Как казаки путаны выбирал происходило в Нижнем Новгороде

Двадцать первый день рождения настиг меня в плацкартном вагоне №8, пассажирского поезда «Москва — Днепропетровск». Ох уж эта цифра «8». Банным листом сопровождает меня на протяжении всей жизни. Причем, до сих пор не ясно, счастье она мне приносит, или горести. В магию чисел не верю, но, все же, она («восьмерка») — чрезвычайно «приставучая», и это факт.
Начнем с элементарных, пропитанных параноидальными веяниями, но, все-таки, реалий. Родился я на «восьмом» месяце беременности матери, а произошло это, аккурат, 26 августа. То есть 26.08. Одна «восьмерка» обнаруживает себя сразу, вторая скрывается в сумме чисел «2+6». Вырос в квартире родителей, которая находится в доме №8, и, разумеется, по законам жанра, сама квартира имеет аналогичный порядковый номер.
В «восьмом» классе на тренировке по дзюдо получил тройной (Хвала небесам, что только «тройной», а не… ну, Вы поняли…) перелом левой руки. По дьявольскому стечению обстоятельств, ретгенографию произвести удалось лишь на «восьмой» день после получения травмы, когда процесс срастания костной ткани был в самом разгаре. Все бы ничего, если бы не ошибка нерадивого травмотолога, накладывавшего гипс. Кость не была выставлена в природное положение. Это досадное упущение привело к смещению сломанного участка на целый сантиметр с обеих сторон.
После обследования стало ясно, что без хирургического вмешательства никак не обойтись. В итоге, фаза полного выздоровления затянулась более, чем на четыре месяца, вместо прогнозируемых, поначалу, четырех недель. И даже после этого, еще на целый год, врачи не рекомендовали (хотя, чего уж там, запретили) давать нагрузку на руку. Все это, вкупе, поставило жирный крест на моей борцовской карьере.
Чтобы не отклоняться от темы «сакраментальных восьмерок» в моей жизни, добавлю еще несколько аргументов. На двери общаговской комнаты, в которой я до четвертого курса проживал, красовалась надпись «448». Мало того, что трехзначное число на «8» заканчивается, так, опять же, проведя с первыми двумя цифрами нехитрую математическую операцию, получаем «4+4» и что? Правильно, «8». В этой комнате произошло множество радостных, где-то даже судьбоносных, событий, и ни одного значительного негативного. Это дает возможность полагать, что не все у меня так плохо во взаимоотношениях с «восьмерочкой».
Поехали дальше. Номер паспорта начинается и заканчивается «восьмерками». Первым автомобилем, совершенно незапланированно, стал ВАЗ-2108. А разбит он был (опять-таки, незапланированно) восьмого августа. То есть, «08. 08». К тому же… впрочем, хватит занудства и плодов воспаленного воображения. Я еще уйму подобных умозаключений изложить могу, но мы ведь не для этого здесь собрались. Если задаться целью, так под любую цифру можно аргументы и события «подогнать». Наверное, просто нравится мне «восьмерку» «своей цифрой» считать, вот и все.
Итак, двадцать первый день рождения, как сказано выше, я отмечал в пути. Развитие событий этого дня, поначалу, совершенно меня не вдохновило. На переходе «Россия-Украина» до меня добрались наши доблестные «погранцы». Точнее, «погранец». Совсем молодой, с погонами прапорщика. Я курил в тамбуре, и слышал, как он спросил у проводника, есть ли в вагоне «иностранцы». Проводник, не задумываясь, «слил» меня за милую душу. Указал и место, и полочку, и даже «ФИО», сверившись с данными билета, который оставался у него на руках, вплоть до конечного пункта следования.

«Прапор» тут же велел ему отыскать меня, и, в сопровождении паспорта, препроводить на «задушевную беседу» в его же «проводницкое» купе. Пожелание «властелина железных дорог» было незамедлительно претворено в жизнь, и уже через пару минут я закрывал за собой раздвижную створку затасканной двери. Таможенник с важным видом восседал за столиком, и усердно создавал видимость собственной значимости, всматриваясь в раскрытую перед ним папочку.
Он знал, что при мне удостоверение личности гражданина Узбекистана, и предвкушал скорую «наживу». К чему придраться он найдет. Они всегда находят, если захотят. А там, к слову, и искать ничего не нужно. Достаточно было взглянуть на страничку временной регистрации. Сверх положенных по закону трех суток, я пробыл в «белокаменной» еще двое. Не

смертный грех, конечно, откупиться можно. Но как-то совершенно не хотелось расставаться с «кровно заработанными».
В столице России я был проездом. От родителей с каникул возвращался. Разумеется, мог сразу же взять билет на Днепропетровск, и уехать в день прилета. Мог, если бы в «Домодедово» меня не встретили «узбекские москвичи». Мы так ребят из нашего городка, что в Москве учились, между собой называли. Командовал принимающей делегацией мой лучший друг Мишка, поэтому встреча с самолета плавно перетекла в затяжную пьянку. А после того, как стало известно, что Лизка Морозова (знакомая Вам, Уважаемые читатели, по серии рассказов «Разделяй и властвуй») рассталась с парнем и «доступна к ротации», пьянка, мгновенно, трансформировалась в пятидневный загул.
На регистрацию в чужой стране я откровенно «болт забил», находясь в непрерывном «пьяном угаре». А когда, наконец, устал «сливу заливать» и одумался, было уже поздно что-либо предпринимать. Все допустимые сроки прогорели, и меня в любом случае оштрафовали бы на месте. Однако, оставалась вероятность того, что удастся покинуть Россию без тщательной проверки документов. Пограничники, зачастую, проходят по вагонам, и шлепают печати в паспорта, практически не глядя. Не всегда такое случается, но бывает. В моем случае — не повезло. Поэтому нужно было постараться отвлечь пристальное внимание «прапора» от удостоверения личности. Как это осуществить стало ясно после первого же слова таможенника.
— Присаживайся, — разрешил мне человек в погонах, — откуда и куда едешь? Паспорт давай.
— А Вы кто такой будете? Документы, будьте добры, предъявить. И с чего это, вдруг, Вы со мной фамильярничаете? Или Вы думаете, что на Ваше хамство управы не найдется? — театрально возмутился я на необоснованное панибратство.
Прапорщик удивленно вскинул на меня глаза, полные недоумения.
— Прапорщик Шевчук, — проговорил он с опаской, и протянул мне «корочки», — что-то я не заметил, когда с Вами фамиль… (запнулся)… фамиль… (еще раз запнулся)… фамиль-яр-ни-чал (концовку проговорил по слогам и пристыжено раскраснелся).
Я даже не ожидал, что «погранец» настолько быстро в словесный «нокдаун» рухнет. По сути дела, я и сказать еще ничего не успел, а он уже «спёкся». Видимо, совсем «зеленый» и «необстрелянный» еще. Борзости у товарищей поднабрался, а вот, как на практике все это дело применять и не тушеваться — до конца не уяснил.
— Вы, Уважаемый прапорщик таможенной службы Шевчук Павел Анатольевич, и фамильярничаете, и «тыкаете» мне, и на беседу непонятную пригласили. Приеду в Днепр — пожалуюсь на Вас. Знакомств — хватит, не сомневайтесь — включил я «парня со связями».
— Какая жалоба? На меня? За что? — засуетился «служитель закона».
— Ну, как за что? За злоупотребление служебным положением. Давайте не будем лукавить. Мы с Вами прекрасно понимаем, для чего Вы меня в отдельное помещение вызвали. Вам денег с меня «срезать» нужно, а я их Вам давать не стану. Вы начнете мне хамить, может даже угрожать, что ссадите с поезда. Вот за этот инцидент я на Вас и пожалуюсь. И денег, кстати, все равно не дам. Принципиально не дам.
Павел Анатольевич чуть не поперхнулся, доказывая мне, что я ошибаюсь, и вызвал в купе лишь потому, что ему так работать удобнее. Он был в нужной кондиции для того, чтобы предложить ему возможность реабилитироваться. Я сказал, что если ошибаюсь, то готов принести свои извинения и «мирно разойтись краями». Открыл паспорт на нужной мне страничке и протянул «служивому». Тот был рад поскорее избавиться от «геморроя» в моем лице, и немедленно поставил штамп убытия на свободном участке странички. Мы искренне поблагодарили друг друга за понимание, и я удалился восвояси, с облегчением подумывая о том, что сэкономленные деньги теперь с чистой совестью на празднование дня рождения спустить можно. Видимо, «восьмерка», все-таки, счастливая для меня цифра. В том, что деньги вечером разлетятся, как птицы по осени, сомневаться не приходилось. Ближайшие друзья с самого утра известили смс-ками, что встретят меня с поезда. Это означало, что после встречи мы толпой едем в ближайший кабак, где я «выставляюсь» на всю ширину своей души. А она у меня среднеазиатская, читай, широченная. Предполагая подобное развитие событий, я растянулся на своей верхней полочке, и продрых до самого Днепропетровска. Силы для ночной гулянки требовались немалые. Поспать в ближайшие сутки вряд ли удастся, я своих друзей знаю.
На перроне меня поджидала целая ватага уже не совсем трезвых товарищей. После разнообразного спектра рукопожатий, приветствий и дружеских объятий, наш шумный коллектив вывалился на привокзальную площадь, и распределился по двум таксомоторам. Дагестанец Азар, расположившийся рядом с водителем нашей машины, скомандовал ехать в «Чибис». Салон автомобиля взорвался дружным хохотом. Весь комизм ситуации заключался в том, что «Чибис» располагался около автовокзала, до которого даже пешком было не больше пяти минут ходьбы.
— Азар, не гони, какой, нах*й, «Чибис»? За двести метров заплатим, как за два километра. Ты чё, миллионер? Или дочку миллионера е*ёшь? Поехали куда-нибудь подальше уже, раз уселись, — предложил россиянин Андрюха, приехавший на учебу в Украину из далекой Тюмени.
— Тогда в парк Шевченко давай (это водителю сказано). Там и бухнём в летней кафешке, и тёлок снимем. Саня («даген» обернулся ко мне вполоборота), ты не представляешь сколько «молодого мяса» сейчас в городе. Абитуры в этом году понаехало, как никогда. Девки — какие хочешь! Черные, белые, коричневые. И даже аранживие (с поддельным кавказским акцентом, хотя Азар превосходно по-русски говорил).
— Да их каждый год хватает. И черных, и белых и «аранживих». И не мне об этом тебе рассказывать, — пожал я плечами, — шеф, трогай давай, не жди пока этот клоун (Азар знает, что это я шутя) выговорится

Category: Миньет