платье, загрубевшие ладони нашли чувствительные участки кожи на поясе, провели влажными подушечками по животу и рёбрам. Вздыбленный пах мужчины уткнулся в попу. От неожиданности

Category: Странности