Драко Малфой и рабыни Хогвартса (глава 8)

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Драко Малфой и рабыни Хогвартса (глава 8)

Гарри Поттера и его мир выдумала Д. Ролинг. Я просто играюсь с персонажами.

Нимфадора Тонкс была в аду.

Естественно, она не знала, что из себя представляют адские муки, но не задумывалась, что они ужаснее её сегодняшних.

Одна большущая пластмассовая дубина, бывшая не так давно Гермионой Грейнджер, насиловала её в пизду. Жёсткий пластик неумолимо растягивал стены влагалища, и Тонкс казалось, как будто она рождает тройню больших деток. Сразу. Она не могла не свести, не развести ноги перед этим агрегатом для разрушения дам — ни одна мускула не слушалась. Малфой не забывал обновлять парализующие чары на Тонкс и оглушающие на Гарри и Роне.

Другая дубина — та, что была Джинни Уизли — терзала её зад. Тонкс казалось, как будто этот самотык доходит ей до желудка, превращая её девственную попу в широкий заднепроходный тоннель. По ощущениям розоволосой колдуньи, меж ног у неё осталась одна большущая дыра, в какой можно было упрятать все богатства Гринготтса.

Такая мелочь, как два очень зловонных и длинноватых члена эльфов-домовиков, заполнивших её рот, уже даже не числилась. По последней мере, эти отвратительные отростки не давали ей кричать в глас перед Малфоем.

Кстати о Малфое…

— Может быть, вы усвоили урок, доктор? — мягко спросил он. — На два размера меньше!

Дилдогермиона и Дилдоджинни сузились в растраханных отверстиях Тонкс. Та облегчённо отбросила голову. Обе её дырки пульсировали болью, она страшилась помыслить, на что похожа её вагина, и не знала, закроется ли когда-нибудь её анус, но всё-таки это было облегчение.

— Либо любознательные рабыни Хогвартса должны лучше изучить твои дырки для ебли, — вдумчиво произнес Малфой. — Что скажешь, кузина?

Тонкс ничего не могла сказать — её рот был растянут на членах домовиков.

— А, молчание символ согласия. На три размера больше! — скомандовал Малфой.

Когда два самотыка снова начали расти в её вагине и анусе, Тонкс прокляла собственный дар метаморфа. Её дырки не могли даже порваться — они подстраивались под размеры дилдо. Подстраивались довольно отлично для того, чтоб Тонкс не грозили трещинкы и разрывы гениталий.

Но недостаточно отлично для того, чтоб она не чувствовала каждый новый сантиметр немного шершавого пластика ласковой кожей влагалища и чувствительный анусом.

— А сейчас мы тебя потрахаем, Нимфоманочка, — предупредил Малфой.

Самотыки пришли в движение. Волосы Тонкс с каждым их толчком становились из розовых ярко-красными. Чёрные дыры меж её ног могли вместить весь Хогвартс, но эти дилдо двигались в их туго, с усилием, угрожая выкрутить розоволосую колдунью навыворот.

— Ещё пол-размера, пожалуй, — услышала она за пеленой мучения Малфоя.

ххх

Она плохо помнит следующее. Мучения не уменьшаются, самотыки угрожают выйти через рот. Кажется, в некий момент Малфой приказывает домовикам вынуть хуи из рта Тонкс. Он желает услышать, как она умоляет о пощаде. Тонкс скупо вдыхает ртом незапятнанный воздух, морщась от мерзкого вкуса смазки домовиков. Но когда она поднимает голову и заглядывает для себя меж ног, то чуть ли не лишается эмоций, невзирая на весь собственный военный опыт.

Головка Дилдогермионы давит изнутри на кожу понизу животика Тонкс, проступая отчётливей при каждой фрикции. Тонкс не соображает, как эти штуки в ней умещаются, хотя и ощущает каждый их толчок. Она уверена, что и в вагину, и в анус ей можно сейчас просто запихнуть руку. Тонкс даже унижается до того, что спрашивает у Малфоя размер этих дубин.

— Всего 12 см шириной, кузина, — мгновенно отвечает Драко. — Ты представь, что тебя ебёт твой Люпин, легче пойдёт.

Она представляет, представляет себя в сильных объятьях оборотня, и ей даже удаётся возбудиться. Это помогает. Правда, на короткий срок.

Тонкс начинает молить о пощаде, когда толщина самотыков в первый раз превосходит 15 см. Её больше нет, есть только большая пиздень и ненасытное очко, которые нереально заполнить до максимума — они вмещают всё больше и больше.

— Скажи, что ты блядь, позор для рода Блэков, сучка для оборотня, — гласит ей Драко.

Её волосы становятся сероватого, мышиного цвета, и она сорванным от кликов голосом повторяет за Малфоем. Ей постыдно, что она не смогла посодействовать Гермионе и Джинни, что она сломалась за пару часиков, когда они держатся, хоть и терпят жуткие извращения деньками, но она больше не может принять в свои дыры ни мм жёсткого пластика.

— Скажи, что твои тоннели для ебли можно трахать 2-мя руками сходу, — продолжает Малфой.

Она гласит. В конце концов, это правда. И только тогда Драко достаёт и расколдовывает самотыки.

ххх

Гермиона и Джинни обрели собственный обычный вид, и немедля их руки потянулись к влагалищам. Гермиона была влажной, блестящей, с ног до головы покрытой выделениями Тонкс. От Джинни осязаемо несло дерьмом, к её телу прилипли карие крупинки. Гриффиндоркам было не ранее — пирсинги в их сосках и клиторах вибрировали, и их лишал рассудка зуд возбуждения. Гермиона и Джинни сорвали свои испачканные юбки с блузами и потянулись друг к другу, обычно укладываясь в позу 69 и не обращая внимания на запахи.

— Леди, что с вами? — опешил Малфой, но позже увидел надписи на сиськах гриффиндорок:

«Не еблась уже 4 часа 11 минут. Ебать в рот, пизду и жопу НУЖНО».

— А, так вас уже давненько не трахали, — сообразил Малфой. — Что-то мы заигрались с доктором Тонкс. Нет, леди, на данный момент вы не будете лесбиянить. Отойдите друг от друга!

Гермиона и Джинни нехотя разомкнули объятья. Они лежали на полу — грязные, раскрасневшиеся, возбуждённые — и свирепо дрочили свои бедные зудящие вагины и соски. Помогало не много.

— Драко, дай мне кончить! Трахни меня, — рыдала Джинни. — Мерлин… я с мозга схожу!

— Малфой, вставь мне, — умоляла Гермиона. — Либо дай мне отыскать кого-нибудь… чтоб он меня снял…

— Вы грязные, — брезгливо сморщился Малфой. — Чистокровному колдуну не в позор выебать грязнокровку, но всему есть пределы. Вобщем, — добавил он, — здесь есть парочка тварей только немного благородней вас. Попросите домовиков, они ещё не кончали.

— Трахните нас, — Джинни поползла к домовикам.

— Отымейте, — Гермиона поползла за ней. — Пожалуйста.

Перверт и Монгрел принципиально сложили руки на груди.

— Грязная тёмная леди и её подружка должны попросить домовиков верно, если желают насытить свою похоть, — произнес Перверт.

— Что? Я вас по-человечески попросила, — глас Гермионы дрожал. — Что для вас ещё нужно?

В отличие от Гермионы Джинни выросла в волшебном мире, потому её озарило первую. Джинни встала на колени и локти, оборотилась к домовикам задом, выставив текущую пизду, и тоненьким голосом попросила:

— Не будет ли так добр добросовестный домовик Монгрел спариться с тупым животным, течной сучкой Уизли, предательницей крови?

Скрюченный жилистый домовик достаточно кивнул и встал за Джинни, пристроив собственный противоестественно длиннющий член к её зудящей щёлке. Когда Джинни ощутила, как узловатый хуй домовика заходит в её горящую пизду, она откинула голову и облегчённо застонала.

Гермиона тем временем молила Перверта, став к нему так же — задом в коленно-локтевой позе.

— Пожалуйста, пусть добросовестный домовик Перверт так покроет течную сучку Грейнджер, чтоб это животное впредь молчало про лживые права домовиков, — произнесла она.

Перверт потёр руки и с размаху до упора вставил член в истекающую вагину Гермионы. Она ощущала пиздой каждый узел его члена, и стонала с каждой новейшей грубой фрикцией.

«Молчала про права домовиков, только говоря с сумасшедшими эльфами Малфоя либо ему схожих, — помыслила Гермиона. — А про других я ничего не обещала… я так просто дело Г.А.В.Н.Э. не брошу… Но поначалу нужно потрахаться, да, так, так, посильнее…какие жёсткие узелки…»

ххх

Малфой лениво дрочил член.

— Шлюхи, должен признать, что этот акт зоофилии очень возбуждает, — обратился он к стонущим Гермионе и Джинни. — Но нехорошо с вашей стороны забывать о нашей восхитительной преподавательнице Нимфоманке Тонкс.

Тонкс, услышав своё имя, пробормотала что-то неразборчивое. Кажется, она наивно возлагала надежды, что Малфой про неё запамятовал.

— Присоединяйся, кузина, — Малфой взмахнул палочкой, и Тонкс подлетела к Гермионе и Джинни. Из ниоткуда появились верёвки. Колени Тонкс привязало к её же локтям, свесившиеся с потолка петли захлестнули её бёдра и подтянули зад колдуньи повыше. Тонкс оказалась зафиксирована в той же позе — на коленях и локтях, с выпяченным к Гермионе и Джинни задом.

«Мерлин и Моргана, — помыслила Джинни. — Её щёлка стала аморфной дырой, оттуда капли слизи стекают… А попка? Я же в ней была, и как растянула… Эта попка вообщем не сумеет закрыться сейчас. Моего Гарри я Тонкс всё равно просто так не прощу, но как ей тяжело досталось».

— Ближе, шлюхи, — произнес Малфой. — Вот для вас лавка, — он сотворил низенькую лавку, — лягте на неё дойками, чтоб руки были свободны.

Гермиона и Джинни выполнили приказ. Сейчас они лежали сиськами на низкой скамеечке, колени были на полу, и сзади их всё так же ебали два старенькых домовика. Впечатляющие члены домовиков просто скользили в скупых пёздах млеющих гриффиндорок.

— Означает, так, — оценил позицию Малфой. — Грейнджер, на данный момент ты сожмёшь правую руку в кулак и вставишь её по запястье в дырку Нимфоманки. Уизлетта, ты сделаешь то же, только засунешь кулак в её заднюю дырку.

— Что?! — хором спросили Гермиона, Джинни и Тонкс. — Мы никогда… Ты совершенно…

— Может, вы дадите мне окончить? — немного раздражённо произнес Малфой. — Вас предки не учили, что перебивать невежливо? Хотя о чём я, у вас же предки магглы либо предатели крови. Итак вот, после чего вы продолжите медлительно запихивать руки в пизду и жопу моей кузины, пока они не войдут по локоть. Ну, можно начинать. Нимфоманка, ты что такая печальная?

ххх

Жёсткий узловатый член Перверта скользил в рабочей пизде Гермионы, и с каждой фрикцией по телу гриффиндорки пробегала дрожь наслаждения. Перверт трахал «грязную тёмную леди» скупо, очень и стремительно.

— Злая колдунья на грязном члене домовика, — выкрикивал он. — Добросовестный Перверт заебёт её до отключки!

Хотя Гермиона уже как-то смирилась с каждодневными изнасилованиями и изымательствами, в другое время её бы довела до слёз несправедливость этого ожесточенного урода. Но на данный момент гриффиндорку тревожило другое. Её рука сантиметр за сантиметром пряталась в пизде Тонкс, и Гермионе было плохо как никогда, так как ей самой пришлось выступать в роли насильницы.

Вобщем, Тонкс всё равно было ужаснее. Она уже не могла орать, и только однообразно хрипела. Пот и слёзы катились по обычно саркастическому лицу.

Кулачок Гермионы достаточно просто просочился в истерзанную, раздолбанную вагину Тонкс по запястье — Малфой хорошо растянул её дырки. Но позже Гермионе пришлось засовывать руку всё поглубже и поглубже — она ощущала, как жгучая пульсирующая плоть влагалища обжимает руку, как будто желает вытолкнуть. Тонкс шептала что-то умоляющее — её пизда была очень натёрта после изнасилования Дилдогермионой, и новое проникновение причиняло ещё огромную боль.

— Прости, — шептала Гермиона безпрерывно. — Прости… Ой, Перверт, посильнее! Прости, Тонкс…

Она ощущала, как рядом с ней рука Джинни медлительно прокладывает путь в прямой кишке Тонкс, просто преодолевая болезненно растянутый сфинктер розоволосой колдуньи. Руки гриффиндорок тёрлись снутри Тонкс через стену влагалища, заставляя колдунью ещё страшнее хрипеть. Гермиона посмотрела на Джинни. Монгрел дрючил рыжеватую гриффиндорку на совесть, её пизда хлюпала под его длинноватым хуем, но лицо Джинни было мертвенно-бледным, как будто восковым. Эту бледнота только подчёркивали россыпи веснушек и румянец возбуждения на щеках. Кажется, Джинни была близка к обмороку.

— Держись, — прошептала ей Гермиона.

— Ничего, — слабо улыбнулась Джинни. — Просто этот урод, который ко мне пристроился… и что делается с Тонкс… ой, Монгрел, ещё! Мне плохо… Ничего, всё пройдёт.

— Не останавливайтесь, леди, — произнес Малфой. — Пихайте поглубже в эту шлюху!

— Малфой, не нужно, — стремительно заговорила Гермиона. — Мы её порвём, она не выдержит. Драко, мы не сможем ничего в неё больше запихнуть, это нереально!

— Мы волшебники, Грейнджер, мы каждый денек делаем неосуществимое вероятным, — менторски произнес Малфой. — Не беспокойся, у метаморфов вправду очень крепкие тела.

— Драко, я не могу! — кликнула Джинни. — Я не могу её больше истязать. Придумай мне всякую пытку, хоть какое изымательство, но не принуждай трогать Тонкс!

— Хоть какое? — задумался Малфой. — К примеру?

— Я… я… я трахнусь со всеми домовиками… ой! Я отсосу для тебя прямо в Большенном зале за слизеринским столом, я снимусь нагой для «Ежедневного Порока», что угодно, — тараторила Джинни. Словестно «я трахнусь со всеми домовиками» Монгрел взвизгнул от экстаза и ущипнул Джинни за проколотый набухший клитор.

— Мне нравится твоя фантазия, Уизлетта, — произнес Малфой. — Мой ответ «нет», но за идеи спасибо. Сейчас для вас ещё предстоит принципиальное выступление, так что заканчивайте с моей кузиной, и перейдём к более принципиальным вещам. Нимфоманка, ты что-то совершенно бледноватая. Для тебя нужно почаще трахаться, постоянный секс полезен для здоровья!

ххх

Нехотя Гермиона втиснула в вагину Тонкс ещё незначительно руки — и ощутила, что кончики пальцев больше не сжимает плоть. Гриффиндорка сообразила, что сейчас фистингует розоволосую колдунью прямо в матку. Судя по новейшей порции осиплых визгов от Тонкс, та это тоже почувстовала.

— Ты практически у цели, Грейнджер, — произнес Малфой. — Ещё глубже… поглубже… хватит стонать, кузина, мне твои мольбы до 1-го места… вот так. Нимфоманка, кулак Грейнджер уже, должно быть, провалился в твою утробу по самое запястье. Провалилась туда, где ты вынашивала этого ублюдка — отпрыска оборотня. Жаль, тогда у меня ещё не было над вами власти — я принудил бы Грейнджер нагими руками вырвать твоего Тедди из твоей же матки, чтоб этот выродок не позорил своим существованием кровь Блэков.

Тонкс, уже издавна не реагировавшая на оскорбления, повернула голову и уставилась на Малфоя безрассудными выпученными очами, в каких опять заплескалась ярость. Её волосы неистово переливались всеми цветами как гирлянда.

— Ты! — простонала она. — Это ты ублюдок. Ты выродок. Ты позор Блэков, всех колдунов, всех людей… — глас отказал Нимфадоре.

— На данный момент, кузина, ты больше похожа на позор всех людей, — скептически осмотрел её Малфой. — Это для тебя натянули пизду на руку. Это твоё очко растянули до размеров квиддичного кольца. Это для тебя трамбуют внутренности две зазорные шлюхи. Это ты сейчас грязнее даже этих подстилок для домовиков… Уизлетта, ты окончила?

Поначалу Джинни не веровала, что в Тонкс поместится целая рука.

Ей пришлось признать свою ошибку.

Тонкс жутко орала, когда в её измученные пизду и анус входили кулаки. Позже она умоляла. Позже она даже бросила умолять, только как-то удивительно дёргалась и всхлипывала. Её волосы заполучили мертвенно-серый колер, пот сыпался со стройного голого тела большими тяжёлыми каплями.

Вагина Джинни зудела, пылала и хлюпала, пока её грубо ебал сзади домовик Монгрел, но гриффиндорка знала — это ничто по сопоставлению со страданиями Тонкс. Анал Тонкс тесновато сжимал руку Джинни, и рыжеватой гриффиндорке приходилось тужиться, чтоб втиснуть ещё сантиметр плоти в эту гигантскую дыру. Джинни всё посильнее растягивала анус и прямую кишку Нимфадоры, превращая в широкий пульсирующий тоннель то, что ещё днём было узенькой и тугой девственной дырочкой. Вот рука вошла по запястье, на пятую часть длины, на четверть, практически по локоть…

Тонкс бессильно свесила голову. Её всхлипы оборвались.

— Малфой, мы уничтожили её! — отчаянно кликнула Гермиона.

Малфой проверил пульс на шейке метаморфа.

— Живая, просто отключилась. Да что все-таки вы такие трусливые, а ещё гриффиндорки! — воскрикнул он. — Я вот нисколечко не боюсь, что она умрёт, а вы сходу в панику.

— Чтобы ты сдох, — выплюнула Гермиона.

— И для тебя не болеть, Грейнджер, — отозвался Малфой. — Хорошо, отвалите от нашей Нимфоманочки.

Гермиона и Джинни осторожно освободили дыры Тонкс. Руки выходили с чмокающими звуками, как будто вагина и зад Тонкс не желали их отпускать. Гермиона и Джинни с страхом и омерзением смотрели на итог собственной работы — они страшились, что промежность Тонкс никогда уже не станет прежней.

Малфой расколдовал Тонкс. Верёвки пропали, и метаморф без эмоций распласталась на полу.

— Обливейт! — произнес Малфой. — Жаль, что ты не запомнишь меня, кузина, но в этой стране идиотические законы — чистокровному колдуну даже нельзя просто так поиметь грязюка вроде тебя. Перверт, Монгрел, заканчивайте с моими шлюхами!

Два старенькых домовика стали ещё усерднее долбить пёзды Гермионы и Джинни. Гермиона выгнула спину и сильней отклянчила зад — длинноватые костистые пальцы Перверта больно, до синяков сжимали её ягодицы. Гермионе было постыдно стоять раком на четвереньках перед этим… существом и подмахивать ему, но не было другого метода унять зуд во влагалище. Она ощущала трение узелков на хуе Перверта о стены собственной вагины, и стоны удовольствия срывались с губ Гермионы против её воли.

— Та-чьи-вещи-нельзя-подбирать с подругой стали шлюхами недостойных домовиков по милости мастера Драко! — кликнул Перверт.

— Добросовестные домовики пометят их как собственных! — вторил Монгрел.

С визгом домовики стали обильно спускать в пёзды гриффиндорок. Гермиона и Джинни ощутили, как густая и жгучая сперма заполняет их вагины до края и вылезает наружу. Зуд возбуждения опять усилился и стал нестерпимым.

— Мастер Драко, жалкие домовики наказали запятанных ведьм и ожидают ваших наимудрейших приказаний, — поклонился Монгрел. Его хилая грудь вздымалась от тяжёлого дыхания.

Малфой, который перевернул Тонкс на спину и вдумчиво мял её сиськи, через плечо бросил домовикам:

— Ладненько. Исчезните с глаз, уроды, и унесите отсюда наших дрочеров, — он показал на оглушённых Гарри и Рона. — Бросьте их в женском туалете, заприте в самой грязной кабинке.

— Но если нас увидят с ними, мастер Драко?

— Сделайте так, чтобы не увидели, — ответил Малфой, отпирая дверь. — На данный момент всё равно практически все уже спустились в Большой зал на ужин.

Домовики низковато поклонились, ткнувшись носами в пол, и вышли в дверь, левитируя за собой Гарри и Рона.

— Нет! Нет! — отчаянно воскликнула Джинни, натиравшая собственный клитор.

— Ну что для вас снова не нравится? — спросил Малфой, опять запирая дверь.

— Они не разрешили нам кончить, — простонала Гермиона, трахавшая своё заполненное спермой влагалище 3-мя пальцами. — Малфой, нам нужно кончить!

— Ну так подлижите друг другу, — бросил Малфой, ворачиваясь к Тонкс. — А то полные пёзды кончи, какая гадость.

Вправду, щёлки Гермионы и Джинни практически просачивались спермой домовиков, которая каплями стекала из их вниз по ляжкам. Гриффиндорки в который раз за последние деньки подползли друг к другу и легли валетом — голова одной меж ног другой.

Малфой продолжал мять упругую, высшую грудь Тонкс.

— Хотя бы сиськами ты пошла в Блэков, кузина, — произнес он. — Есть за что ухватиться. Но можно ещё сделать лучше картину…

Он ткнул палочкой в грудь Тонкс, и та стала расти, разбухать на очах. Скоро её 3-ий размер перевоплотился в перезревший десятый. Розовые соски задористо торчали ввысь.

— Да, так лучше, — одобрил Малфой. Он просунул собственный длиннющий бледноватый член в ложбинку меж скользких от пота сисек Тонкс и стал трахать её грудь. Груди Тонкс колыхались в такт его движениям. Малфой сдавил их, туже зажимая собственный хуй меж огромных доек.

За его спиной кто-то стал давиться. Малфой обернулся: Гермиона пальчиками раздвинула припухшие половые губы Джинни и запустила язык в её полную кончой домовиков вагину. Похоже, вкус ей не шибко приглянулся.

— Да, Грейнджер, молвят, сперма домовиков очень неприятная на вкус, — увидел Малфой. — Уж не знаю, что за псих это установил и для чего он вообщем пробовал сперму домовиков… но это не так принципиально. Сейчас вы с Уизлеттой можете проверить эту информацию. Видишь, сколько нового ты за денек выяснила об этих тварях. Кто после чего произнесет, что я не забочусь о вашем образовании?

Пока Малфой трахал Тонкс меж огромных сисек, Гермиона и Джинни, давясь и морщась, отлизывали друг другу только-только оттраханные домовиками пёзды. Конча домовиков на вкус была даже ужаснее членов домовиков — сразу кислая, горьковатая и как будто протухшая. Джинни ничего не могла поделать — она шарила языком по вагине Гермионы, вылизывая сперму домовиков из всех уголков и лаская твёрдый проколотый клитор подруги.

Гермиона делала то же самое, чистя языком щёлку Джинни от кончи, и скоро зуд возбуждения стал затихать. Гриффиндорки в последние деньки привыкли заниматься сексом вместе, и не испытывали таковой неловкости, как в 1-ые разы — по последней мере, так им не нужно было молить об оргазме и мучиться от чужой грубости. Но подлизывать дырки в сперме, да ещё в сперме домовиков — это был для их новый противный опыт.

— Посильнее, Гермиона, — простонала Джинни. — Пальчиками…

Гермиона ощутила, как её заводят ласки Джинни, и темно поразмыслила, что они с Джинни знают тела друг дружку уже лучше, чем Гарри и Рон. Она знала, как немножко прикусить клитор Джинни, где надавить 2-мя пальцами во влагалище, в какой момент запихнуть пальчик в зад, чтоб довести рыжеватую гриффиндорку до оргазма. Так же и Джинни искусна приголубить Гермиону языком и пальчиками так, чтоб та стремительно и бурно кончила. По негласному соглашению подруги не обсуждали эти новые способности, как и вообщем не обсуждали, что они невольно стали любовницами.

«Не так плохо по сути, — задумывалась Гермиона. — Даже по-своему весело побаловаться, хотя я вроде всегда была классической ориентации. С Джинни отлично… ох, если б мы это делали по собственному выбору, а не по приказу Малфоя на его очах!»

Малфой, вобщем, на гриффиндорок не смотрел — он ускорил темп и стремительно просовывал собственный член туда-сюда меж сисек Тонкс. Он мял её гигантскую грудь, сжимал до синяков, крутил розовые соски. Его дыхание стало тяжёлым.

— Так, Нимфоманка, так, кузина! Грейнджер и Уизлетта отлично трахаются, но ты тоже ничего. Будешь знать, как лезть в дела тех, кто выше тебя, — прошипел он. — О да!

Драко выстрелил струёй спермы, забрызгав сиськи Тонкс. Последующие залпы пришлись на подбородок, на шейку, на животик. Вязкие мутные капли пятнали голое тело нечуткой колдуньи.

Кончив, он лёг на пол рядом со собственной жертвой и перевёл дыхание, расслабившись в послеоргазменной истоме. Драко слышал, как со вздохами и стонами довели друг друга до оргазма его рабыни, но ему лень было даже повернуть голову и поглядеть на их. Ему предстояло сейчас перевести план отца в финишную стадию, и перед этим хотелось немножко передохнуть.

Через 5 минут Драко поднялся. Его рабыни задремали, не размыкая объятий. Джинни спала на плече Гермионы, зарывшись лицом в каштановые кудряшки подруги. Выглядели спящие в обнимку гриффиндорки так невинно и прелестно, что Драко даже решил дать им ещё пятнадцать минут подремать. В конце концов, пусть отдохнут, до того как их древняя жизнь упадет совсем.

— Пожалуй, ты посодействовала мне, кузина, — в последний раз обратился он к пребывавшей в отключке Тонкс. — Маховик времени починен, и означает, мне пора действовать — и ты отдала мне комфортную возможность, — он стал стирать следы спермы с тела Тонкс.

ххх

Джинни снились кошмары — сны, полные секса и ужаса. Она и Гермиона лежали нагие, и с ними занимались любовью Гарри и Рон — лаского, как в старенькые времена — позже Гарри и Рон стали изменяться, и перевоплотился в Драко и Люциуса. Те стали ебать гриффиндорок без жалость и передышки, и пизда Джинни горела, зудела и текла, когда её растрахивали по очереди оба Малфоя. Позже Джинни увидела, что их с Гермионой трахают прямо среди Огромного зала, на очах у 10-ов людей. И когда Люциус и Драко спустили в гриффиндорок, все эти люди обступили их — беспощадные лица, похотливые улыбки, торчащие колом члены. И Джинни знала, что умолять никчемно — она будет принимать все эти члены во все свои дырки, пока не сойдёт с разума, и после чего тоже…

Джинни пробудилась в прохладном поту. Она лежала на руке Гермионы, тесновато прижавшись своим нагим телом к таковой же нагой подруге. Гермиона во сне обымала Джинни, как будто пытаясь упрятать от новых ужасов, и её кудряшки щекотали нос рыжеватой гриффиндорки.

Джинни залюбовалась тонким, упругим, притягивающим телом Гермионы, и вдруг увидела новейшую татуировку — над пупком по подтянутому животу Гермионы тянулась надпись:

«Течная сука: еблась с домовиками и рабыней Уизлеттой».

Джинни приподняла голову, посмотрела на себя и, конечно, увидела такое же тату:

«Течная сука: еблась с домовиками и рабыней Грейнджер».

Когда Джинни пошевелилась, Гермиона тоже разлепила глаза. Джинни молчком указала ей на татуировку, и Гермиона сморщилась в омерзении. Но здесь же она лаского улыбнулась Джинни и пробормотала что-то ободряющее.

— Подъём, леди, — окрикнул их Малфой.

Нехотя гриффиндорки встали.

— Жалко прерывать вас в интимный момент, но для вас ещё предстоит очень принципиальное дело, — таинственно улыбаясь, начал Драко. — Я решил пойти для вас навстречу — мне почему-либо кажется, что вас немного расстраивает необходимость быть потаенными шлюхами Хогвартса и вести торговлю дырками за пару галеонов за спинами друзей.

— Ты умопомрачительно догадлив, Малфой, — съязвила Джинни. — Что навело тебя на идея, что нам не нравится быть «течными суками»?

— А, вы увидели татуировки, — произнес Малфой. — А что, там написана неправда? В любом случае, я забочусь о своём имуществе, так что с этого момента для вас больше не придётся быть в таком двусмысленном положении. Вы больше не будете потаенными шлюхами.

— В для тебя пробудилась совесть, ты аннулируешь договор и отпускаешь нас на свободу? — вдруг спросила Гермиона и немного истерично рассмеялась над своим предположением.

Малфой захохотал в глас, ну и Джинни тоже нервно захихикала. Так втроём они смеялись некое время.

— Хорошо, повеселились и будет, — оборвал хохот Малфой. — Грейнджер, зная меня, ты должна осознавать возможность собственного догадки — более возможно, что Дамблдор, Мерлин и Гриндевальд воскреснут и спляшут стриптиз в Большенном зале.

— Попытка не пытка, — пожала печами Гермиона. Она старалась бодриться и подбадривать Джинни, хотя понимала — Малфой вымыслил для их что-то новое и наверное страшное.

— Я на данный момент смотаюсь в Хогсмид по делам. И достану ваших старенькых друзей разрушителей, — начал Малфой. — А вы пока быстренько приведёте себя в порядок, почиститесь, оденьтесь — 10 минут на всё — пройдёте в кабинет директора и через камин свяжетесь с авроратом.

— Для чего? — резко спросила Гермиона.

— Ну должны же вы ответить за страшное надругательство над доктором Тонкс! Закон есть закон, — ответил Малфой. — Запоминайте пристально, что будете и чего не будете гласить на допросе…

Он стал выдавать аннотации, не слушая отчаянных возражений гриффиндорок. Когда он тормознул перевести дыхание, Джинни выкрикнула:

— Но нас запрут в Азкабан!

— Ты умопомрачительно толкова, Уизлетта, — Малфой возвратил Джинни её реплику.

— И ты лишишься нас, Драко, ты не сможешь больше продавать нас своим уродцам, — дрожащим голосом попробовала уверить Малфоя Гермиона.

— Ты будто бы расстроена этим, Грейнджер, — произнес Малфой. — Для тебя что, уже стала нравиться профессия бляди? Не удивлён. Вобщем, Поттер с Уизелом наверное сумеют в какой-то момент вас отмазать, и вы вернётесь в Хогвартс. Кстати о Хогвартсе — когда вас будут конвоировать отсюда, вы обратитесь к зевакам и…

Малфой продолжил распоряжаться, пока Гермиона с Джинни не стали бледнее привидений. Заместо понятных возражений у их вырывались уже только отчаянные выкрики:

— Нет! Нет! Нет!

— Да! — прошипел Малфой, и фанатичный сияние в его взоре показался гриффиндоркам страшнее взгляда василиска.

ххх

Аврору Джону Долишу было скучновато. После ареста всех Пожирателей другие преступные элементы магического мира на время притихли, потому авроры уже месяц посиживали практически без работы, проводя дежурства за картами и другими нехитрыми утехами.

«Раньше я мог умереть от руки правонарушителя, — лениво задумывался он, — сейчас я могу умереть со скукотищи. Как мне это надоело… Было надо слушать маму и обучаться на бухгалтера».

Долиш даже поразмыслил, что на данный момент бы обрадовался какому-нибудь звучному злодеянию. Убийство, либо грабёж, либо хоть изнасилование… Всё ж некий энтузиазм.

Но когда нарядные как шлюхи Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли связались с авроратом, он поначалу посчитал всё некий глуповатой шуточкой.

Через полчаса Джон Долиш знал — это не шуточка.

— Я имею право знать, что с моим педагогом, и как тут оказались замешаны мои студентки! — выговаривала ему у двери кабинета ЗОТИ Минерва Макгонагалл.

— Доктор Макгонагалл, — ответил Долиш серьезной колдунье, сдерживая раздражение, — мы разбираемся в ситуации, и создадим заявление практически с минутки на минутку. Подождите.

Доктор Макгонагалл поджала губки:

— Я буду в Большенном зале. У нас на данный момент ужин, и нужно проследить, чтоб студенты сохраняли спокойствие. Немедля сообщите, как что-то выясните.

Долиш кивнул и возвратился в кабинет. Мимо него пронесли безотчетную Нимфадору.

— Бедная Тонкс, — произнес ему старенькый колдомедик. — Ей лечиться несколько месяцев. Сильное волшебное истощение, ну а остальное ты сам лицезрел, Джон.

Долиша передёрнуло. Как и многие другие авроры, он нередко фантазировал о собственной розоволосой сотруднике — что она прячет под мантией, как отлично было бы узреть её голенькой, помять её упругие сиськи, шлёпнуть по крепкой попе, а может, и засадить в тугую вагину по самые яичка…

Сейчас Тонкс сумел бы засадить только кентавр либо гигант. Её влагалище и анус перевоплотился в две тёмно-красные аморфные дыры, с видом чуть не на матку и желудок. Долиш помыслил, что жёсткий фистинг — очевидно не его фетиш.

— Что с девушками? — спросил колдомедик, кивнув в сторону Гермионы и Джинни. Гриффиндорки посиживали в углу обнявшись, как будто оглушённые случившимся.

— С обеими случилась истерика, чуть они стали признаваться, — произнес Долиш. — Пришлось отпаивать успокаивающим, чтобы они смогли гласить. В конечном итоге обе вполне признались в изнасиловании.

— Это будет главный скандал в истории Хогвартса. Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли, — покачал головой старенькый колдомедик. — Трудно поверить.

— Похоже, мы многого о их не знали, — произнес Долиш. — Эти девушки мне поведали и о других собственных… упражнениях в Хогвартсе. Другие их поступки в рамках закона, но более порочные.

— Ты проверил их на Империус, либо на сучий мускат, либо…

— Естественно. На всё, что можно вообразить, проверил, — оборвал колдомедика Долиш. — Ничего схожего. Они всё сделали в здравом уме по своей воле. Фактически, мисс Грейнджер и мисс Уизли желают повторить своё заявление перед всей школой, до того как отбыть в Азкабан. Да, дело грязное, но, по последней мере, обычное.

ххх

Если б Гермиона и Джинни могли уничтожить себя, они бы это на данный момент сделали.

К несчастью, Малфой воспретил им и этот выход.

Каждый шаг давался Джинни с трудом — ватные ноги не слушались. Она знала, что после нынешнего обычная жизнь никогда не вернётся к ней и Гермионе. Последняя надежда Джинни была на то, что у их будущего представления будет малость очевидцев.

А позже они под конвоем авроров вошли в Большой зал, и сердечко Джинни разорвалось — тут на ужин собрался весь Хогвартс, и сотки учеников уставились на гриффиндорок. Джинни побелела и пошатнулась — Гермионе пришлось схватить её, чтоб рыжеватая гриффиндорка не свалилась.

— Мы выдержим. Выдержим и отомстим, — прошептала Гермиона подруге. Джинни слабо улыбнулась — кажется, она не могла поверить в то, что на данный момент произойдёт.

— Хотя бы Гарри и Рон этого не лицезреют, — прошептала она Гермионе.

Под сотки любознательных шепотков конвой вышел на середину Огромного зала, где его перехватила Макгонагалл.

— Аврор Долиш? — строго спросила она.

— Доктор, мы обязаны арестовать Гермиону Грейнджер и Джиневру Уизли по обвинению в изнасиловании Нимфадоры Тонкс, — учтиво поклонился Джон Долиш. — Мне жалко, — добавил он более неформальным тоном.

Обычно собранная Минерва Макгонагалл не могла отыскать слов:

— Но это ошибка, аврор. Гермиона, Джинни…Другими словами… я знаю этих женщин, я уверена, что они не могли…

Макгонагалл, авроров и Гермиону с Джинни стали окружать любознательные ученики. От толпы отделился Драко Малфой и произнес, растягивая слова:

— Видимо, вы не очень-то знали этих женщин, доктор. К примеру, вы упустили тот маленькой факт, что они не девицы, а самые грязные, ненасытные и порочные путаны, каких только лицезрел Хогвартс за все годы.

Макгонагалл резко оборотилась к Малфою:

— Мистер Малфой, 40 баллов со Слизерина за ваши безобразные оскорбления…

— Вы мне не верите, — констатировал Драко. — Тогда смотрите на настоящую сущность магглокровок и предательниц крови!

Он взмахнул палочкой. Зал заревел. Гермиона с Джинни задрали головы и тоже заорали. Заколдованный потолок Огромного зала заместо звёздного неба сейчас демонстрировал увеличенное колдофото из альбома Малфоя — то, на котором Гермиону и Джинни вшестером трахали в библиотеке. На большом передвигающемся снимке можно было разглядеть каждый волосок на лобках гриффиндорок, каждую каплю смазки, стекающей из их пёзд, каждую морщинку на их растянутых членами анусах, каждую венку на тех массивных членах. На фото Гермиона и Джинни страстно подмахивали своим насильникам, и выглядели вправду распоследними блядями.

Фотки начали изменяться. Вот Гермиона и Джинни демонстрируют в камеру — и всему Большенному залу — свои расширенные, испачканные кончой, свежеоттраханные вагины и анусы. Вот они отсасывают парням, скупо причмокивая и заглатывая большие хуи по яичка. Вот они они отлизывают друг другу, и на увеличенном фоте видно мелкие детали влажной вагины Джинни, в которую глубоко засовывает язык Гермиона.

Потолок Огромного зала, превратившегося в кинозал, показывал массе новые и новые кадры. Библиотека, кабинеты, туалеты, чуланы для мётел — интерьеры на фото изменялись, но Гермиона и Джинни присутствовали на каждом. Всегда нагие, распятые на 2-ух либо трёх членах сходу, текущие от возбуждения либо уже обкончанные. Гермиона и Джинни, которых большая часть собравшихся считала ранее труднодоступными.

— Тихо! — не своим голосом кликнула Макгонагалл, с трудом перекрыв нарастающий рокот голосов. — Я не знаю, что происходит, но…

— Так спросите у ваших золотых гриффиндорок, что происходит, — порекомендовал Драко. — Пусть они для вас произнесут, что всё это обман. Так, почетаемые студенты-слизеринцы… и все остальные… отойдите незначительно вспять. Кто младше шестнадцати — свалите, здесь разговор не для детских ушей. А другие не шумите — дадим Грейнджер и Уизлетте шанс разъяснить это страшное недоразумение.

Люди расступились. Вокруг Гермионы и Джинни образовалось свободное место, и в зале установилась практически мёртвая тишь.

ххх

Гермиона до последнего в глубине души возлагала надежды, что Малфой не посмеет, что он приостановит эту казнь и произнесет: «А отлично я вас испугал, шлюхи? А сейчас валите вон в тот мужской туалет, там 5 человек желают спустить в чьи-нибудь грязные задницы». Гермиона задумывалась, что в таком случае она понеслась бы в тот туалет со всех ног, пока Малфой не передумал.

Но сейчас она и Джинни стояли на виду у всего Огромного зала. Гермиона ощущала, как каждый сантиметр её кожи пылает от стыда — либо от сотен взглядов, скупо обшаривавших тела гриффиндорок. Взоры — грязные, похотливые, ехидные — сжигали её живьем.

Были и другие — те, кто смотрели растерянно, неверяще, жалостно и сочувственно. Больше всего таких было посреди гриффиндорцев, где большая часть не поверило Малфою, хотя и там в задних рядах Макклаген кому-то обосновывал звучным шёпотом:

— Да я для тебя клянусь — они бляди! Я этих шлюх трахаю уже три года по семь раз в денек, просто не желал хвастаться…

На Макклагена шикнули, и он заткнулся.

«Многие в нас веруют, — поразмыслила Гермиона, и ощутила, как на очах выступают слёзы. — Но они закончат веровать, когда услышат всё от нас самих. Не рыдать, Грейнджер, не рыдать, хоть этого наслаждения Малфой не получит».

Джинни открыла рот. Она старалась гласить как можно тише, но это принуждало людей ещё внимательней вслушиваться в её дрожащий полушёпот:

— Мы сделали это. Мы изнасиловали Тонкс, и я засовывала ей в зад руку по локоть, а Гермиона пихала ей пальцы в пизду, пока не влезла в матку. Мы не желали этого… но Тонкс провоцировала нас — ну, все лицезрели, как она одевалась — а мы очень испорченные шлюхи и нимфоманки. Мы задумывались, если мы будем трахаться с кем угодно за средства, этого будет довольно нашим блядским натурам. Но сейчас мы не смогли удержаться… простите нас… — здесь Джинни снова разрыдалась, и её глас сорвался.

Установилась очередь Гермионы. В отличие от Джинни, она гласила высочайшим, звучным и как будто чужим голосом, чеканила слова, стараясь, чтоб никто не услышал её отчаянья:

— Мы — рабыни Хогвартса. Отсосём хуй либо отлижем пизду за один галлеон. Подставим пизду за два галлеона. Дадим в жопу за три галлеона. Другие варианты — за договорную плату. Все цены — за один час. Наши дырочки обожают грубость и ожидают вас в хоть какое время.

— И в три дыры сходу они тоже берут! — кликнул Грэхэм Монтегю. — И дырки у их жаркие, просто засасывают — вставишь хуй и уже не вынуть. Всем рекомендую!

— Тише, Грэхэм, они ещё не окончили, — произнес Малфой.

На очах у всего Огромного зала Гермиона и Джинни приподняли свои полупрозрачные блузы, демонстрируя упругие сиськи и серебряные с изумрудиками колечки в проколотых сосках. И, естественно, татуировки. Гермиона стала читать татуировки первой:

— Я Гермиона Грейнджер, Рабыня Хогвартса. Я не еблась уже час и 28 минут — как жалко, ведь я желаю ебаться всюду и всегда. Потому меня ебать в рот, пизду и жопу МОЖНО, — Гермиона немного взвизгнула на последнем слове. — Я хуесоска — отсосала 17 членов. Я с наслаждением глотаю кончу. Я пиздолизка – отлизала 7 пёзд, — Гермиона высунула язычок и призывно облизнула сухие губки. — И, если вы ещё не сообразили, я течная сука: еблась с домовиками и рабыней Уизлеттой. С домовиками я попробовала только сейчас, а с Джинни мы трахаемся каждый денек, да, Джинни?

— Я Джиневра Уизли, Рабыня Хогвартса, — плачуще начала Джинни. — Я не еблась уже час и 28 минут — я надеюсь, вы поможете мне это поправить. Естественно, меня ебать в рот, пизду и жопу МОЖНО. Я хуесоска — отсосала 16 членов. Чуток меньше, чем Гермиона, но зато я сосала у брата — Рон, жалко, что ты меня на данный момент не слышишь, — Джинни отправила в зал воздушный поцелуй. — Я тоже обожаю глотать кончу. Я пиздолизка – отлизала 5 пёзд. И, очевидно, я течная сука: еблась с домовиками и рабыней Грейнджер — хотя какая меж ней и домовиками разница? Схожие ошибки природы.

В оглушающей тиши рабыни оборотились к публике спиной, наклонились и задрали мини-юбки, демонстрируя надписи на задней стороне бёдер. Опять начала Гермиона, и сейчас самообладание стало изменять ей:

— Ещё я заднепроходная шлюха: приняла в жопу 12 членов, что по моей жопе отлично приметно, — Гермиона пальчиком провела по стрелке, идущей от надписи к её покрасневшему анусу, и резко воткнула для себя в зад два пальца. — Ещё я еблась в две дыры сразу 10 раз и в три дыры сразу 8 раз, я кайфую, когда меня ебут втроём, — Гермиона не выдержала и всхлипнула.

Джинни продолжила:

— Я тоже заднепроходная шлюха: приняла в жопу 11 членов. Поначалу они входили в меня туго, но позже стало легче. Вот, поглядите, как они меня растрахали, — Джинни обширно раздвинула свои ягодицы, демонстрируя расширенное колечко ануса. — И я еблась в две дыры сразу 10 раз и в три дыры сразу 7 раз, очень люблю хуи во рту, пизде и жопе… — Джинни гласила раздавленно, практически неразборчиво.

— Поглядите, какие у их гербы! — воскрикнул Малфой.

И правда, в нижней части спины над попками у гриффиндорок появились новые огромные татуировки: герб Гриффиндора, обвитый кольцами слизеринской змеи. Змея шевелилась и грозила раздавить бессильного гриффиндорского льва. Извивающийся кончик хвоста змеи тянулся вниз, меж ягодиц, и упирался в язвы анусов. Длинноватое тело змеи уходило вбок, к лобкам Гермионы и Джинни.

Гермиона и Джинни опять оборотились к зрителям лицом и расставили ноги. Колдотатуировка в виде змеи вилась понизу животов Гермионы и Джинни. Над лобком каждой из рабынь змея так выгибали свои завитки, что они создавали буковкы «РХ», а голова змеи устроилась на лобке — её пасть была обширно распахнута, и змеиные челюсти с обеих сторон обхватывали натёртые щёлки Гермионы и Джинни, угрожая замкнуться и проглотить их вагины.

Гермиона низковато опустила голову и пальчиками раздвинула половые губки, открывая взорам свою влажную вагину и проколотый клитор.

— Я шлюха Хогвартса: приняла в пизду 15 членов, — срывающимся голосом произнесла она, — и я всегда готова принять ещё, — Гермиона большим усилием воли удержала слёзы во время последней фразы. — Трахайте меня, так как я не могу жить без ебли, я теку даже на данный момент, — и Гермиона, вогнав три пальца в свою текущую, жаркую пизду, стала остервенело мастурбировать на очах у всего Огромного зала.

— Я шлюха Хогвартса: приняла в пизду 13 членов, — Джинни плакала, растягивая свою щёлку пальчиками напоказ всем, — и естественно, я всегда готова… принять… е-е-ещё… Ебите меня ж-ж-жёстко, меня заводят уни… унижения, как сей-ч-час… — Джинни низковато опустила голову и гласила совершенно неразборчиво, но все и так могли сами всё прочесть на татуировках. Как и Гермиона, Джинни стала стремительно и очень дрочить свою натёртую вагину на очах у всех.

— Спасибо, шлюшки, — кивнул гриффиндоркам Драко. — А сейчас, доктор Макгонагалл, не стоит возвратиться к разговору о том, что вы не очень-то знали собственных возлюбленных учениц?

Минерва Макгонагалл не ответила. Она схватилась за сердечко и свалилась на пол. Мадам Помфри ринулась приводить её в чувство, но другие чуть ли это увидели — Большой зал перевоплотился в бедлам, где все перекрикивали друг дружку и спорили о рабынях.

Пальцы Джинни продолжали механично тереть твёрдый клитор и заходить глубоко во влагалище, но сама она стояла ни живая ни мертва, свесив голову. Рыжеватая гриффиндорка не смела повстречаться с кем-то взором, но не могла не слышать выкрики спорщиков. Кое-где глубоко у Джинни ещё теплилась надежда, что игра Малфоя провалится и ему не поверят, но всё почаще до неё доносилось из толпы: «Рабыни.. шлюхи… путаны… бляди…»

Все слизеринцы отрадно перемывал рабыням Хогвартса кости, хвастаясь, сколько раз и в какие дырки они ебали этих шлюх. Только Трейси Дэвис стояла поодаль, рассеянная и грустная.

— Блейз, мы должны чего-нибудть сделать! — отчаянно произнесла она Забини. — Я не могу на это глядеть, — она показала на выставленных напоказ полуголых рабынь. — Никто такового не заслуживает.

— Змейка моя, что мы можем сделать? — пожал плечами Блейз. — Дельце изготовлено. Даже если Дамблдор, Мерлин и Гриндевальд на данный момент войдут сюда и начнут танцевать стриптиз, никто этого не увидит.

В Когтевране и Пуффендуе представления разделились, но общий счёт был не в пользу Гермионы и Джинни.

— Это всё Неуловимые потрахунчики, — серьёзно уверяла Луна Лавгуд. — Неуловимые потрахунчики заражают людей и принуждают их делать непристойности.

— Я никогда не лицезрел Неуловимых потрахунчиков, — с колебанием произнес кто-то.

— Естественно, они же Неуловимые, — растолковала Луна.

— Мерлин, да они просто нимфоманки, такие же сумасшедшие, как и ты, Лавгуд, — вклинилась Чжоу. — Ты не стала таковой же шлюхой только из-за того, что до сего времени не знаешь, для чего даме пизда.

От гриффиндорцев отделился Невилл Лонгботтом. Он посмотрел на нескромно дрочащих Гермиону и Джинни с жалостью и недопониманием.

— Аврор Долиш, — произнес он, — мне плевать на то, что здесь нёс Малфой, и я не знаю, что случилось с Гермионой и Джинни, но вы… Вы официальное лицо, скажите чего-нибудть уже про всё — про весь этот — ну, вы сообразили, — Невилл был стопроцентно растерян и не знал, что сказать.

Масса в очередной раз застыла, прислушиваясь к аврору.

— Для начала, меня интересует роль во всём этом мистера Малфоя, — начал Долиш.

— Я? — улыбнулся Драко, — Я всегда подозревал, что Грейнджер и Уизлетта порочные шлюхи, но ранее года они сдерживали свои инстинкты.

— А Кормак Макклаген гласит, что ебёт их уже 5-ый год по одиннадцать раз в денек! — кликнул Захария Смит.

— Кормак ещё гласит, что он неплохой вратарь, — фыркнул Драко. — Ты меня слушаешь либо Макклагена? Итак вот, я случаем сначала месяца вызнал, что эти леди собираются заняться проституцией в Хогвартсе, и предложил им помощь в поисках надёжной клиентуры.

— Другими словами ты стал сутенёром, Малфой, — перебил Невилл.

— Это не запрещено у нас, Лонгботтом, — отмахнулся Драко. — Тем паче, только благодаря моим усилиям эти нимфоманки часто ебались, насыщали свою похоть и до поры до времени избегали худшего. Но вот сейчас они сорвались, не уследил, — развёл руками Малфой. — Жалко, что я ничего об этом не знал и не сумел посодействовать доктору Тонкс.

— Понятно, мистер Малфой. Это совпадает с показаниями мисс Грейнджер и мисс Уизли. Вообщем эти студентки дали мне те же показания, что и для вас всем на данный момент, исключительно в более развёрнутом виде, — ответил Долиш. — Я могу добавить только то, что они обе в здравом уме — не под воздействием Империуса, сучьего муската и тому подобного.

И это был конец для Гермионы Грейнджер и Джинни Уизли. И начало головного скандала в истории Хогвартса.

ххх

Когда Гермиону и Джинни уже выводили из Огромного зала наружу, они вдруг забились в истерике:

— Мы не желаем! Не можем! Не можем!

— Никто не желает в Азкабан, а всё-таки приходится, — философски произнес старенькый колдомедик.

— Вы не осознаете! — воскрикнула Гермиона.

— Мы не сможем не трахаться, мы чокнемся! — вторила Джинни.

— Господа авроры, — произнес Малфой, растягивая слова, — они ведь вправду весь Азкабан сведут с мозга своими стонами. Позвольте мне предложить решение. Я слышал, что в Азкабане на данный момент ослабили режим и разрешили арестантам проносить с собой всякие финтифлюшки.

Он достал из сумки два огромных чёрных самотыка — разрушителя.

Гермиона и Джинни взяли разрушителей у Малфоя и с размаху всадили их для себя в пёзды. Обе взвизгнули от боли — разрушители были установлены на солидный размер, и не так просто входили даже в рабочие вагины гриффиндорок.

Гермиона терпеть не могла каждое слово, которое ей приходилось произносить, но не могла отойти от плана Малфоя.

— Какие они огромные, длинноватые, твёрдые, — стремительно заговорила она. — Мы будем долбить ими свои течные пёзды каждый денек, да, Джинни?

— Да, Гермиона, — произнесла Джинни с приклеенной ухмылкой, которая не смешивалась с её остекленевшими от отчаянья очами. — И не забудь про жопы. Я представляю, как туго это дубина будет заходить в моё очко. Пожалуйста, господа авроры…

— Вы будете 1-ые, кто взял с собой в Азкабан секс-игрушки, — медлительно произнес Долиш. — Очень оригинально. Но у меня нет оснований для вас отказывать. А на данный момент нам пора!

Малфой тихо выскользнул из зала. Из его светлых волос вылез жук, который слетел на землю и вдруг обернулся плотоядного вида блондиночкой средних лет. Рита Скитер поправила на носу видные безвкусные очки и оживлённо заговорила:

— Драко, вы не представляете, в каком долгу я сейчас перед вами. Да в «Ежедневном Пороке» все с мозга сойдут от таковой сенсации! Даже не знаю, какой у их востребовать гонорар — в 5 либо в 10 раз больше обыденного?

— Не благодарите, Рита, — отмахнулся Малфой. — Просто постарайтесь так раздуть этот скандал, чтоб про рабынь Хогвартса узнали даже слепоглухонемые. И будем считать, что вы возвратили мне долг.

— Драко, не сомневайтесь во мне, — Скитер просто светилась от счастья. — Уж таковой шанс опорочить Грейнджер с подружкой на всю Великобританию я никогда не упущу. У меня к ней свои счёты… Кстати, мне для статей очень понадобились бы ваши восхитительно бесстыдные фото этих шлюх.

— Естественно, Рита, — улыбнулся Драко. — Пойдёмте, у меня есть один фотоальбом, который вы просто должны поглядеть…

ххх

Гермионе удалось сдержать слёзы до того времени, пока их не вывели наружу. Только тогда она дозволила для себя разрыдаться.

«Это конец, конец, конец нам», — задумывалась она, не обращая внимания, как авроры трансгрессируют с ней и с Джинни к старенькому безлюдному причалу, оформляют какие-то документы и усаживают в лодку.

Джинни посиживала рядом с ней в лодке, пялясь в никуда глупым взором в течение всего плаванья. Гермиона забеспокоилась, вроде бы её подруга не повредилась в уме. Но когда из тумана показалась сумрачная крепость Азкабан, Джинни вздрогнула и поёжилась.

— Там больше нет дементоров, — произнесла Гермиона, чтобы подбодрить подругу. Не было никаких сил гласить о том, что с ними только-только сделал Малфой.

— Там нет дементоров? — лихорадочно затараторила Джинни. — Там нет Малфоя! Там нет всех его тварей-дружков! Там нет никого, кто смотрел на нас сейчас… Да это рай, а не место! Желаю посиживать там на всю жизнь!

— Тише, — успокоила её Гермиона, но признала, что в словах Джинни был собственный резон. Ужаснее, чем в Хогвартсе, им даже в Азкабане не будет.

Причалили. По тёмным коридорам Гермиону и Джинни отвели в конурку, где были свалены сероватые тюремные робы. Старенькый сгорбленный тюремщик принял гриффиндорок у авроров, забрал у их палочки и проскрипел:

— 1-ая ходка? Давненько здесь не было смазливых поблядушек. Сбросьте этот срам, который у вас вместо одёжки!

Гермиона и Джинни стремительно сбросили всю одежку и встали нагие, ёжась от сквозняка и прохладного пола. Ранее им было бы отвратно раздеваться перед этим стариком, сейчас же они привыкли оголяться где угодно и перед кем угодно.

А вот к тому, что сейчас все лицезреют их татуировки, Гермиона с Джинни ещё не привыкли.

— Ну у вас и наколки, — присвистнул тюремщик. — Портаки что нужно! Хорошо, встаньте рачком, ноги пошире и булки раздвиньте.

Гермиона и Джинни так же обычно стали в позу.

— Он тоже желает нас трахнуть? — прошептала Джинни.

Гермиона не знала ответа и изловила себя на том, что ей практически всё равно. Вдруг она вскрикнула — тюремщик резко выдернул дилдо из её вагины. Здесь же он сделал так же с Джинни.

— Ну вы озабоченные — в Азкабан с хуями приехали, — хмыкнул старик, стремительно и брезгливо осмотрев разрушители. — Хорошо, что здесь у нас…

Его длинноватые жёсткие пальцы залезли во влагалище Джинни и стали его исследовать. Тюремщик запихнул сходу три пальца в пизду рыжеватой гриффиндорки, позже пощекотал клитор. Джинни вытерпела молчком, и простонала только тогда, когда старик вытащил пальцы и здесь же без подготовки вставил их глубоко в жопу Джинни.

— Молчать, — произнес старик. — Не целка, не впервой в жопу даёшь. А ваши дырки нужно проверить, вы ж там хоть палочку, хоть дубину пронести сможете. Хорошо, с тобой понятно всё.

После того, как пальцы тюремщика так же глубоко и кропотливо влезли во влагалище Гермионы, а так же ощупали изнутри её анал, старик кинул гриффиндоркам две тюремные робы.

— Напяльте это, и я покажу для вас ваш номер. Класс люкс, меня специально попросили вас устроить с удобством, — рассмеялся тюремщик.

Гермиона взяла робу в руки — и не смогла надеть. По приказу Малфоя она и Джинни могли носить только блядскую форму либо ходить нагими.

— Мы, наверное, не будем одеваться, — тихо произнесла она.

— Моё дело предложить, — ответил старик. — Лады, забирайте ваши самоёбы и шлёпайте нагими.

Гермиона и Джинни осторожно ввели разрушителей для себя во влагалища, вздрагивая от трения прохладного металла снутри их вагин. Тюремщик повёл их длинноватыми коридорами мимо тёмных камер. Кое-где рыдали, кое-где кричали матерные песни, кое-где безрассудно смеялись — в Азкабане никогда не бывало тихо.

Тюремщик подвёл гриффиндорок к решётке одной из камер и взмахнул палочкой — прутки разошлись, и он втолкнул Гермиону и Джинни внутрь.

— Размеренной ночи, — хихикнул он. — Портье в запое, душ отключили, мини-бар спёрли, но в остальном у нас красивая гостиница, — и он удалился по коридору, насвистывая некий мотивчик.

Гермиона и Джинни застыли, моргая и щурясь в полутьме камеры. Вдруг Гермиона заорала — её схватили сзади. Сильные дамские пальцы, перепачканные пылью и грязюкой, стали грубо наминать упругие груди Гермионы. Кто-то укусил её за шейку, провёл мокроватым языком по шейке и щеке и горячо зашептал в ухо:

— О, это моя возлюбленная грязнокровочка! Какой сюрприз! Ты что, пришла поиграть с тётей Беллатрисой?

Гермиона с кликом вырвалась из объятий Беллатрисы Лейстрендж.

— Белла, не паясничай, — лениво окрикнул безумную колдунью мужик из другого угла. — Ты знала, что они вот-вот должны нас навестить.

Мужик вышел на центр камеры. Его длинноватые светлые волосы были нечёсаны и издавна немыты, но всё равно отливали платиной в неправильном свете.

— Рабыни Хогвартса, добро пожаловать в Азкабан, — торжественно поприветствовал Гермиону и Джинни Люциус Малфой.

Создатель рассказа: Blaze

[/responsivevoice]

Category: Классический секс