Ступенька 2 Айчурек

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Ступень 2. Айчурек

Стоял один из числа тех расчудесных мартовских дней, когда по ту сторону окна ярко светит солнце, по голубому небу плывут неторопливо белоснежные облачка, снег сверкает так, что очам больно.

Обеденный перерыв шел своим чередом. Уже съедены были «Доширак», принесенные с собой из дома закуски, и сейчас все неторопливо тянули из кружек кто жаркий кофе, кто чай. Лениво плыл разговор о делах компании. Дела шли хорошо. Хотя компания была малая, организованная всего пару лет вспять, но, благодаря уникальности собственной продукции, стремительно получила известность, в том числе и за рубежом. Заказы на продукцию шли вереницой и из – за границы в том числе, так что работать приходилось много. Разговор крутился вокруг того, что генеральный почему-либо никак не желает набирать новых рабочих, хотя значимая часть оборудования стояла без дела из-за недочета рук.

Коллектив компании сложился издавна, в русские еще времена. В дальние двадцатые годы прошедшего сейчас столетия развитие индустрии потребовало сотворения НИИ. С того времени много воды утекло, не одно поколение прошло через него, внося что-то свое. Не счесть кандидатов, 10-ки, если не сотка – медиков, и даже академики вышли из его стенок. Сейчас на базе его лабораторий росли «фирмы». Работали тут и старенькые, издавна уже ставшие пенсионерами, и сравнимо юные, защитившие вузовские дипломы перед «перестройкой» либо позднее, уже, когда она асфальтовым катком, раздавливая все и вся, катилась по стране.

Не участвовал в общении только один из всех, сидевших в комнате. Посиживал он за своим столом у окна, и что-то щелкал на компьютере «мышкой», не обращая внимания на дискуссии. Был он худощав, маленького росточка. На висках его уже пробивалась седина. В число служащих компании он зачислен был не так давно, после того как его уменьшили в связи с политикой нового владельца предприятия, на котором он провел 40 лет, фактически с первого колышка, придя на него работать после демобилизации из армии по сокращению личного состава.

Виктор Петрович обожал вспоминать свои годы учебы, службы, 1-ые годы работы на предприятии. С наслаждением говорил о былых событиях. Что бы ни происходило, у Виктора Петровича непременно находилось аналогичное событие в его жизни. «У Виктора Петровича на каждый случай есть собственный случАй»- зубоскалили сотрудники, но слушали его рассказы о былом с наслаждением.

-Виктор Петрович! – направил на него внимание записной зубоскал Валентин Сергеевич — зам по производству, большой мужик пятидесяти лет: Что это вы там делаете? Никак порносайты смотрите?

Виктор Петрович обернулся на глас.

-Ну и что там на ваших порносайтах есть такового для меня нового, чего бы я еще не лицезрел? Да я за свои 70 такового насмотрелся, что для вас и не снилось.

Ответом был взрыв такового гомерического смеха, что, казалось, зазвенели стекла окна. Когда хохот утих, все тот же Валентин Сергеевич пристал к Виктору Петровичу:

-Расскажите, поведайте! Что там у вас было такового, Виктор Петрович!

Другие находившиеся в комнате хором присоединились к просьбе.

-Ну, хорошо. Расскажу, только не перебивайте, что длинно рассказываю. А то еще подольше будет.

И продолжил:

— Помните, как на весь мир одной дамой было заявлено, что в Русском Союзе секса нет? Но как тогда численность населения достигнула после войны 150 миллионов, я вас спрашиваю?

В апреле 1941 погиб отец. Мне в ту пору 4-ый год шел. И семья (мать, брат и я) переехала в Кант, городок неподалеку от Фрунзе-столицы Киргизии. Почему туда? Просто в Киргизии жили оба мамины брата и бабушка — мамина мать.

Это на данный момент Кант известен на весь мир тем, что Наша родина в пику янки вернула советскую авиабазу. А тогда это был не городишко даже, а так, поселочек, рассыпавший домишки вокруг сладкого завода. Поселок, как хватал глаз, окружали поля сладкой свеклы, кукурузы. Кое — где зеленели делянки трилистника. Большой Чуйский канал либо БЧК разделял поселок на две неравные части. Большая часть грудилась у сладкого завода. Домики из саманного кирпича, обычно, тонули в садах. Был тут и большой пруд, в который завод по широкому древесному желобу спускал отходы после чистки сладкой свеклы. Это бывало по озари, когда начинался сезон уборки. Тогда желоб окружали местные обитатели и из стремительно несущегося по нему потока воды вылавливали обрезки свеклы на корм скоту. Не считая того, на заводе можно было приобрести «жом» — такую сероватую массу, образовывавшуюся после варки и отжима сладкой свеклы при производстве сахара.

На этот случай практически у каждого дома, где имелась скотина, свиньи, в общем, какая-нибудь живность, были выкопаны погреба для хранения этого самого жома.

Дом, где жила бабушка с младшим своим отпрыском Владимиром, тоже был из саманных кирпичей с высочайшей камышовой крышей. И всего — то в нем было две комнаты. В одной жили хозяева – киргизы: немолодой уже владелец, отец семейства, хозяйка – мама семейства и двое малышей. Старший — мальчишка лет 10 и девченка, которой было не больше лет 5. Дом, наверняка, был построен не так давно, потому что ни огорода, ни сада не было. Не был огражден даже двор. Напротив дверей дома был сооружен большой навес, под которым летом, фактически, и протекала вся жизнь. Под его широкой крышей умещались пространное на низких ножках дощатое сооружение, окруженное коврами, лежавшими прямо на земле, и две кровати. Это сооружение служило обеденным столом всем жителям дома. А еще тут же чуток в стороне от навеса была маленькая печурка с металлической плитой на две конфорки и яма, полная золы. На печурке по очереди готовили пищу Витькина бабушка и хозяйка дома достаточно дородная в годах уже дама. Котлом же воспользовалась только

хозяйка – апа (мать по — киргизки). Раз в неделю в яме разводился огнь. Топливом служили «кизяки», «курай» — собранная в поле травка с высочайшими толстыми стволами, и все другое, что могло пылать. Когда в яме разгорался огнь, на нее ставили низенькое из толстых стальных прутков сооружение на 3-х ногах и на него громоздили большой котел. Апа приносила, откуда – то, два ведра сметаны, выливала ее в котел и длинноватой древесной ложкой начинала помешивать вылитую в котел сметану. Процесс этот длился длительно. Сынишка и дочка бегали в поле, притаскивали охапки курая и подкладывали его маленькими пучками в костер. Сначала Витька только издалека следил за этим действом, но добродушная ухмылка апы стремительно рассеяла его стеснительность, и он присоединился к компании брата и его сестры, помогая им собирать горючее. Но это было спустя некоторое количество дней их с матерью жизни на новеньком месте.

А в денек приезда, поближе к вечеру вышло нечто, что показало Витьке: это не Лузино, и ходить тут, где попало нельзя, либо, во всяком случае, нужно с осторожностью.

Когда посреди денька Витькино семейство приехало на станцию Кант, их встретила только бабушка. Дядя Володя был на работе. Работал он на сладком заводе грузчиком. Под вечер бабушка, заботилась около печурки, готовя ужин. Витька вертелся около нее.

Помешав в очередной раз варево в чугунке, бабушка накрыла его крышкой, и, глянув вдаль, в поле, вдруг произнесла: «А вон и дядя Володя с работы идет. Беги, встречай». Витька поглядел по направлению бабушкиного взора. По дороге, огибавшей покрытый жухлой уже травкой пустырь, лежавший меж домом и заводским прудом, шел мужик. Витька рванулся с места и помчался через пустырь, срезая путь. Но не здесь – то было. Не пробежав и 5 метров, Витька вдруг ощутил стршную боль в подошвах ног. Плюхнувшись на травку, он ощутил такую же боль и на попе. Не понимая в чем дело, Витька обхватил правую ногу обеими руками и задрал ее, чтоб поглядеть, почему так больно. Из подошвы ноги торчали какие – то бурого цвета кругленькие продолговатые, похожие на мокриц, в обилии водившихся у их в домашнем подполе в Лузино. Витька ухватился за одну из их и потянул. Штучка просто отделилась от ноги, но из подошвы в этом месте засочилась кровь. Так и посиживал Витька в недоумении, что все-таки делать

, пока дядя Володя не подошел к нему и взял его на руки. Этот урок Витька запомнил на всю жизнь

Не достаточно по малу, сметана, которую апа мешала в котле, меняла белоснежный цвет на немного коричневатый, становилась более водянистой. В конце — концов, в котле оказывалась водянистая практически прозрачная масса, которую апа начинала осторожно вычерпывать и заполнять ею глиняные горшки. На деньке котла оставалась густая коричневая масса, состоявшая из маленьких крупинок. Брат с сестрой к этому моменту уже стояли около апы, держа в руках по пиалушки. Апа щедро заполняла их оставшейся в котле массой, ребята усаживались здесь же у костра на землю, скрестив ноги, и, примостив меж ними пиалушки, начинали пальцами вылавливать содержимое и отправлять его в рот. В 1-ый денек, когда Витька находился при этой процедуре, он остался стоять около апы, в недоумении следя за действиями брата и сестры. Его созерцание оборвал глас апы.

«Ну что все-таки, ты? Неси пиалу» — обратилась по-русски к Витьке апа.

Витька метнулся к бабушке за пиалой. Усевшись рядом с братом и сестрой на землю, Витька, как и они, обмакнул палец в коричневую массу и засунул его в рот. «Вкуснотища!» — обусловил Витька. В чем заключалась эта «вкуснотища» он сказать бы не сумел, но ел с наслаждением. Красота еще заключалась и в том, что поглощение содержимого пиалы проходило без каких – или столовых устройств, рукою

Через пару дней по приезде Витька стал полноправным членом детского общества дома. Мальчугана звали Баймат, а девченку – Айчурек. Игрались они большей частью с ней, потому что брат ее сходу после завтрака куда – то исчезал, если апа не нагружала его каким-либо поручением.

Айчурек учила новым для него играм в камни, палочки. Водила Витьку на кукурузное поле. Там на больших, выше людского роста достаточно толстых стеблях ютились толстоватенькие початки зреющей кукурузы. Витька такового еще не лицезрел. Отламывались початки просто. И они, наломав их, сколько могли унести, шли домой. А там совали початки в золу в яме под котлом и ожидали, когда зерна испекутся. И это тоже была «вкуснятина» несусветная.

Но в большинстве случаев игрались, естественно, в «догонялки» — носились вереницей по улице и вокруг дома до седьмого пота. И когда Витьке удавалось, в конце концов, догнать Айчурек, схватить ее в охапку и повалиться вкупе с ней на теплую землю, это доставляло большущее наслаждение и удовлетворенность победы. И Айчурек совсем не возражала, когда Витька всем телом наваливался на нее, прижимал к земле. Она только забавно визжала, делая вид, что старается вырваться из Витькиных объятий. Прикосновения разгоряченных потных тел вызывали приятные чувства у обоих.

В один прекрасный момент, когда Витька в очередной раз, поймав, притиснул Айчурек к стенке примыкающего недостроенного дома, она вдруг произнесла:

-«А давай как …»- и произнесла несколько слов по — киргизки, из которых Витька сообразил только «ата» и «эне» — «папа и мама», которые уже успел освоить. Но на всякий случай согласно кивнул головой, резонно предполагая, что девченка не может предложить ничего такового, что было бы небезопасным, и ослабил хватку рук. Айчурек здесь же ловко выкрутилась из Витькиных объятий и, взяв его за руку, потянула к сияющему дверному просвету дома.

Дом был точно таким же, как и тот, примыкающий, в каком жили Витька и Айчурек. Две комнаты, кирпичная печь меж ними. Только не было тут ни окон, ни дверей. Ну и пол представлял собой плохо выровненную пыльную площадку. По тем высохшим наподобие египетских мумий кучкам, что ютились на полу ближе к стенкам, видно было, что заброшенный недостроенный дом этот служил для некоего каждодневного обряда, без которого не может обойтись ни одно живое существо.

Айчурек нисколечко не стесняясь этими малосимпатичными следами пребывания тут живых созданий, начала ногой расчищать площадку на земельном полу. Витька тоже стал ей помогать.

Скоро площадка была расчищена, Айчурек сдернула с себя бывшие на ней ситцевые трусишки, расстелила их и легла, заложив руки за голову и обширно раскинув ноги. Взор ее темных раскосых глаз с ожиданием тормознули на Витьке.

Не совершенно понимая, что от него желают, Витька в недоумении уставился на Айчурек, лежащую перед ним на полу.

«Ну, давай, сними трусы и ложись на меня» — растолковала Айчурек: «Только сделай, чтоб …» И здесь она снова произнесла что-то по – киргизски и добавила по — русски: «твердым».

Витька послушливо снял трусы и стал перед Айчурек в первозданном виде. Его будущее мужское достоинство безмятежно покоилось на мешочке, висевшем меж ног.

— Ты потрогай его, он и станет жестким. – проявила недюжинные зания Айчурек.

Витька взялся за собственный «петушок». Но сколько он его ни теребил, шлепал по нему ладошкой, болтал, взявшись за него 2-мя пальцами – ничего не помогало. Писюнька его никак не желала твердеть. Айчурек терпеливо ожидала, высвободив одну руку из — под головы и поглаживая себя меж ног. За стенками дома послышались вдруг голоса. Айчурек вскочила, подхватив трусишки с земли. Просвет окна в комнате был высоко, и проскочить его ребятам было проблемно.

«Туда!»- показала рукою с трусами Айчурек и метнулась к печи. Айчурек, а за ней следом и Витька юркнули в раскрытый зев печной топки, благо, что дверцы к ней еще приделано не было. Сесть, а тем паче встать в рост было нельзя, потому они легли рядом, упершись ногами в стену. Места в топке было не густо, потому они лежали, тесновато прижавшись, друг к другу. Трусишки свои Айчурек прочно зажала в руке.

Голоса приближались. Совершенно рядом раздался вдруг заливчатый дамский хохот, и в комнату через порог шагнула юная женщина-киргизка. Пройдя к далекой от печи стенке, она подняла подол платьица, спустила шальвары и присела, разведя в стороны колени. В низу ее животика меж ног что-то чернело, что конкретно Витька рассмотреть не мог. Вдруг из этого темного стукнула струя и стала разливаться по пыли пола. И здесь ее взор повстречался с очами, смотрящими на нее из печи. Она засмеялась и что-то стала гласить по — киргизски.

Витька не осознавал о чем речь идет, но Айчурек конфузливо отвернула голову от проема топки. Журчание стихло, дама выпрямилась. На мгновение перед Витькиным взглядом мелькнула смуглая округлость животика с черным треугольником понизу. Дама подтянула ввысь шальвары, опустила подол платьица и нерасторопно двинулась к выходу. Шагнув за порог, она что-то стала гласить по — киргизски собственному спутнику. Сейчас за стенкой снаружи раскатился басистый мужской смешок, и голоса стали удаляться.

Не сходу Айчурек и Витька вылезли из печи. А вылезши, натянули свои трусишки и направились домой. Играть во что или уже не хотелось.

На последующий денек, днем посиживал Витька после завтрака на травке у края пыльной дороги и изнывал от скукотищи. Айчурек нигде не было видно, а чем заняться в одиночку — Витька никак не мог придумать. Некое развлечение доставило ему наблюдение за черным жуком, который катил по пыли зеленовато-бурый шарик. Катил он его как – то удивительно: задние его ноги упирались в верх шарика, а голова тащилась по пыли дороги.

Витька так увлекся жуком, что не сходу увидел показавшихся на дороге Айчурек и ее брата Баймата. Айчурек шла незначительно сзади брата, неся в руках свернутый коврик.

Витька отрадно ринулся к ним, но Баймат мягко, но решительно отдал ему осознать, что они с сестрой полностью обойдутся без его общества. Айчурек засмеялась и показала Витьке язык.

Баймат и Айчурек удалялись в сторону кукурузного поля. Витька в растерянности стоял и смотрел им вослед, не понимая, почему ему нельзя сейчас играть с Айчурек.

Чем далее от него удалялись Айчурек и Баймат, тем больше у Витьки разгоралось любопытство. И как они вошли в заросли кукурузы, Витька двинулся за ними.

Баймат и Айчурек шли вереницей, раздвигая зеленоватые стволы. В конце концов, они тормознули. Чтоб его не узрели, Витька ринулся ничком на землю. Баймат что-то произнес по-киргизски, и Айчурек стала расстилать коврик меж стеблей кукурузы.

Баймат меж тем стянул с себя трусы и стоял нагой, ждя пока сестра окончит возиться с ковриком. Витька еще не мог осознать, что происходит. Прямо за Байматом и Айчурек стянула с себя трусики и легла на коврик, обширно разведя ноги. Баймат погрузился на колени меж ее ногами, а позже и совсем лег на Айчурек. Сейчас Витька вообщем не лицезрел, что там происходит. Слышно было только как Баймат что – то гласит по – киргизски. Витька приподнялся на коленки и увидел обширно раскинутые ноги Айчурек и нагую пятую точку Баймата меж ними.

Баймат опять что — то произнес, и его попа опустилась и приподнялась. Опять опустилась, и снова приподнялась. Послышался глас Айчурек, но Витька не осознавал, о чем речь идет, потому что весь разговор шел по – киргизски.

При следующем опускании попы Баймата раздался резкий вскрик Айчурек, ее ноги конвульсивно дернулись, заелозили по коврику. В ответ Баймат прикрикнул. попа его начала ритмично подниматься и опускаться. В такт ее опусканиям слышались жалобные всхлипывания Айчурек. Сколько это длилось, Витька сказать не мог, но ему надоело глядеть, и он потихоньку ретировался.

Выбравшись из кукурузных зарослей, поплелся Витька к дому. По пыльной дорожке тянулся узкий желобок. Витька пошел вдоль него и через несколько метров увидел все такого же жука, трудившегося над все этим же зеленым шариком. Витька с энтузиазмом стал следить за трудолюбивым насекомым.

Жук сноровисто катил шарик по пыльной дорожке, Витька медлительно продвигался за ним. В конце концов, жук докатил шарик до одному ему известного куста травки, закатил его в норку и сам скрылся в ней. Витька разочарованно погрузился на корточки около норки. Обнаружив прутик, Витька стал колупать им в норке. Сколько ни колупал он прутиком, ничего увлекательного не происходило. Скоро ему это надоело, бросив прутик, он поднялся на ноги. И здесь увидел выходящего из зарослей кукурузы Баймата. Следом за ним показалась и Айчурек. Баймат что-то произнес ей, и побежал по своим мальчишеским делам.

Айчурек побрела к дому. Шла она, как-то удивительно растопыривая ноги. Свернутый в трубку коврик она все также держала подмышкой. Другая рука ее временами касалась низа животика, и Айчурек легонько всхлипывала. Рука ее отрывалась от животика, подымалась ввысь и размазывала по лицу слезы.

Когда Айчурек приблизилась к Витьке, он направил внимание на ее заплаканное лицо. А еще ринулось ему в глаза, что из — под трусиков по внутренней поверхности ноги сползала тоненькая красноватая полоса.

Айчурек, не откликнувшись на Витькино к ней воззвание, медлительно шла к дому. Витька озадаченно смотрел ей вослед, не понимая, что вышло и чем он-то повинет

Виктор Петрович замолчал, взглянул на часы.

— Виктор Петрович! А далее, что далее – то было? – раздались в комнате нетерпеливые голоса.

— Ну, все, все. В другой раз. Обед уже кончился… За работу, за работу.

(Любопытно? Отыскивай «Кант. Продолжение 6 октября 2011г»)

Создатель рассказа: Мальчик

[/responsivevoice]

Category: Подростки