Биология Часть 10

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Антон швырнул в него подвернувшееся под руку кухонное полотенце, за что получил в ответ щелчок по носу. Тут вмешался Виктор и прекратил всю эту щенячью возню. Однако все ощутили, как рухнула, наконец, та стена неискренности и напряжения, которая разделяла их в последние месяцы. Теперь они снова были вместе!

Витька заварил чай, Слава наделал бутербродов, а Тошка достал принесённые с собой конфеты. Когда все уселись пить чай, Антон вдруг серьёзно обратился к братьям:

— Ребята, раз уж у нас пошла такая пьянка, то у меня к вам просьба. Можно я к вам в гости Сергея приведу?

Виктор и Славка переглянулись.

— Ну ладно вам, мужики! — продолжил Антон. — Хватит уже на него дуться, как мыши на крупу — он ни в чём не виноват! Просто он меня любит и иногда понимает мои желания даже лучше, чем я сам. Вы мне все очень дороги, и эта война уже порядком достала!

— Что значит «твои желания»? — изумился Чекменёв. — Так значит, он был прав? Тебе это всё действительно нравилось?

— Ну, вообще-то, да, нравилось. Только мне проще было думать, что меня заставили, а я тут ни при чём. В глубине души я всегда понимал, что этот шантаж — чистая липа. На самом деле, это Сергей Борисович был у меня на крючке, а не я у него. Я ведь чувствовал, что ради меня он на что угодно согласится. А все эти угрозы — так, игрушки. Только не надо ничего говорить — ты уже высказался по поводу моей морали, достаточно! Ну, так как насчёт Сергея?

Виктор вздохнул и вопросительно взглянул на Славку.

— Ну, ладно! — чуть помедлив, улыбнулся тот. — В следующую субботу тащи сюда своего бородатого перца. Будем закапывать топор войны.

Так в одночасье решилась проблема с Тошкой.

Но сложнее было с матерью Славки. Майя Петровна (так звали его маму) тоже регулярно приезжала в гости проведать сына. И тут уж парням приходилось соблюдать максимальную осторожность, чтобы не вызвать подозрений. К счастью, женщина была настолько в восторге от результатов перевоспитания сына, что просто боготворила Виктора — ведь он оправдал её ожидания даже сверх меры! На Чекменёва практически перестали жаловаться в школе. Приводов в милицию с начала учебного года не было. И даже — страшно сказать — Славка стал гораздо меньше материться! Раньше он и пары слов без мата сказать не мог, а теперь ей уже не приходилось краснеть за него в присутствии знакомых. Как же удалось добиться таких подвигов от её сына? Но Виктор ничего не мог ей ответить, поскольку и сам не знал, как это получилось.

Но увы, не всё было так просто. Славка ведь не превратился разом из отпетого хулигана в агнца небесного. Иногда прежний характер давал о себе знать. Ровно через неделю после последнего разговора, полного восторгов в адрес сына, Славкина мать вдруг позвонила Виктору.

— Слава опять что-то натворил, — без предисловий сказала она. — Меня в школу вызывают. Опять к классному руководителю.

— А что натворил?

— Я не знаю, — в её голосе слышались слёзы. — Витенька, может, ты сходишь? Узнаешь, что к чему. Меня же он всё равно слушать не станет, а ты хоть пропесочишь его потом как следует!

— Хорошо, Майя Петровна, я схожу, — вполне ожидаемо согласился тот.

Визит Виктора в школу и его знакомство с классной руководительницей двоюродного брата состоялись в тот же вечер. Славка до последнего упорно отмалчивался.

— Слушай, да скажи ты, в чём дело? — трепал его за рукав Витька. — Подрался с кем-нибудь?

— Нет… Да ну, ерунда! Даже говорить не хочу.

И только в кабинете у классной Витя узнал, что же произошло. Оказалось, что Славка нахамил учительнице истории. Вера Матвеевна, пожилой человек и заслуженный педагог, иногда, к сожалению, была резка с учениками.
Порой кто-то из ребят и огрызнётся, всякое бывает. Но такое!

— Понимаете, Виктор Георгиевич, — охала классная руководительница — я ведь большую часть сказанного вашим братом даже повторить не могу! Со слов Веры Матвеевны, «плешивая карга» — это самые вежливые слова в его тираде, а почти всё остальное — трёхэтажный мат! Пожалуйста, Виктор Георгиевич, вы ведь воспитанный, интеллигентный человек — повлияйте как-нибудь на Славу. Мальчик в последнее время стал вести себя гораздо лучше, чем раньше. Видимо, это вам спасибо. Учителя говорят, он даже сквернословить почти перестал. И вдруг опять за старое! Оскорбил уважаемую учительницу, женщину пенсионного возраста… Поговорите с ним, прошу вас!

Домой братья возвращались молча. Виктор выглядел расстроенным и усталым. А Славка не знал, что ему сказать. Он совершенно не чувствовал никакой вины за собой. Эта старая грымза сама во всём виновата! На прошлом уроке им давали контрольный тест. И Славка — о чудо! — ответил правильно на все вопросы. Какого же было его изумление, когда, получив назад свою работу, он увидел в нижнем правом углу листа жирную тройку! Эта коза в парике, видимо, даже проверять его работу не стала — просто ляпнула оценку с потолка, считая, что на большее он не способен. Когда Слава попытался разобраться, она лишь обругала его и ничего перепроверять не стала. Ну, вот он и высказал ей всё, что о ней думает! Он же прав!

Дома Витя сел в кресло у окна, взял в руки газету, но вместо того, чтобы её читать, рассеянно смотрел в окно. Временами он устало потирал переносицу под очками, и выглядел ужасно огорчённым.

— Вить, пойдём ужинать — мягко окликнул его Славка.

— Я пока не хочу есть, спасибо. Я попозже.

— Витюша, ну хорэ дуться! Ты меня выслушать не хочешь?

— Слав, ну что ты мне хочешь объяснить? Что у тебя были причины для того, чтобы так поступить? Я не сомневаюсь в этом. Разумеется, были — кто же без причин такое сделает! Я просто… да нет, я просто есть не хочу. Ты иди, Слав. Иди, кушай. Я приду попозже, — и старший брат снова расстроенно уставился в газету.

Чекменёв обиделся и ушёл на кухню. «Ну, и пусть сидит голодный хоть до ночи! — подумал он. — Что мне, на колени перед ним становиться?» Славка уселся за стол в одиночестве. Вот только есть ему тоже расхотелось. В душе клокотала обида. Надо же! Даже выслушать не захотел!

И вдруг Славка представил себе, как его сегодняшний поступок должен выглядеть в глазах Виктора. Ведь его старший брат и мухи не обидит. Он был бы вежлив даже с самым отъявленным хамом, потому что Витька выше этого. Что же он должен думать о человеке, обругавшем пожилую женщину?! Да что бы она не сделала — какая разница! Обругать матом старенькую седую учительницу! Славка вдруг вспомнил, что у Веры Матвеевны к концу дня всегда слезились глаза, она стеснялась этого и тайком промакивала их платочком. Наверное, потому и работу не проверила — тяжело ей уже вечерами за тетрадками сидеть. Она, конечно, не права, но… Парень снова вспомнил, как она спешно вытирает платком глаза под очками, надеясь, что никто не заметит. И ему стало так гадко, как никогда в жизни!

Спустя четверть часа Славка снова подошёл к Виктору и серьёзно сказал:

— Вить, я всё понял. Прости меня. Я завтра извинюсь перед ней. Ну… перед Верой Матвеевной. Больше такого не повторится. Обещаю.

Брат поднял на него потеплевший взгляд.

— Спасибо, Славка! Я знаю, ты ведь совсем не такой.

— Прости. Ну, дурака свалял, бывает! Не расстраивайся, я завтра всё исправлю, честно! Пойдём ужинать. А то посмотри на себя — у тебя от голода аж щёки ввалились.

На этот раз парню удалось-таки уговорить Витьку поесть. А после ужина почти сразу он повёл брата в постель.

В ту ночь Славка любил Виктора долго и нежно.
Он не думал о себе — только о нём, о Витьке, старался доставить ему как можно больше удовольствия. Парень двигался в нём очень медленно, осторожно, чтобы не вызвать даже намёка на болевые ощущения — он просто ласково массировал его задний проход своим членом, сам же в это время поглаживал руками тело брата: шею, плечи, грудь, живот, бёдра. Потом стал нежно сжимать в ладони его яички. Только член не трогал — не хотел, чтобы Витька слишком быстро кончил.

Когда тот был уже близок к оргазму, Славка вдруг вышел из него. Он перевернул брата на спину, дал немного отдышаться, а потом резко заглотил его член и стал с упоением отсасывать. Минет парень делал не так искусно, как Виктор — чёрт его знает, почему так же хорошо не получалось. Но зато сейчас в этот процесс он вложил всю душу. Два пальца правой руки Славка ввёл в ещё влажную Витькину норку и нашёл там бугорок простаты. Ему не всегда удавалось её нащупать — только когда Витька бывал сильно возбуждён. Сейчас она стала твёрдой, набухшей, и парень начал нежными кругообразными движениями массировать этот горячий холмик. Витька стонал и метался, комкая простыни, а когда Славка особенно удачно ласкал языком уздечку, то старший брат лишь жарко бормотал:

— Славочка, что ж ты со мной делаешь… любимый мой… Славка…

Когда Витя обильно излился в рот парню, тот с наслаждением выпил всё до капли. Самому ему достаточно было после этого лишь немного потереться своим стояком о расслабленное, горячее тело брата, чтобы разбрызгать своё семя по кровати.

На следующий день Чекменёв при всём классе принёс извинения Вере Матвеевне. Он просил прощения совершенно искренне, и, видимо, учительница это почувствовала. Вечером Славка с гордостью рассказывал Витьке, что на последней переменке, когда он случайно проходил мимо учительской, то краем уха услышал голос исторички. Она говорила кому-то, что «Слава Чекменёв — в душе добрый и хороший мальчик, просто очень вспыльчивый». Её собеседница не возражала. Медленно, но верно учителя меняли своё отношение к бывшему двоечнику и хулигану.

Когда через четыре месяца Вячеслав Чекменёв закончил школу, в его аттестате не оказалось ни одной тройки! Такого от него никто не ожидал, за исключением Витьки, конечно. Директор школы, вручая на торжественной церемонии парню диплом, вдруг по-мальчишески весело подмигнул ему и крепко пожал руку. Почти по всем предметам у Славки вышли четвёрки. Но одна пятёрка у него всё же была! Не трудно догадаться, по какому предмету.

Биология.

[/responsivevoice]

Category: Гомосексуалы