Любонька История одной девушки Часть 2 из рассказов брата

Ранним утром коридор общаги был пуст. Девушки шли, и стук каблуков эхом разлетался под сводами белого, в трещины потолка.
Зайдя в комнату, Люба рухнула на кровать в одежде, и лежала не шевелясь. Вика собрала пакет с шампунем и гелем, перебросила два полотенца через плечо и, присев на корточки перед подругой, сказала:
— Вставай, роднуля, надо в душ.
— Нет.
— А ты через себя. Вот умница, раздевайся, переодевайся. Халат твой, тапочки. Идем.
Любаша действовала на автомате. Всунула ноги в тапочки, подвязала пояском халат и вышла из комнаты за Викой.
Где-то на периферии сознания Вики появилась предательская мысль о том, что Люба исчерпала весь отведенный на сегодня лимит, и обсуждать больше ничего не придется, но она отогнала эту циничную гадость прочь…
Стоя под душем, уговаривает Любу помыть голову, но та упирается, аргументируя тем, что ей удобно и с грязной головой. Тогда она сама наносит шампунь на руку и начинает намыливать ей голову. Та не упирается, а лишь тихо всхлипывает и слезы стремительно смывает несущийся из душа поток воды.
Вернувшись в комнату, Вика достает две таблетки и одну протягивает Любе:
— Выпей.
— Что это?
— Противозачаточные. Надо так.
Положив таблетку в рот, подходит к столу и запивает водой из стакана. Ложится на кровать, сворачивается клубком и лежит молча.
Вика с удовольствием бросилась в свою разобранную постель и через минуту забылась сладким сном.
Вечером, проснувшись, у них состоялся разговор. Люба ни в чем не винила подругу, просто тупо сидела, обхватив руками поджатые ноги, твердя:
— Что я скажу Максиму?
— А ничего. Не надо себя накручивать. Я прекрасно понимаю, тебе сейчас больно и стыдно. Ты готова провалиться сквозь землю от позора.
— Но он же моя первая любовь, а я так безрассудно кинулась в омут.
— Какой омут, Люба? Очнись?
— Он же думает, что я — девственница..
— Да пох, что он думает. Ты пришла в этот мир не для того, чтобы жить в соответствии с его ожиданиями, а он не для того, чтобы оправдать твои. Хотя, я рассуждаю, как старая прожженная стервь, но, поверь, мне самой от этого только легче.
— Предлагаю два хода развития событий. Первое, сказать правду. Второе, несколько ее смягчить событиями давно минувших дней. Выбор за тобой. Ты знаешь, что дороги мы выбираем сами. Связь случайностей — неслучайна. Это я тебе как математик скажу.
Она наливает кофе и приносит Любе.
— Давай, ты купишь «Роrsсhе», а я буду тебя возить? Представляешь? Ни у кого в городе не будет такого водителя?
— Хорошая идея, — впервые улыбнусь Любочка, — только порш — это слишком банально. Да и потом еще угонят…
— Ну, вот и умничка. Выдумай историю, как ты любила, а он оказался мудак. Трахнул тебя, и скрылся на просторах огорода, сминая при бегстве ботву взошедшей картохи. Ну, или изнасилование в темном и пустом переулке.
— Хорошо. Я постараюсь.
— Двадцать первый век на дворе, а ты как девица в Лукоморье, все так же волосы чешешь гребенкой и ждешь когда серый волк тебя сожрет. Ну, будет… Я хочу тоже попросить у тебя прощение за все эту затею, но алкоголь сыграл свое дело. Так что, чем быстрее мы это забудем, тем лучше. Не засоряй свою прелестную головку всякой ерундой. Открываем ноуты, и начинаем учиться, на носу первый экзамен.
— Да.
Максим писал каждый день, Люба отвечала ему. В каждом ее слове сквозила любовь и ожидание чего-то необычного от его приезда. Он и сам рвался к ней, но написал, что вылетит только 8-го.
За делами и учебой тяжелые мысли разошлись, поблекли, и, казалось, выглянуло солнце, осветив закоулки души.
Девятого был первый экзамен. Максим вернулся, и радости Любы не было конца. Сдав отлично экзамен, Максим ждал выхода Любы из аудитории и беседовал с Викой. Вика все хохотала над его обгоревшим носом, а он рассказывал про свой отдых.
Вышла счастливая Люба, он обнял ее и сказал:
— Ну, что малыш? Пора отметить первый экзамен, мой приезд и твою прошедшую днюху шампанским?
Они целуются.
— Конечно, дорогой.
— Тогда я заеду за тобой в 5.
— Буду с нетерпением ждать.
Ровно в пять Люба вышла из дверей общежития. На ней был одет короткий пуховичок желтого цвета, черные брюки в обтяжку, заправленные в темно-синие полусапожки на высоком, тонком каблуке. Они делали ее ноги длиннее и стройнее. На правой руке маленькая сумочка в тон обуви. Лицо ее светилось счастьем, а волосы

укладкой.
Максим вышел из машины, открыл переднюю дверь, и девушка впорхнула в благоухающий мир кожи и дорогих сигарет.
— У меня новое безумное увлечение! — сказал Макс.
— Какое же?
— Я познакомился с нереально красивой девушкой!
— Кто же это?
— Фиалковые глаза, блондинка, очень красивые ноги! — он наклоняется к ней и целует в губы.
Они прибывают в вычурный ресторан, где, одетый тенью официант наливает им в фужеры красное вино.Одной рукой он выпростал левую грудь из лифчика, провел мягко ладошкой по ней, чувствуя отвердевшую плоть нежно-розового соска, взял его пальцами, потеребил, а потом вцепился сухими губами, втянул в рот и начал нежно ласкать языком.
Люба охнула, тело ее выгнулась дугой от сладкой муки. Она перебирала пальчиками его шелковистые волосы, а в наиболее острее моменты удовольствия впивалась подушечками в кожу головы.
Она с ума сходила от одних прикосновений Максима, и погружалась в сладкое небытие все глубже и глубже, до самого дна.
Максим раззадорился не на шутку. Поиграв с сосками, переместился на нежный вогнутый животик девушки. Далее, преграда, но он минул ее, расстегнув молнию и буквально содрав с нее брюки. На свет божий появилась узенькая полоска голубых трусиков, прикрывающая золотистые волоски лобка и промежности. Это смотрелось великолепно в свете зажженной свечи на невысоком столике. Белая кожа тела, голубое и золото на ней; — великолепные оттенки имперской преемственности.
Он отодвинул краешек трусиков и начал жадно лизать золотую поросль. Потом рывком снял с нее трусики, Люба вскочила, но он поцелуем отправил ее обратно в нирвану.
И вот она лежит перед ним вся нагая. Юное тело с красивой и пышной грудью, светотени добавляют загадочности и красоты восприятия.
Он сбрасывает с себя остатки одежды и впивается своим жадным ртом в промежность девушки, разведя широко ее бедра. Язык шелестит змеем по золотистым волоскам и большим губкам, и кончик его останавливается на входе в щель. Он ласкает ее круговыми движениями, и не может напиться исходящими из нее соками, и надышаться пряным запахом. Его член давно стоит, кажется, еще мгновение и он выстрелит от всепроникающего жаркого блаженства, которое охватило его.
Возвращается обратно, впивается в рот девушки и приставляет свой красивый хуй к ее розовой узкой пещерке. Люба смотрит на него широко раскрытыми глазами и в зрачках ее мелькает испуг, который мгновенно сменяется красотой распускающихся в них цветков. Он ловит этот взгляд влюбленной девушки и медленно входит в ее влажную, сочащую и горящую нетерпением норку.
Люба вскрикивает и прикусывает нижнюю губу. Максим постепенно наращивает темп, и его хуй входит все глубже, дразня разбушевавшиеся стенки влагалища. Тугая дырочка Любы плотно охватила член и ласкается с ним, жарко нашептывая слова любви при очередном вхождении.
Макс впивается в сосок девушки, прикусывает его и одновременно его член, громким ударом в самое сердце влагалище, взрывает его. Начинается пульсация сверхновой, которая захватывает в водоворот бешеной страсти и его красивый член. Он начинает вибрировать в такт, наполняясь реками спермы и толчками выбрасывать ее наружу, дабы таким образом примирить две вселенные.
Люба кричит так, что ему кажется, этот вечер они будут вспоминать гораздо чаще, чем последующие вечера и ночи.
Потом они лежат рядом, уставившись в потолок. Максим закуривает сигарету. Люба разворачивает его кисть и припадает к сигарете. Она выпускает дым, а он смотрит, как сизые кольца растворяются, почти касаясь потолка.
— Малышка, это было великолепно, я тебя обожаю!
Она приподнимается на локте и целует его в губы:
— Я тебя люблю!
— И я!
Потом они допивают остатки шампанского. Она лежит головой у него на коленях, а он смотрит в экран телевизора и пальцы его теряются в ее волосах.
— Люба, я понимаю, что не прилично задавать такой вопрос. Но меня он гложет сейчас в первую очередь.
— Какой? — внутренне она вся напряглась.
— Я думал, ты — девушка, мы с тобой так долго шли к этому. Я не хотел тебе причинять боль раньше времени, холил и лелеял тебя как хризантему в Ботаническом саду.
— Максим, все банально просто. Меня изнасиловали в лифте. И если бы не мама моей подруги, то боюсь, я бы ни на шаг не подпустила к себе парня. Приходила в себя долго и тяжело, — тут на ее фиалковых глазах появились слезы и крупными горошинами соскользнули с уголков. — Я даже не знаю, кто он, было больно, гадко и когда он это делал, я будто выпала из реальности.
— Прости, родная, не хотел причинять тебе боль. Почему ты мне не рассказала об этом раньше?

— Это бы что-то изменило?
— Нет.
— Я очень хочу спать, — говорит она.
Встает, берет ее на руки и относит на кровать. Он гладит ее волосы, укрывает одеялом. Она целует его в губы, и он чувствует исходящее от нее сонное тепло.
Завтра они опять проснуться в одной постели.
— Ну как, подружка? — встретила ее вопросом Вика.
— Все нормально. Я выкрутилась. Сказала, что меня изнасиловали в лифте, еще в школе. Думаю, он проникся. Но, давай забудем об этом навсегда? — она поцеловала подружку в нос.
— Это было великолепно! Макс такой страстный, нежный и любящий. Я буду у него иногда ночевать, он мне предложил.
— Так замечательно! Значит у вас любовь и очарование друг другом!
Наступил период познавания. В сексе оба были страстные и необузданные, но кое-чему все же пришлось учиться. Так минет, для нее был первоочередной задачей, и она решила преподнести его в качестве приложения (к айфону))) к подарку на 23 февраля.
Они вернулись домой после празднования 23 февраля в кафе вместе с группой. Максим пошел в ванную, Люба же достала припрятанный заранее пеньюар

Category: Студенты