Чай из утренней росы Часть 30

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- Вы осмелитесь. Ну, давайте и тут же попадёте за праздничный стол, никуда больше.

Чжоу Дунь хмыкнул, пронзительно взглянул на императора, опустил глаза и проговорил:

— Если император настаивает сам: я его прощаю: извиняю, если хотите:

— Хочу, мне стало легче, поверьте.

— Я смею надеяться, император, что мы обязательно продолжим наш «извинительный разговор» , он меня очень заинтриговал, очень.

— Конечно, непременно: Проводить почётного гостя Чжоу Дуня за праздничный стол!

Теперь к императору шагнули все четыре министра: Чан Бу, Хуан Ми и Ухай Ли, они натянуто улыбались и кивали, поднося ладони к лицам.

— Я не верю гла-а-за-а-м! — радостно протянул император. — А мне казалось, что знатные Мандарины на меня в обиде и вовсе не придут!

— За что нам обижаться на Вас? — торопливо проговорил Чан Бу и выразил на лице полное удивление.

— Нет-нет, — замахал руками император, — вы вправе обижаться, но и вправе извинить. Мне помнится, что я обещал когда-то повысить вам звания и расширить ваши земли да всё оттягивал, сомневался, несправедливо придираясь к вашим якобы огрехам по Дворцовой службе.

— Что вы, разве может император быть несправедливым? — заметил Хуан Ми.

— Может, — ответил император, — я был, к сожалению, таким: не хотел отличить в рисовой шелухе кристально чистые рисенки: Извините меня, достойные Мандарины, простите. Завтра же вам воздастся должное. Хотя зачем завтра? Я сейчас же напишу за праздничным столом приказ к исполнению, и знайте, что отныне щедрая рука императора будет сполна одаривать вас.

— Император, благодетель, — заголосил Ухай Ли, — позвольте кинуться в ножки! — и крикнул остальным совершенно обалдевшим министрам. — Кидайтесь, олухи, кидайтесь!

— Никаких «ножек» , Ухай Ли, — остановил император, — никакого подобострастия, — и велел охране. — Проводить почётных гостей за праздничный стол!

И кланяясь ниже пояса, три министра заспешила за охранником, топая по деревянному трапу, словно ретивые кони.

А следом подошла очередь и Сан Гуана — толстого и круглого Дворцового лекаря с тихим приятным «врачующим» голосом.

— Император, — начал он первый и поклонился, — великое счастье быть приглашенным Вами, сидеть за одним столом и слушать Ваши справедливые речи!

— Перестаньте, Сан Гуан, расслабьтесь, Вы обращаетесь к вашему другу, а с другом надо быть проще, — добродушно сказал император.

— О, нет, — затрепетал Сан Гуан, — я никогда не осмелюсь называть Вас другом, император!

— Попробуйте, у Вас легко получится, ну.

— Нет-нет!

— Я прошу Вас, для меня это очень важно, очень. Я совсем не приказываю, а прошу, прошу, прошу.

Сан Гуан собрался с силами и промямлил:

— Дру: друг:

— Ну вот, — улыбнулся император, — Вы сбросили тяжёлый камень с плеч и простили меня за грубые слова во время нашей последней встречи, не правда ли?

— Я: простил императора?! . . О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, мне сейчас станет плохо! — и он пошатнулся.

— Охрана! — позвал император. — Поддержите добрейшего человека и помогите дойти до праздничного стола! Сан Гуан, прошу прощенья, что тогда при встрече не понял ваших опасений за жизнь своих детей и жены, я только этой бессонной ночью осознал ваш справедливый компромисс — написать бумагу, но спасти семью. Если есть благополучие в семье, оно есть и в государстве. Извините и простите:

Сан Гуан, казалось, ополоумел, он обмяк в руках охраны, улыбнулся как последний идиотик, помахал императору безвольной рукой и ответил:

— Я Вас простил, император, расслабьтесь! Ха-ха-ха! Я простил императора! Император, а можно мне смешать пиво с вином?! Ха-ха-ха!

— Конечно, непременно! Можно смешать и вино с пивом, тоже очень вкусно!

— Благодарю! Охрана: — простонал Сан Гуан, — отведите меня в деревню для сумасшед: э-э-э: за праздничный стол:

Ван Ши Нан продолжал сохранять осторожность, он неспешно подошёл и сказал:

— Император, что я вижу? Сан Гуан послушал Вас и сразу лишился рассудка?

Император спокойно ответил:

— С той минуты, когда я сделал тебя почётным гостем, Ван Ши Нан, ты стал смел и разговорчив, это неплохо, но ты ошибся.
Послушав меня, он получил огромное наслаждение, стал до того счастлив, что его голова до сих пор кружится в завидном блаженстве, словно он смешал рисовое пиво с тростниковым вином. А тебе спасибо, мой старый друг, ты сделал всё, как я хотел, впрочем, ты всегда выполнял мои просьбы, желания, приказы с удивительной точностью и любовью, а я всегда шипел на тебя, незаслуженно обвинял в порочной связи с моей наложницей, грозил сломать кости на железном колесе, угрожал страшной пиалой. Ах, до чего же я был ужасен и жесток, извини меня.

— Император, можно быть откровенным?

— Не можно, а должно.

— Спасибо, — слуга чуть прищурил глаза. — Я раньше никогда не слышал от Вас подобных речей. Мне кажется, Вы что-то задумали:

Император искренне рассмеялся:

— Только самое хорошее. Ты настолько напуган прошлой жизнью, что никак не хочешь поверить в новую. Что мне сделать, чтобы ты верил?

— А вот что, император: только не сочтите за дерзость: разрешите не прикасаться к еде, пиву и вину до тех пор, пока Вы сами не попробуете?

Император продолжал смеяться, Ван Ши Нан умилял его:

— Не делай из меня злодея, только не это: Ладно-ладно, хорошо, иди занимай место за праздничным столом и скажи всем, что для общего спокойствия приглашённых я первый отведаю по кусочку от каждого блюда и по глотку каждого напитка. Так устроит?

— Простите, но именно так устроит.

— Охрана! Проводить почётного гостя Ван Ши Нана!

Слуга недоверчиво смерил взглядом здоровенного охранника, поклонился императору и осторожно пошёл по трапу, щупая ногами каждую доску.

Две сестры-наложницы, словно бабочки, легко припорхнули к ногам императора и учтиво поклонились.

— Вот они! — развёл руками император, будто хотел обнять обоих. — Вот они, последние, но самые главные! Как редко я вижу вас рядом друг с другом, но теперь вы будете всё время вместе, и никакие прежние конфликты уже не разлучат двух сестёр. Вы должны извинить своего императора за то, что именно он создавал эти конфликты — кому рожать наследника, а кому не рожать: простите меня:

— Нет-нет-нет, — замахала Май Цзе, — какое прощенье?! О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, мы ничего сейчас не слышали!

— Не пугайте нас, император! — взмолилась младшая сестра Юй Цзе. — Вы просите прощенье у наложниц?!

— Да, милые девочки, да-да-да. А по поводу наследника вот что: рожать будет Май Цзе, Юй Цзе слишком молода, чтобы понять всю ответственность материнского счастья, — он поднял пальцем подбородок Юй Цзе и глубоко заглянул в глаза, — поживи и наберись женского опыта:

Старшая сестра Май Цзе была на седьмом небе, она воскликнула:

— Император, Вы меня простили?!

— Я принял решение, а сказать «простили» должны вы.

— Умоляем Вас: не заставляйте произносить это слово, считайте, что мы его сказали, лучше разрешите бежать за праздничный стол, так хочется пировать вместе с Вами!

— Охрана, проводить почётных гостей за праздничный стол!

Как только наложницы убежали, к Императору тут же подоспел Инспектор и замер в ожидании.

— Немедленно отплыть! — серьёзно приказал император. — Быстро!

— Я оставлю с Вами несколько человек! — торопливо ответил тот.

— Не надо! Я хочу остаться один!

— Слушаюсь! — Инспектор заспешил по трапу, высоко поднял руку и резко махнул в сторону дальнего угла причала.

Оттуда мгновенно появились две лодки с двумя гребцами в каждой.

Инспектор быстро скрылся в корабле, а проворная охрана убрала за ним трап.

На причале остался один император, напряжённо глядя за всем происходящим.

По обоим бортам корабля уже дрогнули вёсла и стали быстро работать, развернув длинный загнутый нос к широким просторам Жёлтой реки:

В большой корабельной комнате, увешанной картинами речных пейзажей и освещённой небольшими окнами, сидели за праздничным столом жена императора, министры, дворцовый лекарь, слуга и две наложницы.

Стол был застелен щёлковой скатертью с расписными павлинами, уставлен серебром чеканных пузатых сосудов с тёмным тростниковым вином, глиняными кувшинами с рисовым пивом золотистого цвета и гладкими подносами из бамбука, где лежали рыба, дичь, фасоль, фрукты, овощи.

— Ну, и где же: благодетель? — озабоченно спросил Чжоу Дунь. — Мы уже плывём, а его нет. Он, кажется, хотел первым отведать эту прелесть? Ван Ши Нан, сходите за своим императором.

— Он такой же мой, как и ваш.

— По-моему вы дерзите, слуга?

— Я сейчас не слуга, а почётный гость.

— Перестаньте, — вмешалась Чау Лю, — император должно быть на корабельной кухне, он сегодня всё взял на себя, вы же знаете. Я схожу за ним, и вообще, что за глупые мысли, никто не собирается вас травить.

— Идите за мужем, Чау Лю, идите! — потребовал Чжоу Дунь.

Она встала, подошла к двери, дёрнула за ручку, но дверь была закрыта, Чау Лю рванула сильней, но безуспешно.

Все разом застыли с перепуганными лицами:

Император стоял на причале и неотрывно смотрел вдаль.

Он видел частые взмахи корабельных вёсел, они были похожи на единый неутомимый механизм, который гнал корабль к середине широкой реки, а за кораблём плыли две устремлённые лодки:

В комнате поднялась истерика — помимо того, что дверь оказалась закрытой, с той стороны её забивали вдобавок прочным деревянным щитом, такими же щитами закрывались окна, гости кидались от стены к стене, задевая стол и бросая на пол всё, что на нём находилось. Сквозь редкие щели неожиданно пробились несколько лучей заходящего солнца, прорезая темноту комнаты и царапая узким светом мелькавшие лица с очумевшими глазами.

Ван Ши Нан истошно голосил:

— Ах, я дурак! Ах, дурак! Я же чуял, что это — капкан! Я же вчера предлагал задушить его подушками! А вы-ы-ы-ы!

Кто-то из министров орал до хрипоты:

— Это всё Чжоу Дунь! Фантазёр бесплодный!»Пойдёмте, там стол переговоров»! Мальчишка слащавый!

— Да провалитесь вы все! — плаксиво кричал Чжоу Дунь. — Я жить хочу! — и яростно стучал кулаками в стенку. — Пустите меня, жить хочу!

Женщины визжали:

Император по-прежнему смотрел на корабль и ждал самого важного момента:

Важный момент наступил сразу, как только Инспектор отдал громкий приказ своим подчиненным:

— Открыть заглушки!

Охрана рванулась по лестнице в нижний отсек, бросилась к деревянным заглушкам обеих бортов и стала вытягивать их.

В комнату гостей хлынул поток воды, заиграв радостными бликами солнечных угасавших лучей.

— Вода-а-а! — запищала младшая Юй Цзе. — Император, помогите! Откройте! Я Вам рожу наследника, рожу!

— Молчи, гулящая тварь, надо было раньше делать это, а не кувыркаться с Ван Ши Наном! Всё! Мы погибли! — прокричала Чау Лю, срывая голос и со страхом хватаясь за волосы.

— Не-е-е-е-ет! — издала дикий вопль старшая Май Цзе.

Толстый лекарь Сан Гуан не выдержал и замертво рухнул на стол, сломав его своей тяжестью.

Чжоу Дунь дрался с Ван Ши Наном.

Мандарины колотили и того, и другого:

Император напряжённо смотрел.

Он видел, как корабль уверенно начал крениться и опускаться носом под воду — всё ниже и ниже:

Вода стремительно заполняла комнату, поднимаясь до самого потолка.
Главный Министр Чжоу Дунь беспомощно тонул и задыхался, пуская пузыри. Две сестры — Май Цзе и Юй Цзе — бултыхались поодаль, глотали воду и бесполезно хватались за ноги Чжоу Дуня:

По лицу императора текли слёзы.

Теперь он ясно видел: корабль полностью утонул, погружая в Жёлтую реку остатки верхней части палубы.

Император собрался с силами и твёрдым голосом проговорил:

— МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ.

Две лодки, где сидела охрана и корабельная служба, стремительно отплывали от места затопленья в сторону причала.

Солнце совсем скрылось, вода потемнела, и где-то вдали жалобно стонали летящие цапли.

Император поднял заплаканное лицо, отыскал в небе белую стайку и проследил за ней, пока она совсем ни скрылась за лесом и ни перестала будоражить душу своим невыносимым стоном…

Главный редактор Пчелинцев закончил читать последние строки романа: «Император поднял заплаканное лицо, отыскал в небе белую стайку и проследил за ней, пока она совсем ни скрылась за лесом и ни перестала будоражить душу своим невыносимым стоном:».

Он отложил роман, взял чашку с кофеем, жадно допил до конца, откинулся на спинку кресла, помолчал и решительно сказал:

— Молодец, Константин Юрич! Мо-ло-дец! — и схватил со стола мобильный телефон:

В этот момент я ввалился на территорию своей дачи с бутылкой водки и двумя номерами от бывшей машины, широко распахнул калитку и еле удержался за неё, потому что меня здорово штормило, а водитель жёлтого такси шмякнул за мной открытую дверцу, громко фыркнул мотором и сорвался с места.

Я тупо оглядел заснеженный участок в сумерках раннего вечера и сделал несколько глотков жгучего напитка, меня хорошо продрало, заставило отчаянно крякнуть, встряхнуть головой и помчаться к родному домику.

В глубоком снегу я промочил ботинки с брюками и с горем пополам добрался до крыльца, устало плюхнулся на ступеньки, тяжело выдохнул и снова выпил.

Далеко за моим участком неожиданно промчалась в тишине свистящая электричка, больно резанула моё сердце и заставила заорать во всю глотку:

— Вон отсюда!!! Во-о-он!!! Все поезда и все железки — во-о-он!!!

В кармане заиграл мобильник, я достал его и поднёс ближе к пьяным глазам — звонил Пчелинцев.

И вдруг моё тело затрясло с такой ужасной силой, что вместо ответа я заплакал навзрыд, заревел белугой прямо в телефон не в состоянии сказать ни одного слова:

П Р О Ш Л О П О Л Т О Р А Г О Д А

ФЕСТИВАЛЬ КИТАЙСКОГО КИНО В ПЕКИНЕ

13 ИЮЛЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ, 19: 00

В огромном концертном зале «Хайдянь» не смолкали бурные овации зрителей.

Я твёрдым уверенным шагом вышел из-за кулис в сопровождении двух продюсеров: китайца Чан Суинга и японца Тосино Кухара.

На мне прекрасно сидел шикарный тёмный смокинг с белой рубахой и синей бабочкой, а длинная коса сплетённых волос спадала до самой поясницы.

Продюсеры спешили за мной и прямо в спину радостно хлопали в ладоши, улыбаясь до ушей.

У микрофона, куда мы держали свой стремительный путь, стоял высокий европеец средних лет и торжественно объявлял на русском языке:

— Уважаемые гости! Главным призом ЗОЛОТОЙ ДРАКОН удостоен режиссёр фильма «ЧАЙ ИЗ УТРЕННЕЙ РОСЫ» господин Ларионов Костя сан, который так же является автором сценария по своему одноимённому нашумевшему роману!

Овации не прекращались, напоминая бушующий океан.

Мы все трое шагнули вперёд чуть дальше микрофона, и я низко поклонился залу, приложив руку к сердцу, а затем почтительно указал на своих продюсеров.

Высокий европеец сразу подхватил:

— Уважаемые гости! С господином Ларионовым Костей сан сегодня присутствуют продюсеры фильма: господин Чан Суинг — китайское

ШАНХАЙ-ТИВИ и господин Тосино Кухара — японская кинокомпания ФУДЖИ-ТАТО-ФИЛЬМ!

Продюсеры скромно опустили головы, а европеец теперь быстро повторил весь текст на английском языке:

— Dear visitors! The GOLD DRAKON is awarded by the main prize director mister Larionov Kostja san dignity for a film «TEA FROM MORNING DEW» , the written scenario under sensational novel with same name! Dear visitors! With mister Larionov Kostej san producers of a film mister Chan Suing — Chinese Shanghai-TIVI and mister Tosino Kuxara — the Japanese movie companies the FUDZHI-TATO-FILM are present a dignity today!

Из глубины сцены плыла в лёгком розовом платьице очаровательная молодая китаянка, держа в руках блестящего ЗОЛОТОГО ДРАКОНА.

Европеец, сохраняя ту же торжественность, уже говорил на китайском языке, и мы все трое склонились перед зрителем, а девушка подошла ко мне, мило улыбнулась и протянула высочайший приз.

Я чмокнул девушку в щёку, взял ЗОЛОТОГО ДРАКОНА, поднял и показал всему фестивалю, потом резко развернулся и зашагал обратно за кулисы, мои верные продюсеры семенили за мной.

Зал продолжал бушевать, летали крики «Браво! Браво! Браво!».

Как только я скрылся со сцены, меня тут же окружили четыре китайских полицейских с автоматами, я аккуратно и бережно передал награду Чан Суингу, а сам привычно и послушно протянул ладони — браслет наручников быстро щёлкнул на моих запястьях.

Я шёл под конвоем по длинному коридору, а смелые журналисты кидались в мою сторону, тыча в лицо видеокамеры, фотоаппараты, плееры и микрофоны, не смотря на то, что Тосино Кухара и Чан Суинг бойко ограждали меня.

— Журнал «Эмигрант»! — крикнула русская девушка. — Господин Костя сан, Вам не кажется, что ЗОЛОТОЙ ДРАКОН — слишком дорогая награда за убийство четырёх человек?!

Я невозмутимо ответил:

— «Награда» за убийство ещё впереди.

— А когда Ваша экстрадиция?! — продолжала она.

— Теперь уже скоро — фильм снят, ДРАКОН получен.

— Какое наказанье Вас ожидает в России?!

— Думаю, пожизненное заключение.

— Это правда, что Ваш китайский продюсер Чан Суинг помог оттянуть экстрадицию?

— Правда. Только благодаря его невероятным усилиям я смог реально задержаться здесь в Китае, закончить работу над фильмом и даже дождаться фестиваля.

— Это — беспрецедентный случай: взятому под стражу иностранцу, которому грозит экстрадиция, разрешают закончить своё мирное дело!

Газеты пестрят Вашими фото и кучей вопросов по этому поводу! Что лично скажете Вы?!

— А что тут сказать? В производство фильма вложено много денег, продюсеры никого не хотели видеть кроме меня, как режиссёра. Моё отстранение от работы могло принести огромные убытки как китайской, так и японской стороне. Россия временно пошла навстречу.

Девушку резко прервал пожилой журналист:

— О, да! Я представляй «Фигаро»! Есть один вопрось! А когда узналь Ваш знаменитый продюсеры, что Ви есть преступник?!

— Могу Вас уверить, что не тогда, когда я был в России, а когда снимал фильм и меня взял Интерпол.

— Ви снималь фылм в наручник?

— В общем да, меня привозили на съёмки и увозили обратно в тюрьму в арестантской машине.

— Ого-го-о! — воскликнул французский журналист. — Это очень интерес: снимай фылм в наручник, почти что «Репортаж с петля на шей»!

Женщина средних лет с пышной копной рыжих волос опередила француза на хорошем русском языке:

— Журнал «Шпигель» , Ева Моцак! Вы сняли гениальное кино! Вы раньше думали о режиссуре?! Мне известно, что Вы только писали!

— Я никогда в жизни не думал об этом.
Это — великий Мистер Случай. Прочитав мой роман, меня пригласили китайско-японские продюсеры снять фильм как режиссёру, я согласился, вот и всё.

— У Вас отличный дебют! Какие планы, какой будет новый фильм у режиссёра-убийцы?!

— Как режиссёр — ещё не решил, а убийце надо остаться в живых, чтобы строить планы.

— Гуд-гуд! — настойчиво лезла рыжая журналистка. — Если господин Ларионов Костя сан задумает снять фильм об ограблении банка, он сначала ограбит его лично для ощущения правды?!

— Скорей всего: хотя совсем не обязательно:

— Как же не обязательно?! Вы себе противоречите! Два месяца назад господин Ларионов сказал моему журналу, что роман «Чай из утренней росы» он писал на опыте личных поступков!

— Без комментариев, я устал! — голова действительно закружилась, а в висках гулко застучало. — Чан Суинг, я что-то устал от них! Воды мне! Скорей! Воды! Ну: — меня вдруг сильно пошатнуло, и я упал в обморок, свалившись на пол.

«ЭТО БЫЛ ОБЫЧНЫЙ ОБМОРОК ОТ ДИКОГО НАПРЯЖЕНИЯ ВСЕЙ ИЗМУЧЕННОЙ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ, ОТ ПОСТОЯННОГО ОЖИДАНИЯ НАДВИГАВШЕЙСЯ ЭКСТРАДИЦИИ И НЕМИНУЕМОГО СТРАШНОГО ПОЖИЗНЕННОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ. Я ЛЕЖАЛ С ЗАКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ И СЛОВНО ВО СНЕ СЛЫШАЛ ОТДАЛЁННЫЕ ГОЛОСА ЧАН СУИНГА И ТОСИРО КУХАРА, ОНИ ЗВУЧАЛИ УВЕРЕННЫМ НАСТОЙЧИВЫМ ЭХОМ, ПОДБАДРИВАЯ МЕНЯ:

— ОЧНИСЯ, КОСЯ САН, ОЧНИСЯ И УСПОКОСЯ!!! ТЫ — БОЛЬСОЙ ТАЛАНТА, И МЫ НЕ ОТДАТЬ ТЕБЯ НИ В КАКОЙ РОССИЙ!!! МЫ ПЛЕВАЛ ЭТА ЭКСТРАДИЦА И БУДЕМ ОСТАВЛЯЙ ТЕБЯ В КИТАЙ!!! ОЧНИСЯ, ТОКА ОЧНИСЯ!!! ВО-О-ДЫ-Ы-Ы!!! ВО-О-ДЫ-Ы-Ы!!!

Я СОВЕРШЕННО НЕ ПОМНЮ, КОГДА ОЧНУЛСЯ, ВПРОЧЕМ: ЭТО УЖЕ ДРУГАЯ ИСТОРИЯ И МОЖЕТ БЫТЬ СОВСЕМ ДРУГОЕ КИНО» :