Нимфодром (А что у нас под юбкой 2)

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Иногда, особенно под ночь, желание наваливалось на Антона с такой силой, что ему приходилось стискивать край одеяла зубами, разлохмачивая ткань пододеяльника до отдельных волокон. Он боялся пошевелиться, иначе тело прикасалось к жене, отвернувшейся к стенке, и настрой мыслей сбивался. Запустив руку в плавки, или сняв их вообще, что было вполне оправданно из-за обрушившейся на город жары, Антон мял упругую плоть, скользя пальцем по выделяющейся смазке, и упорно представлял себе, как дочка подходит к нему, садится на коленки, тесно прижимаясь всем телом и туго охватывая его бедра, край ночнушки сползает вверх, натягиваясь на раздвинутых ногах и приоткрывая не белую полоску трусиков, а темную щелку покрытую нежным пушком….

На этом сцена заканчивалась, так как по сюжету дальше требовалось перейти к активным действиям, что было чревато мокрым пятном на постельном белье, а по утру неизбежным и вполне закономерным удивлением супруги по поводу внезапного рецидива подростковой эякуляции в столь зрелом возрасте.

И вправду, за пятнадцать лет семейной жизни Антону еще не приходилось жаловаться на совместную жизнь в интимном плане. Жена его полностью удовлетворяла, да и сам он был довольно ленив для похождений на стороне. Имея склонность к уюту и комфорту, пришедшую с возрастом, Антон никогда, даже по пьянке, не стремился владеть другими женщинами, и все его редкие интрижки были вызваны той же ленью, когда легче было согласиться на приставания настойчивой поклонницы, нежели ей отказать.

Но все изменилось благодаря их переезду в Европу и европейскому же стилю жизни, который они стали судорожно перенимать, натягивая его, как новое платье. Ломая себя, вырывая с корнем вжившиеся в кровь стереотипы, бравируя отсутствием ханжества, и уже только этим вгоняя в нервную дрожь большинство родственников и знакомых.

Оденемся секси! Нудистский пляж? Пожалуйста! Вместе в сауну? Битте шен вам с кисточкой. Под эти лозунги, жадно хапая впечатления и одновременно стараясь ничему не удивляться, они винтом вкручивались в местную жизнь старательно восполняя провалы кругозора. А пространство вокруг заполняло множество людей, все они имели свои странности и непонятные непосвященным стремления. И это разнообразие людских желаний вынуждало их карабкаться на новый круг, снова и снова примеряя на себя всевозможные стили и направления. Жизнь бурлила и кипела как в чашке Петри. И хотя их бравада была по большей мере напускной, было бы странно, если бы они изменились только внешне, оставшись прежними в глубине души.

Антон, наконец, смог реализовать давнюю мечту, о широченных штанах, мечте тинэйджера. Супруга стала одеваться в молодежных бутиках. Они словно попытались вернуть ускользающую молодость, успокаивая себя тем соображением, что только эта одежда полностью их устраивает по качеству и стилю, исходя из их более чем скромных финансовых возможностей. И на удивление, новые наряды на них не выглядели смешно или нелепо, а наоборот, как будто и вправду сбросили лет по десять.

Дочка, благодаря отличным оценкам, пошла в класс с более старшими ребятами. Быстро подхватив все веяния моды, начиная от стильной одежды и заканчивая навороченным телефоном, она неуловимо подросла, не вытянувшись в длину, а скорее заполнив собой все пустоты в итак обтягивающей одежде. Оставаясь внутри все той же тринадцатилетней девочкой, внешне она давала фору своим пятнадцатилетним подружкам.

Болезнь Антона началась в тот день, когда Жанна привела домой свою школьную подружку, наскоро представила ее и, тут же отпросившись погулять, они убежали. Девочка поразила Антона совершенством форм, налетом обаяния и неуловимой грацией. Причем, мысли о ней имели ранее не свойственную ему, когда дело касалось девушек младше определенного возраста, эротическую окраску.

Промучившись некоторое время желанием увидеть прелестницу в неглиже, Антон воплотил в жизнь иезуитский план, заманив, под предлогом похода в бассейн, девушек в сауну, где и смог рассмотреть свою неожиданную страсть в полной мере. Влечение к юной нимфе быстро прошло, но внеплановым последствием авантюры стало то, что он впервые за последние годы увидел свою дочку одетую лишь в струи воды.

Всю дорогу домой его преследовали уже вполне оформившаяся грудь, дерзким соском выглядывающая из кипенья струй, плавный изгиб бедра, скругление ягодиц, меж которыми, когда Жанна нагибалась, на секунду проступали пушистые лепестки темного цветка. Все это корежило Антона, и не смотря на сладостность мыслей, видение дочери представлялось ему неправильным, крайне дурным и абсолютно невозможным.

Голенькой Антон ее видел пожалуй лет пять назад в убогом номере московской гостиницы, куда они приехали на Рождество, и где Жанна по малолетству еще не смущающаяся наготы переодевалась ко сну. Тогда ее детское тельце с завязями грудей и без признаков растительности, не вызывало ничего кроме нежности. С тех пор Антону доставались только просверки белизны ее тела, которые удавалось зацепить краем глаза, когда он нечаянно входил в ее комнату во время переодевания или заглядывал в ванную, которую она моясь упорно забывала закрывать на защелку.

Превратившись год назад в девушку и почувствовав в себе женское начало, Жанна, во время их игр, резвясь как котенок и не контролируя себя, задирала ноги к потолку, раскидывая их и разводя в стороны, обнажая тонкую тканью трусиков, но тут же спохватывалась и уже стыдливо натягивала подол короткой юбки, пытаясь прикрыть интимное место, пока не забывалась и вновь не оголялась под влиянием момента.

Антон старался во время подобных развлечений не дотрагиваться до ее груди и промежности, опасаясь слишком раннего пробуждения женственности, и ограничивая себя ласковыми поглаживаниями и похлопываниями по попке. Тем не менее жена, изредка наблюдавшая их возню, крайне негативно относилась к происходящему и неоднократно брала у Антона слово о прекращение подобных забав. Но дочке эти игры доставляли удовольствие, и не желая ей отказывать, Антон начал скрытничать, баловаться с Жанной только наедине, что она интуитивно поняла и стала придерживаться того же правила, что и стало их первым совместным секретом.

И вот уже третий месяц Антона преследовали сладостные, бередящие душу фантазии связанные с дочкой. Не желая идти на поводу у своей новой мании, но не в силах сдержаться, Антон пустился на маленькие хитрости, оправдываясь исключительно эстетическими критериями. Рассуждая про себя о том, что любование юным телом еще не является извращением, он покритиковал Жанну за пух густеющий подмышками, что позволило ему с этого момента регулярно ловить в зеркале отражение обнаженной груди управляющейся с бритвенным станком дочери.

Затем, воспользовавшись покупкой Жанны облегающих брюк из тонкого материала, Антон заметил ей, что рельефная полоска трусиков сзади выглядит не очень красиво, чем вынудил дочку настоять к неудовольствию супруги на покупке тончайших узеньких трусиков, абсолютно не заметных под брюками, зато не скрывающих почти ничего во время их развлечений.

Все эти мелочи скрашивали ему жизнь, и постепенно, внимательно наблюдая за дочкой, Антон пришел к выводу о том, что его усилия, наложившись на внешнее окружение, все-таки пробудили латентную, пока еще спрятанную внутри Жанны сексуальность. Вначале он заметил ее руку, спрятанную под одеялом и мимолетным движением скользнувшую на лобок. Со временем, очевидно распробовав вкус нового занятия, Жанна стала теребить себя почти открыто, во время их задушевных бесед перед сном.
Развалившись рядом с отцом на диване и блуждая взором по сторонам, она рассеяно запускала руку под юбку и поглаживала, ласкала пальцами сквозь трусики выступающий бугорок. Антон, стреляя глазами и напуская на себя невозмутимый вид, не мог понять чего больше в движениях тонкой кисти… детской уверенности в том, что никто не заметит этих легких касаний, или скрытого вызова, попытки прощупать его реакцию.

Мучаясь неопределенностью, не зная провоцирует ли его дочь или же он сам выдает желаемое за действительное, Антон зарылся в Интернет в безнадежной попытке найти ответы на гложущие его сомнения. Периодически попадая в кольцо порносайтов, он перебирал варианты поиска в течение нескольких дней, пока не набрел на дурно оформленную, состоящую из одного текста, страницу с переводами, привлекшими его внимание.

Скачав себе на машину несколько файлов, Антон открыл первый попавшийся, и с удивлением и восторгом понял, что нашел своего единомышленника. Автор описывал похожую ситуацию, описывал с любовью, без пошлого смакования эротических сцен, но и не манкируя подробностями. Чувства главного героя удивительно перекликались с чувствами самого Антона, переплетаясь и встраиваясь в его мысли, внося в них своеобразный порядок.

Сюжет, в отличие от классической версии, заканчивался на мажорной ноте, впрочем, не имея финала, а лишь подразумевая отдаленное в размытом будущем продолжение. Все были счастливы, и эта развязка так зацепила Антона, что нынешнее подвешенное состояние он стал воспринимать уже как неоправданное промедление, глупую отсрочку своего счастья.

Следующий файл назывался «Инструкция по совращению девочек» и представлял из себя руководство по совращению малолеток, впрочем являя интерес чисто теоретический, так как оперировал недоступным Антону реквизитом и не подходил как по финансовым, так и по жизненным условиям. В остальных текстах оказался либо полный бред, либо откровенная порнография, собранная владельцем странички из одному ему ведомых источников.

***

Под впечатлением от прочитанного, Антон, не решаясь более откладывать развитие событий из боязни передумать, развернул незаметную в своей активности деятельность, опутывая дочку паутиной слов и действий.

Для начала, он дал ей возможность беспрепятственно бродить по просторам Интернета, взяв не очень строгое обещание немедленно сворачивать со страниц с эротическим содержанием и нецензурными анекдотами, тем самым только раззадорив девочку на исследование именно запретных сайтов. А учитывая, что даже на самых безобидных для взрослого развлекательных порталах эротика и анекдоты про это составляют сейчас большую часть содержания, Антон был абсолютно спокоен по поводу времяпровождения Жанны.

Постоянно контролируя ситуацию, он стал незаметно поощрять Жанну делиться с ним находками, выловленными ей на просторах сети, спокойно и смеясь выслушивая анекдоты приличные на вид, но под завязку набитые скрытым смыслом, который от дочки пока ускользал. Причем, исподволь формируя у девочки рефлекс, позволяющий делиться своими находками и впечатлениями от них в отсутствие матери.

Проводя вечерние доверительные беседы перед сном, Антон вплетал в канву нравоучений о пользе учебы и спорта, и о безусловном вреде алкоголя, наркотиков и секса для развития молодой девушки, коротенькие эскизы о половой жизни старшеклассниц, к каковым Жанна себя уже однозначно причисляла. В эти моменты Жанна как никогда более теряла контроль над своим телом, ее взгляд мутнел, руки начинали порхать между ног, потирая набухшую щелку, а бедра судорожно сжимались, подтягиваясь к груди и сдавливая в плоские диски увенчанные упруго торчащими сосками полусферы.

Ей очень нравились эти разговоры, во время которых Антон общался с ней как с равной, не навязывая свое мнение, а как бы размышляя на различные темы и предоставляя возможность делать выводы самой Жанне. Постепенно, открытость Антона, его готовность обсуждать любые вопросы и спокойная реакция на ее действия, расшатали барьер скромности и приучили Жанну к мысли, что наедине с отцом позволительно все то, что она ранее проделывала лишь в кровати или уединившись в душевой.

Этому же способствовали их ласки, начинающиеся в виде шуточной борьбы и попыток хлопнуть друг друга по заду, и заканчивающиеся объятиями на диване, в кресле или в любом другом месте, где их тела окончательно переплетались. Жанна, мурлыча словно котенок, принимала его поглаживания, с готовностью подставляя щечку, лобик и носик для поцелуев, которыми он не жалея покрывал все доступные места, шепча ей ласковые слова и щекоча колючим подбородком.

Безусловный запрет, вбитый в ее сознание матерью, о недопустимости поцелуев в губы, вынуждал ее сворачивать в сторону и чмокать Антона в щеку или нос, когда их губы встречались в поисках друг друга. Так продолжалось до тех пор, пока Антон не зажал ее лицо в ладонях и, поймав увиливающие губы Жанны, крепко прижал к своим губам, целуя по настоящему. Отстранившись он внимательно вгляделся в ее лицо, боясь поймать на нем выражение отвращения, но увидел только блеск широко распахнутых глаз, смотрящих на него с радостным недоумением. На следующий день Жанна сама неумело клюнула, поцеловала его в губы, крепко сжав рот и шалея от собственной смелости.

А однажды Антон сделал следующий шаг, выбрав вечер дня, когда они всей семьей ходили в сауну. В сауне, Жанна, под влиянием матери и окружающих, почти перестала стесняться своей обнаженности, логически проведя у себя в мозгу водораздел, по одну сторону которого мораль и пуританство по умолчанию не действовали. Дома же ее постоянно бросало из одной стороны этого водораздела в другую. То она зачисляла Антона на ту сторону, которая оставалась свободной от запретов, и тогда ходила по квартире в одних трусиках и топике. То, внезапно, ее что-то дергало, и тогда она постоянно поправляла полы халата, тщательно следя, что бы ненароком не показались ее тайные местечки.

В этот вечер Антон явно находился на нужной стороне, что Жанна доказывала предъявляя на его обозрение свою грудку и ажурный узор на тончайшем материале трусиков, радостно валяясь на кровати и дрыгая ногами, уворачиваясь от щекочущих пальцев Антона. Он с удовольствием поцеловал ее в охотно подставленные губки и внезапным движением руки удержал ноги Жанны в раздвинутом состоянии, пристально разглядывая ее промежность. Жанна моментально притихла и попыталась вырваться из захвата, но Антон огорошил ее, не дав свернуться в комочек.

— Я сегодня посмотрел на тебя в сауне и понял, что ты уже совсем большая.

Жанна, неподвижно замерев, ждала продолжения.

— Посмотри сама, — произнес Антон, огибая рукой лобок вдоль кромки материала.

— У тебя уже заросли выбиваются из трусиков. И в купальнике их тоже видно, а это некрасиво. Пора тебе, милая, их подбривать. А если хочешь и в сауне выглядеть хорошо, тогда нужно озаботиться прической.

Антон улыбнулся, убирав руку и позволив Жанне сжать ноги, прикрывая объект его столь внезапного интереса.

— Молодые девушки обычно или полностью выбривают свой бутончик, или оставляют наверху над лепестками узенькую полоску. Я тебе советую оставить такую, под плавками ее видно не будет, зато в сауне никто не перепутает с маленькой девочкой, еще не имеющей кустика. Помнишь, мы сегодня видели девочку примерно твоего возраста? У нее была как раз подобная полоска. Скажу тебе по секрету, что тут даже специальные парикмахерские есть для этих целей, нам правда не по карману.

Антон еще раз ободряюще улыбнулся и, резко обрывая разговор, вышел на балкон с сигаретой. Когда он вернулся, Жанна лежала в той же позе, но уже прикрытая накинутым покрывалом, которое едва уловимо двигалось вторя покачиваниям ее руки. Подойдя к дочери, он потянулся к ней губами для прощальной ласки. Жанна подалась ему навстречу и, уже после поцелуя, с сомнением в голосе спросила…

— Но я наверное не смогу там себе побрить?

— Я уверен, что в этом нет ничего страшного, — Антон, прямо через покрывало легкими касаниями дотрагиваясь до лобка и попутно отодвинув ее руку, наметил контуры будущих движений.

— Кстати, это еще и гигиенично, особенно во время циклов. Да и мужчинам больше нравится. А если боишься, то попроси маму или меня, конечно, если не стесняешься. Мамину малышку я брил, думаю, что у тебя конструкция не сложнее.

Антон опять улыбнулся, давая понять что это всего лишь шутка. Причем отсыл к жене был абсолютно несостоятелен. И Антон и Жанна прекрасно знали, что, из-за загрузки в институте, она, убегая рано утром, возвращается довольно поздно выжатая словно лимон. По этому любые просьбы дочери будут рассмотрены не раньше следующего воскресенья, а в пятницу Жанна с подружками собиралась в Аквацентр, где ей наверняка захочется всех поразить своим внешним видом.

Последующие два дня были загружены текущими делами. Антон не возвращался в беседах с дочерью к этому разговору. А на третий день Жанна позвала его из ванной. Когда он вошел, обнаженная дочка стояла слегка укрывшись занавеской и сжимая в руке бритвенный станок. На ее лице пунцовели щеки, и хотя взгляд был решительный, голос дрогнул выдавая напряжение владевшее девочкой, уже не уверенной, не шуткой ли было предложение помощи.

— Папа, ты кажется, грозился мне помочь?

— Джентльмены от своих слов не отказываются, — с улыбкой произнес Антон, принимая протянутый станок и поднося вторую руку ко рту.

— Но только, т-с-с-с-с! Пусть это будет нашей маленькой тайной. Совсем ни к чему, что бы мама лишний раз разволновалась. Ты же знаешь как ей не по вкусу наши игры, а если она узнает, что я лез бритвой в интимные места ее дочери, то вполне может этой же бритвой лишить меня выступающих частей тела. Так что если будешь дергаться, и я тебя ненароком порежу, вся ответственность на тебе.

Жанна, до того державшаяся с видимым напряжением, расслабилась и рассмеялась.

— Если порежешь, то я тебя точно маме заложу, или еще лучше — буду шантажировать, грозя разоблачением.

— Фу, как не стыдно! Ты что, молодец-погранец? Я тогда тебя вообще брить не буду!

— А если не будешь, то я сама изрежусь, а все равно свалю на тебя.

Так, пересмеиваясь и перешучиваясь, Антон загнал Жанну в ванну, настроил воду и пустив себе в ладонь пены для бритья подступил к дочке вплотную.

— Немножко раздвинь ноги, — просьба Антона была выполнена без пререканий. Он прикоснулся к промежности Жанны, потянул руку вниз, перенося содержимое ладони на ее кожу, поросшую довольно густыми волосиками. Жанна стояла придерживаясь за поручень, и слегка покачивалась на расставленных ногах, упруго пружиня под его ладонью. Ее глаза только что лучившиеся смехом, расфокусировались, рот приоткрылся, и из него тихо на грани слышимости раздалось хриплое неровное дыхание, вырывающееся в такт движениям мужской руки, впервые в жизни проникшей в запретную зону.

Антон, давно закончил намыливать набухающий от трения бутон своей дочери, но никак не мог остановиться, и снова и снова двигал рукой по скользкому мыльному склону, заставляя Жанну то пружинисто приседать, то подаваться ему навстречу. Мылкий палец Антона, живущий своей жизнью, во время одного из этих поступательных движений, скользнув между волосиками, раздвинул верхние лепестки бутона и очутился между тесных стенок, с ходу наткнувшись на бусинку клитора.

Жанна охнула, ее ноги сжались, и она одним движением бедер сорвалась со снующей в мыльной тесноте ладони. Еле удержавшись за поручень, она отшатнулась от Антона, глядя на него требовательно и недоуменно.

— Не бойся, солнышко, — мягко улыбнувшись, произнес опомнившийся Антон, сразу понявший состояние дочери, — Это не больно. Просто небольшой побочный эффект, безвредный и немного приятный. У взрослой жизни есть много хороших сторон, и это одна из них. Да ты и сама с некоторыми из них знакома, не правда ли? Иди ко мне, малышка.

Антон ворковал, окутывая Жанну пеленой слов, акцентируя приятность и безвредность происходящего. Его поза выражала спокойствие и готовность помочь дочери, поддержать ее в нелегкой попытке постижения новых правил игры. По мере того как слова проникали в сознание дочери, ее тело расслаблялось, взгляд помягчел, и она коротко вздохнув снова придвинулась к Антону. Он, продолжая ворковать, взял бритву и нежными плавными движениями начал соскребать девственную поросль.

Когда с бутоном было покончено, и Антон душем смыл остатки мыльной пены, тщательно следя, что бы ненароком не зацепить чувствительные места, он снова привлек внимание Жанны к оформлению верхней части лобка. Дочка уже успокоившись внимательно наблюдала за его пальцем, скользящим поверх лепестков и намечающим возможные контуры будущей стрижки. Обсудив несколько вариантов, они пришли к решению оставить вертикальную полоску очерченную четкими гранями. Антон подбрил боковинки и ножницами, используя расческу, снял лишний слой волос, оставив меньше сантиметра.

Закончив стрижку, он посоветовал Жанне тщательно промыть щелку с шампунем и вышел из ванны, по пути обернувшись и успев захватить удивленный взгляд дочери уже настроившейся на дальнейшее продолжение.

После этого эпизода, хотя Антон ни словом, ни взглядом не давал Жанне повода думать, что что-то между ними изменилось, она сама произведя ревизию в своей голове решила, что теперь они повязаны общей тайной, каковая дает ей право вести себя с отцом более раскованно. Она все охотней принимала его ласки, отвечая на поцелуи со всей доступной ей страстью и прижимаясь к нему всем телом. Решив, что все покровы сорваны, Жанна все чаще в отсутствие матери стала выскакивать из своей комнаты в одних трусиках, не смущаясь Антона и, очевидно, окончательно занеся его на сторону свободную от моральных запретов.

Антон, не пытаясь воспользоваться появившимся преимуществом, продолжал приучать Жанну к полной свободе в отношениях. Расспрашивая ее о походе в Аквацентр, он поинтересовался оценкой ее подруг произошедшей с ней перемены.

— Да они все уже давно подбриваются. Так что никто и не заметил, — махнув рукой, как о чем-то абсолютно несущественном, ответила дочка, болтая ногами в воздухе. Но, как только разговор зашел на эту тему, ее рука машинально опустилась на ткань трусиков, почесывая выступающие валики лепестков.

— Ну-ка, ну-ка, дай посмотрю, — Антон потянулся меж дочкиных бедер. Она без задержки качнула ими в стороны, пропуская его руку, но продолжая прикрывать лобок своей кистью.

— Ты постоянно там чешешь. Тебя что-то беспокоит? Или ты это делаешь просто так?

— Да, чешется, — не задумываясь, ухватилась за подсказку Жанна.

— Тогда убери руку, я посмотрю в чем там дело.

Антон скользнул пальцами по плавкам и, секунду помедлив, захватив край материала, оттянул их вверх открывая доступ к лепесткам нежно-розовым снаружи и темным с внутренней стороны. Он сильно прижимая руку провел по бутону нащупывая колкие молодые волоски, пробивающиеся из бархатной кожи. Натянутая его пальцами кожица развалила складку лепестков, разомкнув их и открыв жадному взору небольшую бусинку дрожащего клитора, а немного пониже, створ ведущий в глубину этого цветка, влажно блестящий от проступившей смазки.

— Ничего страшного, — слегка дрожащим от волнения голосом, сказал Антон, — Ты просто немного натерла свою малышку трусиками. Смажь кремом, а на ночь их снимай. В конце концов, и мама и я спим без трусиков. Тело ведь должно по ночам отдыхать. Все пройдет за пару дней.

Дочка внимательно слушала, не пытаясь прикрыться или сменить позу. Антон, не желая торопить события, бережно вернул на место оттянутую полоску, но не удержавшись и так же сильно прижимая пальцы, провел рукой на прощание по распахнутому бутону, вызвав тем самым волну прокатившуюся по телу Жанны с головы до пят.

Вечером, зайдя пожелать дочери спокойной ночи, Антон, привычно поцеловав Жанну, начал ее поглаживать по спине, постепенно подкрадываясь к нежным бочкам, прикосновение к которым она не могла вытерпеть спокойно, и начинала сучить ногами и увертываться. И в этот раз, откликаясь на прикосновение его рук, тело Жанны дернулось, легкое покрывало отлетело в сторону, и глазам Антона в сумасшедшем мелькании ног предстал распущенный цветок, ничем не прикрытый, с бесстыдно раскрывшимися лепестками.

***

Постепенно и Антон, и Жанна привыкли у новому стилю взаимоотношений. Дочка, по-прежнему в присутствии матери оставалась радующей глаз скромницей, зато оставаясь наедине с отцом, она постоянно провоцировала его, то наваливаясь упругой грудью на его руки, как бы предлагая ее оценить, то демонстративно задирая ноги и поглаживая рельефно проступающий через ткань трусиков бугорок, бросала на Антона хитрые взгляды. Подбривала пах она теперь самостоятельно, что впрочем Антона только радовало, так как искушение накатывающее на него при прикосновениях к складкам дочери оказывалось слишком сильным, и он все время боялся сорваться и натворить глупостей.

Безусловно, Антон мог, продвинувшись чуть дальше, с легкостью заставить дочку полностью отказаться от одежды и любоваться ей без преград в те моменты, когда они были наедине. Но этот путь не привлекал его именно своей доступностью. Антон умел ценить радость одоления преград и считал, что легкие покровы между ними только усиливают эротичность их отношений. Он был вполне удовлетворен возможностью время от времени получать доступ к тайным местечкам дочки и не настаивал на большем.

При этом, сам Антон, не будучи в восторге от своей излишне покрытой волосами и с наметившимся пузиком фигуры, во время их игр всегда оставался одетым, и дочь видела его обнаженным, только во время совместных походов в сауну. Сопоставляя их внешность, Антон всегда представлял Жанну в образе маленького ангелочка, а себя в виде старого лохматого черта, старающегося запустить свой хвост между бедер крылатой фигурки.

Осмелевшая Жанна взяла в привычку садиться ему на колени, когда он работал у себя в комнате, и ерзая задиком и спиной по его телу, разглядывать картинки появляющиеся на экране монитора. Иногда, играючи, Антон принимался ее тискать, шепча в шейку нежные слова, отчего она жмурилась, выгибалась вперед, тычась грудками в его руку, сладко замирая от подступившего наслаждения. Со временем, он осмелел и уже не страшась ее реакции, опускал ладонь на ее грудь и начинал мять и тискать, охватывая сосок через тонкую ткань пальцами. Второй рукой обхватив Жанну за талию, он пускался в исследование ее изгибов, медленно продвигаясь пальцами по внутренней части бедра вверх, туда где гладкая кожа едва прикрытая тканью набухала жаркими складками. Сдвигая в сторону непослушный материал, дотрагивался до соединения этих складок, проникая в масляно блестящую глубину, прокатываясь от бусинки клитора, обязательно потеребив ее по пути, до плотного отверстия тесно обхватывающего и увлажняющего обильным соком его палец. В эти моменты Жанна замирала затаив дыхание и лишь слегка покачивала бедрами навстречу его руке.

После таких посиделок, Антону приходилось застирывать брюки вместе с трусами, так как к его выделениям пачкавшим трусы, добавлялся одуряюще пахнущий сок, сочащийся из бутона Жанны. Но отказать ей, да и себе в этом удовольствии он не мог.

Вернувшись из школы, Жанна прыгала к нему на кровать, если он к тому времени еще не вставал, и требовала ласки, нападая на него, тормоша и стягивая с дивана. А учитывая преимущественно ночной образ жизни Антона, когда он засыпал порой только под утро, такие сцены были не редкость. Но почти всегда он успевал натянуть на себя трусы, когда слышался звук открываемой двери. Либо дочь, уловившая этот его пунктик, и заметив, что он заворачивается в одеяло, деликатно давала ему возможность одеться, делая перерыв в игре и убегая к себе в комнату. Но, казалось, что ее эта его особенность не волнует, и она была вполне довольна сложившейся ситуацией.

Так продолжалось почти до октября, когда почти одновременно произошли два события… жена Антона уехала в командировку на две недели, а у Жанны начались осенние каникулы. Погода по-прежнему стояла теплая. Ниже пятнадцати градусов температура не опускалась даже по ночам, и Антон ходил по дому в одних шортах, не выпуская из рук бутылку пива и почесывая волосатую грудь. Шеф в очередной раз подкинул ему сложную задачку, над решением которой он бился третий день, то задумчиво откидываясь в кресле, то начиная трещать клавишами компьютера. Жанна, у которой большинство подружек разъехались на отдых, слонялась по дому, пытаясь придумать какое-нибудь занятие.

Ближе к вечеру, когда дело у Антона наконец сдвинулось с мертвой точки, он повеселел, шлепнул по заду проходящую мимо дочку и, завалившись на диван, начал щелкать пультом телевизора. Жанна вскарабкалась к нему на колени и прижавшись губами к его уху тихонько спросила…

— Папа, а можно я сегодня буду спать с тобой?

Антона словно дернуло током. Боясь даже предположить, что же в действительности кроется за этим, в свете их отношений, довольно двусмысленным вопросом, машинально кивнул, чувствуя как в груди расползается теплая волна нежности

Когда они совместными усилиями расстелили постель, Жанна сбегала в ванную и вернулась оттуда уже переодетая в ночную рубашку. Антон тоже быстренько приведя себя в порядок в одних трусах забрался под одеяло, всей кожей ощущая близость дочки, втягивая ее запах, чистый и слегка пряный. Жанна, изрядно повозившись и устраиваясь поудобнее в чужой кровати, поднырнула Антону под руку, закинув на него ногу, и привалилась всем телом, не обращая внимания на сбившуюся почти до пояса рубашку.

Она лежала, тихонько сопя и почти не двигаясь, нанизавшись лобком на выступающее колено Антона и плотно обхватив его ногами, а он замер в каменной неподвижности, боясь шевельнуться, что бы не потревожить ее неловким движением. Но не смотря на старания, Антон был просто не в силах сдержать глубинные рефлексы, и член его постепенно разбухал, наливаясь кровью, увеличиваясь в размерах, теснясь и прижимаясь к оголенному животу Жанны. Антон попытался сменить позу, но в это момент девочка, очевидно решив, что он пытается начать с ней игру, схватила корень Антона, пытаясь отвести его в сторону.

В первую секунду, Жанна не поняла, что она сжимает в руке, настолько это было не похоже на ту болтающуюся письку, которую она видела у Антона в сауне, а фотографии мужчин с эрегированными членами, веденные ей в Интернете, до сих пор оставались для нее не более чем некой размытой абстракцией. Но уже во второй миг, моментально сложив в уме дважды два и получив результат, она задохнулась от изумления.

— Извини, я подумала, что это твоя рука.

Это признание, сопровождаемое отразившейся на ее лице гаммой чувств сменившихся крайним смущением, внезапно рассмешило Антона, и он абсолютно идиотски заржал, даже не пытаясь вытащить из руки дочери свой инструмент.

— Это не рука, — всхлипывая от смеха произнес Антон, и продолжил уже более спокойным тоном, лишь иногда срывающимся в смешки, — Не бойся, девочка. Я понимаю, что ты не ожидала встретить ничего подобного, но получилось так, что теперь ты меня приласкала, пусть и нечаянно. Спасибо тебе.

Услышав благодарность Антона, Жанна, растерянно замеревшая и слегка испуганная его внезапной реакцией, захлопала глазами и несмело улыбнулась, заражаясь весельем Антона и постепенно сбрасывая охватившее ее напряжение. Уже через минуту они хохотали на пару, проскочив очередной рубеж в своих отношениях.

Отсмеявшись, Антон теснее прижал к себе дочку и начал ласкать ее поглаживая по спине, опуская руку, цепляющуюся за скомканную рубашку, вниз к скругленью упругого задика и там давая себе волю. Жанна окончательно успокоившись, стала ввинчиваться ему в плечо пробиваясь наверх и помогая дотянуться до своей обнаженной половины. Потом, когда рука Антона окончательна завязла в паутине рубашки, она, не желая естественной остановки нежных прикосновений, решительным движением отбросила покрывало, сдернула уже ничего не скрывающую, а лишь мешающую рубашку и легла обратно, вытянувшись в струнку, раскинув ноги и уложив руки вдоль туловища.

Антон, уселся на нее сверху и начал делать Жанне расслабляющий успокоительный массаж. Он прошелся руками по середине спины, размял плечи и чередуя легкие поглаживания с поцелуями спустился к ягодицам, обработал и их, затем отодвинулся и возобновил движение уже снизу. Подобравшись к верху бедер, его руки стали понемногу сдвигаться на внутреннюю часть, оглаживая подступы к ясно виднеющимся складкам валиков. Жанна вздрагивала каждый раз, когда рука Антона слишком быстро подбиралась к укромному месту. А он, сосредоточив все усилия уже на этом малом пятачке, все активнее оглаживал ее промежность, натягивая пальцами кожу и мимолетно открывая темное, как и вульва, колечко ануса и раздвинувшиеся лепестки влагалища.

Затем, Антон, одним движением перевернул Жанну на спину, возобновил свое занятие, покрывая ее лицо поцелуями, на которые она жадно отвечала, а руками массируя грудь, теребя затвердевшие соски, спускаясь по плоскому животу к выбритой полоске волос и заставляя вздрагивать ее всем телом. Постепенно он стал спускаться ниже, хватая губами розовые соски и дотрагиваясь натянутой тканью трусов лобка Жанны. Она, запрокинув голову вверх, закрыв глаза, реагировала на каждое такое прикосновение встречным качком бедер, оттягивая момент расставания и приближая встречу со следующим.

Когда дыхание Антона стало опалять ее живот, а поцелуи вплотную приблизились к темной полоске, венчающей свод ее лепестков, Жанна, словно уловив его намеренье, а скорее всего выражая так свою готовность к любому исходу, еще шире раскинула ноги, слегка согнув их в коленях и открывая доступ к своему сокровищу.

Задержавшись на мгновение, стараясь не оцарапать нежную кожу щетиной, Антон самым кончиком языка пробежался между лепестками, разворачивая их окончательно и добравшись до бусины, выпирающей из верхней части складок, всосал ее в рот одним движением. Жанна, охнув и заворчав каким-то звериным тоном, выгнулась ему навстречу, насаживаясь на язык, сразу провалившийся до входного отверстия. Антон, забыв все на свете, работал над дочерью не на секунду не останавливаясь. Дурманящий сок, сочащийся из влагалища, покрывал его лицо. Язык без устали скользил между лепестками, натыкаясь на клитор и проваливаясь в уже значительно раздавшееся отверстие. Жанна, его стараниями заброшенная в поднебесье, стонала и выла, мотая головой и с трудом удерживая свое бьющееся в судорогах тело. С каждой секундой их слияние грозилось разнести их в клочья, а Антон никак не мог остановиться.

Внезапно его рот толчком наполнился ароматным выбросом, бедра Жанны мотавшиеся в воздухе, отвердели и сжали ему шею, а сама она, с отчаянным стоном, взметнулась вверх, затем обмякла, как будто из нее вынули стержень, и повалилась на кровать. В это же мгновение Антон разрядился мощным выбросом заполнившей его трусы спермы.

Доставив на руках засыпающую, не стоящую на ногах дочку в ванну и обмыв ее, Антон отнес Жанну в ее комнату и уложил на кровать. Сам перестелил постель и долго плескался под душем, приводя тело и мысли в порядок. Когда он, держа в руках постиранные трусы, вернулся в спальню, то увидел Жанну, перебравшуюся в родительскую комнату и глазеющую на него, вольготно раскинувшись на кровати. Прятать свое хозяйство уже не имело смысла, по этому Антон, пристроив трусы на сушилке, взобрался на кровать и выжидательно устроился рядом.

— Что, котенок, не спится? — сказал Антон, отвернувшись к прикроватной тумбочке и прикуривая сигарету. Пуская струи дыма, он терпеливо ждал реакции дочери.

— Скажи, папа, это был секс? — Жанна с заметным усилием вытолкнула из себя последнее слово.

— Нет, солнышко, не секс. Мы просто с тобой немного побаловались. Хотя, если тебе важно определение, то это был петтинг. Когда людям по разным причинам нельзя заниматься сексом, они могут доставлять друг другу удовольствие иными способами.

— А нам нельзя заниматься с тобой сексом потому, что ты мой отец?

— И по этому тоже. А еще по тому, что ты еще слишком мала.

— А что важнее?

— И то и другое. — забавляясь, ответил Антон.

Жанна задумалась, но почти сразу парировала, проявляя значительную эрудицию по данному вопросу.

— Но ведь близким родственникам нельзя только иметь детей, иначе они будут неполноценные.

— Ты права, солнце. Но не забывай про мораль, уж она то подобные развлечения однозначно запрещает.

— А она не запрещает заниматься петтингом?

Антон посмотрел на свое дите, смотрящее на него честными глазами, в которых едва уловимо проскальзывали хитрые искорки, а лицо было полностью непроницаемым.

— Хорошо, победила, теперь выкладывай на счет возраста.

— А что возраст, я уже девушка, а значит мне уже можно. Да и у нас в классе девственниц почти не осталось.

— Малышка моя, — Антон подтянул дочку поближе и прижал к груди, захватывая в кольцо рук. — Ты, что же собственного отца соблазнять начинаешь?

— Ага! — Жанна теснее прижалась к Антону, — только не начинаю, а продолжаю. Я тебя, папка, люблю и хочу что бы ты стал у меня первым.

Антон, аккуратно вытряхнул Жанну из своих объятий. Встал, закурил, прошелся по комнате. В голове был полный сумбур. Он боялся признаться себе, что именно на такой результат и рассчитывал с самого начала, но одновременно и страшился его, в любой момент, даже после сегодняшнего, готовый дать задний ход. Игры с раздеванием, взаимные ласки, даже минет и анал Антон мог признать в качестве допустимых развлечений. Но дефлорация дочери, о которой она прямо попросила, с ее необратимостью, страшила его, будучи одновременно очень желанной. Если бы речь шла о любой другой девочке, приходившей к нему в видениях, он бы не колебался. А сейчас сомнения мучили его, заставляя хмурить брови и нервно затягиваться табачным дымом, стряхивая столбики пепла на ковер.

Жанна, внимательно следила за его хаотичными метаниями, не отводя глаз. Он, мимоходом оглядев ее распластанное тело, зацепил взглядом трепещущие над промежностью пальцы, которыми дочка продолжала ласкать себя, и уже отбросив сомнения, внезапно охрипшим голосом сказал…

— А ведь я, осел, думал, что это я тебя соблазняю.

Ответом ему был лишь журчащий, переливчатый смех, суливший Антону массу наслаждений, стоит ему сейчас шагнуть к дочери и заключить ее в объятия. Что он спустя мгновение и сделал, выбросив из головы не сказанные, никому не нужные слова.

***

Этот день у Отто явно не задался. Все началось с того, что позвонил Генрих и объявил о том, что вечером они идут на подбор, в то время, как Отто имел свои планы на это время. Несмотря на безусловный запрет шефа на контакты с моделями, Отто договорился о встрече со вчерашней малышкой, очень уж она призывно ему улыбалась во время сессии. Родители Сельмы были из иммигрантов, но сама она родилась уже здесь, и за свои тринадцать лет освоила многие науки, в том числе постельную. По крайней мере, он делал такой вывод из поведения девочки на съемках.

Ее не приходилось подгонять и показывать ей наилучшие позы, Сельма сама вытворяла на площадке что-то невероятное, заставляя его потирать набухший ствол. Это несколько мешало процессу, но Отто даже не подумал ее остановить. Весь отдавшись работе, он щелкал кадр за кадром, а после завершения съемок, улучшив момент, немного потискал эту малышку. Она охотно приняла его ласку, и, когда он безрассудно предложил ей встретиться еще раз, не только согласилась, но и сама назначила время и место. А теперь, из-за распоряжения Генриха, все срывалось. Девчушка так распалила Отто, что он был полностью уверен в том, что со своей девственностью она распрощалась уже довольно давно и вполне может скрасить ему какое-то время безо всякого риска.

Выругавшись, Отто принялся за текущие дела. Отвез пленки в лабораторию, поругался с Микаэлем, штатным ассистентом, не успевшим подвести лампы к прожекторам. Их запас уже подходил к концу, а новые доставать с каждым днем было все сложнее, так как большую часть светильников давно было пора выбросить на свалку из-за их древности. Не взирая на прибыльность дела, Генрих постоянно скупился на замену оборудования, что вызывало у Отто частые вспышки раздражения. Затем, один из клиентов потребовал срочной сдачи заказа, хотя договаривались они на конец недели, но, очевидно, клиента приперло, и разговаривать с ним снова пришлось Отто. Шеф как всегда вовремя испарился, и Отто злой до чертиков, что ему приходится отдуваться за Генриха, вынужден был уговаривать этого педераста немного потерпеть.

Впрочем нормальных клиентов у них почти не было. Студия Генриха занималась съемкой заказных фото для разной клиентуры, но по большей мере их контингент составляли извращенцы и любители клубнички всех мастей. Естественно, подобное занятие было не совсем легальным, но шеф ухитрялся кому-то в полиции давать на лапу, и их не трогали. С самого Отто спроса почти не было. Кто он — фотограф, осветитель, курьер и мальчик на побегушках, другими словами — пустое место. Таких как он Генрих мог найти десяток по первому слову. Художественных требований к его работе почти не предъявлялось, при том, что толстяк — а именно так про себя он называл Генриха — платил весьма неплохо. Работа Отто тоже вполне устраивала.

За исключением клиентов, которых он не любил, и с которыми в основном общался Генрих, Отто приходилось иметь дело с объектами их заказов, а эти объекты были весьма милы. Иногда мальчики, разного возраста и цвета кожи, иногда обладательницы могучих бюстов с садистскими наклонностями, но чаще всего молоденькие девочки. Последнее время спрос был на молоденькое мясо, причем возраст моделей с каждым годом неуклонно снижался. Если в начале своей карьеры Отто приходилось снимать по большей мере уже половозрелых девиц, от шестнадцати и старше, то постепенно планка опустилась до десяти — одиннадцати лет, а бывало ему приводили совсем малышек.

Задания ставились до нельзя примитивные, но Отто старался вложить душу в каждый кадр, и даже не потому, что хотел угодить клиентам, а потому, что девочки, его модели не заслуживали иного. Уже попавшие на порносъемки, они в силу своего возраста еще не растеряли ощущения девственной чистоты и свежести. Командуя ими во время сессии, Отто чувствовал себя скульптором, лепящим из их угловатых с подростковыми неразвитыми формами тел совершенное творение, выявляющее в безжалостном свете юпитеров скрытое в них женское начало. Он буквально влюблялся в каждую свою модель и ревновал их к ассистентам, лапавших девочек во время групповых съемок.

С Генрихом его примиряло еще то, что толстяк имел определенные моральные границы, которые никогда не переступал. Так, во время парных съемок никогда дело не доходило до реальных половых актов, совокупление лишь имитировалось, что позволяло Отто чувствовать себя художником, мастером ракурса, а не опускаться до уровня фиксатора чужой случки. Так же не допускались контакты между сотрудниками фирмы и моделями за рамками студии. По мнению Генриха это плохо влияло на бизнес. Отто разделял это мнение и никогда не пытался переспать с кем-нибудь из своих девочек, но со временем сдерживать себя становилось все труднее. Если к мальчикам или разбитным девицам легкого поведения он был довольно равнодушен, то малолетние красотки буквально заставляли его вылазить из штанов. А вчера буквально опьянев от череды прошедших перед ним нимфеток, Отто запал на обольстительную Сельму, и от нарушения правил его спас только звонок Генриха.

На подбор моделей они выезжали на молодежные дискотеки, или иногда в Аквацентр, где по пятницам так же проходили молодежные вечеринки и в сауне можно было выбрать тело для эксклюзивных съемок под любого дотошного клиента. Такие заказы им периодически попадались, и тогда выбирать модель приходилось исходя из подробного описания, что на дискотеке сделать было довольно затруднительно.

В этот раз Генрих притащил именно такой заказ. Клиент подробно расписал внешние качества модели, от размера груди до цвета волос на лобке. Согласно описанию требовалась девочка двенадцати-тринадцати лет, с небольшой грудью, длинными волосами, славянского типа. Это была не редкость, среди иммигрантов, являвшихся основной средой, из которой выходили наши модели, подобный типаж найти было довольно нетрудно. Посовещавшись, они решили отправиться в Аквацентр, так как соответствие будущей модели некоторым нюансам заказа можно было определить только работая с обнаженной натурой.

Сам Генрих на подборы ездил довольно редко. Его бегающие глазки и сальный взгляд быстро привлекали к нему нежелательное внимание, а случалось его били, приняв за извращенца, что в общем было недалеко от истины. По этой причине на подборы в Аквацентр вместе с Отто ездила падчерица Генриха, Лиза. Ей недавно стукнуло пятнадцать и, по мнению Отто, Генрих приспособил свою приемную дочурку не только для выполнения обязанностей по подбору моделей, но и к собственному удовлетворению, что, впрочем, самого Отто ни сколько не касалось. Родственница шефа была слишком опасной штучкой, что бы он мог повестись на ее достоинства, игнорируя на возможные последствия. И хотя Лиза была вполне в его вкусе, их отношения не выходили за рамки дружеских. Глаз у нее был наметан, лишнего внимания она не привлекала, и могла незаметно выбрать подходящую кандидатуру, то есть была практически идеальным партнером.

Раздевшись и оставив вещи в кабинке, они прошли в помещение сауны. Устроившись возле бассейна, Отто взял в баре для себя пару пива, Лизе бокал колы, и они принялись осматривать зал, отхлебывая напитки и болтая о разной чепухе.

— Смотри, кажется, вот то что нам нужно. Сиськи маленькие, жопка худенькая. — тихо, не слышно для посторонних произнесла Лиза через пять минут наблюдения.

Ее нередко заносило, и тогда она переставала выбирать выражения, оценивая свои жертвы с самодовольной беспощадностью подростка. Впрочем, ей было чем гордиться. Фигуркой ее бог не обидел. Отто покосился на Лизу, прикрытую только наброшенным на колени полотенцем. Крепкая довольно большая грудь слегка покачивалась при каждом движении, когда Лиза крутила головой озирая зал. По шелковистой коже стекали редкие капли оставшиеся после душа. Круглые вполне женственные бедра подсказывали, что с попкой у Лизы так же все в порядке. Если не принимать в расчет любителей малолеток, то она выглядела сейчас мечтой любого мужчины, что прекрасно сознавала, от чего и позволяла себе пренебрежительно отзываться о вероятной кандидатке. Но нынешний заказчик был именно любителем молодежи, и Лиза давно вышла из интересного для него возраста.

Отто откинулся на спинку стула, незаметно обозревая окрестности. Его скучающий взгляд довольно быстро нашел девочку, на которую указывала Лиза. Да, основные параметры совпадали, но тип лица был явно восточный, что не подходило под описание клиента.

— Не пойдет, надо искать еще. — сказал он, снова отворачиваясь к стойке и прикуривая сигарету, — Ты сходи прогуляйся вокруг, а я тут посмотрю.

Лиза фыркнула, но беспрекословно отправилась вокруг бассейна в направлении зимнего сада. Проводив ее взглядом, Отто принялся посматривать на фланирующих мимо него обнаженных девушек. В большом зале шумела дискотека, и звуки музыки достигали второго этажа, где располагались непосредственно сауны и небольшие бассейны, в которых могли окунуться распарившиеся люди. Стойка, возле которой он сидел, притягивала юных прелестниц словно магнитом, что было не удивительно. Если в большом зале молодежь развлекалась, то сюда приходили не столько париться, сколько предъявить товар лицом. Традиционно здесь можно было снять приглянувшуюся девочку, чем с равным успехом пользовались как пресыщенные клиенты, так и искательницы приработка либо интрижки на стороне. Молоденькие мальчики могли удовлетворить свое естественное любопытство и без помех разглядывать девичьи прелести, люди постарше выбирали здесь партнершу на ночь, то есть вниманием ни одна девочка обижена не была. Впрочем, попадались люди пришедшие сюда только ради самой сауны, но их было не так много.

Отто заканчивал уже вторую кружку, когда заприметил девочку полностью подходящую под описание клиента. Она вместе с подружкой резвилась в бассейне, не обращая внимания на посторонних. Ее тельце беззаботно крутилось в воде периодически выставляя на обозрение то упругую спину с рельефно выступающими позвонками и появляющиеся следом ягодицы, то небольшую грудь с вишенками сосков и на секунду проявляющийся лобок, тут же скрываемый бурунами воды. На взгляд Отто она была просто прекрасна.

— Обрати внимание на тех двух подружек в бассейне. — сказал он подошедшей Лизе, — Я думаю, что это подойдет.

— Какая из них? Впрочем, они обе вполне сгодятся. Другой вопрос, что вряд ли они пришли для съема. Слишком уж беспечны. Да и похоже, что не одни. Видишь мужика на другом конце бассейна? Он их явно пасет.

Отто глянул через плечо Лизы в указанном направлении. Мужик действительно следил за девчушками, но по выражению лица было ясно, что это не любитель клубнички, а сопровождающий, скорее всего отец одной, а может и обоих девочек, что полностью меняло дело. Генрих избегал ввязываться в явный криминал и ограничивался моделями, на уговоры которых не приходилось тратить слишком много времени. Девочки сами услышав о возможности заработать охотно соглашались на съемки. Лишь иногда, когда дело касалось самых маленьких, приходилось вступать в контакт с родителями. Но деньги как правило и в этом случае были веским аргументом. В любом случае дело решалось полюбовно. С поставщиками живого товара Генрих не связывался, так как с большой долей вероятности это могло кончиться залетом в полицию. А с малолетними любительницами риск был на порядок меньше.

— Когда нужны снимки? — спросил он Лизу, частенько знавшую больше, чем ей полагалось по возрасту.

— Во вторник. Но придется работать с этими, я посмотрела, больше никого подходящего нет, а тянуть некуда.

— Плохо. — помрачнел Отто. Он не любил сложностей, а как подступиться к этому мужику пока не представлял.

— Ты не слышала, на каком языке они говорят?

— Русский, или польский, а может украинский, не разберешь. — Лиза отвернулась к стойке, — Какая разница, все эти иммигранты одинаковы.

Сам Генрих был из поляков, но быстро прижился и выдавал себя за местного, а Лиза тоже имевшая русские корни, однозначно считала себя арийкой и относилась к туркам и славянам с оттенком пренебрежения.

— Здесь будешь клинья бить? Если хочешь возьму мужика на себя. — предложила она.

— Нет, все равно с ним придется договариваться. Позвони Микаэлю, пусть узнает где живут, и кто им этот мужик. Ну и все остальное, тогда и поговорим.

Отто слез с табурета и отправился в сауну. На сегодня его работа была закончена, а завтра, когда Микаэль раздобудет нужную информацию, можно будет встретиться с малышками и их отцом снова. В большинстве случаев это был просто вопрос суммы, а все затраты по подбору оплачивал заказчик и на его гонораре они никак не отражались.

***

На следующее утро Отто, затягиваясь сигаретой, сидел в машине и терпеливо ждал, когда нужная ему малышка появится из своего подъезда. Микаэль неплохо пошустрил и приволок нужную ему информацию. Оказалось, что девочки вообще не родственницы, и мужик, разговаривать с которым Отто так не хотелось, вчера проводил одну из них до дома, после чего укатил со второй девчушкой дальше. Микаэль правильно рассудил, что не стоит его пасти и выяснять подробности, раз у них есть адрес одной из подружек. Покрутившись по окрестностям, он выяснил имя и номер квартиры девочки, а заодно и наличие родственников.

Девчушку звали Катрин, была она, как и предположил Отто, откуда-то из Средней Азии, но по чертам лица на азиатку не походила. В наличии у нее только имелась безработная мать, а так как самой девочке, по информации Микаэля, было уже пятнадцать, это позволяло не интересоваться мнением ее матери. Ну а словоохотливые соседи характеризовали ее, как юную проблядушку, что обещало легкую работу и небольшие затраты.

Когда Катрин вышла из дома и направилась к остановке, Отто дождался пока она поравняется с его машиной, миновать которую она никак не могла, и через открытое окно показал ей сотенную купюру. Как он и рассчитывал, девочка сбилась с шага и притормозила рядом с ним ожидая продолжения.

— Я хотел бы с тобой поговорить. — произнес Отто, открывая дверь, — Возьми деньги себе, это будет компенсацией за потерянное время.

— Простите, герр, но я тороплюсь в школу. — Катрин не стронулась с места, но и не сделала попытки отправиться дальше.

— Пустое. Я думаю, что сотняжка стоит двадцати минут твоего времени, а школа никуда не денется. Не так ли? — ухмыльнулся он, еще шире распахивая дверцу. — Залезай, здесь уютнее, чем стоять на ветру.

Немного поколебавшись, она залезла внутрь салона, оставив дверцу приоткрытой, готовая в случае чего моментально выскочить назад. Отто заметив это хмыкнул и продолжил как ни в чем не бывало…

— Я фотограф, снимаю молоденьких девушек для разных журналов и по частным заказам. Да, ты права, я снимаю их обнаженными. — откровенно добавил он, заметив ее скептическую улыбку. — Ведь ты не думаешь, что я тебя приглашу сниматься в «Cosmo» или «Girls», все гораздо проще. У меня есть заказ на съемку девочки вроде тебя, оплата хорошая — четыре сотни в день. Я тебя вчера видел в Аквацентре, подходишь по всем статьям. Работы на один или два дня. Только съемка, никакого секса. Деньги сразу. Если согласна, объясню подробнее, если нет, можешь выходить.

Отто закурил сигарету и принялся ждать ответа девочки. В принципе, он заранее знал ее решение, но торопить не собирался. Катрин размышляла минут пять, потом вдруг захлопнула дверку и спросила…

— Едем прямо сейчас? Кстати, можно сигаретку?

Он протянул ей пачку и ухмыльнулся, доставая из кармана визитку.

— Вечером. К семи придешь по этому адресу, там тебя встретят. С собой ничего брать не нужно, все есть. И, пожалуйста, помойся перед выходом. Если вопросов нет, то иди. Мне еще работать надо. Деньги оставь, это аванс. И не опаздывай.

Высадив девочку и добравшись до офиса, Отто готовил технику к съемке и размышлял о том, как просто стало уговаривать молодежь. Его в целом устраивало подобное положение вещей, но слегка коробила готовность, с которой малолетки подставляли свои мохнашки как под объектив камеры, так и под мужиков с деньгами. «Трахались бы со своими пацанами. Неужели парней не хватает? Или все дело только в деньгах?» — думал он протирая оптику и заряжая пленку в аппараты. Но, по большому счету он ничего против них не имел, а Катрин ему даже понравилась, по крайней мере, — внешне.

Помаленьку Отто начинал заводиться, как всегда перед съемкой. Он прикидывал ракурсы, с каких будет снимать Катрин, реквизит, который можно использовать. Задание было довольно простое… помимо требований ко внешности модели, заказчик оговорил лишь несколько обязательных моментов, вроде использования дилдо, цепочек и других аксессуаров. Обязательным условием было, что бы снимок дышал страстью, а не был стандартной постановкой. Интерьер, наряды и позиции целиком оставлялись на усмотрение фотографа, что Отто очень любил. В этом заказе имелось место творчеству, чего ему не всегда хватало, и по этому он с нетерпением ждал начала съемочной сессии.

Работать он предпочитал в одиночестве, если не считать модели, и присутствия кого-либо на площадке не терпел, о чем все знали и старались заранее удалиться. Особенно ему не нравилось, если заказчик сам желал выступать в роли режиссера. Были и такие любители, для которых фотосессия была лишь поводом для похотливого разглядывания девчушек, либо, что еще хуже, для их лапанья с последующим сексом прямо на площадке. Когда Генриху попадались такие заказы, он отправлял Отто домой, выплатив ему стандартную сумму за сессию, а сам подменял его Микаэлем, умеющим только нажимать на спуск, да приблизительно точно направлять камеру на объект. Но, впрочем, иного в этих случаях и не требовалось.

В назначенное время позвонил Микаэль и сообщил, что везет девочку в студию. Запустив ее внутрь, Отто попрощался с Микаэлем, закрыл за ним дверь и повернулся к Катрин. Она с интересом рассматривала обстановку, ничуть не смущаясь того, что осталась в незнакомом месте наедине с мужчиной.

— Раздеться можешь там. — Отто кивнул в угол, где стояла ширма. — И давай сразу приступим к делу.

— Полностью? — перебила его Катрин.

— Да, конечно. Не беспокойся, я же сказал, что это только съемка.

— А я и не боюсь. — она передернула худыми лопатками под обтягивающим тело свитерком и отправилась за ширму.

— Заказчику нужны фотографии девочки твоего возраста забавляющейся с разными игрушками. Надеюсь ты понимаешь, какими? — уточнил Отто, услышав в ответ приглушенное хмыканье.

— Хорошо. — продолжил он, — Заказ на две дюжины снимков, но снять мы должны несколько пленок, потом я отберу самые удачные кадры.

— А остальные вы куда денете?

Отто обернулся на голос. Катрин стояла возле ширмы полностью раздетая. Ее руки спокойно свисали вдоль тела, не пытаясь прикрыть ни задорно торчащие маленькие груди, ни лобок, с аккуратно выстриженной полоской волос над ним.. Фигурка была несколько угловатой для ее возраста, еще не окончательно оформленной, но заказчику требовалась именно такая. Катрин перехватила взгляд невольно залюбовавшегося ей Отто, но продолжала стоять спокойно не выражая ни тени беспокойства.

— Если хочешь отдам тебе. — буркнул Отто, от чего-то смутившись.

— Хочу. — она вышла на середину студии, — Что я должна делать?

Отто про себя подивился ее деловитости, но не подавая вида сказал…

— Ты должна выполнять мои указания. Но для начала вопрос. Сколько раз ты уже занималась сексом?

— А это имеет значение? — удивилась Катрин.

— Раз спрашиваю, значит имеет. Пойми, не знаю, что клиент будет делать с твоими карточками, скорее всего на них дрочить, но моя задача сделать так, что бы они вызывали у него такое желание. Если бы ему была нужна невинная малышка, я бы такую и нашел. Но сейчас у меня заказ на девочку, уже понимающую, что по чем. И я хочу быть уверен, что ты сможешь сыграть настоящую страсть.

Отто спокойно втолковывал ей эти простые вещи и видел, как в ее глазах начинает появляться понимание ситуации.

— Достаточно. Я поняла. Я должна сделать так, что бы старый хорек возбудился. Не беспокойтесь, я смогу.

— Почему, старый? — удивился Отто. Против «хорька» он ничего не имел. Иногда он называл своих клиентов еще покруче.

— Не знаю. Но, наверняка, не молодой. — ответила Катрин.

— Да. Логично. — Отто покрутил головой, — Ну а теперь, малышка, сделай так, что бы у этого хорька, будь он на моем месте, лопнули штаны от возбуждения.

Он включил свет, и работа началась.

Вначале, впрочем, как всегда бывает с новой моделью, Катрин робела и выполняла распоряжения Отто чисто механически. Ее позы были напряженны, полны неестественности и лишены признака малейшей страсти. Отто, дожидаясь пока она оттает, щелкал пустой незаряженной камерой, командовал, заставляя ее двигаться, одновременно подстраиваясь под ее пластику, ища наилучшие ракурсы и положения. Чуть позже, он дал ей пару дилдо и несколько цепочек и попросил поиграться с ними.

Катрин, разогревшись от света прожекторов, которые не только светили, но и ощутимо нагревали съемочную площадку, раскраснелась. Ее тело оживало на глазах, и было видно, что эта своеобразная игра постепенно затягивает ее, доставляя нешуточное удовольствие.

Она уселась в кресло, взяла один из дилдо и, раздвинув ноги, начала гладить им по своей щелке. Пластик покрытый силиконом мягко скользил в ее руке, дилдо постепенно погружался все дальше, выворачивая наружу валики скрывающие влагалище. Катрин, прикрыв глаза и покусывая губы, надавила немного сильней, и дилдо под ее руками пошел внутрь, проваливаясь в расширенное отверстие, глубоко, так глубоко, что Отто не сразу поверил увиденному. Когда в ладони у Катрин осталось не больше дюйма, она гортанно захрипела, выгнулась, навалившись на спинку кресла, и потянула дилдо обратно. Ее движения все ускорялись, хрипы, вырывающиеся из горла, начали сливаться в один клокочущий звук, а дилдо просто мелькал, то выглядывая на всю длину, то погружаясь практически полностью.

Отто давно уже поменял аппарат и щелкал кадр за кадром, ужом вертясь вокруг девочки, наклоняясь к ней вплотную, приседая, меняя объективы, углы и ракурсы съемки. Он не пытался вмешиваться в процесс и лишь прикидывал в уме, сколько рабочих кадров можно выжать из этой сцены. А сам выцеливал планы, продолжая снимать уже зашедшуюся в бурном оргазме девочку.

Катрин, по телу которой пробежал последний спазм, расслабилась и раскинулась в кресле, не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой. Отто, отложив аппарат, протянул ей зажженную сигарету.

— На вот, возьми. Мы с тобой молодцы. — он ухмыльнулся, тоже закуривая, — Такого я еще не видел. Да такое и не поставишь специально. Я с тобой себя прямо королем репортажа чувствовал, только и успевал на кнопку давить. Да, это удача.

Катрин молча пускала струи дыма в потолок. Затем она опустила взгляд на Отто, радостно хлопочущего с фотоаппаратами, и спросила…

— Ты же сказал, что всего две дюжины кадров надо, а снял сколько?

— Это точно, немного увлекся. Но ты не переживай, клиент получит столько, за сколько заплатил, зато будет из чего выбрать. Да и тебе останется на память. Отдохнула? Тогда давай дальше работать.

И они стали давать дальше. Катрин, разрядившись и сбросив сексуальный запал, изменила манеру поведения, и ее движения приобрели грацию и медлительную томность. Она изгибалась, переворачивалась со спины на живот и обратно, подтягивала ноги к груди, дотрагиваясь пальцами рук до раскрытых створок влагалища. Запускала туда цепочки, медленно шарик за шариком вытягивая их назад, при этом ее глаза распахивались во всю ширь, ресницы трепетали в такт движениям, а взгляд мутнел и затягивался поволокой.

Отто, отсняв около десятка пленок, понимал, что работа закончена, — закончена необычайно быстро для модели-новичка, вся съемка не продолжалась и двух часов, — но продолжал снимать дальше, уже для себя, тщательно ловя наиболее красочные моменты. Его трусы уже давно промокли от выделяемой членом смазки, штаны буквально лопались от вожделения, а Катрин, не обращая на него внимания, продолжала ласкать себя, используя реквизит с большой фантазией и выдумкой.

Наконец, она иссякла. Вытянувшись в полный рост, Катрин лежала без движения, глядя на бугор выпирающий из штанов Отто.

— Хочешь меня? — внезапно спросила она.

Отто замялся. Отрицать очевидное было бессмысленно, но он давно привык не обращать внимание на желания своего головастого приятеля. Тем более, он обещал девочке, что дело ограничится одними съемками. Он понимал, что не смотря на запреты шефа, Микаэль никогда не упускал возможности воспользоваться возбужденным состоянием модели после съемок, впрочем, тот имел дело в основном с дешевыми шлюхами. Самому Отто пока удавалось держать себя в рамках. Хотя последняя малышка ему чертовски понравилась. А Катрин просто сводила с ума. От ее тела, вольно раскинувшегося на помосте, исходили такие мощные сексуальные эманации, что его ноздри трепетали, втягивая в себя этот прекрасный запах.

— Иди ко мне, я тебя хочу, прямо сейчас. — срывающимся голосом позвала его Катрин.

На ходу снимая одежду и роняя, мешающие, попадающие под ноги штативы, Отто молча подошел к девочке, переложил ее в кресло и, устроив поудобнее, одним мощным толчком погрузился в ее лоно. Катрин сильными движениями бедер встречала каждое его движение. Он словно пытаясь продолбить ее насквозь, как зверь, не сдерживаясь, работал с нарастающим постоянством, на всю длину погружая поршень в горячее отверстие.

Катрин вскрикнула и забилась под ним в финальном оргазме, но он и не думал об остановке. Перевернув ее к себе задом, Отто снова вошел в ее влагалище, все так же размеренно забивая член до самого конца. Обхватив руками ее зад, он раздвинул пальцами ягодицы и начал теребить колечко ануса, погружая туда палец, вначале совсем немного, а затем все глубже, двигая им синхронно с основным действием. Катрин уже выла в голос, мотая головой и отбрасывая с лица залепившие его волосы. Ее ноги подкашивались, и если бы не плотная хватка Отто, она бы уже давно упала на пол. Крупная дрожь сотрясала тело девочки, делая неразборчивыми ее слова.

— Да. Да. Возьми меня туда! О боже!

Не дожидаясь повторных просьб, Отто вытащил член и, немного наклонив его вверх, прижал к растянутому анусу, мягко, но быстро наращивая давление. Упругое колечко, раскрываясь и пропуская его головку внутрь, меняло цвет, становясь из темного розовым. Когда уздечка скрылась между ягодиц, сопротивление ануса резко ослабло, и член Отто одним движением проскочил на всю длину, вызвав у девочки крик наслаждения. Несколькими резкими фрикциями Отто приблизил себя к финалу, и, дернувшись от прокатившей по всему волны оргазма, толчками начал выбрасывать из себя сперму, заполняя анальный проход Катрин и заставляя ее забиться в очередном пароксизме страсти.

— На вот, возьми деньги. — сказал он ей намного позже, когда они пришли в себя и собрали раскиданную одежду. Протянув купюры, Отто посмотрел на Катрин и продолжил, — Если понравилось, приглашу еще, когда будет заказ.

— Хорошо, зови, если самому понравилось, и если будет заказ. — ответила Катрин.

— И никому не болтай. — закрывая двери, буркнул Отто ей в спину. Впрочем, зная подобных девчонок, сам он в это особо не верил.

***

Для Антона и Жанны неделя, которую они провели вдвоем, пронеслась сладким сном. И хотя Антон так и не решился уступить дочери и лишить ее невинности, это не отразилось на их отношениях. Они словно сошли с ума… просыпаясь, Жанна тут же лезла к отцу, напрашиваясь на ласки, а он как всегда не мог устоять и выполнял любые ее пожелания. До приезда супруги они спали вместе, и Жанна окончательно распоясалась. Она забросила ночную рубашку и в постель укладывалась голышом, заставляя Антона следовать своему примеру. Ее любимым развлечением стала игра с членом Антона, который она теребила, не уставая поражаться его размерам, когда он пробужденный ее руками вставал во весь рост. Жанна размеренно двигала его кожицу, заставляя головку наливаться кровью, когда крайняя плоть опускалась до отказа вниз, прикасалась к ней губами и слегка щекотала языком.

Распаленный Антон не выдерживая соскакивал, пристраивался над дочкой и, прикасаясь членом к ее распахнутым лепесткам, начинал водить им по влажной расщелине до тех пор пока наслаждение не накрывало его с головой, и из судорожно сжатого ствола не ударяла мутновато-белая струя. Он старался не попадать Жанне внутрь и направлял струю вверх, на живот. В результате, многие капли попадали гораздо выше, на грудь, шею и иногда на ее лицо. Но Жанне нравилась подобная игра, и она не протестовала, а наоборот, с удовольствием размазывала их об себя или, окунув палец, подносила его ко рту и втянув терпкий запах слизывала языком. Антон после этого нес ее в ванну и ополаскивал ее душем, что заводило их обоих еще больше.

А в последний вечер их идиллии он решился на следующий шаг и, потерев членом об ее лепестки и распалив дочку до крайности, Антон сдвинулся повыше, усаживаясь Жанне на грудь и поднося возбужденный ствол к ее рту. Не раздумывая, она схватила его губами и жадно всосала в себя. Работая языком и губами, Жанна доставляла ему такое наслаждение, что Антон даже не подумал предупредить ее о близком извержении. И когда его член, разбухнув и перекрыв ей дыхание, начал ритмично подергиваясь выбрасывать из себя струи спермы, Антон не успел отстраниться и заставил тем самым дочку принять внутрь свой внезапный подарок. Вынужденная проглотить большую часть спермы, Жанна в конце закашлялась, испугав Антона, но успокоившись улыбнулась и заявила, что ей это понравилось, вот только порция была немного великовата.

Заглаживая вину, Антон еще долго в этот вечер ласкал свою малышку, заставляя ее множество раз содрогаться от накатывающих приступов оргазма. Он работал языком и руками, оглаживая ее промежность, тиская грудь и ягодицы. Смазав палец кремом, он аккуратно вводил его дочке в анус, заставляя ее сжимать свои булочки и изумленно распахивать глаза. Они оба хотели большего, но оба осторожничали, предпочитая медленное, по шажку продвижение вперед.

Затем был приезд супруги Антона, вернувший все на свои места. Они снова были разлучены, и им приходилось довольствоваться мимолетными беглыми ласками во время недолгих моментов уединения. Каникулы закончились, Жанна целые дни проводила в школе, а по вечерам занималась уроками. Антону тоже привалило работы, да и жена, оголодавшая за поездку, заставляла его выполнять супружеский долг с полной отдачей, что не могло не отразиться на его потенции. И выходки дочки, демонстративно задирающей перед ним подол ночной рубашки под которой ничего не больше было, или прижимающей руку к его промежности, уже не вызывали бешенного желания, а только легкую эрекцию и расплывающееся в груди теплое чувство.

Они вместе с Катей, дочкиной одноклассницей сходили в Аквацентр на дискотеку, где Антон смог снова полюбоваться на голенькую Жанну и ее подружку. Катя, не смотря на то, что была на два года старше его дочки, проигрывала Жанне, более развитой в физическом плане. Но, ее поведение, как и исходящий от нее запах табака, заставляли думать, что она уже давно опробовала себя в постели. Антон, по дороге домой несколько раз пытался позаигрывать с ней, но девочки держались от него на дистанции, о чем-то шушукаясь между собой и периодически взрываясь раскатами смеха.

Через несколько дней после этой поездки Жанна подошла к Антону и с заговорщицким видом предложила поведать некую сногсшибательную новость. Супруги в этот момент дома не было, по этому Антон усадил ее на колени, где она сразу разлеглась, давая доступ к своим сокровищам, и приготовился слушать.

— Помнишь Катю, с которой мы ездили в Аквацентр? Представь себе, ей на следующий день предложили поучаствовать в съемках. Голой! За деньги! Пятьдесят евро в час! — жарко зашептала в ухо Антону Жанна.

Возбуждение нахлынувшее на нее от такой новости заставляло дочку подпрыгивать на месте, ерзать всем телом, прижимаясь к Антону как можно плотнее. Он прижал ее крепче, ухватив одной рукой поперек груди, а другую запуская ей в штанишки. Проскользнул пальцами под резинку трусиков, и тут же ощутил влагу, сочащуюся из щелки. Мысль о съемках в обнаженном виде на Жанну подействовала словно самые активные ласки Антона, ее бутон был буквально переполнен выделяющимися соками, а тело подергивало спазмами желания.

Антон, уже давно мечтавший запечатлеть свою маленькую любовницу на фото, не сделал этого только по причине неумения обращаться с химикатами. Сдавать подобную пленку в проявочный сервис было бы слишком рискованно, — он слышал, что сюжеты с детьми обязательно проглядываются на предмет порнографии, — а надежных связей в этой сфере не имел. Мечтой Антона была хорошая цифровая камера, позволявшая сразу перегонять снимки в компьютер, что позволяло весь процесс делать самостоятельно. Но подобный аппарат стоил довольно дорого, и по этому мысль о съемках была отложена про запас. Он ожидал, что Жанне может понравиться эта идея, но реакция дочери его просто поразила.

— И что же, она согласилась? — поинтересовался Антон, тихонько лаская Жанну пальцами.

— Ага! — ответила Жанна, и ее щеки сразу запунцовели.

— Ну, что же. Ей уже пятнадцать, имеет полное право, да и деньги не плохие.

— Да, но вдруг кто-нибудь увидит эти карточки? — голос Жанны сел от смущения.

— Конечно, увидят. Для того их и делают.

— Нет, я про знакомых. — еще тише поправилась она.

— Это вряд ли. Такие снимки стоят довольно дорого и заказываются обычно для частных коллекций.

— Да, но в Интернете полно фотографий. Вдруг и эти туда же попадут?

— Если и так, то далеко не сразу. А почему тебя это собственно смущает? — задал встречный вопрос Антон и добавил… — А ты бы согласилась?

— Нет! Что ты! — категорично заявила Жанна, и ее тело снова дрогнуло под руками Антона.

— А для меня согласилась бы позировать? — снова поинтересовался он.

— Для тебя, да.

— А если бы снимал кто-то другой?

— Не знаю. — окончательно смутилась Жанна и затихла на плече у Антона.

Он гладил дочку и обдумывал сложившуюся ситуацию. Катюшка оправдала его ожидания и на самом деле оказалась довольно продвинутой девочкой. Прокрутив в памяти их посещение Аквацентра, он вспомнил мужика у стойки, бросавшего оценивающие взгляды на купающихся девочек. Вот значит, как здесь подыскивают моделей. И что интересно, выбор пал не на Жанну, а на ее подружку. А ведь могло быть и наоборот. И что он тогда делал, если бы к его малышке подкатили с таким предложением? Или такого не могло быть в принципе? Если, да, то у них неплохо поставлен сбор информации.

— А ты был бы против, если мне предложат тоже самое? — словно размышляя поинтересовалась Жанна, — Ведь за день это получается четыреста евро.

— Молчи, финансист, — Антон легонько хлопнул ее по попе, — тебе что, на конфеты не хватает? Так вас малолеток и покупают! Ты меньше о деньгах думай, без сопливых справимся.

— Хорошо, а если дело не в деньгах, а так. Тогда согласился бы?

Антон снова ощутил дрожь ее тельца.

— Что? Уже загорелась дырочка? Не ты ли боялась, что в Интернет попадет, что знакомые увидят?

— Не увиливай! — вскинулась Жанна.

— Согласился. — спокойно ответил Антон, — Но только в том случае, если заказчиком буду я, а не кто-то другой. Я, милая, эгоист. И тобой ни с кем делиться не собираюсь. Хочу один тобой любоваться.

Он перевалил дочку на спину и начал щекотать, отталкивая ее руки, которыми Жанна безуспешно пыталась прикрыться. Они сползли с кресла на пол и разошлись в яростной битве, пытаясь ухватить друг друга за бока и заливаясь смехом. Когда возбуждение схлынуло, и они немного устали, Жанна уселась на Антона и наклонившись к его уху сказала…

— А ты закажешь такие снимки? Но, я хочу не одна, а с тобой сниматься, что бы вместе потом рассматривать. Только для меня и тебя.

***

Так как выход на порностудию у Антона с Жанной был только через Катю, Антон надоумил дочку попросить у подружки визитку, которую дал ей фотограф.

— Ты, главное, не настаивай, а притворись, что не веришь и потребуй доказательств. А когда она покажет визитку, попытайся запомнить номер. Потом незаметно запишешь. — инструктировал Антон Жанну.

— Папа, я же не маленькая, сама понимаю. — легкомысленно ответила она, собираясь в школу.

Включив плеер, Жанна отрубила дальнейшие реплики Антона и убежала, как всегда опаздывая на автобус. Вечером, с довольной улыбкой она продемонстрировала отцу свою добычу.

— Ну вот, а ты боялся. Катька точно ничего не заподозрила. Такая важная, то же мне фотомодель. — фыркнула Жанна.

— Ну и славно, только ты больше с ней на эту тему не говори. Хорошо? — не смотря на свои опыты с дочкой, он совсем не хотел, что бы она пошла по стопам школьной подруги.

Выбрав подходящее время, Антон созвонился с фотографом. Вначале тот не хотел разговаривать, и Антону пришлось напомнить ему дискотеку в Аквацентре, а так же намекнуть, что знает про Катины съемки.

— Катя? Не понимаю, мистер, о чем вы говорите. — голос в трубке поперхнулся, затем огорченно продолжил, — Понял! Катя. Катрин! Я так и знал, что у девочки длинный язык. Так вы выходит, отец второй девчушки, которая была вместе с ней в бассейне?

— Выходит, так. — проронил Антон.

— У вас есть какие-то претензии? Мне казалось, что девочка уже вправе сама решать, как ей распорядиться своим телом?

— Нет, напротив, у меня нет никаких претензий. И тем более меня абсолютно не волнует происходящее с Катей. Я к вам по другому вопросу. Хочу поинтересоваться стоимостью серии снимков для частной коллекции.

— Это не ко мне. Я простой фотограф и не решаю финансовые вопросы. — снова начал отнекиваться собеседник. — Или вы имеете ввиду снимки Катрин?

— А это интересная мысль! — воодушевился Антон, — Я полагаю, что мы ее тоже обсудим. Но, речь о другом. И не думаю, что в это стоит посвящать вашего шефа. Ведь мы можем договориться просто, как два частных лица. Я хотел бы снять свою маленькую подружку. Гонорар ей не нужен, по этому речь идет только об оплате ваших услуг, как фотографа. И желательно не использовать территорию студии.

Отто задумался. Того, о чем говорил этот парень ему еще не приходилось делать. Обычно заказы проходили через Генриха, и он же распоряжался отснятыми работами. Конечно, Отто представлял стоимость услуг своей фирмы для клиентов, но довольно расплывчато. Опять же, лаборатория была полностью в ведомстве Микаэля, и не факт, что можно было пропустить через нее левую пленку, не известив об этом шефа. А как тот отнесется к халтурке своего сотрудника, Отто не представлял.

— Это надо обмозговать. — задумчиво произнес Отто, — Давай, приятель встретимся вечерком в парке, посмотрю, что ты за человек. Заодно и поговорим.

***

На встречу Отто пришел заранее. В принципе, подвоха он не боялся, но понимал, что этим поступком может сильно подставиться и получить массу неприятностей. Антона он заметил из далека. Это на самом деле был тот мужик из Аквацентра, по этому Отто его сразу узнал. Тот так же не шарил глазами по лицам гуляющих, а сразу направился в сторону Отто. Они сошлись рядом с детской площадкой, померились взглядами. Мужик Отто понравился, открытое лицо, спокойные манеры. Чувствовалось, что ни с полицией, ни с криминалом он не связан. Так же, не было на нем налета бедности, свойственного иммигрантам, хотя язык и построение фраз безошибочно выдавали в нем иностранца.

— Хэлло, фройнд! — поприветствовал мужика Отто, — Что ты там говорил про свою подружку?

Антон, затягиваясь сигаретой, приглядывался к фотографу и не спешил начать разговор. Наконец, он решился и сказал…

— Я знаю, что ты имеешь отношение к эксклюзивным съемкам. И хотел бы воспользоваться твоими услугами. Впрочем, я это уже говорил. Так, что лучше ты сам продолжи. Да. Нет. Цена. Условия.

— Сделать можно. Но я, брат, не берусь за левые дела. Только художественная съемка. Понял? И предупреждаю сразу, если ты собрался девчушку трахать под объектив, то я пас. И почему ты не хочешь обратиться в студию? — Отто посмотрел на Антона.

— Не хочу, что бы снимки потом у кого-то другого появились. — спокойно сказал Антон, — Это чисто семейные дела, и чужим здесь делать нечего. Меньше народу — больше кислороду. Снимаешь дигитальной камерой, снимки скачиваем ко мне на машину и разошлись, как в море корабли.

«Ага, так все же это его дочка» — понял Отто. Поговорки, которые вворачивал мужик, он раньше не слышал, но они ему понравились, как понравилось и предложение Антона. Толковая задумка. Можно будет не посвящать Микаэля в эти дела, да и шеф точно ничего не узнает.

— Так, что нужно-то? — спросил он, уже понимая, что согласится.

— Портретная съемка, одиночная, парная. Ни какого порно. В общем, ты профи, тебе и решать, что и как. Заметь, она мне очень дорога, по этому, я хочу, что бы ей все понравилось.

Отто немного ошалел. То, о чем говорил этот парень, было как раз в его духе, но, как следовало из слов Антона, заказчиком на самом деле была девочка, а с такой ситуацией Отто сталкивался впервые.

— Реквизит нужен? Дилдо, цепочки, всякие игрушки?

— Нет. — подумав, ответил Антон, — Я сам достану. Не думаю, что у вас имеется стерилизатор, не хочу рисковать.

— Логично. — отметил Отто. — Тогда говори время и место. И готовь уголек. Пять сотен, если, конечно, твоя подружка на гонорар не претендует.

***

После того, как они договорились на послезавтра и Отто получил аванс, он отправился в студию, куда должны были привезти очередную малышку. Генрих взял от «Моста» заказ на обложку, что было довольно хлопотно, но Отто любил именно такую работу. Здесь было где развернуться фантазии, и он мог часами выставлять свет, работать со светотенью, для того, что бы сделать один единственный удачный на его взгляд снимок.

Девочку звали Эльза, ей было семь лет, и она была уже достаточно опытной моделью. Отто несколько раз снимал ее как для журналов, так и для частных заказчиков и считал, что девчушка очень мила и очень перспективна. У Генриха было несколько подобных моделей, разного возраста и пола, но работа на потоке требовала разнообразия, из-за чего и приходилось заниматься постоянным поиском новых девчушек. Некоторые из них оставались надолго, некоторые, удовлетворив любопытство и срубив немного деньжат, в дальнейшем отказывались от повторных съемок, а других сам Отто браковал из-за отсутствия пластики, различных выкидонов или непомерной тупости. Впрочем, ротация моделей служила на пользу дела, а подбор новых никогда не являлся особой проблемой, по этому, если девчонка по каким-то причинам отказывалась продолжать сотрудничество, ее просто оставляли в покое.

С такими малолетками, как Эльза напрямую договариваться было нельзя, и приходилось подключать их родителей, заманивая их деньгами. Вот и на этот раз, девочку привел ее отец, довольно неприятный тип с бегающими глазами. Можно было отдать руку на отсечение, что он, согласившись на съемки своей дочки, этим не ограничился и потискивал, а может и трахал малышку, несмотря на ее годы.

Отто, привычно выдворив папашку Эльзы за дверь, кивнул девочке в угол, а сам взял заказ и начал обдумывать концепцию кадра. Предстояла парная съемка с мужчиной. Кадр должен был иллюстрировать тему номера об отношениях в семье, и Отто сразу вспомнил мужика с которым сегодня заключил договор. Он идеально подошел бы на роль Эльзиного партнера. «Что же.» — усмехнувшись про себя, подумал Отто, — «Вот и попробуем раскадровку». В принципе, идеи этих двух заказов удивительно совпадали, но так как Отто не любил повторяться, это обещало ему лишь дополнительную головоломку.

Наконец, появился мужик, который должен был быть партнером Эльзы в сегодняшней съемке. Профессиональный актер, он обладал красивым атлетического сложения телом, приличной пластикой и спокойной готовностью выполнять все указания Отто. Отто снова усмехнулся, вспомнив, как Микаэль уговорил Генриха разрешить ему сняться в одном из заказов. Придурок думал, что вволю потрахает девчонок, как его клиенты, но забыл, что подход Отто к работе сильно отличается от его представлений. В итоге, Микаэлю пришлось подолгу замирать в неудобных позах, прислонив член к девичьим мохнашкам, но не имея возможности его туда воткнуть. Через час его бойца можно было поднять лишь при помощи лошадиной дозы возбудителя, а так как сбросить напряжение ему так и не пришлось, Микаэль зарекся в дальнейшем выступать в роли статиста, уступив это место профессионалам.

Отто обсудил с Эльзой и ее партнером варианты позиций. В отличие от прошлых съемок, он удивил девочку, поинтересовавшись ее собственным мнением о сюжете кадра и тем, какие эпизоды ей наиболее нравятся. Эльза долго размышляла, после чего поделилась своими соображениями. К огорчению Отто, в них не было ничего стоящего. Отец Эльзы, как он и предполагал, успел развратить девочку до такой степени, что ее возбуждали лишь самые грязные сцены с налетом садизма. Он прервал дискуссию, и они приступили к съемкам.

***

Жанна пришла в восторг от игрушек, купленных отцом. Антон, после разговора с фотографом, заглянул в сексшоп и приобрел фалоиммитатор, баночку смазки и еще несколько различных приспособлений.

Она развернула упаковку и долго перебирала новое снаряжение, интересуясь у отца способами использования некоторых предметов. Какие-то из них Антон видел и раньше, а вибратор даже опробовал на супруге пока он не испортился, но с большей частью был знаком только по порнофильмам. Затрудняясь с ответами на дочкины вопросы, Антон предложил ей включить кассету и самой разобраться в технологии процесса. У него было несколько фильмов с лесбиянками, использующих подобное оборудование в своих играх. Более жесткие фильмы Антон ей давать избегал, боясь, что у Жанны сформируется не совсем верное, циничное представление о вопросах секса, но мягкую эротику смотреть не воспрещал, сам присоединяясь к просмотру, но больше уделяя внимание маленькой зрительнице.

Схватив кассету Жанна убежала к себе в комнату, где у нее имелся свой видик. Заглянув к ней через некоторое время, Антон застал дочку валяющуюся на постели и напряженно уставившуюся на экран. Если он правильно представлял себе сюжет, то судя по картинке, Жанна перемотала часть изображения, выбирая только ключевые моменты, в которых девочки орудовали дилдо и другими игрушками. Супруга Антона отсутствовала в городе, и ее поездка должна была занять еще несколько дней. По этому Антон мог спокойно присоединиться к своей подружке, пренебрегая мерами предосторожности.

Жанна, уже слегка на взводе, привалилась к Антону, позволяя ему пустить в ход шаловливые пальцы, а немного погодя, когда он уже добрался до ее бутона и ласкал бусинку клитора, заставляя ее вздрагивать от удовольствия, она многозначительно подсунула ему дилдо. Антон помог дочке стянуть трусики и, взяв в руку теплую пластиковую штуковину, прикоснулся ей к лобку Жанны. Забавляясь, он проводил дилдо вокруг ее промежности, описывал круги внизу живота, касался внутренней части бедер. Затем, перевернув на живот и заставив ее согнуть ноги в коленях, Антон начал протаскивать фалоиммитатор между ягодиц вниз, дотрагиваясь им до дырочки ануса, спускаясь еще дальше и, раздвинув упругие лепестки, легонько утопив его в вульве, наконец, добрался до клитора, где и завершил свой путь возбудив дочку до предела.

Она вывернулась из его рук, улеглась на спину и, широко раскинув ноги, стала повторять его движения самостоятельно. Добравшись до створа влагалища, Жанна медленно, но верно начала утапливать кончик дилдо в расширяющемся отверстии, сосредоточено ловя момент, когда он упрется в естественную преграду. Антон, немного выждав, схватил ее руку останавливая движение.

— Мне кажется, что ты решила избавиться от девственности самостоятельно? — полушутя поинтересовался он у дочери.

— А если и так. — улыбнулась в ответ она. — Тебя ведь не дождешься.

— Нет уж, солнце, давай мы это отложим как-нибудь на потом. И если ты ставишь вопрос подобным образом, то я предпочту это сделать сам, и более пригодным инструментом.

Инструмент Антона к этому времени принял такие размеры, что шорты не могли скрыть охватившее его возбуждение. Жанна дотянулась до его штанов и вцепилась в пояс, стягивая с него шорты вместе с трусами. Освободив своего дружка, она схватила его губами, не обращая внимания на смазку, покрывающую головку члена. Антон, не мешая Жанне, развернул ее валетом и тоже начал работать языком, выглаживая распахнутые створки ее бутона.

Почувствовав подкатывающее возбуждение, грозящее преждевременным извержением, он вывернулся из-под дочери, ухватил лежащую по близости цепочку и, смазав шарики кремом, аккуратно принялся вправлять их один за другим в анальное отверстие Жанны. Она судорожно задергалась, непроизвольно сжимая ягодицы каждый раз, когда очередной шарик исчезал в ее дырочке. Когда в руках у Антона осталась лишь петелька, а все шарики нашли себе место внутри у дочки, он пересадил ее на край кровати поближе к зеркалу, для того, что бы она могла видеть свой анус. Жанна задрала ноги повыше и, прерывисто дыша и вслушиваясь в свои ощущения, потянула за цепочку вытягивая ее обратно.

Внезапно раздавшийся звонок в дверь сбросил их с кровати. Лихорадочно одеваясь, они принялись собирать разбросанные по всей комнате игрушки. Антон, по пути выключив магнитофон и пригладив прическу, вышел в прихожую и открыл дверь.

— Здравствуйте, Жанна дома?

Некоторое время он непонимающе смотрел на Катю, одетую в довольно откровенную юбку и коротенький топик, затем взял себя в руки и отступил в сторону, освобождая ей проход. Из своей комнаты появилась встрепанная Жанна в наспех накинутом халатике. Девочки прошли к себе, а Антон, все не мог успокоиться и, глядя на пляшущую в руке сигарету, представлял, что могло случиться, если бы вместо Кати на пороге оказалась его супруга.

Катя прошла в комнату Жанны и втянула воздух ноздрями. Слабый, но ощутимый запах разврата витал в воздухе, а вместе со смятой постелью и разбросанными предметами туалета, наводил на размышления.

— Чем это ты тут занималась? — непринужденно свалившись в кресло, поинтересовалась Катя.

— Ни чем, просто лежала.

— Ну, да. Конечно. — с этими словами Катя наклонилась и вытащила из-под кровати, завалившийся туда маленький вибратор, который Жанна с Антоном не успели опробовать и в спешке забыли.

— Это мамин. — оправдываясь пролепетала Жанна, — Я взяла посмотреть.

— Ага, посмотреть, — Катя раздвинула ноги, от чего ее юбка поползла вверх, и провела игрушкой по лобку, едва прикрытому тканью трусиков. — И вот так сделать.

Она разбросала ноги на подлокотники кресла и стала двигать вибратором, вдавливая материю внутрь лепестков. Потом, рывком сдвинув матерчатую полоску в сторону, одним движением погрузила его во влагалище. Жанна заворожено смотрела на происходящее, успокоенная тем, что Катя не заподозрила правды, а решила, что она баловалась в одиночестве. Внезапно раздался негромкий щелчок и следом тихий жужжащий звук. Вибратор в Катиной руке ожил и, раздвигая и выворачивая толстые складки, начал сновать, погружаясь, а затем выглядывая из распахнутого отверстия.

— Так ты не знала, что его можно включить? — заметила Катя ошарашенный вид Жанны. Та отрицательно помотала головой.

— Девчата, будете смотреть… — слова замерли у Антона на губах.

Картина, открывшаяся его глазам, была создана для взгляда ценителя. Две полуобнаженные девочки замерли на месте. Катя, застигнутая на месте преступления, механически продолжала себя мастурбировать, а Жанна, запустив руку под халат, не отрывала от нее глаз. Полную тишину нарушал лишь тоненький звук эксцентрика в пластмассовой игрушке.

— Простите, что ворвался без стука. — извинился Антон, — Похоже, что у вас свое кино.

— Не волнуйся малышка, — кивнул он побледневшей Кате, — я тебя уже видел голышом, а так ты еще симпатичней. Только Жанке эту штуку не вставляй, она у меня еще девочка.

Когда, Катя в полном смущении убежала, Жанна подошла к отцу, взяла его руку и завела ее к себе в промежность. Пальцы Антона с ходу натолкнулись на непонятное препятствие, в котором он не сразу опознал петельку от цепочки. Жанна развернулась и медленно стала сдвигаться в сторону, всем телом ощущая, как шарики поочередно покидают ее сфинктер. Когда цепочка полностью оказалась в руках Антона, Жанна хихикнув сказала…

— Все это время она была у меня внутри. Я чуть не сдурела от волнения. Представляю, что бы сказала Катя, особенно после сегодняшнего, если бы узнала об этой штуке.

***

Так ничего и не придумав, Отто отправился на встречу с Антоном решив положиться на интуицию. В конце концов, именно поведение во время съемок как девочки, так и ее отца должно было определить способ подачи материала. По дороге он пытался понять, что ждет его на этой съемке, жалкие потуги любителей в изображении чего-то необычного, или статичные зажатые тела, из которых ему придется лепить что-нибудь приемлемое. Конечно, ему могло и повезти, и отец с дочкой могли быть актерами от природы, но надеяться на удачу он не любил, и по тому по привычке ожидал худшего.

Антон пригласил его внутрь. По средине большой светлой комнаты стояла высокая девочка в расклешенных голубых брючках и легкой обтягивающей не знавшую бюстгальтера грудь кофточке. Симпатичная, не блистающая красотой, но весьма обаятельная.

— Меня зовут Жанна. — представилась она, протягивая ему руку.

— Отто. — в свою очередь отрекомендовался он, продолжая разглядывать девочку.

— Спасибо за то, что вы согласились на наше предложение, — появился из-за его спины Антон, — Мне почему-то кажется, что у нас не получится сегодня обычной прелюдии, и по тому, когда осмотритесь, вам придется взять командование на себя. И я, и дочь несколько волнуемся.

Отто прошелся по квартире. Ничего особенного… несколько комнат, все чистенькие светлые; две спальни, в любой из которых можно устроить павильон; гостиная с низкими креслами и толстым ковром по средине пола; куча аппаратуры; мощный, судя по виду, компьютер. Он обернулся к Антону.

— Где вы предпочитаете развлекаться.

— Везде. Проще сказать, где мы еще не баловались, но, по большому счету, все же на кровати. Но, думаю, что там не совсем удобно. Ведь это съемка, а не просто удовольствие.

— Это точно. Удовольствие вы должны получать от фотографий. — сказал Отто, взглядом спросив разрешение курить. И прикурив сигарету, продолжил… — Только вы зря думаете, что без удовольствия можно сделать хорошие снимки. Что бы раскрыться, вы должны забыть о моем присутствии, или гордиться друг другом так, что бы хвастаться передо мной. Понимаете, хвастаться и гордиться. А ни то, ни другое без удовольствия сделать нельзя. По этому давайте начнем там, где вам привычней, а уж затем посмотрим, что можно сделать.

— Нам раздеваться? — спросила девочка.

— Нет. — слегка поморщился Отто, — Иди, тебя отец разденет.

Они прошли в спальню. Отто нагнулся над кофром, доставая и настраивая аппаратуру, а Антон, которому Отто незаметно подмигнул, сел на край кровати, усадил на колени Жанну и начал мурлыкать ей на ухо какой-то незатейливый мотив.

Он легонько дул ей в шею, его пальцы выстукивали на боках дочки замысловатый ритм, постепенно захватывая грудь, перебегая по животу на бедра и возвращаясь по позвоночнику к тонким ключицам. Он что-то ей тихонько говорил, и постепенно девочку отпускало владевшее ею напряжение. Жанна расслабилась, устроилась поудобней, и вскоре по ее телу начали пробегать пока еще едва уловимые волны, первые признаки сексуального волнения.

Антон легонько потянул боковую молнию, удерживающую ее брюки на бедрах. Жанна, уже не обращая внимания на суетящегося где-то в углу комнаты Отто, выгнулась всем телом, помогая отцу справиться с неподатливыми штанами. Антон, усадив ее к себе лицом, запускал ладони под короткую кофту, ласкал ее грудь, спину, просовывал палец между сжатых у основания ног, оттянув резинку тонких ажурных трусиков, оглаживал упругий задик. Затем он, взявшись за низ кофточки, потянул ее вверх оголяя грудь. Жанна, помогая ему, подняла руки. И в этом момент комнату разорвала вспышка фотоаппарата.

Отто, довольно улыбаясь, смотрел на их ослепленные светом лица и тихо радовался, уже абсолютно четко представляя, в каком ключе вести ему эту сессию. Эта парочка была настолько погружена друг в друга, что его присутствие просто оставалось ими не замеченным. Взгляды бросаемые на партнера, трепет тел, все просто кричало ему… да, мы любим друг друга. И не нужны были им заготовленные игрушки, все эти приспособления для разжигания страсти. Слияние мужчины с этой девочкой было настолько полным, что Отто оставалось только любоваться их ласками, иногда нажимая кнопку аппарата.

Перезарядив сим-карту в аппарате, Отто позвал их в гостиную. И они пошли туда, не отрывая глаз друг от друга, опьяненные своей близостью. Жанна охотно выставляла на показ свои прелести, но только Антону, а не фотографу. И ему приходилось постоянно перемещаться, оказываясь за спиной отца девочки, для того, что бы поймать в кадр все самое лучшее.

Они так и не стали распечатывать сделанные фотографии. Вешать их все равно было некуда, а просто прятать в квартире не хотелось. По этому, они решили удовольствоваться снимками Катрин, которые в качестве презента преподнес им Отто. Вид обнаженной девочки, азартно мастурбирующей себя внушительным дилдо, не на шутку возбуждал Антона и Жанну, и заставлял их вспоминать тот конфуз, в который они попали все втроем. Иногда дочка подкатывалась к Антону с разного рода подначками… а почему он не трахнул в тот день Катерину, и не позвать ли ее в этот раз для совместного времяпровождения?

Антон утверждал, что ему хватает его малышки и, что она его в одиночку уматывает до полного бесчувствия. Хватал дочку в охапку и заваливал на диван, где они радостно возились до изнеможения.

И лишь изредка, когда в очередной раз оставались одни, Жанна усаживалась Антону на колени, и они разглядывали себя на экране монитора такими, какими их запечатлел Отто.

[/responsivevoice]

Category: Инцест