Мой друг ремень — Новинка

Однажды, в тихий зимний денёк, я, Маринка и Васька собрались у Маринки дома. Мы были всего лишь лучшие друзья, и ничего лишнего, но мы могли рассказать друг другу всю правду. Всю.
Вот мы сидим, пьём чай, и вдруг Маринка спрашивает:
-А вас в детстве пороли?
Этот вопрос сконфузил нас обоих, и меня, и Ваську. Но только не Маринку. Она продолжала смотреть вопрошающим взглядом. Я ответила первая:
-Нет, никогда.
Вася покраснел, уткнулся в чашку, как будто рассматривая чаинки. Потом он смущённо проговорил.
-Да…
Маринка, обрадованная новой темой для будущего разговора, посмотрела ему в глубокие, серо-зелёные глаза, и спросила:
— И как?
Вася смутился ещё больше, казалось, он готов был сквозь землю провалиться, но тут я подсела к нему впритык, и прижалась к нему, положив ему голову на плечо. Потом я ласково потрепала его за ушко, и он, наконец, улыбнулся, а после моих слов:
— Васюша, расскажи, нам интересно, и после моего поцелуя в щёчку, он разговорился.
— Меня пороли всем, и ремнём, и штукой для выбивания ковров, и щёткой-расчёсткой, гладкой стороной.
Маринка не выдержала:
— Ну Васёк! Не тяни!!! Расскажи, как пороли, как долго, кто, да и вообще, что ты при этом чувствовал?
Василий улюбнулся, и начал:
— Ну кто порол…Очим, да и мать иногда. Как долго- ну когда как, от двух минут до часу! Мать не сильно порит, силёнок мало, не очень больно, терпимо. А вот когда отчим порит…
И он зажмурился, как будто ещё раз почувствовал ту боль.
— Ну!!! завизжала Маринка.
— А отчим порит ужасно больно, нет сил терпеть. Особенно, когда бодрый, и в хорошем настроении.Так колошматит, что я на всю квартиру ору:»Батька, не бей! Ради Христа! Умоляю!»
А он мне:
«Василий, а ну прекрати быть трусом! Ты ДОЛЖЕН ПРИВЫКНУТЬ К СИЛЬНОЙ БОЛИ и должен её уметь переносить! Где твоё мужество?!»…
И дальше порит. А иногда…Иногда выбивалкой для ковров, это тоже очень больно. Вот перед тем, как я к тебе, Маруська, пришёл, он мня как раз выбивалкой-то и сёк.
Я не выдержала:
-Как же ты терпишь эту боль?Это же нестерпимая боль, наверное! Я бы не выдержала!
-Но я же выдержал, значит и ты можешь!
-Не верю!
-Хочешь проверить? -осведамился Васька, и тут же густо-густо покраснел, и отвернулся.
Мы пытались его разговарить последние пол-часа, но всё оказалось без толку. Тогда я решилась на то, что за полчаса до этого посчитала бы бесстыдством.
Но я решилась, потому что мне очень хотелось услышать рассказ, так, что от возбуждения мои половые губки переодически сжимались, а груди напрягались.
Я села к нему на колени, причём так, что его тело оказалочь у меня между ног, а моё лицо в миллиметре от его лица.
-Ну расскажи…-нежно прошептала я, расстёгивая пуговицы на блузке.
Она была атласной, и после последней пуговицы она свалилась с меня на пол, а я осталась в возбуждающем лифчике. Тут помогла Маринка. Она подбежала сзади, дёрнула за брительку, и…Вася первый раз увидел мои груди. Он зажмурился, как кот жмурится, когда ему чешат за ушком, и, открыв глаза, он прошептал:»Я хочу тебя…» Я быстро вскочила на ноги, и поспешно стащила с себя юбку, и трусики.Потом разделась Маринка, а затем и Васька, и мы начали заниматься групповухой. Вася начил лизать мне соски, временами нежно покусывая их, и я от возбуждения иногда вскрикивала. А его палец нежно гладил мой живот, потом перешёл ниже, и медленно ввёл свой палец мне в дырочку, шевеля им там. «Мне немного стыдно…» —прошептал он, но я, взяв его за ту самую руку, нежно ввела пальчик глубже, и он понял, что мне-то не стыдно, и перестал стесняться. Маринка лежала под ним, «просовывая» его член подальше к себе. Она уже не была девственницей два года. А я была.
Потом, резким движением выняв палец и оттолкнув Маринку, он положил меня на спину, привстал на до мной, и своим взглядом спрашивал:»Можно или нет?..»
По моим глазам было видно беспокойство, и он понял, что я девственница, и я тихонькоЯ, чтобы обидевшаяся Маринка, ласкающая сама себе свой розовый клитор на диване, не расслышала..Я доверяла Васе как брату. » Я боюсь…Это мой первый раз…Будет очень больно?»
Вася прошептал:»Мой тоже…Больно будет совсем чуть-чуть, Наденька, потерпи, когда-нибудь всё равно ты это сделаешь…» И я, покраснев от страха, всё равно согласно кивнула. Он ввёл свой член глубоко, и моё тело пронзила адская боль.Я сильно вскрикнула…Боль не утихала…Я в ужасе схватилась за место между ногами, не придя в себя от шока. Я думала, Вася будет волноваться, но на лице его была улыбка. «Вот и всё, Наденька, это всё!» Потом мы занимались сексом втроём ещё окол часа, и вдруг, внезапно, ужасно возбуждённая Маринка, начала кричать:
-Вася! ВЫПОРИ МЕНЯ!!!ВЫПОРИ! УМОЛЯЮ! А-А-А-(и она начала терзать своё влагалище), МНЕ БУДЕТ ОЧЕНЬ ПЛОХО, ЕСЛИ ТЫ НЕ ВЫПОРИШЬ МЕНЯ! А-А-А-А-А!!!
Я стала сама не своя от возбуждения, и схватила мамин тонкий ремень, потом мы взяли ещё два пояска, связав Маринке руки и ноги, и привязав к дивану, для «пытки» выдвинутого на середину комнаты, Вася начял избивать её жестокими ударами, это было видно по лицу подружки.
Оно всё перекосилось от боли и удовольствия одновременно. Через пятнадцать минут это повторилось с вибивалкой, и ещё через пол-часа, уставшая Маринка попросила перестать, и мы перестали.
Начали со мной делать то же самое, и я закричала от боли, но решила проверить силу воли, и стала мужествено терпеть.
Признаюсь, первые пятнадцать ударов были наслаждением, но после того, как ремень перешёл на выбивалку, после пятидесятого удара было жутко больно.
«Порка закончена!» сказал уставший Вася
«Вовсе нет!» — с криком амазонок проарали мы. Мы схватили его, связали по рукам и ногам, и тоже положили его на диван. Мы череовались: «Удар я, выбивалкой, удар она, ремнём, я выбивалкой, она ремнём. После сотого удара был заметен Васькин оргазм.
Тут я подошла, и с силой наступила нагой на его пенис, даже птопнула. Он весь сжался от боли,но виду не показал. Пришёл черёд Маринки, и ещё раз пять мы дёргали ему член, он не сопративлялся. Так мы провели оба выходных. Пытая и е@бая друг друга. Ещё никогда в жизни нам не былдо так хорошо.