Лето День Юг

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Лето. Денек. Юг

— Па-ап: — тоскливо протянула Оля.

— Чего, доча?

— Что-то мне нехорошо: Горячо, душно: Может, ты один на пляж сходишь, а я вернусь, полежу?

— Тебя может проводить? — заволновался отец.

— Да не, все нормально, утомилась, наверняка, просто, — отмахнулась девченка.

— Ну, тогда иди, естественно. Заодно за матерью приглядишь. А я схожу — окунусь.

Оля развернулась и побрела по пыльной дорожке вспять, к домику, в каком они отдыхали этим летом. Естественно, домиком это сооружение именовать было трудно — быстрее что-то среднее меж сараем и бараком, с уличным туалетом, летним душем и общей столовой. Такие строят местные обитатели, как раз для расселения бессчетных отдыхающих, которым не по кармашку санатории.

Пройдя вдоль длинноватого высочайшего забора Оля отворила скрипучую калитку и вошла во дворик. За длинноватым столом, угнездившимся под навесом, посиживала мать и трое мужчин из примыкающей комнатушки. Они пили вино и игрались в карты. Удивительно, подумалось Оле, — у матери утром болела голова, отчего они и направились на пляж вдвоем с папой. Вобщем, может ей уже полегчало?

— Привет, мам, — вяло махнула она рукою, — Я чего-то подустала — пойду, прилягу.

— Ага, — кивнула мать, не делая поворот, и здесь же заливчато захохотала некий очередной шуточке.

Оля прошла в комнату и прилегла на скрипучую кровать, стоявшую у стенки. Она прикрыла глаза, накрылась легким одеялом и протяжно зевнула. Похоже, по правде просто утомилась. Девченка уже начала задремывать, когда некий шорох за стенкой принудил ее насторожиться.

— Давай-давай, не тяни, — пробормотал мужской глас. — Проиграла — нужно рассчитываться.

— Тихо! — одернул его другой глас, отчего-то схожий на мамин. — У меня дочка за стеной, не нужно, чтоб она слышала. На данный момент все сделаю.

Вжикнула молния и мужчина издал протяжный удовлетворенный выдох. За стенкой скрипнула кровать — видимо кто-то на нее сел — и раздались какие-то непонятные шуршащие звуки. Оля насторожилась.

— Да-а: Давай-давай, крепче сожми! — пропыхтел мужчина и было в его голосе что-то такое, от чего по телу девченки пробежали мурашки.

— Блин, отпусти голову! — полушепотом вскрикнула мать. — Мы так не уславливались!

— Заткнись и рот открой! — прошипел мужчина.

— Нет! Я обещала только: — звук пощечины оборвал ее слова.

Мать всхлипнула и здесь же кашлянула, точно подавившись кое-чем. Шуршание сменилось какими-то чмокающими звуками, в такт которым здесь же принялась скрепеть кровать.

Оля ощутила, как понизу животика набухает что-то огромное, горячее, непонятное. Как будто кто-то разжигает там костер, и тугие языки пламени того и гляди вырвутся наружу.

Чмоканье участилось, мужчина натужно захрипел и пару раз резко фыркнул, отчего кровать сотряслась и легонько ударилась об стену. Через пару секунд Оля услышала жалобный мамин всхлип и конвульсивный кашель.

— Глотай, дурочка, и тогда не подавишься, — беззлобно порекомендовал мужчина. — Ну, кто, последующий?

Сразу ударила дверь.

— Как последующий? — испуганно вскинулась мать. — Мы лишь на 1-го уславливались!

— Ай, не пизди, — раздался в ответ новый глас.

Томные шаги простучали по полу и застыли около самой стенки. Кровать скрипнула, а позже натужно застонала, как будто воспринимала на себя груз существенно больше обыденного.

Оля ощутила в трусиках воду. Неужто описалась? В ужасе девченка засунула руку меж ног, случаем задела там какую-то горошину, и ее как будто пронзило разрядом тока.

— Руки убери, — прохрипело за стенкой. — А то щас порву, и сама будешь собственному дурачине разъяснять, что случилось.

Раздался шорох снимаемой: даже не снимаемой, а сдвигаемой одежки. Резкий скрип, удар о стенку:

— А-а, сучка: Потекла уже:

И кровать заскрипела, застучала по полу, сопровождаемая пыхтением мужчины и приглушенными женскими всхлипами.

Звуки доносились до девченки как через туман. Она гладила и наглаживала свою горошину и прямо-таки ощущала, как языки горящего снутри пламени прорываются через нее. 2-ой рукою она забралась под футболку и начала ублажать грудь. Еще пока маленькая, она была очень крепкой и упругой и представляла предмет зависти многих девчонок в школе. И смотря на то, какой достояние носила ее мать, можно было представить, что зависть в предстоящем только усугубится.

Мужчина за стеной уже рычал, бешено раскачивая кровать, удары о стенку соединились в барабанный бой, мать уже подвывала, в ее стоне проскакивало:

— А-а-а… м-м-м: да-а-а-а-а:

Стук перевоплотился автоматную очередь, мужчина зарычал, и здесь же все стихло, сменившись протяжным маминым стоном.

— Ну, че, Петруха, давай сейчас ты, — гоготнул кто-то.

Мать слабо пробормотала что-то несогласное, но легкий шлепок оборвал ее слова.

— Да вы ее всю обкончали уже, — недовольно произнес Петруха. — Чет мне впадлу — может она хоть подмоется?

— А вон еще одна дырочка нераспробована, — ехидно увидел 1-ый глас. — Под хвостик ей загляни.

— Нет! — пронзительно вскрикнула дама, но здесь же замолчала и только сдавленное мычание доносилось из-за стенки. Заскрипела кровать потому что как будто кто-то на ней переворачивался, что-то стукнулось о стену и мычание сменилось приглушенными мольбами, которые шли как будто бы через подушку.

Олю трясло. Ее пальчики гуляли по письке, исследуя ее, как будто неслыханное сокровище. 2-ая рука сползла с груди и сейчас все 10 пальцев гладили, теребили, раздвигали, касались и надавливали. Половые губки набухли, открылись, предоставив ей доступ во все, даже самые затаенные места.

За стенкой снова послышалось пыхтение.

— Держи ее: Ногу, ногу прижми: Давай, чего мнешься: Смочить бы нужно:

Раздался звук плевка, позже что-то снова навалилось на кровать, вминая старенькые пружины и длиннющий, приглушенный вопль вырвался откуда-то, как будто из-под одеяла. Скрип кровати: стук в стенку: снова скрип: опять стук: почаще: почаще: почаще:

С каждым ударом мать издавала маленький вскрик, заполненный настоящей болью. Резкие шлепки нагого тела гремели, как будто взрывы черной ночкой. Удовлетворенное гоготание мужских голосов ушло на 2-ой план.

В один момент приглушенный глас матери зазвучал чисто, она успела протянуть звонкое «А-а-а!» , но здесь же ее стон заглушился знакомым уже чавканьем. Кто-то зарычал, шлепки по телу закончились, но через пару минут кровать опять застучала, сопровождаемая ритмичным хлюпаньем. Мать снова закашлялась, зарыдала, но звук пощечины оборвал плач, превратив его в тихое скуление.

Олю трясло. Она дрожала в непрерывной судороге, не зная, как отыскать выход, как выпустить наружу тот огнь, что сжигал ее тело.

Снова чавканье. Шлепки по телу. Скрип не смолкал ни на минутку, удары о стенку то ускорялись, то замедлялись, то прекращались совсем. Голоса приказывали лизать, сосать, глотать. Время от времени мать вскрикивала от боли, позже стонала, начинала рыдать. В конце концов, последняя серия шлепков закончилась утробным рыком и за стенкой воцарилась тишь, прерываемая только жалобным маминым плачем.

— Ну все, иди, — в конце концов произнес один из мужчин. — Подмывайся, там, одевайся, а то скоро уже твой придет. Сама понимаешь — лучше молчать. У тебя ведь еще дочка есть:

В ответ на эту фразу мать разразилась прямо-таки рыданиями. Раздался шум борьбы и рыдания начали удаляться. Хлопнула дверь и шум переместился на улицу.

Полилась вода летнего душа. Она лилась длительно, щедро, не оставляя надежды тем, кто собирался отмыться от соли, возвратившись с моря. В конце концов и это стихло.

Легкие шаги приблизились к двери, незапятнанная, аккуратненько одетая мать вошла в комнату и сходу направилась к Оле.

— Что с тобой, доча? Ты вся горишь? Уж не захворала ли?

Мать наклонилась к девченке, прикоснулась губками ко лбу, проверяя температуру. Изо рта матери пахнуло кое-чем соленым, пряным, возбуждающим:

Оля сжалась, распрямилась и тоненько завыла. Она испытала 1-ый в жизни оргазм.

Создатель рассказа: Мука Лудищев

[/responsivevoice]

Category: По принуждению