Поруганная добродетель Наташа Часть 1 наши реалии

В командировку нас отправили троих. Валентина Юрьевна Нечаева, была старшей нашей аудиторской группы. Полная пятидесятилетняя женщина, даже вроде внуки у неё были, но выпить на междусобойчике, продолжить праздник и неизвестно где его закончить — это у неё не глядя на возраст было не отнять. Ходили россказни про её амурные похождения, но, как говорится: свечку не держала — не знаю. Вторая была полная противоположность Нечаевой — экономист Наташа Трофимова. Ей было лет 45. Муж, дети, ни каких загулов. Даже на корпоративах час-полтора и убегала домой. Хотя охотников познакомится с ней поближе было хоть отбавляй — красивая была женщина. Небольшого роста, стройная, аккуратная брюнетка ни как не выглядела на 45, а очки хоть и добавляли строгости к её виду, но не старили. Ну и я, Юля Веселова. 22 года, начинающий ревизор, но на данный момент просто отрабатывала практику в московской аудиторской фирме. Зарплата не очень, но по согласованию 2 года мне предстояло отработать в «Роксолане».
Командировка была неблизкая — 2 суток в одну сторону на поезде. Самолеты нам не полагались, но если дорога занимала более суток, то руководство выделяло билеты на СВ. Ну и на этом спасибо.
Загрузились в вагон, разложились… Нечаева выставила бутылку коньяка на стол.
Ну кто б сомневался!
Но с меня питок слабый: чуть переберу — ночь в обнимку с унитазом обеспечена. Поэтому я больше язык мочила в рюмке чем пила. Наташи в купе практически не было: толи она мужу звонила, толи муж ей, но с телефоном она не расставалась. А ещё и разговаривать выходила в коридор — что там такого секретного было ума не приложу. Вот так и ехали. Наташа бегала по коридорам с телефоном, я вежливо мочила язык в коньяке, а Валентина Юрьевна лихо запрокидывала рюмку за рюмкой…
Ближе к вечеру в купе появился попутчик. Здоровый, бородатый мужик Петр. У бородачей возраст определить сложновато, но явно не мальчик — может ровесник Валентины Юрьевны, а может и постарше. Нечаева попутчику обрадовалась — какой-никакой, а собутыльник появился. Петр был не против выпить, а потому вытащил на стол свою бутылку и гулянка начала набирать обороты. Изредка за стол садилась и Наташа, но едва успевала выпить рюмку — снова телефон, и снова в коридор. К девяти вечера Нечаева и Петр были основательно навеселе. — Мать, — обратился к Валентине Юрьевне бородач. — Тут дело такое: с вахты еду, бабу полгода не видел. Юлька, — кивнул он на меня, — молодая слишком для меня. Ты сама баба видная, но серьезная, я сразу вижу — тебе и мысли нет предложить. А как Наташа ваша? Ебется? Или целка македонская?

— Слышь, Петя, — пьяно на него уставилась Нечаева, — бабы все дают — смотря, как

Было раннее утро. Мы стояли вдвоем перед зеркалом в ванной.
Она так соблазнительно выглядела в отражении в зеркале…
— Ну же, давай, ты ведь мужчина. Черт побери, я поглаживал его в разных направлениях уже битый час.
Он выпрямлялся, становился прямым как струна, а затем бессильно обвисал.
— Ничего не получится, дорогая.
— Раньше надо было думать. Что нам теперь делать? Откуда я знаю. Надо же — именно сегодня и именно со мной. Черт его дери.
Я с силой сжал его, это было уже от отчаяния. Без эффекта.
— Все, концерт отменятеся.
— Попробуй еще раз. Ну еще, так еще. Я приложил его к прохладной раковине, еще раз провел
рукой по всей его длине и с силой сжал руку. И, о чудо! На кончике, казалось бы пустого тюбика, появилась малюсенькая капелька зубной пасты!

попросишь. А что, Наташка понравилась?

— Ну да, — закивал лохматой головой Петр. — Я таких баб люблю.
— А любишь, так чего ты меня спрашиваешь? Бери и еби, если даст, любовничек! Ебется твоя Наташка, как кошка: хахалей у неё хватает. Так что не ты первый, не ты последний…
— Ну, Валюха, порадовала ты меня. Ты только не мешайте — уж я её… Ладно, я покурить — сейчас приду…
— Валентина Юрьевна, зачем вы так? — обратилась я к Нечаевой. — Все же знают, что Трофимова не такая.
— Цыц, сопля! Я двадцать лет жду, когда хоть кто-нибудь этой Трофимовой засадит. А то понимаешь, правильная вся такая. На копроративках остальные выпьют, кто-то трахнется на стороне, кто-то нет, кто-то облюется, кто как… А эта праведница выше всех…
Тут дверь поползла в сторону, в купе вернулся Петр и Нечаева замолчала. Пьянка продолжилась. К десяти часам вечера Наташа присоединилась к Валентине и Петру.
На часах было начало двенадцатого, когда Валентина Юрьевна встала:
— Ладно, молодые люди, вы как хотите, а я спать. А вы посидите — я на верх! — с этими словами Нечаева подмигнула мне и полезла на верхнюю полку. Уже?
— Ну и я пойду спать, захмелела я с непривычки, — сказала я влазя на свою полку. — Спокойной ночи! Минут пять для порядку я поворочалась, а потом засопела. На соседней полке похрапывала Нечаева… Внизу разговаривали тихо, поэтому толком ни чего разобрать я не могла. Вроде она что-то про детей рассказывала, о муже. Он что-то отвечал… Под монотонный стук колес я все таки задремала. Не знаю сколько я была в дреме, но когда я открыла глаза, первое что я услышала — это была возня внизу.
… — Ну, Наташка, бля, чего ты ломаешься? — вопрошал шепотом Петр.
— Петр, прекратите немедленно! Ну что же это такое? — еле слышно возмущалась Трофимова.
— Ты ж не целка какая, — увещевал Петр. — Бабу говорю полгода не видел…
— Прекратите! У меня муж, дети… Хватит!
— Да что твой муж? Не узнает муж! Ну перепихнемся разок и всё! Ты москвичка, я из Иркутска — перепихнулись, разбежались. Всё шито-крыто будет!…
— Отстаньте от меня!…
Меня словно жаром обдало: ни когда при подобных баталиях я не присутствовала! Тихонько, чтобы себя не обнаружить, я повернула голову и глянула вниз. В неровном свете фонарей я увидела сидящую на нижней полке всклокоченную Трофимову, которую активно лапал Петр. Я не знаю, как давно начались их баталии, но Петр успел расстегнуть блузку Наталье и освободить женщину от лифчика — я успела заметить молочной белизны грудь с крупным светло-коричневым соском, которую тут же накрыла ручища Петра. Надо сказать, что груди у Натальи были на удивление большие и очень контрастировали с хрупким телосложением женщины…
— Ну и дойки у тебя, Наташка! — восторженно сопел Петр. — Ни когда бы не подумал, что у такой худышки такое сочное вымя…
— Убери свои руки! — свистящим шепотом отвечала Наташа, тщетно пытаясь оторвать от своей груди руки «ухажера». Судя по всему Петру только это и было нужно — свободной рукой он устремился под юбку Трофимовой. Конечно, юбка-разлетайка была не самой лучшей защитой. Наташа взялась вытаскивать руку из-под своей юбки, а тем временем Петр умудрился стащить с плеч женщины её блузку. Теперь грудь была полностью обнажена. Да, размер впечатлял определенно — не «сименовичи», конечно, но где-то рядом… Петр тут же принялся сосать и лизать трофимовскую грудь.
— Я буду кричать! — срывающимся голосом увещевала Наташа.
— И что ты скажешь своим коллегам? — оторвался от грудей Петр. — Что сидишь тут передо мной сиськи развесивши?
В глазах Трофимовой появилось загнанное выражение. Мне было жалко её, хотелось крикнуть и прекратить их волтузню. Но в то же самое время мне хотелось, чтобы этот грубый неотесанный мужлан трахнул нашу добропорядочную Наташу. Буду делать вид что сплю, а там будь что будет.
Покуда я рассуждала, что же делать, Петр взялся обеими руками во всю хозяйничать под юбкой продолжающей сопротивляться Наташи. Вдруг мои ноздри резанул пряный запах. Ни каких сомнений не было — пахло женским соком — все таки Петр добрался до пизды Трофимовой. И вдруг я заметила, что сопротивление Наташи пошло на спад. Толи проняло её от того, что Петр пальцами добрался до её промежности, толи решила сдаться этому мужлану — не знаю, но через минуту она закрыла глаза, отвернула в сторону лицо и опустила руки. Петр воспринял это, как приглашение. Не прошло и минуты, как Трофимова была абсолютно голая. Я видела, что она была сломлена — ни о каком неповиновении речи не возникало: она сама помогала снять с себя блузку, сама подняла задницу, когда кавалер снимал её юбку с трусами.
— Ну вот и умница! — бормотал Петр стягивая с себя спортивные штаны. — А то, муж-дети! Сейчас, сейчас моя бабонька…
Когда он стащил штаны с трусами, то я не поверила своим глазам — такой причиндал лично я видела только в порнофильмах: недлинный, но толщина…
Бедная Наташа, ни с кем кроме мужа, а тут первый раз и такой колотушкой выебут.
Тем временем Петр взгромоздился на ставшую покорной Трофимову, коленом раздвинул ей ноги и…
— Ах!… — вырвалось изо рта Наташи и, она сама себе зажала рот обеими ладонями.- Что, проняло тебя? Сейчас будет ещё лучше. Ну-ка, а вот так… — шептал ей на ухо, ритмично двигаясь задницей…
Петр трахал Наташу долго. Сначала женщина была на спине, потом поставил её раком, уперев лбом в угол купе, и продолжал сношать её так… Потом снова на спину, но задрав ноги Наташи практически до её ушей… Когда они закончили я не знаю — заснула… Утром я проснулась раньше всех. Вспомнив ночное приключение я сразу же глянула вниз. Ни чего не указывало на то, какие баталии здесь происходили ночью. Наташа накрытая простыней спала отвернувшись лицом к стенке. Петр сопел на полке подо мной. Нечаева свесив руку спала на своей полке.
Может мне это приснилось?
Тут Трофимова зашевелилась и проснулась. Я зажмурила глаза.
Сплю я, сплю!
Наташа чуть полежала, посмотрела по сторонам и поднялась с полки, завернувшись простыней. Хоть она завернулась мастерски — быстро и с головы до пят, но я увидела, что под простынёй Наташа голая. Взяв из своей сумки мыло, какую-то одежду она вышла из купе…
— Ну что, выебали нашу девочку? — неожиданно раздался голос Нечаевой. Я вздрогнула: — Не знаю… — Не строй дурочку! Я же видела, как ты подсматривала за сладкой парочкой!…
… Ни Наташа, ни Петр, ни Нечаева, ни я не показали ни словом, что ночью что-то произошло. Единственное, что изменилось, так это то, что Трофимова старалась не выходить из купе, даже для своих разговоров по телефону. Обедать Петр пошел в вагон-ресторан, а Наташа решила все таки позвонить домашним и вышла в коридор. Прошло полчаса — ни Наташи, ни Петра… Нечаева спала, а я решила пройтись по поезду — глянуть куда запропастилась Трофимова…
Из тамбура слышались голоса. Хорошо, что в двери тамбура было маленькое окошко — я тихонько заглянула в него — в тамбуре стояли Петр и Наташа…
— Наташка, чего снова ломаешься, как целка? — сквозь грохот я разобрала голос Петра.
— Ты же вчера обещал, что раз и на этом всё!
— Что ты как маленькая, — Петр не был настроен на отказ. — Ты и ночью ломалась, а потом не унять было…
— Забудь, что вчера было. Дура я, вот и допустила такое…
— Вчера допустила, ну так и сегодня допусти! — засмеялся Петр.
Я в окошко видела, как Петр прижал Наташу к стенке в

Category: Пожилые