Мама не велела Часть 4-1

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]http: //zhurnal.lib.ru/i/inti_a/
Батюшки! Так это не контракт, а целый клад! Куда хочу — туда целую! Но я остался у привычных губ. Брат продолжил свои исследования. Всё ниже и ниже, он и грудью интересовался постольку поскольку. Живот, пупок, еще ниже. Вдруг Маришка резко открыла глаза вздрогнув. Вы когда-нибудь видели, как мгновенно высыхают слёзы? Я вот сейчас это и увидел. Слёзы испарились будто с раскалённой сковородки.

— Денис Константинович! — взмолилась Маришка, — не надо!

— Надо!

— Нет! — взвизгнула она и попыталась вскочить.

Но Денька уже крепко держал её за талию и… зарылся лицом в её редкие волосики там. Она обеими руками напряженно пыталась сдвинуть его голову, извивалась всем телом, но безуспешно.

— Успокойтесь, Марина Николаевна, поцелуям нет преграды. А мы, как и обещали, ничего более. Лучше расслабьтесь, иначе штраф двадцать минут.

Маришка резко расслабила тело, даже как-то обвисла. Да, самое главное, губы она перестала сжимать. Вот это дело. Я вновь занялся губами. Фантастика! Я впервые целую её голую. Но она не реагировала на мои поцелуи. Всё строго согласно контракта. Просто чуть приоткрыла рот и всё. Я же делал отчаянные попытки расшевелить её, чтобы хоть как-то ответила. Ничего. Кукла куклой. Вдруг… Какое-то слабое шевеление губами. Это ответный поцелуй? Похоже… и не похоже… Потом еще. Да. Это ответ мне. Я еще раз сделал попытку. О, да… Это поцелуй. Она мне отвечает. Ещё… Движение ртом заметнее. Языком. Ещё! Еще! Ещё. Внутри меня что-то сдвинулось, такое мягкое, как бывало раньше. Хуй радостно восстал. Облегчение-то какое! Она уже сама меня целует. Страстно? С желанием? Раскрывает рот и… Она трогает мои волосы своими тоненькими пальчиками, как раньше. Уже гладит по щеке, поцелуи всё страстнее и жарче. Ооооо! Крепко держит мою голову. Может рискнуть потрогать её грудь? Нет… Слово дава!

л. Что с ней случилось? Она ведь никогда сама меня не целовала, вот так. Я её разжег? Похоже нет… Это братан. Что он там делает? Посмотреть. Но Маришка крепко обвивает мою шею руками, прижимает к себе, я чувствую через ткань рубашки её твёрдую грудь. Двигает азартно языком… как с цепи сорвалась. Я сделал еще одну попытку вырваться… посмотреть, она крепче прижимает меня к себе, не пускает. И поцелуй… . по новому! Никогда… . так… Тянет мою нижнюю губу на себя. Отпустила. Ещё. Серия частых поцелуев влажным ртом… . И всё же, что он там делает?

— Время. — Раздался голос брата над нами гласом громовержца.

Мы отпрянули друг от друга будто застигнутые врасплох куропатки. Я мельком увидел как Маришка судорожно сводит широко раздвинутые ноги. Она глубоко дышит и взгляд такой виноватый, ну как у вора, который только что украл, но его, в принципе, никто не поймал за руку, хотя было так близко. Румянец… Да, о румянце я уже говорил.

— Игра продолжается, — Денька со спокойной улыбкой сделал нам жест приглашая к игорному столу, то бишь журнальному столику.

Маришка выпрямилась, сложила руки на голых коленях. Вот за грудь она уже не волнуется. Привыкла что ли? Я могу её теперь обозревать как хочу, до слепоты. Вздохнув глубоко она наконец успокоилась и потянулась за бокалом, Там джина осталось на глоток. Хлебнула его. Сказала ровным, тихим голосом:

— Мне ставить больше нечего, кроме туфлей.

— У Вас есть что ставить, Марина Николаевна! На кону вся Ваша одежда, итого две тысячи рублей, плюс от меня две тысячи. От Алексея четыре. Алексей согласен?

— А где я возьму четыре штуки?

— Полтора года походов в магазин?

— Да!

— А я что?

— Секс, — безапелляционно заявил Денис, — секс по десять минут с каждым.
..

У меня всё оборвалось, я замер, замёрз, и почему-то хуй до этого гордо топорщившийся, вдруг сдулся, как воздушный шарик, упал. Маришка вздохнула, прикрыла ладонями лицо, сквозь ладони приглушенно проговорила:

— Я так и знала…

— Что Вы знали?

— Что этим всё кончится…

— Тогда зачем ввязались? Нужно было вовремя остановиться. У Вас была возможность.

— Понимаете… Денис Константинович, у меня проблема…

— Какая, Марина Николаевна?

— Я девушка еще…

— Ну и что? Я видел.

— Мама мне не велела…

— Ха, ха, ха! — засмеялись мы с Денисом, одновременно.

— Вы не понимаете… Вы не знаете мою маму!

— Как она узнает?

— Обыкновенно! — Она резко отняла ладони от лица и зло посмотрела, почему-то на меня. — В больнице! Она меня проверяет раз в году…

— Даааа. — протянул Денис почесывая озадаченно подбородок. — Хорошо, Марина Николаевна, другой вариант… По двадцать минут поцелуев… Вы просто сорок минут целуете здесь, — он неопределённо помахал рукой у себя перед ширинкой джинсов.

— Сорок минут? — переспросила она. — А меньше нельзя?

— Меньше, нельзя. Но есть, ещё один вариант. По две минуты в Ваш зад… Там уж точно мама ничего не узнает…

— А больно не будет?

— Нет конечно! Совершенно нет. В начале, разве что, чуть-чуть и то, у меня есть прекрасная смазка, так что больно не будет. Необычно, да, больно нет.

Ну, блядь! Они говорят об этом, как будто она уже проиграла. Проиграть сначала надо. Две минуты… маловато. А братан здесь каким боком? Тоже две минуты? Может купить у него его время? Я прикинул. Так. Стоит это удовольствие четыре штуки… Значит две надо отдать. Жалко… Да и где их взять? Хрен с ним, за две минуты не обломаюсь. Пусть ебёт. Ага. И я туда же… Сначала пусть проиграет!

— Подумать можно?

— Конечно можно!

Она надолго задумалась, взвешивала все за и против, морщила свой мраморный лобик, поёжилась прикрывая ладонями грудь. Вновь спросила:

— А почему целовать туда, так дёшево стоит?

— Потому что так стоит, Марина Николаевна, — пожал плечами Денис.

Бог мой! Какое напряжение мысли! Она сейчас размышляет будто Софья Ковалевская над самой блестящей задачей в своей жизни. Думай девочка, думай, но быстрее.

— В попу, — едва слышно прошептала она сникнув.

— В попу?

— Да…

— Принято.

И снова бой! Сплелись три скорпиона на маленьком пятачке возле норки, на песке. Вернее два, я опять слил свои карты и выскочил из боя не напрягаясь. А мне в карты везет, надо бы подумать над карьерой игрока. Я серьёзно. Но двое продолжали молчаливую игру. Маришка вспотела, поджала губы. И глаза… Вот о глазах сказать бы. Она смотрела как загнанный в угол заяц с таким отчаянием и решимостью, что волку, который и загнал его собственно, конечно же, не поздоровится. Раз карта — бита, два карта — бита, три карта — бита. Ничья! Ёб твою мать, братан! Ты что делаешь с нашей еблей и с нашими деньгами?

— Ничья!

— Уф… — тихо выдохнула Маришка, но повеселела. — Лёш… дай еще выпить.

— На…

Я налил всем и мы устроили маленькую передышку. Тайм аут с джином. Маришку трясло, нет не от холода, в квартире жарко, лето… Адреналин, это ребятки такая подлянская штука! Но в тоже время, почему люди залупаются на риск и лезут на рожон? Черт его знает.
Видимо он как кислород, тоже нужен, но в небольших количествах.

— Продолжим на тех же условиях? — Спросил Денька прикинув, что тайм аут несколько подзатянулся.

— Да.

— Да.

Сбросили карты. Начался решающий раунд. Либо её жопа наша, пусть даже на две минуты, либо она скоро уходит унося с собой надежду… Я ужаснулся, а ведь она уйдет навсегда! Захочет ли после этого встречаться со мной? Надо выиграть! Чего бы ни стоило. Я выиграю! Тем более я остался с ней в поединке. Ну, пташка, сколько у меня козырей? Не густо, а у тебя? Я глянул ей в почти непроницаемые глаза. Не выудить ничего. Жаль, выбывшие карты не запоминал, а она? Сливаю вот этих дам, они хоть и с весом, но не ахти какая масть. Отбила. У меня две карты, у неё две карты. Её ход. Козырная семёрка, бью единственной козырной десяткой. Бля! А если у неё пара? А у меня вшивая десятка, красное сердечко. Пары нет. Мой ход. Уф! Сбрасываю на кон. Ей бить нечем. У неё остался туз, но другой масти. Йес! Йес! Йес!

— Йуху! — Закричал я.

Маришка побледнела, но не дрогнула в лице, не захныкала как раньше, лишь молча поджала губы.

— Где… — с хрипотцой в голосе спросила она, поднимаясь, скрестив руки в отчаянной попытке спрятать от взглядов грудь.

— Прямо здесь, на диване.

— Может лучше по одному, в спальне?

— Нет, здесь и при свидетелях.

— Что мне делать?

— Ложитесь вот так, животом на валик дивана. Я сейчас принесу смазку.

Он ненадолго исчез из комнаты оставив нас наедине. Маришка лежала животом на валике, боялась пересечься со мной взглядом, упорно прятала глаза. Ждала. Денис притащил смазку в забавном розовом флакончике, в виде жопастого пупсика. Охуеть! Он и это предусмотрел? В секс-шопе побывал, или у него была? С Катькой пользовался?

— Объясняю, — сказал Денис, — Чтобы не было больно, нужно около десяти минут втирать эту мазь и сильно массировать, тогда, она растворится и расслабит мышцы.

— Не надо…

— Надо. Иначе будет очень больно. Алексей ты сможешь это сделать правильно?

— Конечно!

Я взял флакон и на полусогнутых ногах двинулся к Маришке. Такое волнение меня вдруг настигло. Смогу ли я вообще её трахнуть? Мой уродец кажется заснул навечно, ни шевеления, ни даже признаков жизни. Попал… Тронул абсолютно ледяной рукой Маришку за ягодицу. Она дернулась и напряглась.

— А Вы, Марина Николаевна, расслабьтесь. Нельзя напрягаться.

Обмакнул палец в тугой смазке. Смазка твёрдая, как ей мазать? Прикоснулся к маленькому сморщенному, шоколадному пятнышку.

— Лёша, быстрее, — раздраженно произнесла Маришка.

— Сейчас, сейчас. — Неумело заелозил пальцем.

— Нет, брат, не так. Показываю.

Денька взял щепотью немного смазки и аккуратно с нежностью, чтобы не причинить боль, ввёл мазь Маришке туда, круговыми движениями стал массировать. Маришка вздрогнула и слабо застонала.

— Тебе больно? — Сострадая спросил я и присев к ней взял её лицо ладонями. Она жалобно и затравленно посмотрела на меня.

— Пока нет. А потом, больно не будет? — её затаённый шепот всколыхнул во мне мужика. Хуй ожил и запульсировал.

— Нет! — самоуверенно произнёс я. — Не должно. Можно я тебя поцелую?

— Да.

Я сполз с дивана, приблизился лицом к её губам. Ей сейчас нужна поддержка и любовь.
Что ж мы всё так покупаем и продаём? Я тебя приласкаю, моя милая! Не бойся, всего четыре минуты… Поцеловал. Её губы были влажными и податливыми. Маришка немного извернулась, чтобы обнять меня. Какое тело! Какая грудь! Я ласкал её вдруг вспухшие соски и целовал в засос в рот, языком, глубоко к деснам. От каждого касания к груди по телу её проносилась дрожь. Она меня таки допустила к себе, разрешила ласкать. И это через месяц, моих мучений?

— Алексей! Можешь начинать, ты первый.

— Нет… после тебя…

Мне нужно побыть с ней, нежно заглянуть в глаза, целовать и ласкать, чтобы она поняла, что близка мне, не смотря, на то, что так получилось… Зрачки расширились. Денька вошел.

— Больно? — ласково шепнул я.

— Нет, — в ответ выдохнула она, — не очень.

— Что ты чувствуешь?

— Я боюсь.

— А еще?

— Я в туалет хочу…

Денька, сзади, он бережно и осторожно двигается в четверть, в осьмушку силы. Плавно входит и выходит. Молодец, не хочет причинить боль. Значит, всё будет хорошо. С каждым движением Маришка едва слышно хекала и её рот невольно приоткрывался в такт толчкам, глаза она закрыла. Хо… Хо… Хххооо… . Ххо… . Ххо… . Хххооо… . Лицо покрылось испариной и волосы прилипли ко лбу. Потекла неуправляемая слюна, а Маришка не в силах была её остановить, сглотнуть. Я приложил ладонь к этой струйке, вытереть и девчонка, вдруг, стала ловить своим ртом мои пальцы. Я ринулся её целовать. Сладострастный поцелуй, долгий, долгий словно вечность… Вечность. Эй! Две минуты уже давным-давно прошли! А мы даже не засекли время!

— Время! — воскликнул возмущенно я. — Ты уже пять минут!

— Прости, брат… Я не могу остановиться… Марина! Предлагаю тебе, всю одежду, без всякой игры, только дай закончить!

— Да… — прошептала Маришка.

Денька продолжил. Нетерпеливо раздвинул ей ноги так широко насколько было возможным и просунув руки под бёдра накрыл ладонями то, что нужно было защитить, не дай бог промажет и сделает непоправимое. Толчки стали яростнее, а слюна из её открытого рта всё обильнее. Маришка распахнула глаза и я заглядывал в них пытаясь угадать что же там происходит, за этой тонкой плёнкой обволакивающей безразмерные зрачки. «Хххо… Хххо… Хххооо!» — резкие выдохи из открытого, сочащегося влагой рта. Еще чаще толчки, голова её безвольно мотается из стороны в сторону, я ловлю ртом её губы. Боже мой, как я завёлся! Брат закряхтел, отскочил от Маришки и неистово задрочил рукой брызгая своим сиропом на ковёр.

Вот и мне пора… Что же это такое? Какое оно? Первый раз. Пусть при помощи обмана, пусть не туда, где предназначено природой, но… Какое оно? Расстегнул молнию, вытащил хуй. Вяловат, но стоит. Легонько стал вводить туда, где минутой раньше был мой брат.

— Хххооооо… — глубокий выдох.

— Больно?

— Нет. Что-то непонятное… — её дрожащий шепот прибавляет уверенности и силы.

Маришка свела ноги скрестив их. Сжала колени, засучила ими друг о друга. Я двинулся с той предупредительной осторожностью, как только что показывал мне брат. Бляха! Кайф! Силища! Неописуемый восторг… Маришке бы хоть в полпроцента ощутить то, что сейчас ощущаю я. Заглянуть бы в глаза… увидеть, предположить, что и ей хорошо, но лишь напряженно прислушиваюсь к интонации её выдохов. Хххо… Хххо… Хххооооо… Скольжу в ней легко, словно на горке из сливочного масла, словно заблудился в лабиринте собственных ощущений, словно мне, вдруг, подарила судьба несколько минут рая… . Я лопну сейчас, вывернусь на изнанку! Я ничего не понимаю, я потерялся… Я даже не подозреваю как бешено, с какой силой наношу свои удары.
Потерпи, дай насладиться теми мгновениями, когда буду вытекать в тебя… Потерпиииии.

Внезапно всё кончилось. Я просто сполз по ней на пол, упал на колени прижимаясь щекой к дрожащим, скрещенным в напряжении ногам. Долгую минуту Маришка не шевелилась борясь с острым, хриплым дыханием, затем поднялась с валика растерянная, ошеломлённая, потная. Долго стояла задыхаясь, смотрела сквозь нас невидящим взглядом. Потом словно в сомнамбуле, делая нелепые движения оделась как попало. Лифчик на изнаку, трусики наоборот. Не проронив ни слова, медленно пошла к выходу…

— Проводить? — спросил я брата.

— Не стоит.

***

Я второй день мечусь. Я не знаю что со мной происходит. Маришка не отвечает на звонки, не подходит к телефону. А тётя Маша, если и берёт трубку, то фыркает и говорит что… Маришка занята, пошла в магазин, в музыкальную школу, ещё куда-то. Я схожу с ума. Неужели, так и есть… потерял? Не захочет она со мной встречаться. Влюбиться и потерять. Вы хоть понимаете что это такое?

— Чего ты дёргаешься? — возмущается Денька, — хотел выебать? Выебал. Так нахуй она тебе всралась после этого? Хочешь, Катьку трахнуть? Она как раз сегодня придёт.

— Нет! Не хочу! Маришка мне не простит никогда.

— Правильно, не простит. Но согласись… ей тоже понравилось.

Что правда, то правда, ей понравилось. Но как-то нехорошо, объясниться бы надо. Может плюнуть и пойти к ней прямиком домой? Сказать, как люблю её и прошу простить за всё. Нахуй пошлёт. Точка. Боюсь. Хватаюсь за телефон, путаясь в кнопках, набираю номер. Гудок.

— Алло.

Маришка…

— Марина!

— Это я…

— Милая…

— Так сразу и милая? — В голосе сарказм и издёвка.

— Ну… я…

— Что?

— Я тебя люблю…

— Спасибо…

— Мы встретимся?

— Зачем?

Разговор пустой и холодный. Ничего не получится. Так ведь к этому всё и шло.

— Прощай… — тихо говорю и кладу трубку.

Брат смотрит на меня с улыбкой. Жалеет.

— Знаешь, что? Катерина Юрьевна придёт через час…

— Хорошо…

— Давай её в карты разыграем?

— А ты? …

— Что я?

— Ревновать?

— Еще чего!

— Давай.

— Тогда готовим квартиру?

Уборка бурно вовлекла в хлопоты, в заботы и расслабила. Ну что ж, Катя так Катя. Девчонка, что надо и братан не против. А вообще, между нами появилось что-то новое, тонкое, общее… сплотило. Мы ведь братья, сила!

Раздался звонок в дверь. Робкий такой, как бы с сомнением. Эх, рановато Катя припёрлась, мы не успели приготовиться.

— Открой, это Катя!

Сейчас, сейчас… Точно как Денька, стану выкать с Катькой и по отчеству обзываться. Предвкушая эффект от удачной шутки открыл дверь… Маришка… Столбняк по сравнению с тем, что со мной сделалось, однозначно детский понос. Дерзко глядя мне в глаза, Маришка заявила:

— Я пришла за реваншем!

[/responsivevoice]

Category: Подростки