Чай из утренней росы Часть 16
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Чау Лю вскочила с края постели, быстро подошла к столу, отыскала нужный лист бумаги и протянула мужу:
— Успокойся, нельзя так нервничать, у тебя сегодня ответственная ночь. Держи, вот здесь. Читай и только успокойся.
Император перехватил лист бумаги, сосредоточился и прочитал вслух:
— Жёлтый лист плывёт и тает,
Как обман людского слова.
Я желаю верить снова,
Только сердце правду знает:
Всё кругом в обмане жёлтом,
И слова плывут и тают,
Я живу в обмане гордом,
И сомненья побеждают…
Император снова откинул голову на спинку кресла и задумчиво проговорил:
— Удивительно, твои мысли всё время совпадают с моими. Ты очень хорошая жена… в плане мыслей…
Она улыбнулась и всё так же без обиды ответила:
— Я знаю, можешь не повторяться… но плохая в плане зачатья.
— А вот сейчас я этого не сказал.
— Но опять подумал.
— Я подумал о другом: чтобы мне успокоить нервы, надо выпить чай из утренней росы. Прошу тебя, сходи в мою комнату, там в бамбуковом шкафчике стоит заварной чайник с остатками чая, подогрей и принеси сюда. Мне что-то не хочется просить об этом Ван Ши Нана…
Она поднесла ладони к груди и попросила умоляющим тоном:
— Может быть император освободит меня от этой процедуры? Он же знает моё отношение к чаю из росы, я ненавижу этот напиток, я не могу глядеть на этот заварной чайник, а уж тем более до него дотрагиваться.
— Ну-ну-ну-ну-ну… — запричитал император — Ну вот, теперь и ты на нервах… Я знаю твоё отношение к этому чаю, но…
— Что «но»? — её придыхания стали ещё сильней. — Я даже никогда не хожу на твои утренние чаепития, чтобы не видеть, как ты подносишь чашку к губам, я просто панически предчувствую, что ты однажды глотнёшь и тут же упадёшь со стула.
— Я знаю твою панику…
— Если знаешь, зачем заставляешь идти?
— Не заставляю, Чау Лю, а прошу: могла бы ты принести чаю из утренней росы своему законному мужу? А заварной чайник я всегда после чаепития беру с собой и запираю в толстый бамбуковый шкафчик. Вот, смотри: один единственный ключ, который постоянно находится у меня, — он вынул из кармана кимоно длинный ключ и показал жене. — Я прошу, очень прошу тебя… мне не хочется звать Ван Ши Нана…
— Потому что ты боишься, что по дороге он чего-нибудь подсыпит в чайник… ты всё-таки боишься… — вздохнула она.
— Чау Лю!!! Император ничего не боится кроме молнии!!! Она действительно вызывает у меня панический страх, потому что от неё может всё загореться, она и людей не жалеет!!! И вообще оставайся лучше хорошим поэтом и учёным, напичканным вот этими книгами и фолиантами, но не углубляйся в провиденье!!!
— Хорошо-хорошо. Я сию минуту пересилю себя и принесу, а ты пока ещё раз прочти мой «Жёлтый лист» и тут же подумай о Ван Ши Нане и Чжоу Дуне, только подумай спокойно, с холодным рассудком, не кипятясь. Надеюсь, что император понял, почему «жёлтый»? Это есть древнейший знак продажных проституток… кстати, очень распространённый в твоей любимой РУСИ.
— Чау Лю!!!
Она молча взяла ключ из его руки и ушла, тихо прикрыв дверь.
Император помолчал, глядя на строчки стихотворенья, а потом неспешно прочитал ещё раз — внимательно, жадно и почти по слогам:
— Жёлтый лист плывёт и тает,
Как обман людского слова.
Я желаю верить снова,
Только сердце правду знает:
Всё кругом в обмане жёлтом,
И слова плывут и тают,
Я живу в обмане гордом,
И сомненья побеждают.
..
Май Цзе прикрыла дверь смежной комнаты и шагнула в кабинет своего сексуального спасителя Чжоу Дуня, где несколько минут назад для неё произошло самое сладкое и жизненно важное событие, она была счастлива и снова держала в руке мужской бамбуковый пенис.
Чжоу Дунь расслабленно сидел на широком диване, откинувшись на его спинку, и теперь уже ласково взирал на императорскую наложницу, которая довольно быстро поплескалась в воде и вернулась.
Май Цзе, поправила волосы, одёрнула кимоно и сказала игриво:
— Император убьёт главного Мандарина…
— За что? — удивился хитрый Чжоу Дунь будто не понял её.
— За мелкие шалости… — она покрутила в руке бамбуковый пенис и показала ему.
— Во-первых, выброси эту гадость во-о-он туда, в ту мусорную корзину, всё должно быть естественно, без всяких искусственных палочек и тычинок. Во-вторых, шалости шалостям рознь. Есть шалости, от которых становится прекрасно, легко и радостно жить, неправда?
— О-о-о-о, — в тягучей истоме протянула она, — я в этом полностью согласна! Но… император будет взбешён, если узнает…
— Он узнает только тогда, когда ты ему расскажешь. Однако я думаю, Май Цзе не желает навлечь на себя лишнюю беду?
— Лишнюю? А что, у меня их много?
— Ты сначала выброси гадость, а потом приляг ко мне сюда, — и он похлопал себя по ноге, — мы с тобой мирно побеседуем.
— Но как же я могу выбросить, если это — императорский подарок?
— Перестань играть, Май Цзе, умоляю тебя. Ты же знаешь, что это не подарок, а самое откровенное унижение, унижение тебя как женщины. Ну, я жду.
— Главный Мандарин и Главный Министр очень смел в своих выражениях, — опасливо заметила она, — как бы чего-нибудь…
— А ты не думай о том, «как бы чего-нибудь» , ты стань такой же смелой, как я. Ну.
— Хорошо… попробую стать…
Май Цзе быстро подошла к рабочему столу и кинула бамбуковый пенис в корзину, стоявшую на полу, а потом скользнула к дивану и легла, опустив голову на ногу Чжоу Дуня.
Он нежно провёл пальцем по её щеке и сказал:
— А ты не глупа, красавица Май Цзе, не глупа.
Она взяла его руку и положила себе на грудь:
— Стараюсь, но Главный Мандарин хотел побеседовать о моих бедах, я слушаю.
— Я об этом и говорю: ты очень умело используешь гуманное правило нашего императора — не давать пиалу с ядом сумасшедшим, как бы они до этого ни провинились ещё в здравом уме.
— Главный Мандарин имеет в виду мои рисунки? — невозмутимо спросила она.
Чжоу Дунь погладил грудь Май Цзе, улыбнулся и ответил:
— Да, твои л о ж н ы е рисунки и поклёпы на Ван Ши Нана и свою сестру. Вот тебе и беда, первая беда.
— Разве? Ведь главный Мандарин прекрасно знает, что это абсолютная правда, а не ложь, — ласково продолжала Май Цзе, — он просто-напросто перевернул все факты моих рисунков и заморочил императорскую голову, я же знаю, что он зашёл во Двор пыток сразу после меня, и только не надо говорить, что это тоже ложь. А уж когда я следом получила бамбуковый подарок, мне всё окончательно стало ясно, что вмешался министр по безопасности. Да простит мои слова Главный Мандарин, но я стараюсь быть смелой, как он и хотел.
— Это хорошо, что ты смелешь с каждой секундой, но вместе с этим ты меня расстраиваешь, потому что я разоблачён… — Чжоу Дунь засмеялся, а потом спросил. — Кстати, раз уж такое откровение между нами: как ты узнала, что я следом за тобой зашёл к императору в беседку? Я же стоял за высокой стеной густого кустарника.
— А потому что я не только умна, но и о-о-о-чень наблюдательна. Когда рядом с охранниками находится Главный Министр, они всегда держат свои дубинки на плечах. Если с ними рядом император, они всегда их держат на груди. В тот момент дубинки были на плечах, значит, где-то совсем близко стоял Главный Министр по безопасности. Вот и вся наука.
— Молодец, я бы охотно взял тебя первым помощником в своё министерство, но, к сожалению, умалишённым вход воспрещён. Если император действительно поверит в твоё сумасшествие, ты минуешь пиалу с ядом, но я приложу все усилия, чтобы он отправил тебя в провинцию для психически больных. Ты слышала о такой?
— Ещё бы, — продолжала Май Цзе с абсолютным спокойствием, прижимая его руку к своей груди. — Но мне совсем не хочется лежать связанной на досках, поэтому если Главный Мандарин только попробует приложить усилия, я моментально выйду из роли сумасшедшей и расскажу императору, что министр меня изнасиловал.
— А вот это будет твоя вторая беда, — улыбнулся он, — потому что тебе император не поверит, глупышка. Тоже мне сравнила, я и ты. Кому из нас больше доверия? В твоём положении надо не играть сумасшедшую, а признаться императору, что в известных тебе рисунках — полный обман.
— Как же можно ложью предать правду и ни за что выпить яд?
— О-хо-хо, ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА, откуда у этой наложницы такие высокие слова? Ты подумай о себе: если не пиала с ядом, то провинция для сумасшедших тебе обеспечена! — и Чжоу Дунь, перестав улыбаться и поглаживать Май Цзе, сильно и грубо стиснул её грудь.
Она вскрикнула от боли, вскочила с дивана, а на глазах навернулись слёзы.
— Тогда, — простонала она, — пусть Главный Мандарин тоже подумает о себе: у меня в кармане прямое доказательство его насилия! — и Май Цзе быстро достала совсем маленький стеклянный пузырёк, наполовину заполненный светло-серой мутноватой жидкостью. — Вот здесь находится сперма Главного Мандарина, я только что наскребла и собрала её, этого будет достаточно для дворцового лекаря! Император не остановится ни перед кем, если дело касается неприкосновенности его наложниц, и Главного Мандарина насильно заставят вызвать свою сперму, а потом дворцовый лекарь сравнит её вот с этим пузырьком и сделает выводы!
Чжоу Дунь с трудом проглотил подступивший ком в горле и с возмущением сказал:
— Пошлячка! Ты до того мерзко говоришь об этих вещах, что меня всего коробит, как бы ни стошнило! О, ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА, сдержи
меня! Императорская наложница Май Цзе, ты где этому научилась, подлая?!
— В книгах Дворцовой библиотеки!
— Ай-яй-яй… — расстроено покачал головой хитрый Чжоу Дунь, — у неё беда за бедой, а она ещё издевается. А мы так упоительно начали нашу встречу около этого стола и можем продолжить её каждый день уже в постели. Я буду приносить тебе постоянную радость в отличие от обещаний императора, я подниму тебя во Дворце на одну из высших ступеней — на ступень ГУЙ ФЕЙ, и ты будешь драгоценной любовницей.
— Главный Мандарин так часто упоминает императора не очень хорошим словом и берёт на себя его прямые обязанности, что просто диву даёшься, не задумал ли он… чего-нибудь? . . — настороженно спросила Май Цзе.
Чжоу Дунь медленно встал с дивана:
— Конечно, задумал. Я задумал помочь тебе. Откажись от своих рисунков, и ты сразу получишь всё, что я сказал, иначе — провинция для сумасшедших. А сегодня поздно вечером я жду тебя в своей спальне или ты предпочитаешь наслаждаться императорским бамбуковым подарком?
— Нет, не предпочитаю: только не это: — всё так же настороженно ответила она, медленно подходя к двери, — только не это: я подумаю о вашем заманчивом предложении: и скорей всего приду к Вам: сегодня поздно вечером:
— Подумай и приходи, а этот пузырёк всё-таки тоже выброси: подальше от беды, своей беды.
— Я подумаю: может быть выброшу:
— Подумай-подумай.
— Подумаю:
— Да-да, подумай.
— Я подумаю: — и коротким стремительным шагом Май Цзе покинула кабинет, сильно хлопнув дверью.
Чжоу Дунь секунду постоял, глядя на дверь, а потом в сердцах так ударил кулаком по своему рабочему столу, что все письменные принадлежности разом попадали на пол.
— Подлая тварь! — проревел он. — Подлая! Подлая! Подлая! . .
В четыре часа ночи меня резко сморил сон, заставил бросить писанину и мертвецки упасть на диван.
Я не помню, сколько прошло времени, когда неожиданно пробудился и увидел, что мой живот обнимают и тискают.
— А-а-а, хочешь пырнуть?! — заорал я и соскочил на пол словно ошпаренный. — А ну, брось нож! Брось!
На краю дивана в тусклом свете фонаря, который бил прямо в окно, ко мне тянула руки обнажённая Наталья и нежно шептала:
— Господи, Костик, какой нож? Иди сюда. Я же ласкаться пришла, мне так плохо без тебя.
— Марш обратно наверх! — крикнул я.
— Перестань, мучитель мой, иди ко мне, — простонала она и захлюпала носом.
— Ах, так?! Тогда наверх пойду я!
— Костик, останься, сними пижаму и ложись, любимый.
Я подскочил к столу, взял ноутбук и помчался на второй этаж.
Наталья громко зарыдала, содрогаясь бледно-матовым телом.
На площадке второго этажа ярким светом горело настенное бра, а висевшие часы с ужасом для меня показали только 5: 40 утра. Площадка вела к трём раздельным комнатам, но я остался здесь, плюхнулся на диван, положил ноутбук на маленький журнальный стол, отвалился головой на подушку и закрыл глаза. Сон не шёл. Повертевшись туда-сюда и тяжело вздыхая, я приподнялся.
— Чёрт бы вас всех… — вырвалось у меня. — Тогда: надо писать: Писать и дописать, во что бы то ни стало. Нет, сначала немного выпить… коньячку, да-да, коньячку…
Я метнулся к барному шкафу, стоявшему у окна, рванул дверцу, достал неполную бутылку коньяка, стеклянный стакан и плеснул на дно граммов пятьдесят, отыскал завалявшуюся конфету, выпил и закусил. Потом вернулся к дивану, раскрыл ноутбук на журнальном столе, занёс пальцы над буквами клавиш и сказал себе бодрым голосом:
— Вперёд! . .
Вылетев из кабинета Главного Министра, Май Цзе завернула за угол коридора, закрыла глаза и прижалась к стене.
— Императорской наложнице плохо? — вдруг раздался мужской голос.
Она испугалась, ахнула и увидела щуплого старичка, проходившего мимо, это был Суан Сен — управляющий Двором Пыток, он нёс в руке пустую пиалу.
— Может позвать дворцового лекаря? — заботливо спросил старичок.
— А? Да-да, лекаря… то есть, нет-нет, спасибо… — сбивчиво пролепетала она, — я сейчас сама… то есть, потом… — и стремительно побежала наверх по ступенькам лестницы.
Старичок покивал головой и сокрушённо сказал:
— Точно — болезнь Шау Муня на лицо: то шляется по Дворцу с бамбуковым членом и смеётся, то совсем нечленораздельно отвечает на вопросы. Жалко милашку.
Май Цзе поднялась на императорский этаж и замерла в раздумье.
По всему коридору стояла цепочка ревностных строгих охранников.
Она робко шагнула к одному из них и с волнением в голосе сказала:
— Передайте, что наложница Май Цзе — к императору! Очень срочно!
Охранник опустил глаза, оглядел её с головы до ног и мрачно потребовал:
— Ступень?!
— Третья ступень ФЭЙ! — быстро ответила она.
И только теперь он громко прокричал в сторону остальных стражей:
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
По всему коридору зычно прокатилось от одного к другому:
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
Дальняя дверь открылась, вышел император и что-то сказал охраннику, тот кивнул, развернулся и громогласно передал назад по цепочке:
— Пропустить наложницу Май Цзе!
И снова прокатилось от одного к другому:
— Пропустить наложницу Май Цзе!
— Пропустить наложницу Май Цзе!
— Пропустить наложницу Май Цзе!
Когда последний охранник повторил то же самое, Май Цзе склонилась и быстро засеменила к открытой двери.
В комнате на широком кресле сидел император и пил горячий чай из утренней росы, рядом стояла жена Чау Лю и держала на его плече изящную ладонь.
Май Цзе вошла, закрыла дверь и замерла, окунув лицо в ладошки.
— Ну и что? — спокойно спросил император, сделав глоток любимого напитка. — Я вижу, что ты пришла повиниться за свою ложь?
Май Цзе подняла голову и с опаской взглянула на его жену.
Император понял и заверил глупую наложницу:
— У меня от жены нет никаких секретов, смелей.
Май Цзе смело ответила:
— Император, мне не за что виниться, мои рисунки — истинная правда. Я пришла сказать, о другом: меня только что изнасиловал ваш ближайший министр Чжоу Дунь.
Чашка императора мелко затряслась по блюдцу, и Чау Лю быстро перехватила чайный прибор.
— Что?! — коротко крикнул император и застыл с открытым ртом.
— Меня только что изнасиловал Чжоу Дунь.
Император, не веря ушам, замотал головой и крикнул теперь на всю комнату:
— Он не мог такое сделать! Не мог! Не мог! Ты просто больна своей бешеной плотью и тебе приснилось! Как ты смеешь болтать всякие бредни?!
Чау Лю схватила мужа за плечи.
— Император, — смело продолжала Май Цзе и вынула из кармана маленький пузырёк, — вот доказательство, что это — полная явь, а не сон. Я успела вовремя проявить ловкость, потому что свято чту законы ВСЕМОГУЩЕГО БУДДЫ, которые вверены только моему императору. Здесь находится сперма Чжоу Дуня.
— О-о-о! — простонал император, закрыв лицо руками. — Опять эта сперма! Куда ни кинь, во всём Дворце одна сперма! Все с ума посходили! Что мне с ней делать?!
Май Цзе поняла по-своему и тут же подсказала:
— Этот пузырёк надо отдать дворцовому лекарю, а Чжоу Дуня заставить насильно вызвать своё семя, тогда лекарь сравнит две спермы и убедится в их схожести, а император получит доказательство, что мне это не приснилось.
— Ты ещё будешь учить императора, больная?! — и он замахал на неё руками. — Убери от меня эту мерзкую склянку, притащила всякую гадость!
Она мгновенно убрала пузырёк.
А Чау Лю спешно вставила рассудительное слово:
— Ты напрасно нервничаешь. Май Цзе просто золото, все бы женщины были такими умными. Она уберегла от позора себя и прежде всего — ТЕБЯ, собрав в эту склянку вещественные доказательства. Нельзя так слепо верить своему Министру Чжоу Дуню, мой император. Я, например, сейчас верю Май Цзе.
Император тяжело задышал, глядя на жену, и хотел подняться с кресла, но снова падал в него, падал и падал.
Чау Лю помогла ему и протянула руки.
Он встал, наконец, и в полном недоумении спросил:
— Веришь? . .
— Да, верю! И могу повторить несколько раз: верю, верю, верю! Достаточно, мой император?
— Достаточно: но, если: если это — правда, то как же он: как же он мог? . . Он же нарушил: он же нагло посмел с моей наложницей: Кто? Главный Министр? . .
— Император, — добавила Чау Лю, — до сей поры Вы всегда ценили слово своей жены и всегда к нему прислушивались. Так вот, я как женщина прекрасно понимаю Май Цзе, и надо немедленно без всяких проволочек отдать этот пузырёк дворцовому лекарю, немедленно, а самому Чжоу Дуню предоставить комнату для личных интимных действий пусть даже и позорных для него! . .
Ольга спросонья громко вскрикнула и перепугано вскочила на кровати, разбудив рядом спящего отца.
— А? Что? — он резко оторвался от подушки и очумело уставился на неё, моргая глазами. — Ты кричала?
Ольгу трясло мелкой дрожью, она куталась в ночную рубашку, поднимая воротник, и часто кивала головой:
— Да-да-да, мне приснилось страшное… да-да: я кричала, кричала, кричала…
[/responsivevoice]
Category: Эротическая сказка
