Блокнот Казановы или Хождение по бабам

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

… Сказать, что она меня бросила, я не могу: она меня никогда и не поднимала… Сказать, что мы с ней расстались, тоже не могу: мы с ней никогда и не сходились… Сказать, что она меня не любила, значит, ничего не сказать: я ведь до сих пор не знаю, как она ко мне относилась… Сказать, что у нас был роман, тоже нельзя: не было романа, не было даже повести… Так… Маленький рассказик… Всё равно, она бы не смогла любить меня так же, как я её — любовь у неё уже была. И вообще, ей нравились мужчины, а мне — женщины

* * *

Короче, грусть-тоска меня одолела и чтобы не околеть совсем, решил я «пойти по бабам». Достал свой старый блокнот, сел у телефона и

* * *

Так-так, посмотрим. Вика! Набираю номер

— Привет, Викуля! Как дела?

— Кто это?

— Ты что, меня не узнаёшь?

— А-а, Вова, это ты

— Какой Вова? У тебя три попытки

— Не знаю. Если не назовёшься, я положу трубку.

— Ладно, это Лёша! Мы вместе поступали в институт.

— Ой, извини, обозналась. Ты мне так давно не звонил.

— Да, прости, дела были. Может, увидимся — тряхнём стариной.

Викуля пошутила:

— Когда будешь трясти стариной, смотри, чтобы он не отвалился. Если честно, то я не могу — делов много.

— Совсем-совсем не можешь?

— Совсем-совсем. Шесть дней работа, в воскресенье — отдых. Не до всего остального.

Поговорив ещё немного, мы попрощались.

* * *

— Алё! Лана! Это Лёша. Как дела?

— Здравствуй Лёша. Ты — подонок. Я тебя так любила, а ты

— Ланочка, прости, я по-другому тогда не мог.

— … а ты так надругался над моими чувствами

— О, если бы я мог всё исправить.

— Ничего уже не исправишь — прошло четыре года, я тебя почти забыла, а тут звонишь ты

— Я могу всё изменить

— Ничего уже не изменишь. После того, как ты меня тогда прилюдно «опустил», сказав всё, что ты обо мне думаешь… У тебя другая была? Это та Юля, да?

— Дело не в этом

Я положил трубку. Жизнь я ей испортил.

Мне стыдно.

* * *

Я извращениями не страдаю

Я ими наслаждаюсь

Вспомнил я и про ту Юлю, но звонить ей не стал: муж, двое детей. Какие разговоры и встречи? Ей и так скучать не приходится.

* * *

— Здравствуй, Марина! Как жизнь?

— Х… во!

— Совсем?

— Совсем х… во!

— А что случилось? Может, расскажешь?

— Конечно, расскажу. Приходи завтра вечером.

— О» кей! Приду!

Вау! Жизнь налаживается!

* * *

— Привет, Оленька! — звоню я своей школьной подруге.

— Здрравствуй, Лёшшечка! — говорит она томным голосом. Хочет меня, наверно.

— Как делишки? Мы чего-то давно не виделись

Договорились встретиться послезавтра в парке. Вау! Жизнь всё лучше и лучше.

* * *

— Катерина? Это твой любимый Лёша!

— Хай, сволочь!

— А чо так грубо.

— Да ты ж, гондон, должен на мне жениться!

— С чего бы это?

— Да не с чего, после чего… После того, что ты со мной тогда сделал… Хоть бы позвонил.

Всплыл в памяти моей один позорный эпизод. Пригласила пару месяцев назад эта Катерина меня на новоселье. Ну, я пришёл к ней

Я прижал её к стенке и стал на колени, принявшись расстёгивать её джинсы. Они никак не давались. Покончив с ними, я стянул их вместе с трусами и моему взору предстал давнонестриженный лобок (благо хоть мытый…), покрытый длинными кучерявыми волосами.

— Я себе недавно «химию» сделала, — похвалилась девушка.

— Лучше бы ты налысо постриглась, — подумал я.

Но делать нечего: куннилингус так куннилингус

Раздвинув складки и заросли, я добрался до клитора. Коснулся его языком — мне показалось, что я лизнул раскалённые угли. Раззадорившись, я сунул язык чуть не до матки: её плоть была суха и горяча, как пустыня Сахара. На зубах начали скрипеть волосы… Черные и кучерявые.

— Почему ты сухая? Я хочу вкусить твоей страсти! — воскликнул я, снимая с языка волосы.

— Это ты, Лёша, книжек начитался. Там пишут, как «он приник губами к её бутону, бутон раскрылся, нектар полился. Берёзовый сок. Рыбий жир. Запах сирени. Божья роса».

Меня чуть не стошнило

Она не сопротивлялась: лежала как бревно в лесу, пока я «накидывал палки». И так, и этак. А она хоть бы пикнула.

Я трахал её так, что пахло палёным мясом, горелой резиной и жжёными волосами с лобка, а не рыбой и не сиренью. Видать, мозоли у меня будут трудовые на члене: движущиеся и трущиеся части положено смазывать, иначе ресурс вырабатывается, а мы «всухомятку». Будь на месте Кати кукла из секс-шопа — давно бы расплавилась.

Я сладко и долго кончал: выплеснулось всё, что так долго копилось у меня на душе. Она не кончила. Девушка сказала: «Знаешь, по-моему, я фригидная… « и закурила в постели, грустно уставившись в потолок. Раскочегарить мне её так и не удалось

Ну и какой я после этого Казанова?

Я спросил:

— Тебе хоть раз в жизни было хорошо: одной, с парнем или с женщиной?

Она ответила:

— Одной да! А потом появился Он! Мы занялись этим вдвоём. Первый блин получился комом… Было очень больно и кроваво, и я по глупости помазала всё себе там зелёнкой. Стало ещё больнее. Мои визги слышал весь дом. Соседи даже вызвали милицию. Но всё обошлось. С тех пор мне, что одной, что с кем-то — однохерственно безоргазмно.

И вот сейчас… Да я хоть с ледяной глыбой. Мне всё равно. По безрыбью и рак рыба. О, да… И раком тоже

— Ну, вот я и звоню тебе. Ты хочешь повторения? Я купил две книги про секс. Такое тебе устрою

— Знаешь, не стоит. Я не хочу сдавать тебе в аренду своё холодное тело.

Мне взгрустнулось

* * *

Мастурбация — это процесс,

А онанизм — это явление

— Мариночка, я уже иду, заваривай чай… — радостно промолвил я в трубку и засобирался: ведь надо ещё забежать в аптеку — купить кое-что к чаю

… Я сел в кресло, она на диване. Взяв со стола кофе (чая не было) и немного отпив, я уставился на подругу в ожидании.

— Лёша, помнишь, я тебе рассказывала про Арарата, с которым собиралась встречаться?

— Да, но это ж было давно

— Так вот, я с ним встречалась два года, даже жила у него. Мы очень любили друг друга

«Ага! — мелькнула в моей голове зловещая мысль, — он её бросил, и она хочет, чтобы я её утешил… Я утешу! Я эт пожалуйста…»

Она продолжила:

— … Мы даже собрались пожениться

Я изобразил удивлённое лицо:

— Ну и как?

— Так вот, пришла я как-то к его родственникам на армянский праздник (он меня пригласил) и зашла там речь о свадьбе. Его отец Христофор Арташесович взял слово. Короче, он сказал своему сыну, что у того два пути: либо жениться на своей двоюродной сестре грузинских кровей Манане, либо жениться на мне, на русской, и валить из диаспоры, достигать всего в жизни самостоятельно

Марина встала с дивана (я поставил кофе на стол), подошла и присела на колени, обняв меня за шею. (Как я этого ждал!).

Она сказала:

— … Арарат Христофорович. Этот недоделок… Я ведь его так любила… Этот хач лохом оказался, прогнулся

перед папиком

— Уже — хач. А раньше: Араратик, любимый… Не любила ты его, наверно.

— Любила! Ты ничего в этом не понимаешь! — Марина вскочила с кресла.

— Я не понимаю? Прости. Не хотел тебя обидеть

— Хотел! Все вы такие! Как спать и «утешать», так вы рядом, а как жениться… То маменькины сынки, то папенькины.

— Марин, успокойся! — я протянул к ней руки, но она отвернулась и заплакала, — Ты ведь сильная женщина. Это ж такой пустяк.

— Пустяк, по-твоему! Я ему всё отдала: душу, сердце, а он

— Найдешь себе красивого, молодого, как я! Зачем тебе 27-летний армянчик. У него ж мозгов, как у пятилетнего.

Она повернулась:

— Вот в этом ты прав… Но с тобой я встречаться не буду.

— Почему? — я открыл рот от удивления, — Ты шутишь?

— Я не шучу, — Марина прижалась ко мне и поцеловала в губы, — Ты мне как брат!

Последнюю фразу она сказала таким тоном, как будто вешала мне на грудь «Орден за заслуги перед Отечеством».

Почему для девушек «брат» — это наивысшая ступень иерархии? Первая ступень — «друг», потом — «любимый», и уж затем — «брат».

Новоявленная «сестра» продолжила:

— Наши мамы катали нас в одной коляске, мы играли в одной песочнице, мы знаем все плюсы и минусы друг друга

Я понял: любви не будет. Облом!

На ночь я решил остаться, тем более, что было уже за полночь, да и родители её уехали куда-то.

— Я лягу, наверно, в комнате твоих родителей, или на полу в коридоре

— В подъезде ты ляжешь… Шучу! Ляжешь со мной! Как брат и сестра! — она посмотрела мне в глаза таким невинным взглядом, что у меня всё похолодело внутри… Брат и сестра — вместе?!

Это было издевательством, но она считала меня «братом». Разочаровать её я не мог. До утра я так и не заснул: чувствовать под боком её тепло и слышать РОВНОЕ и СПОКОЙНОЕ дыхание было невыносимо. Какие мысли роились в моей голове, как мухи — не скажу!

* * *

Отсыпался я уже дома. Как результат бессонной ночи — опухшее лицо. Точнее — рожа. Сегодня предстояла встреча с Олей, которую я знал ещё со школы. Девушка она была ничего, но мне никогда не нравилась.

Договорились встретиться в 19—00 у памятника Ленину. Блин! По ходу дела, ещё человек сто договорились встретиться в этом же месте в то же время. О, вот и она. Какая красавица! Сразу и не узнать, хотя видел я её всего полгода назад.

— Привет, Оленька!

— Привет! Ты неважно выглядишь — не спишь наверно!

— Ой, да нет — сплю… Но сегодня как-то не спалось — о тебе думал, — соврал я.

— Брешешь, как дышишь!

— Да я правду говорю!

Оля не унималась, прикалываться она любила:

— У тебя чёрные волосы на плече и духами пахнет.

— Так я ж из парикмахерской

— Ладно-ладно, верю! — она улыбнулась.

Я спросил:

— Как жизнь? Какие планы?

Она вздрогнула:

— Мне страшно!

— Кого ты боишься?

— Всего. Что дальше делать?

— Ну, как обычно. Закончила ты два института. Специалист теперь.

— Мне страшно. Я же никогда не работала

Эта фраза меня просто убила, ибо сказана она была с таким удивлением и простотой.

— Ищи работу. Как другие? Или замуж выходи. Есть кто-нибудь на примете? — я начал прощупывать почву.

— Нет! — ответила тихо она.

— А почему? — спросил я.

— Да вот не заладилось: институты, сессии

— Ну так надо знать меру, как сказал Джавахарлал Неру.

— Кого Джава харлал? Неру? Или Нюру? — Оля пошутила удачно, и мы смеялись минут пять.

— Оля-Оля! Надо было не сессии сдавать, а мужа искать.

— Да хороший муж на дороге не валяется. Валяется плохой! А хороший работает. Если замуж идти, то так чтобы ничего не делать. Вообще, был у меня один Шалтай-Болтай на примете

«Запросы у девочки не слабые. Мне не по зубам. Секс в обмен на продовольствие», — подумал я.

— По ресторанам надо было шляться больше, по кафе, а ты… — с укоризной заметил я.

— Да-а. А я пять лет не тем занималась. А теперь три пути: замуж, работать и снова учиться. Замуж? Работать? Учиться? Лучше пошляюсь по ресторанам. Благо родители деньгами не обделяют. Выгляжу я ещё ничего — 23 года не 40

Угораздило меня в этот момент ляпнуть что-то там про её потрёпанный «товарный вид» и о том, что прежде чем рассуждать о том, что ты одна-одинёхонька, потому что вокруг нет настоящих мужчин, нужно сначала стать настоящей женщиной. Да и кому нужен не первой свежести секонд-хенд.

Это было глупо, она не поняла и врезала мне кулаком в глаз, после чего быстро ушла, гордо и высоко подняв голову. Наверно, марафет наводить перед выходом «на охоту за мужем». Удачи, бэби!

* * *

Одной рукой я держал твоё фото,

а другой думал о тебе

Глаз заплыл, под ним образовался синяк. Надо что-то срочно предпринять.
Ах да, соседка моя, Наташечка, милая девочка, в медучилище учится. Пойду к ней, авось чего придумает?

— … Лёша!? Кто это тебя так?

— Да-а, ублюдки какие-то из соседнего района. Но я их урыл — вообще в реанимацию свезли!

— Правда? — она искренне удивилась, — Ну ладно, это всё нюансы. Заходи. Я сейчас достану лекарства.

Я попал в надежные руки. Она промыла мне глаз, наложила повязку и сказала: «До свадьбы заживёт!». А потом спросила:

— Лёша, а где можно подать заявку в Нобелевский комитет?

— А что?

— Ну где-е? — Наташа топнула ножкой, — Скажи, а то больше лечить не буду!

Я ответил, что не знаю, но пообещал посмотреть в интернете.

— Лёша, я беременна, ты заметил?

Я взглянул и не поверил своим глазам. Срок уже ведь приличный.

— … Я беременна, у меня будет двойня. От разных отцов. Такого ещё никому не удавалось!

— Как!? Объясни? Такого не бывает!

Оказывается? бывает. Но только у неё. Она проходила практику в военной части и оттянулась вечерком с двумя солдатами. Залетела.

— Наташа! Тебе 19 лет, ты студентка медучилища, и ты веришь в то, что говоришь?

— Да!

Ну, ладно, разубеждать я её не стал, а поинтересовался какой вид контрацепции она использовала во время «оттяга».

Вместо ответа она спросила:

— А числитель — это то, что внизу или то, что вверху?

— Числитель — это то, что вверху. Внизу — знаменатель! За математику тебе Нобеля не дадут! — про то, что ей его не дадут вообще, я говорить не стал.

— Вот дура! — Наташа хлопнула себя по лбу и села на диван.

Оказалось, что она высчитывала по какой-то секретной формуле «безопасные дни» и перепутала части дроби.

— Ты в натуре, дура! Кто ж в 19 лет считает «безопасные дни»? Цикл должен установиться!

Она сделала круглые глаза:

— Какой цикл?

Разговаривать с ней было больше не интересно. На прощание, я просветил студентку медицинского вуза на тему контрацепции. Что, мол, презерватив даёт гарантию 20%, и, вообще, надёжного средства нет. Ку-ку! Но, как я понял, с двойней ей будет не до «оттягов». Поблагодарив за помощь, я вышел из квартиры и столкнулся с какой-то женщиной. Оказалось, журналистка из местной газеты пришла брать интервью у «знаменитости» — кандидатки на Нобелевскую премию. Я оставил их наедине

* * *

Жизнь разнообразная

в сексе у меня:

С утра дрочу я левой,

а вечером — двумя

Пришёл домой, включил компьютер. Узнал адрес Нобелевского Комитета. Может быть, получит она Нобеля за «двойню от разных отцов». Хи-хи!

* * *

Поиски любви завели меня в тупик. Цейтнот!

* * *

Ладно, хрен с ними, с девушками

* * *

Лучше сайт я наберу —