Писька-37 или Робкина мама — Новинка

Много лет я и моя сестра играли в детскую игру «муж и жена», получая удовольствие от соприкосновения своих половых органов. Это очень мало было похоже на настоящий половой акт между мужчиной и женщиной, но мы играли с удовольствием и искренно считали, что делаем что-то нехорошее и поэтому всё надо держать в большом секрете. И однажды я (будучи от природы неугомонным) захотел как-то разнообразить наше развлечение и уговорил сестру привлечь к игре её одноклассницу, девочку невзрачную и очень посредственную, за ещё просидевшую в 1-м и 2-м классах по 2 года. Мы были уверены, что она просто какая-то недотёпа, и не очень опасались, что она кому-то что-то разболтает. Тем более, что она сама должна была (по нашему замыслу) снять перед нами свои трусы, и рассказывать кому-то об этом ей было бы не очень удобно.
Мы рассказали этой девчонке, что знаем, что мальчик и девочка иногда ебутся. Но мы сами этого делать не можем, потому что мы брат и сестра. Но если она хочет, то я могу с ней этим заняться. А моя сестра стала даже эту девочку учить, как она должна раздвигать свою письку. Для ясности я должен пояснить, что сестре в ту пору было уже 11 лет, её подружке — 13, а мне — 15. А начали мы с сестрой играть своими письками, когда мне было всего лишь 7, так что стаж у нас был уже солидный (так нам казалось). Когда я в процессе забавы с новой девочкой прикоснулся членом к её раздвинутой письке, она вдруг обеими руками притянула меня к себе, и я почувствовал, что мой член полностью погрузился внутрь! Для меня это было и непонятным, и непостижимым, потому что мы с сестрой никогда этого не делали. Девчонка подо мной стала дёргаться и извиваться, её писька сжималась и разжималась как бы высасывая из моего члена его содержимое. И довольно скоро у меня случился оргазм, и моя сперма потекла в письку партнёрши, а оттуда — на пол…
И я, и (особенно) моя сестра были в шоке. А её одноклассница (как ни странно) даже не стала особенно вытирать письку, просто надела трусы и, как ни в чём не бывало, сказав «пока», собралась идти домой.
— Погоди!.. — пыталась с ней заговорить сестра. — Та же

говорила, что у тебя нет никого из родственников, я имею ввиду: мальчишек. Да?.. Но ты… тебя кто-то уже… А?..
— А тебя нет?.. Зря! Ты попробуй, это приятно. Пизде ничего не будет, поверь! Меня пацаны когда просят, я не отказываю. Чего тут стесняться: у них у многих сёстры есть, их ебать нельзя, вы сами говорите. А меня им можно. Так ведь? Что они — пизду не видели что ли? Никто и не удивляется — пизда она и есть пизда. Я иногда ложусь вот как сегодня, а иногда и стоя могу — раком или спереди, как кому нравится. Ну, я пошла!..
Дверь за ней захлопнулась.
Мы помолчали. Потом я робко спросил сестру:
— Хочешь?..
Сестра махнула рукой и ушла в другую комнату.
Я пошёл вслед за ней.
— Я знаю, о чём ты думаешь. Я письку помою…
— Да при чём тут это? Нам теперь нельзя!
— Я точно знаю, как надо, чтобы ничего не было: надо на мою письку надеть резиновый чехольчик, и ничего не будет. Я у папы в шкафу нашёл такой, у него много. Он и мама…

— Дурак! Как тебе только не стыдно! Уходи отсюда!..
Несколько дней я сидел сиднем в своей комнате и не подходил к сестре. Я её очень хорошо понимал. Опустошительное удовлетворение, которое я получил от полноценного полового акта с одноклассницей сестры, полностью прошло, и мне нестерпимо хотелось как раньше поиграть в детское супружество с сестрой. Я с тоской думал о её невыразимо прекрасной письке и о том наслаждении, которое она мне доставляла.

«Неужели всё?..» — с тоской думал я. И однажды (заранее покопавшись в вещах отца и достав оттуда неиспользованный презерватив) я решительно вошёл в комнату сестры.
— Вот, смотри! — я положил перед сестрой свёрнутый в колечко резиновый предмет.
— Что это?.. — спросила она.
Я спустил перед ней трусы (чего мне давно уже очень хотелось) и быстренько накатал презерватив на свой член.
— Это чтобы мы с тобой могли делать «тик-тик», и ты не забеременела. Ты сама подумай: если наши письки не соприкасаются, как что-то может быть?!.
— Дурак! Я же тебе сказала, что у нас с тобой ни-ког-да ничего больше не будет!!!
— Но почему???
— Потому! Всё! Иди отсюда!..
Пришлось уйти. Прямо с надетым презервативом…
Ночью я проснулся, потому что мне захотелось по-маленькому. Я взглянул на соседнюю кровать и обнаружил, что отца в ней не было, а дверь между нашей спальней и гостиной (где спала мама) была плотно закрыта. Я, конечно, знал, чем по ночам занимаются взрослые дядьки и тётки, но никогда не относил это к нашим маме с папой. Мама вообще в моём представлении о ней была идеальным существом — я бы даже сказал: бесполым, как это ни странно звучит. Вот у чьих-то мам и пап есть письки, а у моей мамы… Это, конечно, глупо, но я её идеализировал настолько, что просто не мог допустить мысль, что у мамы ОНА есть (такая, примерно, как у моей сестры, только взрослая, конечно). И тут вдруг я понял, что вот сейчас, если я открою дверь в соседнюю комнату, то стану свидетелем того, как отец (у которого встаёт член на собственную дочь — однажды я был тому случайным свидетелем) ебёт (!!!) в письку мою маму… Что же делать?..
— Мама! — не очень громко позвал я. Но она услышала.
— Что, сыночек?..
— Я писять хочу!..
— Ну, иди!..
Я надел тапки и в ужасе двинулся к двери в гостиную. Мама лежала на диване, укрывшись до подбородка одеялом. Отец в нижнем белье сидел рядом с диваном на стуле (глупее позы не придумаешь!). Я проследовал мимо них к ведёрку под умывальником, которое стояло у входа из сеней в кухню, и постарался поскорее сделать свои дела. Потом я прошмыгнул в спальню и закрыл плотно дверь. Меня колотила дрожь. Но я быстро уснул и не знаю, что было дальше.
На следующий день я сделал попытку рассказать обо всём сестре, но она не пожелала слушать «всякие глупости» и опять наградила меня кличкой «дурак».
Я уже однажды писал, что нашими соседями по дому была семья папиного начальника, с сыном которого Робкой мы были закадычными приятелями. Всё бы ничего, да только весь наш небольшой городок знал, что мать Робки тётя Тоня имела в любовниках начальника военного госпиталя подполковника медицинской службы Марка Моисеевича Каменецкого. Он приезжал к ней иногда среди недели в обеденный перерыв, когда отец Робки был на работе.
— Робка, а Робка! Сегодня к вам опять материн любовник приезжал?.. — спрашивали Робку пацаны, когда мы собирались вечером у завалинки «почесать языки».
— Да ладно вам! — смущался Робка и огорчённо махал рукой. Но, чтобы мы «заткнулись», он выносил нам кое-какие гостинцы, привезенные Каменецким: мандаринки, жвачки, карамель.
Подполковник с виду был неказист: небольшого роста, пузатенький. А тётя Тоня отличалась крутым нравом и дородной внешностью. Мужа своего (Робкиного отца) держала в «ежовых рукавицах» и «под каблуком».
— Слышь, Робка?.. Как этот сопливец-дружок матери до пизды-то достаёт — табуретку подставляет?.. — не унимались пацаны, и Робка чуть ли не со слезами убегал в дом.
Надо признать, что и Робкины, и мои родители никогда не жалели денег на домашние «посиделки»: то у них, то у нас часто собирались любители выпить-закусить «на халяву». Моя мама и тётя Тоня были мастерицы готовить, в обоих домах было по инструменту (пианино) — детей учили музыке. А мой отец вообще был профессиональным музыкантом и играл на многих инструментах. Мы с сестрой пошли, видимо, в него: сестра впоследствии окончила консерваторию по классу рояля, а я (хоть и не стал профессионалом) с 8-9 лет сопровождал своей игрой на пианино почти все взрослые вечеринки. Однажды я присутствовал на одном из таких застолий и по привычке аккомпанировал общему пению популярных песен. Тогда это было в порядке вещей, и почти все любили петь за столом. У Робкиной мамаши был приятный голос, и она задавала тон, зная наизусть немало текстов. А после песнопений (если можно так выразится) все с удовольствием пустились танцевать под патефон. Радиол в ту пору ещё не было (или почти не было), а патефоны были у многих.
Я как безработный временно (пока работал патефон) «тапёр» принялся закусывать. Но тётя Тоня подскочила ко мне и потребовала, чтобы я с ней потанцевал. Видимо, это выглядело комично: худенький 15-летний пацан и высокая, с большой грудью красивая женщина. Тётя Тоня крепко обхватила меня и прижала к своему дородному телу так, что я просто утонул между её крупных сисек. Мне казалось, что всё моё тело тоже тонет между её ляжек, и я весь плыву чуть ли не на весу под бодрые звуки фокстрота, а мой член быстро принял свою боевую стойку и упёрся тёте Тоне куда-то ТУДА. Не знаю, почувствовала ли она что-нибудь, но по окончании танца она подтащила моё размякшее туловище к стулу возле пианино и уронила меня на него. «Хорошо хоть так!..» — подумал я, довольный тем, что никто ничего не заметил, и ударил по клавишам.
Спустя несколько дней, я зашёл к Робке, когда никого из его родителей не было дома. Мне хотелось взглянуть ненароком на спальню — там (по моим предположениям) Робкин отец ебал тётю Тоню. Спальня, как спальня: две сдвинутые вместе кровати, упирающиеся спинками в стенку, за которой в соседней квартире стояла и моя кровать. «Вот здесь — или вон на той половине — она лежит на спине, раздвинув ноги, а Робкин отец вставляет свой хуй в её пизду…» От этих мыслей мне стало как-то не по себе, и я сунул руку в карман, чтобы Робка не заметил мой торчащий член. Вечером я постарался подольше не заснуть, хотя свет был погашен, и все спали. Мне это удалось, и я услышал, что хотел. Я запасся пустым стаканом (меня научили соседские пацаны), который прислонил к стене, а потом прижался ухом к этому стакану. И услышал голоса Робкиных отца и матери. Слов разобрать я не мог, но звук самого разговора до меня доносился. Потом разговор затих, и мне даже показалось, что я слышу скрип кроватных пружин. Впрочем, может быть, я это просто домыслил. Зато то, что было потом, домысливать было незачем — столь явными были

Category: Совершенолетние