Чай из утренней росы Часть 22
[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Чжоу Дунь решил взять голосом и резкими жестами:
— Что?! Да как смеет эта сумасшедшая?! Почему я — достойный человек, Главный Министр — должен терпеть идиотские наговоры от свихнувшейся наложницы?! Мало ли чью сперму она запихнула в эту склянку — может дворовых собак, в которых она души ни чает!
— Не надо крайностей, Чжоу Дунь!
— А почему?! — ретиво напирал Главный Министр. — Она же больна, у неё бешенство плоти, и Вы об этом прекрасно знаете, император! Почему же не собаки?! Она может лечь с кем угодно!
— Запомните, Чжоу Дунь: даже заболевшие наложницы… временно заболевшие… спят только со своим императором!
— Так может это — Ваша сперма?!
— Вы хотите мне дерзить?!
— Я хочу задать вопрос, пользуясь своим статусом особо приближённого к императору: кому Вы больше верите — мне или ей?!
— Безусловно, Главному Министру, но привык прислушиваться ко всем мнениям своих дворцовых: уборщиков, стряпух, рабочих и особенно наложниц!
— Очень демократично, очень достойно императорской Дворцовой Политики! Будущие потомки оценят Вас по достоинству!
— Благодарю за красноречие, но мне не стало легче и думаю Вашей сперме тоже, которая томится в этом пузырьке!
— Вы продолжаете считать, что это — МОЁ?!
— Если не ВАШЕ — докажите!
— Разве не есть прямое доказательство преданные годы службы во благо безопасности и спокойствия императора?!
— Чжоу Дунь, я призываю Вас остаться таким же преданным ко мне и к священному закону ВЕЛИКОГО БУДДЫ! Вам напомнить его?! ИМПЕРАТОРСКИЕ НАЛОЖНИЦЫ НЕПРИКОСНОВЕННЫ, И ЕСЛИ ХОТЬ МАЛЕЙШЕЕ ПОДОЗРЕНИЕ ПАДАЕТ НА ДВОРЦОВЫХ ЛЮДЕЙ МУЖСКОГО ПОЛА, СВЯЗАННЫХ С НИМИ ЛЮБОВНОЙ НИТЬЮ, ТО НЕМЕДЛЕННО ПРОВЕРЯЕТСЯ КАЖДЫЙ ИЗ НИХ! ИСКЛЮЧЕНИЕМ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ДАЖЕ ОСОБО ПРИБЛЕЖЁННЫЕ К ИМПЕРАТОРУ! На Вас падает подозрение, Чжоу Дунь, и я ничего не могу с этим поделать! — и вдруг повысил голос. — Или мы будем припираться с Вами до самого захода солнца?! ! С каких это пор даже особо приближённые перечат моим словам?!!
— Что я должен сделать? . .
— Вы совсем недавно так классически доказали на дальних болотах невиновность Ван Ши Нана, что опровергнуть содержимое этого пузырька Вам не составит никакого труда!
— Что… я должен… сделать? . .
— Пойти в личную комнату, искусственно вызвать свою сперму, а затем путём анализа дворцовый лекарь сравнит её: с тростниковым мылом в этом пузырьке!
Чжоу Дунь без всяких раздумий ответил:
— Император, распорядитесь налить мне полную пиалу, я зайду в беседку Двора Пыток в любое угодное Вам время, но подвергаться ужасному позору в личной комнате я не стану.
Он поклонился, повернулся и независимо зашагал к выходу.
— Я Вас не отпускал!!! — громко крикнул император.
Но Чжоу Дунь поспешно удалился.
Зазвенев бамбуковой шторой, влетела жена императора.
— Ты слышала, Чау Лю?! !
— Слышала.
— Как тебе это нравится: развернулся и ушёл, будто перед ним не император, а мальчишка!!! Может взять его под стражу?! !
— Я прошу тебя подождать со стражей до моего возвращенья, очень прошу.
— Но ты погляди, каков!!!
— Я прекрасно слышала «каков» , успокойся и оставайся здесь, я скоро вернусь.
— Идите!!! Все идите от меня!!! Я кажется знаю, какие мне меры принять!!! — кричал император.
Схватив со стола пузырёк, Чау Лю выскочила за дверь…
Высокая стройная фигура Чжоу Дуня широким шагом удалялась по длинному коридору мимо стоявшей у стены охраны.
Чау Лю прибавила ходу и быстро заскользила следом за ним.
Чувствуя чьё-то приближенье, Главный Министр беспокойно повёл глазами, но продолжал уходить дальше и дальше.
Чау Лю упорно догоняла, она летела и была уже совсем близко, как вдруг он резко остановился и обернулся.
— Ты? . . — удивлённо спросил Чжоу Дунь.
— Я, — Чау Лю чуть ни столкнулась с ним. — Куда так спешишь, красавчик Министр?
— Искать тебя… — правдиво ответил он с огромной надеждой в голосе.
Чау Лю в упор глядела на Чжоу Дуня с превосходством сильной и старшей по годам женщины, она заметила страх в глазах мужчины:
— Вот оно что — искать меня? Мне очень льстит. А что стряслось, мой милый мальчик? Чем помочь?
— Прошу тебя потише… — и он кинул взгляд на чутких охранников.
Она поняла, смело повернулась и приказала:
— Вы — четверо! Сейчас же отойти к императору и усилить охрану! Вы там нужней!
Постучав ногами и двинув руками, что означало преданность жене императора, все четверо кинулись туда.
— Что ещё смущает моего мальчика? — высокомерно спросила Чау Лю.
— Пожалуйста, не говори так со мной… Если я в чём-то провинился перед тобой, я непременно исправлюсь, клянусь…
— «Провинился»? — удивлённо сказала она. — Это не то слово. Ты предал меня, ты уже третий месяц не ублажаешь мою плоть, и я почти каждую ночь провожу со спящим императором, интерес которого давно угас к моей особе. А тут ещё эта наложница, которую ты сполна осчастливил, — Чау Лю вынула из кармана пузырёк со злосчастным содержимым и показала ему. — Не по этому ли поводу Чжоу Дунь ищет меня?
— Ты… всё знаешь? . .
— Мало того, что я всё знаю, я ещё и масло подлила в огонь императорской злости, потому что сама настолько зла за твоё предательство, за твою безотказную любовь к молодым кухаркам, молодым прислужницам, молодым швеям, молодым скотницам, молодым… — она рванула из кармана большой носовой платок и стала безжалостно стегать его по лицу. — Кто там ещё у тебя?! Кто?! Вот тебе! Вот! Получи! Ты весь дворовый молодняк перепахал, а теперь за дворцовых наложниц принялся?! А как же я?! Вот тебе, подлец, вот! Он теперь меня ищет, а сам три месяца под другими трусами пропадал! Получи, вот тебе!
Чжоу Дунь стоял на месте, покорно принимая удары, и бубнил:
— Я исправлюсь, клянусь, я на колени встану… только помоги… исправлюсь, клянусь… помоги Чау Лю… я не могу видеть ни пиалу, ни личную комнату… не могу…
Она перестала стегать, убрала платок и спокойно спросила:
— Не можешь видеть? Ты же только что с такой бравадой заявил императору — «налейте мне полную пиалу!» , «не пойду в личную комнату!». Ты — самый обычный показной шанхайский павлин. Ты в этот момент, наверное, думал обо мне как о заступнице? Не так?
— Так, так, так…
— А если не заступлюсь?
— Чау Лю, заступись… исправлюсь, клянусь… никакой мне дворовый молодняк больше не нужен, никакие дворцовые наложницы… только ты, только ты… помоги… придумай что-нибудь…
Она цепко схватила его за руку и потащила в одну из комнат.
— А ну иди сюда! — приказала Чау Лю. — Если хочешь моей помощи, то я хочу, чтобы ты немедленно исправился как настоящий мужчина!
Комната, куда влетели они, представляло собой небольшое полутёмное хранилище фолиантов, где высокие стеллажи почти закрывали собой все окна.
Чау Лю толкнула Чжоу Дуня к стене, крепко прижала его ладони к своей груди и прошептала, тяжело дыша:
— Бери, бери меня и терзай, как тебе будет угодно… давай: давай:
Император, находясь в комнате жены, вдруг услышал в коридоре несколько торопливых шагов и насторожился.
Тихо приоткрыв дверь, он выглянул.
По приказу Чау Лю охрана строила двойной кордон, а старший по званию чётко командовал:
— Встать здесь! Идти сюда! Бегом туда! Замкнуть крыло!
— Это что за суета? . . — спросил император, распахнув шире дверь и выйдя в коридор.
Увидав его, стражи порядка замерли.
А старший охранник, сделав шаг вперёд и постучав ногой три раза по полу, ответил:
— Усиляем кордон, император!
— Зачем?
— Приказ жены императора!
— Во Дворце что-то случилось?
— Нет, император!
— Для чего тогда усилять?
— Приказ жены императора!
— А зачем она приказала?
— Не можем знать, император! Приказ!
— Странно… — император кинул взгляд по сторонам коридора и спросил. — А где: моя жена? . .
— Шла по коридору, император!
— Одна?
— Одна, император!
— Она за кем-нибудь спешила?
— За Главным Министром, император!
— Догнала?
— Догнала, император!
— И что — сразу приказала строить кордон?
— Нет, император!
— А когда приказала?
— Когда немного поговорила с Главным Министром!
— О чём?
— Не могу знать, император! Я был в дальнем крыле, не слышал!
— Так-так-так-так… — забубнил император и задумался, потом прошёлся вдоль охраны и спросил. — А кто из вас был рядом с ними, когда они… немного поговорили? . .
Четверо охранников вышли вперёд.
— Ну, и что вы слышали?
Один из них ответил за всех:
— Ничего, император! Они очень тихо шептались!
— Так-так-так: А около какой двери вы стояли?
— Около хранилища Ваших фолиантов!
— И вы оставили такой пост?
— Приказ жены императора!
— Как же она приказала?
— «Вы — четверо! Сейчас же отойти к двери императора и усилить охрану! Вы там нужней!».
— А кто-нибудь заметил что-либо особенное во время их разговора, как они вели себя?
Старший охранник ответил:
— Император, когда я по приказу забирал охрану, чтобы усилить здесь кордон, чётко заметил, как жена императора била по лицу Главного Министра!
Император даже рот приоткрыл:
— Вон как? . . Интересно… за что же? . .
— Не смею знать, император!
— Ну да, зачем вам: это я про себя… За что можно бить по лицу? За измену, за предательство, за грубость, за подлость, за обман, за… А чем била?
— Большим носовым платком, император!
— Понятно… не ладонью, а платком — жалела… А почему жалела?
— Не смею знать, император!
— Да нет, это я про себя… А кто видел, куда они ушли после разговора?
— Я, император! — опять ответил старший охранник. — Они ушли в хранилище фолиантов! Я невольно оглядывал весь коридор, когда строил кордон, и увидел это!
— Вон как? . . Вы не ошиблись дверью? . .
— Нет, император! Я видел это настолько ясно, как сейчас вижу своего императора!
— Ну и как они туда ушли? Спокойно? Быстро? Потаённо?
— Жена императора поспешно тащила за руку Главного Министра!
— Вон как? . . Поспешно? . .
— Да, император!
— Благодарю! Я поднимаю лично вас со ступени Старшего охранника на ступень Инспектора всей охраны! Приказ будет готов к завтрашнему утру!
На последнем слове он повернулся и зашагал по коридору, но вскоре остановился и позвал:
— Дворцовый Инспектор охраны, подойдите ко мне!
Зашлёпав лёгкими широкими сандалями, новоиспечённый Инспектор подлетел к императору и с большим пристрастием уставился на него, готовый к любому действию.
— Инспектор, прошу Вас продолжить усиление кордона и запомнить: я ни о чём не спрашивал, и мне никто ничего не рассказывал, моя жена не должна знать о нашей беседе. Я очень надеюсь на Дворцового Инспектора.
— Император может быть спокоен как вода его Жёлтой реки при тихой безветренной погоде!
Император коротко кивнул и продолжил стремительный путь. Проходя мимо хранилища фолиантов, он без раздумья открыл дверь и замер.
В хранилище никого не было.
Император вошёл в комнату, устало опёрся руками о полку высокого стеллажа и тяжело выдохнул, оглядев фолианты в тёмных переплётах. Он пробежал глазами по соседним стеллажам, опустил взгляд на нижние полки и вдруг: вдруг заметил на полу около деревянной стеллажной ножки золотой отблеск ювелирного изделия маленького дракона с надорванной цепочкой.
Он медленно нагнулся, осторожно взял, подержал на ладони, а потом крепко зажал в трясущемся кулаке и закрыл глаза:
— О, ВЕЛИКИЙ БУДДА! О, ВЕЛИКИЙ ИЗ ВЕЛИКИХ! Не дай мне уверовать в то, что здесь произошло! Не дай! Не дай! Не хочу! Не хочу! . .
Настроение Чау Лю после сладких минут, проведённых с молодым Чжоу Дунем в хранилище фолиантов, окрылилось таким лёгким и счастливым полётом юной девочки, что она совершенно не заметила, как миновала подсобные помещения, уже прыгнула со ступенек во двор и запорхала по нему к маленькому жилищу Дворцового лекаря.
Быстро спрятав улыбку ликующей плоти, и стараясь выглядеть серьёзной, она дёрнула за тонкую палочку бамбука, висевшую на тростниковой верёвке. С той стороны двери раздался мелодичный стеклянный звон, однако дверь никто не открыл. Чау Лю дёрнула ещё раз, стеклянная мелодия повторилась, и на сей раз Дворцовый лекарь распахнул своё жильё.
Это был толстый круглый мужчина лет под пятьдесят с очень добродушным пухлым лицом, одетый в белые чистые шаровары, в такую же ослепительно белую рубаху и светло-голубой жилет, расшитый золотыми змейками. Его крупную голову покрывал синий платок, завязанный сзади двумя узлами.
Увидав жену императора, он приветливо улыбнулся, поклонился, отступил в сторону, пропуская Чау Лю, и сказал удивительно тёплым перекатистым тембром:
— Я безумно рад, что меня посетила столь Великая и Яркая Особа, совсем не гнушаясь скучного общества моих склянок, пробирок, банок, порошков и пилюль.
Переступив порог, Чау Лю ответила:
— Это всё потому, что Вы сами столь Большой, Белый и Чистый лекарь, и посещать Вас — одно удовольствие. А ваши молчаливые склянки, баночки и порошки с пилюлями навивают такое умиротворение и такое спокойствие. О-о-о, здесь нет грязной шумной суеты, здесь только стерильная тишина и полное взаимопонимание между Вами и приходящими к Вам.
— Ваша нежная и тонкая словесность никогда не иссякнет в этой жизни. Да пусть же ВЕЛИКИЙ БУДДА даст этому Дворцу как можно больше времени, чтобы мы сполна насладились Вашим поэтическим даром, — и он прикрыл дверь, приглашая рукой пройти дальше.
Охотно ступив на ковровую дорожку, Чау Лю спросила:
— Сан Гуан, Вы мне льстите, как жене императора, или действительно потрясены моим талантом?
— Действительно, — ответил он и раздвинул перед ней бамбуковую штору, закрывавшую одну из комнат.
— Меня очень радует Ваш ответ — короткий, лаконичный и не требующий никаких добавлений.
— Я не сомневался в этом, Чау Лю, потому что сам ВЕЛИКИЙ БУДДА наделил меня исключительной способностью дарить людям радость, а значит — здоровье.
Комната, куда Дворцовый лекарь пригласил жену императора, была абсолютно круглой, а мебель из тёмно-красного дерева — полукруглой: шкафы, кушетки и диваны.
Здесь также стояли белые раскладные ширмы, белые кресла-качалки, белые пуфики, множество пробирок и банок на бамбуковых треногах. Середину комнаты занимал круглый и высокий стол с большой картотекой лекарств.
Три полукруглых окна были распахнуты, на подоконниках стояли тонкие голубые фарфоровые чаши, из которых мило глядели цветы чудесного лотоса.
— Мне можно в качалку? — спросила Чау Лю и показала рукой на самую широкую.
— Вам можно куда угодно, о Великая и Яркая, — поклонился Дворцовый лекарь.
— Зачем «куда угодно» , — поправила она, — например, за эту ширму я не пойду, потому что здорова, а значит — радостна, вы же так сказали?
Он присел на пуфик почти рядом с ней и ответил:
— Суть всё та же. Я сказал: радость, значит — здоровье. Вы сказали: здоровье, значит — радость. От перестановки этих соответствий ничего не меняется, но попробуйте заменить одну из половинок, и сразу получится ужасное недоразумение или чушь: здоровье — не радость, радость — не здоровье.
— А наш Дворцовый лекарь здоров?
Сан Гуан выглядел рядом с ней огромным сдобным и мягким кругляшом только что испечённого пирожка, он спокойно ответил:
— Конечно, я очень здоров и обязан быть таким, потому что без хорошего здоровья невозможно лечить людей.
— А наш Дворцовый лекарь испытывает радость? — продолжала она, раскачиваясь в кресле.
— Меня переполняет радость, потому что я здоров.
— А Вы не боитесь, что эти две половинки вдруг превратятся для Вас в ужасное недоразумение или чушь? — спросила она с явной провокацией.
— Не понял… — он добродушно улыбнулся.
— Ну, как же не поняли? — хитро удивилась Чау Лю. — Сейчас Вы являетесь лекарем Императорского Дворца, у вас хорошее здоровье и вас переполняет радость, а завтра, допустим, Вы уже лекарь в провинции умалишенных, у Вас по-прежнему хорошее здоровье, но радости никакой, да и здоровье исчезнет, постоянно общаясь с таким сортом страшных людей. Вот Вам и суть двух соответствий: и то, и другое элементарно развалится в пух и прах.
Сан Гуан выслушал, подумал и уже спросил без улыбки:
— Осмелюсь уточнить: за что вдруг такая нелюбезность Ваших слов и такая плачевная перспектива именно мне?
Она резко качнулась, по инерции почти вылетела из кресла, встала перед лекарем и теперь холодным тоном сказала:
— Откровенно говоря, я пришла сюда не любезничать. А во-вторых, это есть действительно не самая лучшая перспектива, которая может стать жестокой реальностью, если Добрый, Большой, Белый и Чистый лекарь мне не поможет в одном очень важном деле:
Сан Гуан медленно приподнялся с пуфика, его руки растерянно повисли, и глаза беспокойно забегали по её лицу, вмиг ставшему враждебным и далёким.
— В каком… деле? . . — он опешил, совсем не ожидая такого поворота.
— Мне надо немедленно получить от Вас официальную бумагу, которая по всем медицинским показателям снимет все подозрения с Главного Министра Чжоу Дуня. Он наглым образом обвиняется в изнасиловании императорской наложницы. Вы знаете, что грозит такому человеку?
— Знаю… — медленно ответил Сан Гуан, — в случае доказательства поступка… человеку грозит Двор Пыток, а значит… смерть:
— Совершенно верно, — и она довольная развела руками. — Так вот, Вы сейчас возьмёте свою тонкую палочку, обмокнёте в красную красочку и напишите бумажечку, о которой я только что сказала, и никакой смерти не будет. Зачем нам смерть, правда, Сан Гуан?
— Да… но… я ещё ничего до конца не понял…
— Объясняю. Наложница Май Цзе, которая с некоторых пор слывёт во Дворце сумасшедшей, явилась к императору с пузырьком спермы Чжоу Дуня.
Эту сперму, как она уверяет, ей очень ловко удалось собрать после насилия, якобы учинённого над ней самим Чжоу Дунем. Очередная сумасшедшая выходка Май Цзе.
— А если… — подумал вслух Сан Гуан и осторожно поглядел на Чау Лю, — если это действительно… изнасилование? . .
— Вас это не касается! — грубо заметила она и крикнула. — Я Вам рассказываю для того, чтобы подвести Вас к нужной мне бумаге!
— Я прошу Вас, потише… там, за окном играют мои дети с женой… они могут испугаться… или подслушать…
— Держите окна закрытыми, когда я прихожу!
— Хорошо, впредь буду держать…
— Так вот: император, не смотря на сумасшествие Май Цзе, требует от Главного Министра позорного действия — пойти в личную комнату, искусственно вызвать свою сперму, а затем передать Вам ту и другую для сравнения.
— Правильно, таков закон Китайской науки. Давайте мне ту и другую, а я сравню путём тончайшего лабораторного анализа.
— И подведёте Главного Министра к смерти! — опять крикнула она. — Я же Вам сказала: никакой смерти не надо, зачем она нам?!
— Прошу Вас потише: — и Сан Гуан снова посмотрел на распахнутое окно, поднеся ладони к груди. — Смерть, конечно, нам не нужна, но:
— Ладно, я больше не буду шуметь, даю Вам слово, — тихо проговорила Чау Лю, — а Вы сейчас без всяких «но» сядете за стол и быстро напишите бумагу, снимающие все подозрения с Чжоу Дуня.
— Но… у меня нет ни того, ни другого образца продуктов Чжоу Дуня, и я… не произвёл лабораторный анализ…
Чау Лю взглянула на него глазами ядовитой змеи:
— У Вас есть и тот, и другой продукт, ясно? Чжоу Дунь сегодня всё честно Вам принёс, вы всё честно проверили и честно написали бумагу о несоответствии того и другого продукта.
— Я Вас понял, но я пока ничего не написал и вряд ли напишу. Перед тем, как стать Дворцовым лекарем я присягал императору делать всегда добро и писать на своих бумагах одну лишь сердечную правду.
[/responsivevoice]
Category: Эротическая сказка
