Три года ты мне снилась Часть 1 происходило в Муроме
Звенит звонок, класс медленно затихает, как взбаламученный пруд после ухода последнего купальщика. Оставшиеся мелкие волны, накладываясь и переплетаясь, вдруг выдают неожиданные и мгновенно исчезающие всплески:
«… сама скажет… «
«… будто вообще ни при чем… «
«… гонят нахрен… «
Нелли усмехнулась краешком губ. «Скажет, разумеется. Лучше так, чем вы напридумываете всякого. «
Встала, не торопясь, вдохнула-выдохнула. Класс затих. Девятнадцать пар глаз уставились в нетерпеливом ожидании. Нет, восемнадцать, разумеется. Нет, семнадцать…
Нелли нашла глазами Тика, улыбнулась слегка и подмигнула. По классу грохнула волна шуршания и скрипа: семнадцать голов разом перенацелились на четвертую парту второго ряда слева. (Вася, против желания тоже оказавшийся в скрещении взглядов, съежился и попытался стечь под стул) . Пять секунд — и вторая волна, более размазанная: большая часть класса опять перенацелилась на училку. «Ну давай уже, не тяни!» — как будто шепот повис в воздухе, хотя никто ни слова не сказал.
Ну да, а чего тянуть-то.
— Ребята. Вы все равно все знаете, я просто хочу сказать, чтобы не было… глупых слухов. Коротко: да, я и Костя собираемся пожениться осенью. Нет, мы не живем вместе, хотя потом будем. Да, мы… спим вместе. (Класс разом задержал дыхание, глаза у всех вытаращены) . Почему так получилось — это наше личное дело, не надо это обсуждать, все равно не догадаетесь.
(… молнией проскакивает мысль: «те семиклашки теперь точно расскажут… ну, может, никто не свяжет меня с Катькой?»)
— Что еще. Да, моя сестра тоже с нами, но жениться на ней Костя не собирается. Просто мы втроем, и все. Кто ее будет доставать — оборву все, что висит. И другим это передайте, младшим особенно. Вопросы есть?
Обалделое молчание в ответ. Правильно, какие вопросы в шоковом состоянии. Вопросы потом будут. Пользуясь моментом, Наумовна обежала взглядом лица.
… Вася… сконфужен до крайности. Не улыбаться ни в коем случае! . .
… Мартынов, Белоконь, Григорян и остальная шобла — ожидаемое: «Сиськи, жопа, рыжая — во отхватил Костян! Ахуеть, бля! Надо Юлькой заняться… «
… Вилка… неожиданно — сдержанное уважение пополам с сочувствием. Черт, вот ведь девочка-загадка, а? . .
… Танька Инич — беззлобная усмешка: «интересный эксперимент… понаблюдаем… «
… «королевы класса» — Киреева, Жуковская, Заплаткина: закономерно-высокомерное презрение. Потянуло, мол, старую шлюху на малолеток…
… Мейс — разочарование и обида… уж прости, Антошка, не ту выбрал в кумиры…
… Примятинская, Чернова, Сулаки — пока в основном недоумение. Тихие девочки, неизбежная «массовка»…
… Леська Лапиньш… эта точно будет ждать после уроков, на предмет поговорить по душам. Почуяла, дурочка, коллегу по призванию. Ладно, ничего страшного, девчонка-то славная — прямо вылитая я в молодости. Поговорим, Лесь! (едва заметное подмигивание, радостно вспыхнувшие в ответ глаза) …
… Светка Байкова… вот это да! Смущение, гордость, сочувствие, тайное понимание- и ни следа осуждения. Как же она изменилась за полтора года… и за последние месяцы, особенно…
… Диляра… ненависть? . . нет… зависть! черная, бешеная, нерассуждающая! Да, слухи явно не врали про вас с Костиком. Упустила ты, девочка, свой шанс, пусть и не по своей вине. Буду-ка я от тебя держаться подальше… на всякий…
(После пронесшегося по всей школе слуха о том, что Хай всерьез — и даже с некоторым успехом — подкатывался к Дильке, Нелли взглянула на этого лопоухого кобеля с невольным уважением. Она и сама склонна была временами по-глупому рисковать жизнью, но до таких высот доходила редко: если бы Хайреддинова-младшая не проявила благоразумия, отстрелив Хоева в самом начале полета, Хайреддинов-старший его бы после приземления в шаурму порубил. А возможно, и обоих. Зять с такими дарованиями ему нафиг не сдался, а других вариантов татары не признают: тронул — ходи) .
Мда. Удивили, детки, нечего сказать. Подкинули пищу для размышлений.
— Все, будем считать, что вопросов нет. Специально для пацанов: повторять эксперимент с Юльчи… с Юлией Васильевной или Маргаритой Семеновной не советую, плохо кончится. Слышали, кобеля? Особенно с Риткой: она уже двоих мужей до больницы заездила, теперь третьего ищет. Нарветесь.
Класс разразился облегченным хохотом. Нелька позволила себе слегка расслабиться. «Ччерт, аж затылок свело. Ну, вроде прошли. «
— Ладно, начинаем урок. Услышу, что кто-то обсуждает — крикну Шумко и укажу пальцем, — усмешливо прищурилась. — У них как раз за стенкой урок, убежать не успеете.
«Ага, дернулся, родимый! Да, дружок: разговор у нас с тобою будет крупный впереди… «
***
Дверь учительской приоткрывается сантиметров на пять, издав удовлетворенный предательский скрип, и застывает в этом нелепом положении. Юлька, оторвавшись от журнала, смотрит на меня с ехидной ухмылкой. Сволочь ты, подружка…
— Заходи, кот, тут все свои, — и стальным взглядом — по ухмылке, по ухмылке! Только ляпни мне что-нибудь! Юльке, впрочем, плевать на мои немые угрозы, она прихорашивается перед спектаклем: отодвигает журнал, откидывается на диванчике, положив одну красивую ногу на другую красивую ногу, и одним движением взбивает сливочно-белую челку. Натурального цвета, между прочим, не крашеную. Я сейчас рядом с ней — как дикая куропатка на фоне райской птицы.
Тик протискивается в выпевающую рулады дверь, торопливо закрывает ее за собой. Кидаю взгляд на диванчик: Юлька смотрит плотоядно, две верхние пуговки блузки расстегнуты (когда успела?) , руки сложены на бедрах, пальцы правой теребят край юбки, и без того открывающей слишком много. Хычница. Львица в период течки. Шлюха вокзальная. На мгновение во мне дергается паника: отобьет ведь! Старательно затаптываю панику поглубже, встаю навстречу Тику, непроизвольно пытаясь оказаться между ним и Юлькой. Спиной чувствую, как она улыбается во весь рот, трогая языком ровненькие зубки. Убила бы. Убью еще. Дождешься.
— Лис, я тебе бутеров принес… и соку… апельсинового. Ты когда освободишься? — Тик смотрит на меня, но я вижу, как его взгляд то и дело дергается мне за плечо. Нет, так дело не пойдет.
— Спасибо, кот. Знаешь, хорошо, что ты зашел. Я как раз
думала — посидеть еще или плюнуть. Пойдем уже, пожалуй, да?
— Ага… Да…
Сзади чуть скрипят пружины. Напряженный до предела слух улавливает шорох ткани, скользящей по кружевному капрону. Вверх скользящей, естественно. Глаза моего возлюбленного стекленеют. Ах, так, да?
Внутри меня внезапно поднимается незнакомая волна — кажется, это называется «веселое бешенство». Щас мы им цирк устроим… внимание, всем оставаться на местах…
— Тик, я только сбегаю… минут на десять, подождешь, ага?
— А… ага. Подожду.
За спиной — онемение. Игриво щелкаю пацана по носу, огибаю, нарочно проехавшись грудью, и цокаю к двери. Уже выходя, из темноты коридора бросаю взгляд внутрь. Что, Юлечка, не ожидала? Теперь выкручивайся, стриптизерша бесплатная. А я и подглядывать не буду, у меня поважнее дела есть.
«… Нет, братцы, вы не летчики, вы кооператив извозчиков!»
Надо отдать им должное: играют старательно, изо всех невеликих сил. Сидят, чинно беседуют — о погоде, не иначе; Юльчин сок прихлебывает. Только двумя руками стаканчик держит, иначе расплещется. Прямо на одернутую сколько возможно юбочку (до колен натянула, во дает!) и дорогущую обтягивающую блузку — с тщательно застегнутыми доверху пуговками. Зря, что ли, я топала, как слон, от самого угла коридора до двери?
Вы кого обмануть хотели, девочки-мальчики? Я этот запах на всю жизнь запомнила — с того вечера, когда забежала на минутку к Машке — без стука, как обычно — и обнаружила у нее своего Александра, в расстегнутых джинсах и без футболки. Они на меня смотрели молча, а я нагнулась, вытащила из-под стола подружкины трусики, бросила их Сашке в лицо — и вышла. А запах измены — ни с чем больше не спутаю.
Медленно подхожу к дивану. Не торопясь, вынимаю стакан из трясущихся рук, ставлю на пол. Не встречая сопротивления, рывком заваливаю Юлечку на спину — и, уставившись в полные ужаса глаза, запускаю руку под юбку.
Тик явно пытается свернуться в шар. Не выйдет, милый, мы не ежики.
— Я тебя не убью, котяра. Но ты пожалеешь, что не убила. Говори — ты ее трахнул?
Сдавленное «кхы-кхы», мотание головой. Ага. Так и знала. Ничего, это поправимо.
— Ну как же это? Такую девочку, и не трахнуть? Ну-ка иди-ка сюда.
Юльку начинает ощутимо колотить. На всякий случай прижимаю ее второй рукой к дивану. Грудки под ладонью ходят, как кузнечные меха.
— Ну? Я жду. Иди сюда. — И вкрадчивого металла в голос побольше.
Тик деревянно выбирается из кресла, подковыливает к дивану.
— Смотри, какая девочка. Куда круче меня, правда? Блондинка натуральная, сам уже видел. И сисечки — не чета моим мешкам. — Придерживающей рукой принимаюсь расстегивать пуговицы на блузке. Юлька каменеет и перестает дышать. Это еще, наверное, от того, что вторая моя рука под юбкой отнюдь не лежит корягой. У подружки там есть что погладить и потискать, а я в этом деле, как юный пионэр: всегда готова.
Лифчик под блузкой черный, кружевной, из дорогих. Не стесняясь, завожу ладонь под чашку. Ого! Так и самой возбудиться недолго… что ж я раньше-то тебя не попробовала, сладкая? Ну, что ж — лучше поздно…
Пока же наблюдаю за реакцией своего мальчика. Отличная реакция, только что слюни не текут. Пока. Во всех железах переворот, в штанах рреволюционные силы поднимают красный флаг. Прекрасно, продолжаем…
Category: Наблюдатели
