Близкое знакомство Часть 10

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- Ну, и какой я? — на секунду запнувшись, всё так же глухо проговорил Артём, невольно удивляясь, что такая мысль — т а к а я мысль — могла у Марата возникнуть, едва они встретились… вот уж действительно: никогда не знаешь, что в голове у другого — о чём другой невидимо думает!

— Ты — обалденный! — выдохнул Марат, ни на секунду не задумываясь, произнося это так, как если б он знал Артёма тысячу лет; лицо Марата вновь опустилось к торчащему члену, и — Артём почувствовал, как губы парня, обжимая горячий, распираемый кайфом ствол, плавно заскользили пылающим жаром вверх-вниз.

Член распирало от кайфа — и можно было б в два счета кончить Марату в рот, но Артём хотел по-другому — хотел так, как Марат… как Марат — его… и хотел он вовсе не потому, что «долг платежом красен», а хотел потому, что э т о странно манило Артёма, неодолимо притягивало, обещая новые, еще не изведанные, ни разу не испытанные ощущения…

— Марат, подожди… хватит… — Артём, отстраняя руками Маратову голову, выгибая тело назад и вбок, нетерпеливо освободил от Маратовых губ свой мокро блестящий член. — Давай… в жопу давай… в зад — как ты меня…

Вытирая мокрые от сосания губы тыльной стороной ладони, Марат, разгибаясь, ехидно прищурился.

— Ты ж говорил, что ты не педик…

— Ну и что, что я говорил?»Педик», «не педик»… какая, нах, разница! Ты говорил, что педики все…

— Я говорил? Я не мог так сказать… — Марат, глядя на Артёма, сделал удивлённое лицо. — Ну, то есть, что все… да такого и быть не может, чтобы все — поголовно… не все!

— Как, блин, не все? — на лице Артёма обозначилась досада… собственно, все или не все — это Артёма сейчас совершенно не волновало, потому как, сказав «все», он имел в виду, что он тоже… он тоже хочет Марата — как Марат его. — Ты говорил, что каждый может…

— Вот… теперь правильно! — глядя на Артёма, Марат рассмеялся. — Деточка! Все мы немножко педики — каждый из нас по-своему педик… я и сейчас это говорю! И даже не я это говорю, а так говорит наука: у каждого парня есть изначальная предрасположенность к этому виду секса, но кто-то трахается, а кто-то нет, потому как степень этой предрасположенности у каждого своя… плюс предрассудки, обстоятельства, свойства характера, окружение — кто-то кайфует, а кто-то нет… то есть, «все» и «немножко все» — это, Артём, не одно и то же! Но в общем и целом всё именно так: каждый из нас — по-своему педик… я не вводил тебя в заблуждение!

— Вот! Каждый — по-своему… ты меня трахнул? Трахнул. И я тебя тоже… тоже хочу… давай! — Артём проговорил всё это чуть напряженно, напористо, нетерпеливо, но без какого-либо смущения на лице или в голосе, и Марат, слушая Артёма — на Артёма глядя, вдруг подумал, что ему, Марату, в кайф это Артёмово нетерпение… в кайф, что Артём его хочет! — Давай! — повторил Артём.

— Давай! — словно эхо, отозвался Марат, ища глазами тюбик с вазелином.

Ну, а дальше… дальше всё было точно так же, как было до этого — с той лишь разницей, что Марат, лёжа перед Артёмом, сам смазал вазелином и головку Артёмова члена, и своё предвкушающе зазудевшее очко, а предвкушать третьекурснику Марату было что — член у первокурсника Артёма был немаленький… не детский у парня был член! . . Ну, а дальше был кайф… обалденный, ни с чем не сравнимый кайф, о котором Артём, дожив до семнадцати лет, не только не знал — не имел ни малейшего, хотя бы воображаемого, понятия, но который он даже не мог представить!

Член, обжимаемый мышцами сфинктера, скользил в обжигающей, опаляющей жаром норке, и это не шло ни в какое сравнение ни со своим кулаком, ни даже с Маратовыми губами, — нависая над запрокинувшим ноги Маратом, приоткрыв рот, Артём сладострастно двигал задом, и ему, Артёму, казалось, что не только скользящий в норке член, а всё его тело стало сплошной эрогенной зоной.
.. а потом был оргазм — фантастический, ничуть не похожий на те оргазмы, что Артём испытывал, рукодельничая, — всё скопившееся, спрессовавшееся возбуждение рвануло с такой небывалой силой, что у Артёма в буквальном смысле перехватило дыхание… это была фантастика! Так несказанно, так упоительно сладко ему, Артёму, еще не было ни разу — никогда так не было…

Потом, пока Артём приходил в себя, откинувшись на кровати, Марат быстро вытер Артёму член, причем Артём, едва Марат прикоснулся к головке члена салфеткой, хотел было воспротивиться этой гигиенической процедуре, запоздало почувствовав в душе нечто, отдалённо напоминавшее стыд, но Марат произнёс короткое «лежи!», и Артём противиться не стал, решив, что Марату виднее, что и как делать, — меняя салфетки, Марат неспешно, спокойно говорил, глядя то Артёму в глаза, то на припухший, чуть потемневший Артёмов член, который, теряя твёрдость, становился похожим на толстую, эластично-упругую сосиску.

— Классно, Артёмчик… классно, что мы познакомились в первый же вечер… по-настоящему познакомились — по-мужски… понятно, что делают так не все… но ведь это же глупо — жить в одной комнате и не трахаться, не кайфовать… мы с тобой оба не уроды… наоборот — мы с тобой парни симпатичные… секс однополый — кайф… ну, и с какой, блин, стати лишать себя удовольствия? Так ведь? Правильно я говорю?

— Я не знаю… — чуть помедлив, проговорил Артём, еще не успевший от всего этого отстраниться, чтобы подумать о том, что только что было, со стороны… со стороны и — с позиции приобретённого опыта.

— Но ты ведь сейчас кайфовал? Тебе было приятно? — улыбнулся Марат, глядя Артёму в глаза.

— Ну, кайфовал… было приятно… — как ученик, повторяющий за учителем, медленно проговорил Артём, понимая, что отрицать очевидное было б бессмысленно… да и надо ли было отрицать?

— Вот! Это и есть момент истины! Это, и только это! — с жаром воскликнул Марат, собирая в кучу салфетки. — Всё остальное — рассказы для бедных!»Педик», «не педик» — какая, нах, разница? Кайф — он и в Африке кайф!

— А если узнают? Ну, про э т о… про то, что мы здесь… что ты и я… если узнают?! — произнес Артём, которому только сейчас пришла мысль о том, что кто-то может об этом — о т а к о м — узнать; ведь если узнают…

— А если ты никому не расскажешь? — хмыкнул Марат.

— Я? Никому не скажу…

— И потому — никто не узнает. Аминь! — засмеялся Марат, вставая с кровати. — Я сейчас в душ — на пару минут… ты — за мной… ага?

— Ага, — повторил Артём, думая о том, как это всё-таки могло случиться — как могло это с ним, с Артёмом, произойти… жил — и не знал, на что он способен… «я не педик»… а если педик?

После душа, погасив свет, они какое-то время еще не спали — лежали каждый в своей постели, и Марат говорил Артёму про секс, про Америку, про институт… про то, что «можно с девчонками и с парнями» — что многие так и делают, как делал древний Экклезиаст…

Артёму хотелось узнать, был ли у Марата секс ещё — с другими парнями или с девчонками, но сам Марат про это ничего не говорил, а Артём почему-то его, Марата, об этом не спрашивал… ещё, слушая Марата, Артём думал о том, что вот они оба сходили в душ, Марат выбросил в унитаз все использованные салфетки, комната была проветрена — запах взаимного мужеложства уже не чувствовался… и получалось, что не было никаких улик, каким-либо образом свидетельствующих о том, что делалось-происходило в одной из комнат большого студенческого общежития, и завтра, при свете дня, уже трудно будет поверить, что всё это было в действительности — что это всё не приснилось.
.. лампа была погашена, и уже подступал, подбирался сон, — Марат, по сопению Артёма почувствовав, что Артём засыпает, тихо проговорил:

— Всё? Спим?

— Ага, — отозвался Артём, — спим.

Но провалиться в сон Артём не успел — через минуту или, может быть, полторы он услышал, как Марат его окликает протяжным, теплым, щекочущим уши шепотом:

— Артём… Артёмчик…

— Что? — отозвался Артём, не открывая глаза.

— Имей в виду: у меня по утрам стоит… понимаешь, о чем я?

— Ага, — засмеялся Артём в подушку… и, помолчав, добавил: — У меня по утрам тоже стоит… спи!

Ну, а что? Два парня — в студенческом общежитии… в комнате для двоих… и невозможное — возможно, — ничего невозможного в сексе нет!

[/responsivevoice]

Category: Гомосексуалы