Солдатка — Новинка

Я только что пообедал у родителей, и теперь возвращался к себе домой. Идя через парк, я увидел на скамейке молодую девушку-солдатку. Она сидела и плакала. Рядом с ней был большой синий армейский рюкзак и автоматическая винтовка «Тавор». — Что случилось? — спросил я на иврите, подойдя к ней. — Ничего! — ответила девушка. По ее внешности и акценту, я догадался, что она из России.
— Вы говорите по-русски? — спросил я ее. — Да, говорю… — Вас кто-то обидел? — Ничего, переживу… — Может, я могу чем-то помочь? — спросил я. — Мне ночевать негде, — сказала девушка. — Поссорилась с соседками по комнате, и они меня выгнали. Вернее, я сама ушла… — Вы, наверное, из хостеля «Яд-ле-Баним»? — Из него. Я солдат-одиночка. Где мне еще провести конец недели? — Как вас зовут? — Лера. — Лера?! — Да, а что?
«Вот это совпадение!» — подумал я. Так звали мою самую сильную любовь юности. Самую сильную и безответную. — Меня Женей зовут, — сказал я. — Я тут живу неподалеку… Один в трехкомнатной квартире. Можете переночевать у меня. У меня в кабинете двуспальный диван. Будете спать там. — Ага. А расплачиваться за ночлег — натурой? — Ну, зачем же вы так? Я вам помогаю совершенно бескорыстно. В Израиле принято помогать солдатам. Не бойтесь, я к вам приставать не буду. — Честно? — Честно! Будете моей гостьей. — А горячая вода у вас есть? — Сколько угодно. Можете даже ванну принять. — Добрый самаритянин… — девушка заметно повеселела. — Вы курите? — спросил я ее. — Нет. — Замечательно! Я тоже не курю. Ну, идем? — Идем. А это далеко?
— Нет. Тут рядом. На улице Борохов. Три минуты ходьбы. Давайте, я понесу ваш рюкзак! Я взвалил тяжелый рюкзак себе на плечи, и мы пошли из парка. — Женя, а вы женаты? — Нет. — А сколько вам лет? — Сорок три. — И все еще не женаты? — Я слишком умен, чтобы жениться на той, которая согласилась бы выйти за меня замуж. — Вот как? — похоже, она пропустила мой сарказм мимо ушей. — У меня тоже нет парня. Я даже не целовалась никогда. — Ну, у тебя еще все впереди… Я незаметно перешел на «ты». — Вообще-то, ко мне все время ребята клеятся. Но мне никто не нравится. Пока мы шли, я смог ее немного рассмотреть. Девушка была среднего роста. Точеная фигурка, прямые темнокаштановые волосы, голубые глаза…
«Очень миленькая девчушка», — подумал я тогда. Мы подошли к моему дому. — Вот тут я живу, — сказал я, открывая дверь подъезда. Лифт был внизу, так что ждать не пришлось. Мы поднялись на пятый этаж. Пока мы ехали в лифте, Лера все время поглядывала на себя в зеркало, что висело на стене кабины. Когда мы вошли в мою квартиру, девушка немного удивилась, что я живу здесь один. — Это все благодаря моим родителям, — пояснил я ей. — Они семнадцать лет проработали в израильских школах. Преподавали физику. Вот и заработали на две квартиры. Мне отдали эту, трехкомнатную, а себе купили четырехкомнатную, в этом же районе. — Они у вас что, миллионеры? — спросила девушка.
— Нет. Обычный средний класс, — ответил я. — Сейчас они уже на пенсии. — А вы когда приехали в Израиль? — спросила она. — В девяностом году. Мы давно уже здесь. — А я недавно. Четыре года всего. Я по программе «Наале» приехала. — А откуда ты? — Из Кирова. А вы? — Из Ленинграда. То есть, из Санкт-Петербурга. — Понятно. — А кем работают твои родители? — У меня нет родителей. Мама погибла в аварии в прошлом году, а отец нас бросил, когда я была совсем маленькая. Куда я могу положить свои вещи? — Вот сюда, — я поставил рюкзак девушки в свой кабинет. — Тут будешь спать. На диване. А я — у себя в спальне. Вот здесь можешь положить винтовку. — Спасибо… Евгений, а кто вы по-специальности?

Я достал диск, на котором были записаны два альбома Жара: «Кислород» и «Равноденствие». Включил стереосистему и поставил диск на лазерный проигрыватель. Когда по комнате разлились волшебные звуки электронной симфонии, девушка удивленно замерла, сидя на диване и восторженно посмотрела на меня. Она никогда не слышала ничего подобного. — Это и есть «Кислород»? — спросила она меня. — Да, — сказал я. — Это моя самая любимая музыка. Я каждый день ее слушаю. Она максимально соответствует состоянию моей души. — Класс! — Нравится? — Очень! — Ну, сиди, слушай, а я пойду пока чайник поставлю. Будешь чай пить? — Мне — лучше кофе. — Растворимый? — Да. С сахаром. Одну ложку кофе и две сахара. — Хорошо. Тебе большую чашку? — Среднюю.
— Сейчас сделаем… Хорошо, я заранее отфильтровал воду! Перелив из фильтра воду в электрический чайник, я включил его и вернулся в комнату. — Это первая часть симфонии. Я ее называю: «Жидкий кислород». — А разве кислород бывает жидким? — спросила меня Лера. — Конечно! При очень низкой температуре. Меньше минус ста градусов Цельсия. Я точно не знаю. Знаю только, что на Земле в естественных условиях такой температуры не бывает. То есть, в обычной, земной природе, кислород в жидком виде не встречается. Только в космосе. — Да, эта музыка, вообще, такая… Космическая!
— Моя покойная бабушка ее называла «голубой» музыкой. В смысле, «небесной». Музыка небесных сфер… Чайник закипел, и я пошел разли

вать кофе. Себе взял большую, полулитровую кружку, Лере — поменьше, на триста миллилитров. — Может, перейдем на кухню? — спросил я девушку. — Да, конечно! — она поднялась с дивана. Между тем, первая часть симфонии плавно перешла во вторую. — А эту часть я называю «Полярный день», — сказал я. — Да, похоже… В самом деле! Как будто летишь над полюсом, в небе — яркое солнце на голубом фоне, а внизу — ослепительный белый снег и лед!… — У тебя хорошее воображение, — сказал я. — Я, тоже, представляю себе подобную картину. — Сколько у нас общего!… — сказала девушка и лукаво посмотрела на меня. — Да… К чему бы это? — Женя, а вам не скучно жить здесь одному? — Скучно. А что делать? — Заведите себе подругу! — Да, уж!… Как будто это так просто…
— А что? У вас квартира своя, вы еще не старый, симпатичный… — Это я-то — симпатичный?! — я не знал, шутит она, или издевается. — Да, симпатичный… У вас очень добрые глаза, — сказала она и вдруг покраснела. — Спасибо за комплимент, — я тоже, как-то, растерялся. — Вкусный кофе! Это «Рэд Маг»? — перевела она разговор в другое русло. — Да. Я только такой пью. «Гадалкам вред непримиримый приносит кофе растворимый!» Она рассмеялась. — Сам придумал? — Нет. Юморист один. Еще из советских времен. Тут я спохватился:
— Ой, совсем забыл! У меня же есть отличный пирог в холодильнике! — А я уже почти все выпила… — Ничего, ничего!… Еще кружку нальем. Вот пирог! — я достал из холодильника мамину выпечку. — Яблочный? — Ага. — Класс! Я разложил нарезанные кусочки пирога по двум тарелочкам. — Эх! — сказал я. — «Обожруся и помру молодой!» — Опять цитата? — Угу… Из мультфильма. «Мартынко» называется. Тот же режиссер, что снял мультик «Жил-был пес». — Не смотрела. — Гениальные мультфильмы! Если хочешь, потом посмотрим. У меня на дисках есть. — Давай, лучше музыку послушаем. Эту часть ты как называешь? — Третью? «Полярная ночь». А потом будет «Тихий океан». После нее — «Песня электрических проводов», и шестая, заключительная часть — «Атлантика».
— Очень красивая музыка! А что ты еще слушаешь? — Ну, у Жан Мишель Жара есть много альбомов: «Магнитные Поля», «Зулюк», «Рандеву», «Хронология» и многие другие. — У тебя что, все его альбомы? — Да, почти все. Я каждый день помногу слушаю музыку. Это меня спасает от одиночества. — А что, у тебя нет друзей? — Есть. Но каждый занят своими делами. Так что я, как тот Неуловимый Джо. Он неуловимый не потому, что его никто не может поймать, а потому что он нахрен никому не нужен. Девушка засмеялась. Я был на взводе. Я давно уже привык быть один, но каждый раз, когда поблизости оказывается живой человек, готовый меня слушать и уделить мне, хотя бы, минимум внимания, я «набрасываюсь» на него, как голодный хищник на дичь, и «не слезаю» до тех пор, пока человек этот не исчезает из моего поля зрения. Наконец, я смог подробнее рассмотреть свою гостью. Одета она была в военную форму — обтягивающие брюки цвета «хаки», такого же цвета куртка и черные армейские ботинки.
— А где ты служишь? — спросил я ее. — На границе с Газой. В боевых частях. Я снайпер. — Круто!… И что, приходилось убивать? — Конечно. И не один раз. Только не будем об этом, ладно? Не та тема. — Хорошо. Тебе еще много служить осталось? — Три месяца. — А потом? — Учиться пойду. В Бар-Иланский университет. — На кого? — Математика и физика.
— Теоретическая? — Теоретическая. — Здорово! Всегда мечтал заниматься теоретической физикой. — Так что же тебе мешает? — Мозги не те. Контуженные. «А вот это — наш Добрушин! Он на голову контужен». — Не любишь ты себя… — А за что меня любить? Неудачник и есть неудачник. — Только не начинай мне тут плакаться… — А я разве плачу?
«Нет, я не плачу, и не рыдаю, На все вопросы я спокойно отвечаю, Что наша жизнь — игра, И кто ж тому виной, Что я увлекся этою игрой!…»
Пропел я, подражая любимому артисту.
«Пусть бесится ветер жестокий В тумане житейских морей! Белеет мой парус такой одинокий На фоне стальных кораблей!»
— Классная песня! — сказала Лера. — Откуда она? — Из фильма «12 стульев». По роману Ильфа и Петрова. — А ты сам не пишешь, случайно? — спросила девушка. — Ты угадала. Пишу. — Стихи? — В основном — прозу. Фантастические рассказы. — И что, где-то публиковался? — Публиковался. В журнале «Техника —

Category: Романтика