Чай из утренней росы Часть 20

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Юрий Семёныч, тяжело пыхтя от злости, дёргая руками и ногами, с остервенением глядел на нож, который недоступно валялся на полу хотя и рядом с его жбаном. Он плюнул на него и повернулся к Ольге.

Она бессмысленно что-то шептала в полусонном обморочном состоянии, всё так же откинувшись на бок.

— Не спать! — крикнул Юрий Семёныч. — Держись! Говори со мной, болтай, пой, но не спи!

Она услышала, очнулась и уставилась на фотографии и большой рисунок на листе ватмана, которые лежали перед ними.

— А что петь, Юра? . .

— Не знаю! — раздражённо ответил он и тут же предложил. — «Врагу не сдаётся наш гордый варяг»!

— Убери… убери от меня эти фото… этот голый рисунок: — жалобно простонала она и всхлипнула.

— Как я уберу?! Мне самому эти вещдоки все глаза изрезали! Не плакать, отставить слёзы, собрать последние силы и подумать, как мне достать этот чёртов нож?!

Ольга увидела нож и пропищала:

— Он хотел нас зарезать? . .

— Да! И покромсать на куски, — съязвил Юрий Семёныч, — а потом передумал и сказал: «Ну, вас к чёрту, вот вам нож, сами себя развяжите и сами себя зарежьте!».

— Значит… ты меня сейчас зарежешь, когда развяжешь, да? — более чем серьёзно спросила она и заплакала. — Мама!

— Оля-А-А! Очнись, Оля-А-А! . .

Я вцепился в баранку руля и летел вперёд, мысленно видя свою цель уже совсем близко, и только дотошные светофоры со своими вечными пешеходами тормозили мой полёт и сильно меня нервировали. Но когда зелёный свет наконец-то давал дорогу, моя «Honda» облегчённо вздыхала и снова взлетала со свистом реактивного самолёта, обгоняя всё и вся.

В тот момент я совершенно и думать не думал, что Наталья с такой прытью поймает такси и устроит за мной слежку…

— А кто за рулём-то, барышня? — спросил водитель такси. — Ни каскадёр случайно?

Наталья неотступно глядела в лобовое стекло и словно держала на мушке убегающую Хонду.

— Почему каскадёр?

— Да гонит больно рискованно.

— А вы тоже гоните, — забеспокоилась Наталья, — а то отстанем и потеряем, точно потеряем.

— Не потеряем. Мы гнать не будем, а сделаем вот таким Макаром. Видали, барышня? — и он аккуратно, по правилам объехал неспешащих соседей, и до моей Хонды ему оставалось машины четыре.

— Да вы ближе давайте, ближе, всё равно далеко, щас рванёт — и всё.

— На этом участке не рванёт, вон какой поток перед ним.

— А если он нырнёт в переулок? Успеем?

— Если каскадёр, можем не успеть. Я поэтому и спросил: каскадёр или нет, как его понимать?

— Он писатель.

— Ничего себе — писатель. Я всегда думал, что писатели очень медлительный, ленивый народ, и если писатель едет на машине, то только по обочине и всем уступает дорогу.

— Нырнул! — вдруг истошно закричала Наталья. — В переулок нырнул! Я же говорила!

— Ах ты, ядрёна корень, вижу-вижу! Не волнуйтесь, барышня, мы щас сами там будем! — и он настойчиво стал сигналить, требуя уступить дорогу…

Юрий Семёныч — весь потный и багровый — во всю мощь пытался раскачать жбан, чтобы тот свалился на бок. Сделав ещё несколько энергичных толчков, он остановился и отдышался:

— Фу-у-у, не могу больше… пустая и бредовая затея…

— Попробуй ещё, прошу тебя: — умоляла Ольга, она была бледнее бледного, и глаза её закрывались. — Главное упасть, Юра, а там ухватишь ножик губами… хотя бы губами… О, господи, мои ноги… мои ноги…

— Да ничего не получится, ты сама рассуди: даже если упаду, у меня же не хобот слона, чтобы ухватить нож, закинуть его к верёвкам за спину и обрезать эти верёвки.
.. — он не выдержал и прокричал в истерике. — Не хобот, понимаешь?! Не хобот! . .

Водитель такси довольно успешно настигал мою Хонду, однако естественный вопрос родился сам собой:

— Барышня, а вообще-то у вашего любимого писателя есть конечный маршрут?

— Есть! Ленинградский вокзал, он спешит на поезд «Сапсан» , ему приспичило в Петербург! Не могу понять зачем?! Он ничего не объяснил!

— А причём здесь Ленинградский вокзал? . . — удивился водитель.

— Как причём?! . . — не менее удивлённо спросила Наталья и посмотрела на него.

— Да потому что ваш писатель гонит совсем в другом направлении:

— Это как?! . .

— Да так. Ленинградский вокзал находится на Комсомольской площади рядом с Ярославским и Казанским. Верно?

— Верно…

— Ну, а он же летит в другую степь…

— В какую степь?! . .

— А я щас скажу, — водитель огляделся по сторонам, присмотрелся и ответил. — Он летит не к Ленинградскому вокзалу, а к Ленинградскому шоссе. Вон, смотрите, уже пошёл по нему, и мы естественно за ним, а для чего?

— Как «для чего»?! . .

— Вот и я говорю, для чего мне это надо? Я же не повезу вас до Петербурга, согласитесь, а он явно поменял свой план, решил махнуть своим ходом до северной столицы. Ленинградка как раз туда и ведёт, щас будет окружная и так далее — по прямой.

Наталья опешила:

— Как же… он ведь сказал — на Ленинградский вокзал…

— Видать передумал, барышня.

— Да не хотел он своим ходом! — закричала она. — Не хотел! Здесь что-то не так, не так, я чувствую! Скорей! . .

Юрий Семёныч последний и решительный раз так напрягся, так надулся в надежде освободиться, что даже жилы вспухли на висках и шее, а потом с диким стоном выдохнул и обмяк.

— Всё-о-о-о… — протянул он сиплым голосом, — кто-то на совесть помог «нашему Костику»… Судя по всему, он давно готовился к этой пытке… уж очень всё добросовестно сделано…

Ольга дослушала и ответила невпопад — казалось, что разум покидал её, и от этого становилось жутко:

— Да-да… ты ещё раз добросовестно попробуй… может какую верёвку и разорвёшь: добросовестно…

— Оля-А-А! Очни-и-и-сь!

— Господи, мои ноги… ноги… ноги…

— Значит так, — приказал он, — будем орать во всю глотку, чтобы соседи услышали! Другого выхода нет! Услышат и поймут неладное, что-нибудь сделают — сломают замок, дверь вышибут! И ты ори, как только можешь! Давай! Три-четыре! Э-э-й, кто-нибудь! Помогите-е-е! Э-э-й! Со-се-е-ди-и-и!

Ольга приоткрыла рот, хотела громко заорать, но вылетел мертвый шёпот, и голова её безжизненно повисла.

Юрий Семёныч орал один:

— Э-э-э-э-й! Со-се-е-ди-и-и! Помогите-е-е! Э-э-э-э-й! . .

Я посмотрел на часы и резко прибавил скорость, крепко сжимая ладонями баранку руля и внимательно глядя в лобовое стекло — там где-то впереди уже должна быть цель:

Наталья развернулась к водителю всем телом и подняла ладошки «китайской лодочкой» , умоляя плаксивым голосом:

— Прошу вас, езжайте за ним хоть ещё немного! Он не может своим ходом, он сейчас где-то остановится, я чувствую!

— Да еду-еду, пожалуйста, услуга наша — деньги ваши, только теперь точно видно, что он действительно не своим ходом… странно…

— Как видно?!

— Так и видно. Химки проехали? Проехали. Планерная позади? Позади. Ваш писатель щас гонит по окраине Новоподрезково в сторону Сходненской поймы. А теперь, барышня, поглядите налево.

Наталья резко посмотрела влево.

— Железные пути «Москва-Петербург» , — пояснил водитель, — вон рельсы тянутся.

— Да-да, точно тянутся!

— То-то и оно. Куда он летит? До Ленинградского вокзала не стал, в поезд не сел, по дороге «Москва-Петербург» не поехал, а просто шпарит и шпарит по каким-то просёлкам параллельно железным путям. По-моему, этот писатель нарочно терзает и милую барышню, и жёлтую машину такси? Надо ему позвонить и строго спросить: как тебя понимать, писатель?!

— Точно! Позвонить надо! — и Наталья быстро достала мобильник…

Юрий Семёныч без передыха орал:

— Э-э-э-э-й, кто-нибудь! Помогите! Со-се-е-ди-и-и! Э-э-э-э-й!

Ольга окончательно затихла.

— Оля! Держись! Я сейчас громче попробую! Э-Э-Э-Э-Й! ПОМОГИТЕ! ЭЙ! КТО-НИБУДЬ! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! . .

Удручённая Наталья, держа мобильник около уха, сообщила водителю:

— Не отвечает! Недоступен!

— И сколько нам гнаться за этим «недоступным»?

— Давайте ещё погонимся, я очень прошу!

— Вы бы сначала деньги пересчитали, барышня, а потом уже гнались.

— Я расплачусь, как надо, клянусь вам! . .

— Э-Э-Э-Э-Й! ПОМОГИТЕ-Е-Е! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! ГДЕ ЖЕ ВЫ, ЧЕРТИ! ПОМОГИТЕ-Е-Е! Э-Э-Э-Э-Й! — с каждой секундой силы Юрия Семёныча начинали таять…

Наталья возбуждённо спросила:

— А он видит нас, как вы думаете?!

— Если иногда глядит в зеркало, может и видит мой жёлтый гребешок, но вас лично не видит, мы на целых три машины отстаём.

— А если нам не преследовать, а конкретно — остановить?!

— Каким образом?

— Ехать с ним вплотную с боку, и он как раз увидит меня!

Водитель усмехнулся и помотал головой:

— С боку никак не получится, милая барышня, там же встречное движение, создадим аварийную ситуацию, мы же не милиция с вертушкой и сиреной, мы можем только преследовать:

Глаза Юрия Семёныча слезились:

— Э-Э-Э-Э-Й! ПОМОГИТЕ-Е-Е! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! ПОМОГИТЕ-Е-Е! . .

На лестничной площадке около входной двери Ларионовых собрался немногочисленный народ.

Участковый милиционер — лейтенант средних лет.

Молодой боец с автоматом.

Сотрудники МЧС.

Две женщины, одетые по-домашнему, и бородатый старик в коротком пальто, накинутом на пижаму.

«МЧС» торопливо крепил к замкам двери свою «адскую машину» , похожую на огромный отбойный молоток с круглым железным рычагом наподобие руля.

Участковый слушал женщин и записывал в блокнот.

Одна из них взахлёб объясняла:

— Они же мои соседи по стене, я как услышала, сразу — на площадку и стала звонить, никто не открывает, один крик да и только! Беда, товарищ лейтенант, беда!

— Когда услышали?

— Полтора часа назад, точно!

— Да какой там «полтора» , — возразила другая соседка, — час!

— Прямо «час» , скажете тоже! Я как раз на часах пыль вытирала и в этот момент крик услышала, а было половина пятого, а щас гляньте — шесть!

— Вы хоть часы-то сверяете?!

— Тихо-тихо, женщины! — остановил участковый. — Все скажут по очереди!

— СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! ПОМОГИТЕ-Е-Е! СКО-О-РЕ-Е-Й! КТО-НИБУДЬ!

— Вот бедолага, как бы ни помер… — покачал головой бородатый сосед.

— Дедушка, вы мне тут накаркаете, ей богу! Нельзя же так! — грозно одёрнул лейтенант и крикнул МЧСу. — Ребята, как у вас?!

— Секунду, лейтенант, секунду, — ответили они.

Участковый снова спросил женщину:

— А вы случайно не слышали подозрительных шумов: ударов, торопливых шагов, шёпот?

— Нет-нет, только крики, больше ничего!

— ПОМОГИТЕ-Е-Е! СО-СЕ-Е-ДИ-И-И! УМИРАЕМ!

— Готовы! — доложил сотрудник МЧС и схватился за рычаг своей «адской машины».

Участковый скомандовал:

— Всем соседям — по квартирам, вас позовут! Мигом-мигом!

Соседи разбежались.

— Ерохин, за мной! Я — первый, ты — следом, дальше — по обстановке!

— Понял, товарищ лейтенант! — доложил боец и уже метнулся к двери.

— ПОМОГИТЕ-Е-Е! УМИРА…

Лейтенант дёрнул из кобуры пистолет, поднял другую руку, секунду выждал и махнул МЧСу:

— Давай!

Рычаг «адской машины» резко повернулся, замки железной двери звонко хрустнули, посыпался металл осколков, ослабленная дверь распахнулась наотмашь, и первым в квартиру ворвался лейтенант, вытянув перед собой пистолет, а за ним — молодой боец.

— ПОМОГИТЕ-Е-Е! ПОМОГИТЕ-Е-Е! — долетело из комнаты.

Лейтенант вихрем рванулся туда, и ужасное зрелище поразило его.

— Ё-К-Л-М-Н! — он сунул пистолет в кобуру и бросился к Ольге.

Она, казалось, не дышала, вовсе не жила.

— Помогите: — прошептал Юрий Семёныч дрожащими губами.

Сотрудник МЧС кинулся к нему, а второй — уже откинул крышку медицинского чемодана.

Молодой боец замер на пороге комнаты и доложил:

— Всё тихо, товарищ лейтенант!

— Соседей зови, соседей! Быстро! . .

Я едва не промчался мимо лесной просеки, чудом успел врубить левый поворот и резко крутанул руль, подскочив на ухабе…

— Во даёт писатель! — вырвалось у водителя такси. — Видали?! По лесной тропе погнал!

— Господи, куда же он?! Там же — пути!

— Ну да! Может он через рельсы на ту сторону хочет?!

— Давайте за ним, давайте!!!

— Даю-даю, щас повернём! На лесной просеке он шибко не разгонится! . .

Проехав несколько метров, я остановил машину, как полоумный выскочил из неё и во всю прыть побежал к железнодорожным путям.

Вдали послышался пронзительный голос сверхскоростного САПСАНА.

А такси уже со свистом завернуло на лесную просеку.

— Вот он!!! Вот!!! — кричала Наталья. — К рельсам бежит!!! Скорей!!!

Я спотыкался, падал, вставал, задыхался и настойчиво приближался к путям.

Такси обогнуло брошенную Хонду, промчалось немного вперёд, Наталья буквально на ходу сиганула наружу, распахнув дверцу, и стремглав полетела за мной.

Я перепрыгнул рельсу и как вкопанный встал на шпалы. Сердце колотилось миллионом телячьих хвостов, глаза с ужасом смотрели, как впереди неистово гудел и приближался ко мне могучий смертельный САПСАН. Вот-вот подлетит ближе, вот-вот прощально прогудит пару раз и разорвёт на куски Костика Ларионова…

Ольга стонала и плакала, наконец освобождённая от ненавистных верёвок, лейтенант аккуратно приподнял её со злосчастного гороха и понёс скрюченное тело к дивану, положив головой на подушку.

Ольгины ноги были в крови.

Женщина-соседка участливо кинулась к ней, причитая и охая.

Шприц в руках сотрудника МЧС наполнялся спасительной жидкостью:

— А-а-а-а-а-а-а!!! — истошно вырвалось у меня, ноги тряслись, но я упорно продолжал стоять на шпалах.
— А-а-а-а-а-а-а!!!

Между мной и САПСАНОМ оставалось метров шестьдесят.

— Ко-о-сти-и-ик! — голосила Наталья и неслась ко мне. — Ко-о-сти-и-ик!

Я не видел и не слышал её, я видел и слышал только страшную громаду САПСАНА.

— А-а-а-а-а-а-а!!!

И вдруг Натальино тело — как волна урагана — отшвырнуло меня от железного полотна и накрыло собой с раздирающим душу женским воплем.

В нескольких шагах от нас с бешеным грохотом колёс промчался мимо спешащий поезд, сотрясая землю, на которой мы лежали.

Когда наступила тишина, я медленно повёл плечом, потом дёрнулся, и Наталья приподнялась надо мной огромным, тяжело дышащим и потным лицом.

— Дурррак… — прохрипела она и зарыдала, уткнувшись в мою куртку.

Ошарашенный таксист сломя голову бежал к нам:

Три женщины со СКОРОЙ ПОМОЩИ, наклонив белые фигуры, усердно хлопотали над Ольгой, лежавшей на диване.

Юрий Семёныч сидел на кухне, укутанный в халат, и допивал стакан водки. Участковый был здесь же — напротив него и держал в руках фотографии, он подождал секунду и спросил:

— Полегчало?

— Да… — тихо ответил Юрий Семёныч и на секунду прикрыл глаза, чувствуя расслабление. — Ненавижу таблетки, уколы: водочка, только водочка: вам не предлагаю, вы на службе:

— И себе больше не надо, а то под стол рухнете.

— Я под стол? . . Да ну что вы, лейтенант: простите, как вас? . .

— Виктор Иваныч.

— Юрий Семёныч: Виктор Иваныч, отдайте мне фотографии, прошу вас: там — глубоко личное, мне бы не хотелось:

— Вы напрасно волнуетесь, Юрий Семёныч, они мне интересны по моей должности всего лишь как важная зацепка. Любопытно: все фото были так разложены перед вами на полу, будто кто-то настойчиво напоминал вам щекотливые дела минувших дней, либо шантажировал, либо разоблачал. Я скажу откровенно, Юрий Семёныч: эту девушку я всё время привык видеть с вашим сыном, однако же здесь, — и он удивлённо развёл руками, — здесь я вижу совсем другой коленкор: ни в этом ли зерно столь жестокого и кровавого дела?

— Виктор Иваныч, давайте не сейчас: я устал, выпил, непременно выпью ещё, потому что имею на это полное право… а завтра я к вам приду и всё расскажу, обещаю:

— Дойдёте?

— Дойду: мелким дробным шагом но дойду, приползу в крайнем случае: это в моих интересах всё рассказать, поверьте: только не сейчас, умоляю:

— Хорошо-хорошо, давайте завтра в десять утра, — лейтенант достал из кармана визитку и протянул ему. — Если не сможете, обязательно позвоните, я сам подойду, я хочу как можно быстрей дать ход этому делу.

— Вы, однако, серьёзно взялись…

— Я всегда и за всё берусь серьёзно, а здесь — где откровенные пытки и кровь семейных разборок — возьмусь ещё серьёзней.

— А-а-а-а: — протянул Юрий Семёныч, — вы уже что-то помыслили? . .

— Не помыслил, а до: мыслил, домыслил.

— Я завтра буду у вас, Виктор Иваныч, — Юрий Семёныч пьянел, — я хотел бы тоже дать быстрый ход.

— Вот и отлично, жду. А сейчас к вам заглянет эксперт и займётся бочками, в которых вы сидели. Он возьмёт необходимые пробы, кое-что замерит и уйдёт. Добро?

— Добро, — ответил Юрий Семёныч. — Добро всегда побеждало зло, и в нашем деле, Виктор Иваныч, победит обязательно. Я, пожалуй, тяпну ещё пятьдесят граммов…

Жёлтое такси уже давно укатило, и моя тёмно-вишнёвая «Honda» стояла на лесной просеке, где с каждой минутой всё больше и больше сгущались вечерние сумерки.

[/responsivevoice]

Category: Эротическая сказка