Мадам Бобораш

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Мадам Бобораш

О, как соблазнительна поднятая пухлая ручка мадам Бобораш с зажатой в ней розгой! На гладко выбритой подмышке мадам Бобораш выступили капельки пота — порка идет уже издавна и мадам Бобораш разогрелась и чуть-чуть взмокла. Но это не значит, что Филипп получит послабление, вроде бы он ни просил об этом. Филипп глядит на подмышку мадам Бобораш и грезит прикоснуться к ней губками, вдохнуть ее запах, слизать эти сладкие капельки с ее кожи. Филиппу кажется, что он уже ощущает ее запах… А в это время розга раз за разом опускается на его оголенные ягодицы. Мадам Бобораш сечет с оттяжкой — когда отлично просоленная розга касается тела, мадам Бобораш тянет ее на себя. От этого удар выходит в особенности болезненным, а на коже здесь же вспухает багряный рубец. При каждом ударе Филипп содрогается, с присвистом втягивает в себя воздух и, не отрываясь, глядит на мадам Бобораш.

О, как подпрыгивают томные налитые груди мадам Бобораш в такт ударам! Мадам Бобораш всегда сечет Филиппа стопроцентно оголенной. Она гласит, что так усиливается педагогический эффект. Филипп не знает, что такое педагогический эффект, но он все бы дал за то, чтоб провести языком под этими грудями, чтоб почувствовать, как мягенькая, теплая плоть давит на щеку. Пускай бы даже за это мадам Бобораш высекла его по пяткам либо вдоль ягодиц. Последнее в особенности больно… Мадам Бобораш делала так пару раз, и каждый раз Филипп звучно орал и рыдал, как небольшой, когда кончик розги впивался в промежность.

О, как соблазнительны мелкие, ухоженные ступни мадам Бобораш! Филиппу грезится, как мадам Бобораш, окончив порку, садится на соседнюю лавку и ставит свою ножку перед лицом Филиппа. Филипп замирает, не веря собственному счастью, тогда и ножка требовательно тычется ему в лицо. Филипп осторожно целует пяточку, проводит носом и языком по своду и по прелестным припухлостям под пальчиками. На мгновение мадам Бобораш сжимает пальчики, но здесь же растопыривает их, чтоб Филипп мог посасывать каждый пальчик по отдельности и просовывать язык меж ними… А меж тем на ягодицах и высшей части бедер Филиппа все в большей и большей степени рубцов, все почаще они пересекают друг дружку.

Там, где тела касается кончик розги, выступают капельки крови. Филиппу все сложнее переносить порку молчком, все почаще и почаще с его губ срывается протяжный стон. Филиппу охото ерзать по лавке, но кожаные ремни, которыми он пристегнут повыше ягодиц и под коленями, не дают ему этого сделать. Отлично, что мадам Бобораш не постелила на лавку крапиву. Всякий раз, когда Филипп ложится нагим телом на свежайшие пуки крапивы, он не может сдержать визга. В особенности больно крапива жалит соски и пах… Вобщем, порка на крапиве бывает только по воскресеньям, независимо от проступков за неделю, а сейчас только вторник, и Филиппа секут за разбитую чашечку. Означает, о крапиве можно пока не мыслить и глядеть, не отрываясь, на мадам Бобораш.

О, какой осторожный треугольничек черных волос понизу плоского живота мадам Бобораш! Мадам Бобораш стоит, немного расставив ноги, и Филиппу отлично видно, как из-под волосков выглядывают розовые мокро блестящие губы. Как было бы отлично, если б после порки мадам Бобораш развязала Филиппа, повелела ему перевернуться на спину и села ему на лицо так, чтоб эти манящие губы оказались над его ртом. Филипп даже приоткрывает рот и немного высовывает язык, представляя, вроде бы он лизал желанные губы мадам Бобораш. Пускай бы даже при всем этом он лежал на крапиве, а мадам Бобораш секла его розгой меж ног… Но здесь кончик прутка впивается в ложбинку меж ягодицами. Филипп охает и прикусывает язык.

Еще несколько ударов, и порка закончена. Жозеф, конюх мадам Бобораш, отвязывает Филиппа и помогает ему встать. Филипп надевает рубаху, брюки, болезненно морщится, когда грубая холщовая ткань касается высеченной попы. Жозеф отвешивает ему тяжкий шлепок, который принуждает Филиппа вздрогнуть всем телом. «Давай, беги к мадам Бобораш, » — гласит Жозеф, — «а то осерчает и опять придется тебя пороть». Филиппу не необходимы дополнительные напоминания. Поддернув штанишки, Филипп бежит к флигелю мадам Бобораш. Он тихонько входит в гостиную и прикрывает за собой двери. Холщовые рубаха и брюки летят в корзину. Оголенная, мадам Бобораш подходит к большенному стенному зеркалу, закидывает руки за голову и глядит на свое отражение.

О, как прелестна, как соблазнительна мадам Бобораш! Гладкая, чуток смуглая кожа, литые груди с большенными темными сосками, подтянутый животик, тонкие полноватые ножки с малеханькими ступнями… Мадам Бобораш поворачивается к зеркалу спиной и глядит на свои округленные ягодицы, иссеченные розгой Жозефа. Жозеф постарался на славу, нужно будет отблагодарить его этой ночкой. О, как мадам Бобораш будет благодарить собственного конюха, как лаского будут скользить ее губы вдоль его напряженного члена!

Мадам Бобораш гладит багряную попу и блаженно зажмуривается от сладостной боли. О, как будут ныть выпоротые ягодицы мадам Бобораш, когда ночкой Жозеф сожмет их своими сильными руками! Мадам Бобораш надевает шелковое платьице прямо на нагое тело. О, как приятно холодят прикосновения холодной ткани рубцы и ссадины ее многострадальной попки! Мадам Бобораш садится в плетеное кресло и начинает ерзать в нем, немного прикусывая губы. О, как приятно! Мадам Бобораш берет колокольчик и звенит в него. По флигелю разносится мелодичный глас мадам Бобораш:

— Филипп, где ты, негожий мальчик? Ты уже возвратился с конюшни?

P. S. Спасибо за внимание, уделенное моему рассказу. Отзывы и замечания пишите на mr.miamy@list.ru (без подчеркиваний).

Создатель рассказа: miamy

[/responsivevoice]

Category: По принуждению