Пятое время года Часть 2

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Говорят: любовь способна свернуть горы — и, наверное, это так… сколько раз спасал Димка Расима в своих мыслях-фантазиях от самых разных смертельных опасностей! Сколько раз бросался ему на помощь, рискуя собственной жизнью! Сколько раз выручал его из беды! И не Димкина была вина, что на Расима никто не нападал, что никто Расиму не угрожал, что Расим, теряя сознание, не задыхался в горящей школе, не умирал под обломками взорванного террористами самолёта или поезда… случись что, и Димка ради Расима свернул бы горы — такова была сила его любви!

И вместе с тем эта же самая любовь — уже не в грёзах-мечтаниях, а в реале — странным образом лишала Димку присущей ему непринуждённости, легкости в общении, делая его, неглупого, компанейского, в меру ироничного шестнадцатилетнего парня, почти беспомощным перед Расимом… было б куда проще, если б Димка, заселяясь с Расимом в одну комнату, хотел бы всего-навсего поиметь Расима сексуально, и не более того, — кто не хочет секса в пятнадцать-шестнадцать лет!

В пятнадцать-шестнадцать лет — в случае умного проявления инициативы со стороны хотя бы кого-нибудь одного — секс двух парней в однополом формате является делом не просто реальным или возможным, а почти заурядным, в чём-то даже обыденным, если иметь в виду его невидимую, но совершенно объяснимую и потому вполне очевидную распространённость среди пацанов, в чьей крови начинают бушевать гормоны… словом, если б всё упиралось в секс, Димка особо не волновался бы — за десять дней совместного проживания у них э т о наверняка получилось бы!

Но в том-то и дело, что Димка хотел не только секса — по уши влюблённый Димка хотел от Расима понимания, жаждал взаимных, не менее искренних чувств, и вот здесь-то — при таком непростом раскладе — вмиг всё делалось зыбко и непредсказуемо, порождая у Димки чувство неуверенности, несвойственной ему скованности… было и радостно, и сладостно, и вместе с тем было напряженно у Димки на душе — словно ему, влюблённому Димке, сейчас предстояло сдавать экзамен!

Наконец, все были Зеброй расфасованы — по номерам, кому с кем заселяться, и парни, и девчонки были распределены; и тут, когда стали получать ключи, оказалось, что номера находятся на разных этажах: вся группа в двух и трехместных номерах заселялась на этаже восьмом, сама Зоя Альбертовна селилась в одноместном номере на этаже седьмом, а у Димки с Расимом их двуместный номер оказался один-одинёшенек на этаже девятом, так что Димка, едва это выяснилось, тут же подумал, что даже в этом судьба ему явно благоприятствует, потому как такая пусть даже мизерная отдалённость от всех в какой-то мере невольно снижала частоту посещаемости со стороны одноклассников и одноклассниц, когда начнётся шараханье из комнаты в комнату по вечерам, — Димка уже дважды бывал в подобных поездках и, как это происходит, знал… короче, мало того, что они будут проживать вдвоём, так ещё и номер их на оказался на отшибе — на другом от всех этаже!

Отдалённость эта была иллюзорна, и тем не менее… тем не менее, всё равно это чем-то напоминало необитаемый остров, на котором Димка несчетное число раз воображал себя и Расима, перед сном приспуская с себя трусы… блин, как же классно, как удачно всё начинало складываться — буквально с первого дня! А с другой стороны… разве он, Димка, два месяца раздираемый, распираемый любовью, не заслужил того, чтоб судьба увеличила его шанс на чувство ответное? Заслужил, еще как заслужил!

Они вышли из лифта вдвоём — на своём девятом этаже; из небольшого холла, держа в руках объёмно набитые спортивные сумки, молча шагнули в неширокий длинный коридор, крыльями уходящий в разные стороны; деловито посмотрели, крутя головами, направо-налево.

— Кажется, нам туда.
.. — проговорил Расим, кивком головы показывая направо. — Туда номера пошли увеличиваться…

— Точно! — отозвался Димка, глядя на брелок с ключом; они бесшумно зашагали по ковровой дорожке. — Тебя Расимом зовут? — проговорил Димка, изо всех сил стараясь, чтоб голос его прозвучал как можно нейтральнее. — Правильно? — Димка посмотрел на идущего рядом пацана, изо всех сил стараясь, чтоб во взгляде его не было ничего, кроме естественной вопросительности, соответствующей прозвучавшим словам.

— Да, — Расим, кивнув головой, посмотрел на Димку. — А тебя Димой зовут… да?

— Да, — Димка так же, как Расим, кивнул головой; во взгляде Расима, идущего рядом, была естественная, ситуацией обусловленная готовность к диалогу, к началу общения или, если сложится, к ни к чему не обязывающей дружбе — на время их совместного проживания; и ещё во взгляде Расима Димка прочёл едва уловимое — не подчеркнуто показное, а такое же естественное, возрастом обусловленное — понимание, что из них двоих он, то есть Дима, является старшим, а сам Расим является младшим, что тоже было вполне разумно… причем, назвав идущего рядом Димона, как звали Димку все, по-домашнему Димой, Расим проговорил это слово удивительно мягко и тепло, так что собственное имя в устах Расима показалось Димке чарующей музыкой — у Димки эта Расимова интонация вкупе с устремлённым на него взглядом отозвалась в душе чувством сладко колыхнувшейся нежности… и не только в душе! Как же всё удачно начиналось…

Номер оказался обычным двуместным «пеналом» — с душем и туалетом, двумя стоящими друг против друга деревянными кроватями, двумя стульями, двумя небольшими, подле кроватей стоящими тумбочками… ещё в номере был стол и был шкаф для одежды; словом, никаких изысков в номере не было — всё было простенько, всё было по минимуму… или, точнее сказать, по деньгам.

— Ты на какой кровати спать будешь? — Димка вскинул на Расима по-деловому вопросительный взгляд.

— Не знаю… мне всё равно, — Расим, переводя взгляд с одной кровати на другую, пожал плечами. — А ты на какой будешь?

— Мне тоже без разницы — хмыкнул Димка, и действительно: разницы не было никакой. — Давай, я буду на этой, а ты — на этой, — Димка кивнул головой направо-налево, распределяя места.

— Хорошо, — отозвался Расим, опуская сумку на пол возле своей кровати.

В течение получаса они, распаковывая свои сумки, перебрасывались ничего не значащими словами-фразами — типа «так, еще одни джинсы», «блин, мать второй пуловер мне впихнула», «а в этом пакете что?», «шорты… я в этих шортах на море был — летом у тетки гостил в Туапсе», «глянь, какая футболка… прикольная, да?»… фразы были пусты и, на первый взгляд, совершенно не нужны, но они, проговариваясь легко и звуча непринуждённо, не давали возникнуть пустоте в начинающемся общении… в течение получаса сумки были распакованы — вещи были разложены-развешены, и гостиничный номер приобрёл вид некой обжитости. Последним Димка вытащил из сумки небольшой, на книгу похожий черный футляр, откуда извлёк комп-наладонник.

— Расим, смотри, что я взял… классная штука! Если есть здесь вай-фай, можно будет полазить в интернете… у меня еще фильмы всякие здесь! Потом покажу, как им пользоваться, и ты, если захочешь, будешь брать — будешь пользоваться.

— Хорошо, — Расим кивнул головой, и лицо его тут же осветилось благодарной улыбкой; «если захочешь, будешь брать» — так говорят друзьям, говорят тем, кому доверяют, от кого не отгораживаются стеной отчуждения либо пренебрежения, а потому Расим, которому предстояло жить с парнем-старшеклассником в одном номере десять дней, не мог не оценить великодушие с Димкиной стороны — слова «если захочешь, будешь брать» прозвучали как свидетельство полного доверия, и Расим почувствовать мгновенно вспыхнувшую благодарность Димке за его простоту, за его человеческую нормальность, потому как.
..

По-всякому можно строить отношения: можно, будучи старшим и по возрасту, и в парадигме жесткой школьной иерархии, крутить пальцами, изображать из себя крутизну, а можно совершенно не кичиться ни тем, ни другим, а быть просто нормальным пацаном — быть товарищем или даже другом… Расим улыбнулся Димке благодарно, и улыбка его, обращенная к Димке, отозвалась в душе влюблённого Димки новой волной горячей, рвущейся наружу нежности.

Они были вдвоём, и… будь его, Димкина, воля, он бы сейчас, сию секунду, привлёк бы Расима к себе — прижал бы его, бесконечно желанного, к своему телу, жарко бы стиснул в горячих объятиях, и целовал бы, целовал, целовал, медленно раздевая…

Всё это было уже, несчетное число раз многократно проигрывалось в Димкином воображении, но то были его одинокие, его сладостные фантазии, где он был и автором, и героем в одном лице — где Расим отдавался ему по первому зову, а сейчас они было в реале, где много чего перевёрнуто с ног на голову, где правят бал другие законы, и потому нужно было не форсировать события, а по-умному распорядиться дарованным шансом — нужно было не испортить всё глупой поспешностью, не наломать дров… словом, нужно было снова и снова всё продумывать — и прежде всего нужно было думать, какую надо создать, смоделировать ситуацию, чтоб подкатиться к Расиму естественно, чтоб не спугнуть его, не ошарашить…

Так прекрасно всё началось — и началом этим нужно было дорожить, нужно было его развивать и углублять, а не перечеркивать одним нетерпеливым преждевременным движением! Тем более что Расим — Димке казалось, что он это чувствует — был предрасположен к диалогу, к доверительности, к дружбе…

— Дим, а это что? — с удивлением проговорил Расим, открыв дверь в туалет.

— Где? — Димка с готовностью подошел к Расиму — стал позади близко-близко, заглядывая в туалет из-за плеча Расима.

— Ну, вот… ванна какая-то… для чего она? — Расим с недоумением оглянулся — вопросительно посмотрел на Димку.

— Это бидэ, — усмехнулся Димка, который точно так же, как сейчас Расим, два года назад, впервые попав в гостиничный номер, спрашивал об этом у пацанов-старшеклассников, и те, похабно смеясь, популярно и красочно объясняли ему назначение этой «ванны»… тогда, два года назад, номер гостиничный был на четверых, и Димка был в номере номером четвёртым — самым младшим.

— А для чего оно? — Расим, как когда-то Димка, видел бидэ впервые.

— Ну, блин… для баб это — чтоб подмываться, — хмыкнул Димка; Расим отвернулся от Димки — перевёл взгляд на странное приспособление, и Димка, стоящий за спиной Расима, невольно скользнул взглядом по пацанячей шее… кожа у Расима была нежная, матовая — Димка почувствовал, как в паху у него сладостно, горячо потяжелело, и эта горячая сладость тут же невидимо, но совершенно ощутимо полилась в шевельнувшийся член, отчего член стал медленно разбухать, увеличиваться, расти — вопреки Димкиным разумным мыслям о необходимости тактики-стратегии в лепке отношений… у головы была логика одна, а у члена была логика другая, и эти две логики мало согласовывались между собой.

— Прикольно! — Расим рассмеялся. — Ну, и как они это делают? Ну, то есть… как они в этой ванне подмываются?

— Откуда я знаю? — отозвался Димка, испытывая неодолимое желание вжаться невидимо взбугрившимся, отвердевшим членом в Расимовы ягодицы.

— Ну, а нам для чего оно? — хмыкнул Расим.

[/responsivevoice]

Category: Подростки