Массаж с продолжением Часть 2

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Влив в попку воду тем же способом ещё раза четыре, я заткнул сыну анус пальцем, и приказал ему полежать, удерживая в себе клизму. Стасик, скрепя сердце, подчинился. Но спустя несколько минут он всё же заныл, и вымолил у меня разрешение убежать в туалет. Я позволил ему сделать это, так как попку сынишки действительно уже ощутимо спазмило.

Через какое-то время провинившийся картёжник вернулся, прикрывая своё хозяйство руками — несмотря на то, что почти со всех сторон наш участок был окружён густым высоким кустарником.

-Так, надо бы тебя посерьёзней промыть, — я задумался, почёсывая в затылке, — только грелки-то нет у нас. Не знаю прямо, что делать.

И тут мой взгляд упал на средних размеров красивую пластиковую лейку, которая стояла недалеко от крыльца, между клумбами.

-А ну-ка, дай мне её сюда, — попросил я сына.

-Лейку?

-Да.

Видимо не поняв сразу, что я собираюсь делать с лейкой, сынишка протянул мне приятный на ощупь оранжевый сосуд. Но тут же спохватился:

-Ой, пап, а чего ты? Из неё промывать что ли?

-Ну-ка иди сюда. — скомандовал я вместо ответа. Стасончик подчинился. — Становись на стол.

Я поставил Стаса на стол на четвереньки, приказал ему оттопырить посильнее попу, и слегка раздвинуть ноги. Потом наполнил лейку водой, посмотрел, но острый ли у неё носик, и подвесил эту импровизированную клизму при помощи верёвки к стропилу, прямо над попкой сына. Анус моему отпрыску я решил теперь не просто смазать — набрав в спринцовку масла, я тщательно обработал им любимую дырочку и изнутри, и снаружи, а потом ещё и промазал для верности анальное отверстие пальцем.

Отступив на два шага назад, я невольно залюбовался прекрасным зрелищем: передо мной стоял в сексуальной позе, оттопырив попу, красивый сексуальный парниша. Стоял, подрагивая от волнения и сладкого предвкушения, не зная точно, что с ним может произойти в следующую минуту. Член у Стасончика уже заметно распух, и находился в полуприподнятом состоянии. Из дырочки сочилось и стекало в промежность и на мошонку масло.

-Пап, может не надо лейкой?

Рекомендуем Вам отличный материал по теме рассказа:

Анальные игры мужчин здесь!

прим. ред.

-Надо, Стасончик, надо. Не бойся, папа аккуратно тебе сделает.

Я подошёл к сыну, и, придерживая его одной рукой за яички, чтобы он не вырвался, другой рукой наклонил лейку, и решительно (хотя и осторожно) ввёл носик довольно глубоко в попу. Паренёк тихонько застонал.

-Потерпи-потерпи, малыш, всё уже. Самое страшное позади, больно уже не будет, — я ободряюще похлопал сына по ягодицам, и провёл пальцами по его мошонке, помял яички. Потом погладил любимого по голове, по спине, и стал нежно поглаживать всё его тело, чтобы немного отвлечь и успокоить сынишку. Вода тем временем, побулькивая, постепенно заполняла его животик. Член у Таси уже стоял, подрагивая от напряжения.

-Пап, я всё наверно, — сказал Стасончик через несколько минут, когда лейка опустела уже больше чем наполовину.

-Нет, не всё, потерпи ещё.

-Но я не могу больше.

-Потерпи, сынок, — я наклонился, и поцеловал Стасика в ягодицу.

-Блин, ну что ты делаешь!

-Так, ты поговори мне ещё! — усмехнулся я, и шлёпнул сына по жопе. Котёнок смущённо опустил голову.

И вдруг…

-ЗдорОво!

Я обернулся. Прямо у террасы, метрах в трёх от нас, стоял наш сосед по даче — пожилой лысый мужик Антоныч:

-Чё вы делаете, я не понял?

Я бросил взгляд на сынишку. Стася втянул голову в плечи так, что я даже не смог сразу заметить, насколько сильно покраснели у него щёки.

-Да вот, запор у пацана, клизму пришлось поставить, — объяснил я как можно более равнодушным тоном.

-А, понятно. А я чего зашёл-то — спички есть? Кончились у меня.

Мне показалось, что Антоныч посмотрел на моего любимого как-то нехорошо. С одной стороны, ситуация получилась как бы в некотором роде прикольная и возбуждающая — ведь проштрафившегося парнишку застукали в таком интимном положении. Но с другой — я, помимо своей воли, уже начал ревновать. Поэтому сосед быстро получил спички, и не менее быстро был выпровожен мною восвояси. Стасик тут же сдавленно застонал, и заныл, умоляя отпустить его в туалет. Я пожалел сынишку.

Вернулся он, наверно, минут через 10-15 — так мне, по крайней мере, показалось. Писюн у Таси уже не стоял — я сразу подумал, что он, вероятно, успел подрочить в сортире. Стасончик, по моим предположениям, проделывал такое и раньше, когда я ставил ему клизмы. Но я никогда не обсуждал с сыном эту тему, боясь его сильно смутить и расстроить.

-Так, ну а теперь что у нас на повестке дня? — объявил я. — Порка!

-Па, ну не надо, я ж сам признался, — заныл мой любимый заяц.

Но я был непреклонен:

-То, что ты признался сам в каком-то смысле, хотя это и не совсем так — это хорошо конечно, — объяснил я испуганному парнишке, — но это ж не значит, что можно рубашки в карты проигрывать, правильно?

Сынуля нервно сглотнул и, вытянувшись передо мной рефлекторно по стойке смирно, виновато опустил голову.

-Зай, пойми: ты очень хороший мальчик, — начал я свою обычную в таких случаях «песню», — и я очень люблю тебя, и горжусь тобой, и вообще. Но иногда ты глупо ведёшь себя, и это нельзя без внимания просто так оставлять, ты ж понимаешь.

Сидя на стуле, я обнял сынулю за бёдра, и притянул его к себе. Стручок паренька слегка подпрыгнул в воздухе прямо у меня перед носом, и мне безумно захотелось взять его в рот. Но я удержался.

-За любой косяк ты всегда будешь получать от меня по попе, я сколько раз предупреждал уже тебя. Ну, лет до двадцати-двадцати трёх по крайней мере. Хоть ты и замечательный человечек вообще, и я тебя больше всех на свете люблю.

Я всегда нахваливал Стаса и других своих детей перед поркой — чтобы показать им, что несмотря ни на что я люблю и ценю их, чтобы у них не возникало комплексов, озлобленности и чувства обиды.

Сделав сынишке ещё пару комплиментов, и окончательно заверив его в моём хорошем к нему отношении, я поцеловал зайца в живот, и приказал ему лечь кверху попой ко мне на колени. Котёнок нехотя повиновался.

Разумеется, я не стал шлёпать и пороть его сразу — так делают только ничего не смыслящие в наказаниях, агрессивные люди. Для начала я нежно обнял Стасика — одной рукой за попку, а другой за голову. И с большим чувством, не торопясь, погладил сына — чтобы он не только с моих слов, но и на деле убедился в том, как сильно я его люблю. Правильные прикосновения иногда могут сказать гораздо больше, чем слова. И поэтому я осторожно, не лапая, медленно обласкал правой рукой всю сынишкину попочку, не забыв также провести кончиками пальцев между ягодицами, и слегка помассировал ему кончиком указательного пальца анус. Потом я всё так же ласково, едва прикасаясь, погладил его яички и членик, который опять начал приподниматься. Моя левая рука при этом осторожно скользила по волосам сына, теребила его маленькие, смешные, слегка оттопыренные ушки. Потом скользнула пареньку под живот, и немного поласкала там. Затем — под шею, любовно поглаживая его по готовому захлебнуться в рыданиях горлышку. Не оставил я без внимания также и мордаху, щёчки. И только минуты через две после того, как любимый улёгся у меня на коленях, на его попку посыпались первые — пока ещё не очень сильные — удары.

Стаська рефлекторно напрягся, вытянул спинку по струнке, и инстинктивно, пряча яички, сжал бёдра. Я просунул руку у него между ног, и помог пареньку вернуть ляжки в первоначальное, раздвинутое положение. Поласкал ещё немного мошонку.

Следующие несколько шлепков были уже куда более сильными. Стасик задёргался и застонал, попытался невольно вырваться. Но я крепко придерживал его свободной рукой за спину.

Ягодицы сына уже достаточно разогрелись и раскраснелись — пора было применять ремень.

Стасончик словно прочитал мои мысли, и жалобно заныл:

-Пап! Па, пожалуйста, не надо!

Но я, продолжая придерживать трепыхающегося мальчишку за шею, всё-таки взял в руку тяжёлый ремень с большой бляхой.

Первый удар пришёлся прямо по центру попки. Стаська заскулил, резко прогнул спину, и начал извиваться всем телом, лёжа у меня на коленях. Я почувствовал, как его эрегированный член упёрся мне в ногу. Второй и третий удары получились не менее сильными.

С силой стегая сынишку по пояснице, ляжкам и ягодицам, я периодически останавливался, чтобы погладить его по голове, по попке, и напомнить ему лишний раз, о том как я его люблю, и какой он хороший:

-Потерпи, зайка моя любимая, уже немножко осталось. Ты самый лучший у меня, самый храбрый заяц.

-Ай, пап! Ну не надо!

-Терпи-терпи.

-А-а-а!

Закончив, я огладил и обласкал выпоротого сынульку, что называется, с ног до головы. Потом поставил его прямо перед собой, у себя между ног, на колени. Обнял, и прижал к себе парнишку. Поглаживая его по волосам, шее, спинке, попочке и бёдрам, я жалел его, нежно целовал в щёки, лицо, говорил ему ласковые слова и извинялся за то, что наказал его, возможно, слишком строго. Стасик сначала плакал навзрыд, но когда его рыдания перешли уже в эпизодические всхлипывания — мы оба встали на ноги, и я отвёл зайчонка в комнату.

Член у парниши всё ещё стоял. «Ну ладно, всё. Пора!» — промелькнуло у меня в голове. Сев в кресло, я посадил сына к себе на колени, и взялся рукой за его торчащую пипиську.

-Па! — глаза Стасика округлились. — Ты что? Что ты делаешь?

-Ничего, — я ласково поцеловал парнишку в сосочек, — я прочитал в одном журнале просто, что любая эрекция семяизвержением заканчиваться должна. Иначе — для здоровья вредно. А ты ж не дрочил сегодня?

-Я? Я — не-ет! — всё ещё всхлипывая, явно соврал мой проказник.

-Ну вот. Хочешь же кончить?

-Да. То есть — нет! То есть… — от неожиданности Таська совсем запутался, и жутко смутился.

-Так хочешь, или не хочешь?

-Я… я…

-Хочешь?

Стасончик тупо уставился на свой инструмент, и на мою руку.

-Ну хочешь ведь? Скажи давай, не бойся.

Сынуля молчал.

-Молчание — знак согласия? — снова заулыбался я, и начал осторожно двигать рукой…

Вскоре глаза моего котика ещё сильнее округлились, и он, пробормотав тихонько что-то вроде «О-о!», задёргался в страстных конвульсиях.

-Ну вот, молодец. — я поцеловал сына в губки. — А теперь ты мне приятно сделаешь, ладно? Папа же сделал тебе.

Я опустил паренька на пол, поставил его сначала на локти и колени. Но потом, подумав, уткнул головой прямо в коврик:

-Сейчас, Стасончик, сейчас, любовь моя… Вот так… Ты не дёргайся главное, ротиком дыши глубоко, и потерпи чуть-чуть, ладно? Расслабь попку. Нет, совсем расслабь… Во-от… Умница… Не пищи, потерпи чуть-чуть, зайка…

Через несколько минут всё было кончено. Я повалил сынишку на пол, и обсосал его всего, от макушки до пяточек. Потом отнёс на кровать, и мы продолжили кувыркаться там — причём кувыркались до самого вечера.
..

А наутро, уже в машине по дороге домой Стаська вдруг обнял меня — да так, что я чуть не выпустил руль из рук:

-Папка! — сынишка крепко поцеловал меня в щёку.

-Что, зай?

-А поедем в следующие выходные тоже на дачу одни, а? А то дома нам не дадут спокойно… ну, это.

-Поедем конечно, малыш! — обрадовался я. Честно говоря, я беспокоился, что хотя Тася не сопротивлялся, и явно получал удовольствие — ему всё-таки что-то могло не понравиться.

-Только не надо меня пороть так сильно, ладно? Я не буду больше рубашки проигрывать. — улыбнувшись, продолжил сын. — Так только, для профилактики пошлёпай чуть-чуть. Вообще, мне больше клизма нравится, если честно.

-Ладно, котёнок, не буду. Ну, если ты хорошим мальчиком будешь конечно.

-Я буду.

-Ну, значит всё нормально будет у нас с тобой, — с этими словами я взглянул на всякий случай на пустынную дорогу, и глубоко засосал сынулю в рот, чуть не задохнувшись от наслаждения.

Впереди нас ждало ещё много чего интересного…

[/responsivevoice]

Category: В попку