Клизма для хулигана

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Из рассказов доктора Грушевского

За годы моей врачебной практики мне неоднократно приходилось помогать родителям (в основном — мамам) принуждать разбушевавшихся непослушных детей к принятию клизмы. Чаще всего дети капризничают просто из вредности, независимо от возраста они просто неспособны сформулировать, почему же именно им не нужно делать клизму. Однако случай, который произошел со мной пару лет назад — особый. Мне невольно пришлось заняться воспитанием одного 18-летнего хулигана, который постоянно грубил матери и прогуливал под разными предлогами занятия в институте.

Мать парня вышла на меня по рекомендации одной из моих постоянных клиенток — мамы 14-летнего подростка, у которого тоже были проблемы с поведением. Но уже после нескольких сеансов принудительной «клизмотерапии» мальчик стал гораздо более послушным, начал помогать маме по дому, и стал заметно лучше учиться. А через год его уже просто невозможно было узнать — вежливый, опрятный, услужливый, Никита выбился в «хорошисты» , записался в кружок бальных танцев, и взял на себя практически всю домашнюю работу, кроме приготовления пищи.

Я лично объясняю метаморфозы, которые происходят с трудными детьми в результате регулярного применения клизм не только положительным воздействием очистительных клизм на функции всего организма (а значит — и на функции головного мозга, на психику, настроение) , но и тем, что регулярная необходимость принимать на себя пассивно-подчиненную роль при медицинском контакте благотворно воздействует на самооценку прежде всего именно строптивых, агрессивных, избалованных детей-эгоистов. Пребывание в такой роли, с одновременным предоставлением в полное распоряжение доктора своего собственного тела (прежде всего — попки) помогает таким детям более реально оценивать свою собственную личность, постоянно убеждаться на собственной практике в том, что взрослые умеют, могут, и в конце концов ДОЛЖНЫ доминировать над детьми и подростками.

Однако в 18 лет личность человека уже практически полностью сформирована и, направляясь по вызову, я не знал, что меня там ожидает. Я надеялся только на то, что совершеннолетние юноши, у которых наблюдаются детско-подростковые сценарии поведения, как правило инфантильны, психически не зрелы, и следовательно — с ними еще можно и НУЖНО работать.

Дверь мне открыла изможденная, с потухшим взглядом сорокалетняя женщина. Мы поздоровались, познакомились, и прошли для начала на кухню, чтобы обсудить там с глазу на глаз более подробно сложившуюся ситуацию. Из соседней (единственной в квартире) комнаты доносилась громкая современная музыка:

Из разговора с мамой выяснилось, что юноше исполнилось 18 лет совсем недавно, но он уже как минимум 1, 5-2 года курит, и употребляет спиртные напитки. Мать не исключала даже, что Миша (так звали подростка) употребляет легкие наркотики, хотя сама она за этим занятием пока еще ни разу его не заставала. Мальчик грубил, чуть ли ни оскорблял мать, постоянно прогуливал институт под предлогом «болезни» , не помогал по дому и ничего не рассказывал матери о своей жизни. По слухам, он связался с какой-то нехорошей компанией.

Обговорив еще кое-какие моменты, я разложил на кухонном столе кое-какой свой «инструментарий» (в основном — различные насадки к клизмам) , и договорился с матерью, что она ни в коем случае не будет отговаривать меня от их применения в ходе воспитательного процесса — мы с ней должны действовать как бы единым фронтом, единой командой, а не пререкаться при сыне. Я объяснил женщине, что при умелом применении это не может причинить никакого вреда, тем более — такому большому мальчику, и что бы я ни делал с ее сыном — беспокоиться не стоит.

Когда мы вошли в комнату — мальчик сидел развалившись на диване, возился с компьютером, и, посасывая пиво из банки, демонстративно не обращал на нас никакого внимания.
Я поздоровался с ним, назвав юношу по имени, но и на это он никак не отреагировал. Я отметил про себя, что мальчик внешне очень милый, симпатичный (выглядел он лет на 15) , и что было бы обидно отдавать его на «съедение» улицы. Убрав с журнального столика, за которым сидел мальчик, кое-какие порно-журналы, я освободил себе место, и стал также молча, не говоря ни слова, выкладывать на него свои приспособления.

— Э, это чё такое?! — нарочито грубым голосом проговорил подросток.

Я продолжал молча раскладывать инструменты. Мать, тем временем, внесла в комнату два пластмассовых ведра — одно наполненное наполовину теплой мыльной водой, а другое — пустое.Я достал из сумки рулон туалетной бумаги, баночку с вазелином, большую грушу и резиновую грелку со шлангом. Мать, как мы и договорились на кухне, заперла дверь в комнату на ключ (дело в том, что входную дверь в квартиру можно было в любом случае открыть изнутри, а глухая деревянная дверь в комнату запиралась — так что мальчик оказался у нас «в плену» , и не мог уже никуда улизнуть) .

— Блядь, чё такое, в натуре! — подросток привстал с дивана, но я с силой оттолкнул его обратно — так, что он буквально впечатался в спинку дивана.

— Слыш, ты чё!

— Не надо матом ругаться при матери. И при незнакомых людях — тоже. Это ты со своими приятелями сопливыми можешь как хочешь разговаривать, — спокойно сказал я. Мальчик снова попытался вскочить с дивана и даже, как мне показалось, на меня прыгнуть, но я опять с силой оттолкнул его.

— Слыш, ты чё толкаешься-то, а? — уже более естественным тоном спросил Миша.

— Не «ты» , а «ВЫ» , — поправил его я, — с незнакомыми взрослыми людьми на «вы» нужно разговаривать.

— Ты: вы чё тут разложили? — мальчик почуял неладное, и от волнения его голос стал срываться на фальцет.

Я спокойно объяснил мальчишке, что его мать вызвала меня для того, чтобы я сделал ему, так сказать, «оздоровительно-воспитательную» клизму. И я ее в любом случае сделаю, сказал я, а если он будет сопротивляться — я свяжу его, и его мать мне в этом поможет. Я спросил Мишу, сомневается ли он в том, что все именно так и будет? Мальчик замялся, засопел и опустил глаза — он мог издеваться над матерью, но сейчас понимал, что сила не на его стороне. Я посмотрел прямо в глаза мальчику и спокойны тоном, не торопясь, объяснил ему:

— Миша, видишь эти насадки? Если ты не будешь упрямиться, дергаться и брыкаться, а будешь вести себя как послушный мальчик — я сделаю тебе клизму осторожно и безболезненно, при помощи вот этого вот маленького наконечника (я показал ему наконечник) . А если будешь строить тут из себя крутого — я введу тебе вот ЭТО, и тебе будет очень больно и неприятно (я показал парню огромный конусообразный наконечник) . Ты пойми только правильно — я тебе не угрожаю, и не хочу делать тебе больно. Просто, если ты будешь брыкаться — маленький наконечник из попки обязательно выскочит. А этот, большой, не выскочит — вынуть его будет очень трудно. Так что все зависит только от тебя, Миша. Тебе выбирать!

— Я: я не буду больше, — вдруг как ребенок заныл юноша, — не надо клизму, я нормально себя вести буду:

— Это не разговор, Миша. Ты взрослый парень, и должен понимать, что за любые свои проступки нужно нести соответствующее наказание. Для тебя мама выбрала наказание как раз такое, какое тебе и надо. Сначала я по ее просьбе слегка отшлепаю тебя, чтобы тебе стало стыдно (мама утвердительно закивала) , а потом поставлю две-три клизмы, чтобы ты хорошенько прокакался, и надолго это запомнил.

— Не надо, ну отшлепайте, но не надо клизму только:

— Нет, Миша. Ты провинился, очень плохо себя вел, и ты должен быть наказан. Поэтому я введу тебе, так и быть, не очень большой наконечник, если ты прямо сейчас согласишься.
А чем дольше ты будешь спорить — тем больший по размеру наконечник я тебе буду вводить: Ну что, ты согласен?

Мальчик помедлил немного, и утвердительно кивнул. Я открыто установил в комнате видеокамеру, объяснив это необходимостьюиметь у себя «воспитательное» видео для других непослушных подростков.

Затем помог Мише раздеться, аккуратно сложил всю его одежду на стул и, приобняв его за талию, проводил до кровати. Там я наклонил мальчика вниз, приказал ему пошире расставить ножки, и опереться руками о кровать. Полюбовавшись немного на его красивую упругую попочку, я погладил и легонько похлопал ее ладошкой и, спросив Мишу, готов ли он к наказанию, приступил к делу. Поначалу мальчик крепился, и не издавал ни звука — в комнате были слышнытолько звонкие шлепки по его попке. Но по мере того, как ягодицы юноши краснели, Миша начинал постанывать и обиженно посапывать.

Я отшлепал его сначала по одной ягодичке, потом по другой, и затем начал шлепать поочередно, по обеим ягодицам сразу. Паренек стонал и сопел все сильнее, и минут через 15 уже начал всхлипывать и просить не шлепать его больше. Я вопросительно посмотрел на мать мальчика. Она подошла к нам поближе, внимательно осмотрела попу сына, и согласилась прекратить экзекуцию. Тогда я приподнял юношу за талию, проводил его к дивану и, сложив на на нем одну на д угую три диванных подушки, приказал Мише лечь на них животом, опираясь о диван руками и ногами.

Затем взял баночку с вазелином, надел на правую руку резиновую перчатку и, взяв немного вазелина на палец, осторожно смазал пареньку дырочку. Потом взял вазелина побольше, и тщательно промазал очко изнутри — Мишутка при этом смешно вздрагивал, сжимал попку и беззвучно хватал ртом воздух. Я посоветовал ему расслабиться, и продолжил процедуру. Когда попочка была тщательно промазана изнутри и снаружи, я попросил Мишину маму наполнить мыльной водой из ведра резиновую грушу, и подать ее мне. Женщина с интересом наблюдала, как я засовываю в тугое юношеское очко клизму, и сама предложила мне закачать в мальчика как можно больше воды именно таким способом. Вероятно, ей нравилось наблюдать именно за самим процессом всовывания и вытаскивания клизмы, и я охотно пошел ей навстречу, залив в мальчика пять или шесть клизм. Все это время моя левая рука лежала на ягодицах юноши, и я ласково поглаживал его по попке, как бы успокаив я малыша после телесного наказания.

Вскоре Миша запросился в туалет, и мать с готовностью предоставила ему пустое ведро, выставив его на середину комнаты.

— Чё, я в ведро чтоль срать буду? — опять было попытался «быкануть» Миша, но тут же получил от меня по попе, и чуть не обкакался от неожиданности.

— Не надо таким тоном с мамой разговаривать, — напомнил я и, сильно сжав живот мальчика с двух сторон, помог ему таким образом не тратить время на пустые препирательства — Миша сразу же бросился к ведру и смачно прокакался, изгибаясь и подергиваясь всем телом.Настало время второй клизмы, и я, подтерев и подмыв попу мальчика мыльной водой, вытер ее насухо полотенцем, и велел ему опуститься на пол, на локти и колени, а потом вообще лечь на пол грудью, максимально задрав попу кверху. Мишутка выполнил это «гимнастическое упражнение». Я, как и обещал, взял наконечник средних размеров, и, смазав его вазелином, стал постепенно засовывать его глубоко в попу хулиганистого подростка.

Мишутка то и дело напрягался и постанывал, но стойко переносил процедуру. Мне пришлось приложить усилие, и немного провернуть наконечник в попке, чтобы засунуть его до конца, отчего Мишутка негромко вскрикнул, и завертел задом, как шлюшка. Я успокоил его, погладив по попке, и открыл кран на шланге: Спустя некоторое время мальчик запросил я в туалет, я приказал ему потерпеть еще минуты три, потом закрыл кран, медленно вытащил наконечник, и заткнул ему попку силиконовой анальной пробкой.
Минут через десять паренек снова очень хорошо прокакался, и я в знак одобрения ласково потрепал его по головке. После чего заставил попросить прощения (на коленях) у своей мамы, и поцеловать ей тапочки. Миша хотя и не сразу кинулся исполнять мое приказание, но все же сделал это, и, вздохнув с облегчением, сказал, что никогда больше не будет плохо себя вести. Я оставил Мише и его маме свою визитную карточку, мы тепло попрощались, и я ушел.

Потом я примерно еще на протяжение полутора лет заходил в гости к этой семье, причем иногда Миша вызывал меня сам. Мальчику очень понравилось быть послушным, понравились клизмы, и он никогда больше не хулиганил, а только помогал маме по дому и старательно учился в институте:

[/responsivevoice]