Я попала (приписка от Борьки)
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Да, Ирка правду написала. Крутой у нее первый день получился. И раз разговор о прогулках зашел — вспомнил я, с Ленкой потом и круче случай был. Как раз мне многие читатели «Старой коляски» писали и спрашивали: как же нам удавалось с малышками справляться, как мы их в коляску засовывали, если ничего страшней для них не было? Вот заодно им и отвечу.
На самом-то деле голышки послушно прыгали в коляску и даже сами просили, чтоб их пристегнули.
Не верите? А все просто…
Нет, сначала девчонки, конечно, каждый раз устраивали истерики, и нам с Мишкой приходилось укладывать их силой. Но после одного такого случая у Мишки лопнуло терпение: в тот раз Мишка не стал спорить с Ленкой, а сказал:
— Ладно, что с тобой делать, раз скандалишь — тогда «колобок». Тащи ленточки.
Ленка запрыгнула на кровать и не мешала себя упаковать — лишь бы не коляска. Мишка ее замотал, потом, как всегда, как следует прощекотал, чтобы проверить надежность: если у девчонки есть хоть какой-то шанс из упаковки вывернуться, так она от настоящей щекотки за пару минут из нее выскочит. Убедившись, что все в порядке, Мишка взял её на руки, пришлепнул: «Ну вот… » Но только она обрадовалась, что так легко отделалась, как Мишка выдал свое дежурное: «А теперь — на прогулку!» и положил Ленку в коляску. Пристегивать он ее не стал — все равно Ленка уже в «колобке» лежала. А мне подмигнул и шепнул: «не забудь фотик, будет интересно».
И Ленка как обычно приехала в наш парк, но дышала воздухом на этот раз не в родной и уютной коляске. Сняв, как всегда в парке, с нее одеяло, садюга Мишка не оставил его в коляске, а расстелил у себя на коленях, а потом посадил туда Ленку. И наша голопопая дуреха целых полчаса помирала со страху у него на ручках.
А он прихватил с собой бутылку теплой воды и мыло, и будто не происходит ничего необычного, как следует, не спеша подмыл Ленку, промокнул полотенцем, все так же обстоятельно намазал детским кремом и дал ей в руку погремушку — «поиграйся, маленькая» — которую она тут же бросила. Тогда Мишка сокрушенно поцокал языком, помыл погремушку остатком воды и перевернул девчонку попкой кверху. Отшлепав Ленку — «ты зачем игрушки бросаешь? Папа подбирать тебе должен? Нашла себе развлечение!» — он аккуратно ввинтил погремушку ручкой в намазанную попку: «не теряй больше!».
Смотрю сейчас эти фотки, читаю ленкин дневник и вспоминаю тот день… Вид был совершенно фантастический: голенькая Ленка, от стыда цвета советского флага. С выглядывающей из попочки погремушкой. В «колобке». Посреди парка. С торчащими в небо сосочками и надутым клитором, с мокрой от слез и слюней мордахой и текущей писюнькой. Что-то мычащая и горестно попискивающая своим игрушечным кляпом. Болтающая башкой и скрючивающая ступни — все, что она могла сделать в такой упаковке — от щекотки на руках у своего «папочки», который на год старше ее самой.
А «папа», будто и не обращая на ее особенного внимания, смотрел на деревья и говорил со мной о школьных делах, рассеянно щекоча, пошлепывая, мимоходом лапая и легонько поддрачивая «нашу маленькую дочку». Иногда Мишка осторожно вытирал полотенцем Ленкину мордашку и начинал расцеловывать ее в щеки и в нос: «Вот какая девочка у нас послушная, вот какая папина радость растет!». Время от времени он поправлял выскальзывающую погремушку, а потом стал ритмично двигать ей взад-вперед, трахая ручкой Ленку в попку.
И только когда очень далеко в конце аллеи появился какой-то прохожий, Мишка все так же невозмутимо вернул карапузку, у которой текло по ляжкам от возбуждения, в ее «домик».
Прохожий свернул, не дойдя до нас. А меня так завели Мишкины игры, что я не выдержал. И настрадавшаяся голышка, которая уже думала, что все ее несчастья остались позади, была жестоко обманута: я решил, что еще немножко солнца и свежего воздуха нашему ребеночку не помешают.
«А кто это тут у нас такой маленький? А кто это тут у нас у нас такой голенький? А кто тут у нас хочет еще погулять?» — спросил я ее, снимая одеяло. «Умпыффф… уфф… мымымф. . пиу-пиу» — ответила Ленка, вытаращив глаза. Я решил считать это согласием. И малышка снова смогла любоваться природой, лежа на этот раз уже у меня на ручках. Разглядывать старые клены — когда не была слишком занята безнадежными попытками убрать свои бока, пузико, шейку, подмышки и лапки от щекотки. И слушать птичек и ветер — когда их не заглушал звон очередного шлепка или ленкины повизгивания. Своей мокрой писькой она покусывала кончик моего пальца. Так я чувствовал, когда нужно на пару минут вытащить погремушку, перестать лапать девчонку, и раздвинуть двумя пальцами хлюпающие писькины губки, подставив ее богатства под освежающий летний ветерок: у Ленки было наказание, а не праздник, и об оргазме она могла только мечтать.
[/responsivevoice]
Category: Подростки
