Основной инстинкт Часть 11 будни нашего города

11. Дочки-матери.


Этот забавный эпизод произошёл где-то в середине девяностых. Мне удалось, наконец, устроиться на хорошую работу в частную фирму, причём, (о, чудо!) по своей инженерной специальности. Фирма серьёзная, не ларёк какой-нибудь торговый, а СП с участием иностранного капитала, связанная с монтажом и эксплуатацией довольно серьёзного оборудования. Опуская подробности скажу, что был я послан руководством в деревню производить надзор за монтажом одной нашей установки в тех краях. Вообще-то этот населённый пункт имел гордое звание «посёлок городского типа», но был, по сути, настоящим селом с единственной заасфальтированной улицей, административным зданием в центре, совмещавшим также функции почты и магазина, у которого вечно крутились полупьяные мужички. Был там и типичный сельский клуб, в котором дважды в неделю крутили индийские мелодрамы, а по субботам были танцы. В тени яблонь мирно паслись козы, а кумушки часами обсуждали местные новости у водяной колонки. С первыми криками петухов пастух гнал на пастбище стадо коров, а вечером пригонял обратно. Коровы протяжно мычали, отчаянно мотали хвостами, отгоняя насекомых, и оставляли на дороге свои визитные карточки. Было впечатление, что я попал лет на десять в прошлое. Кроме нашей «стройки века», единственной приметой нового времени был коммерческий ларёк, предлагающий сигареты, пиво и всякие «диролы» и «сникерсы».
Ввиду полного отсутствия в тех патриархальных краях какой-нибудь гостиницы, я был определён на постой в частный дом. Дом мне сразу понравился: большие окна, сад во дворе, гараж. Хозяйка Валентина Ивановна, угрюмая и неразговорчивая вдова лет около сорока, имела типичную среднерусскую внешность: серо-зелёные глаза, прямые русые волосы, полная грудь и крепкие мозолистые руки, привыкшие к тяжёлому труду. Впрочем, широкое лицо с правильными чертами было не лишено привлекательности, а плоский живот говорил об умеренности в еде. Жила она вдвоём с дочкой, смешливой веснушчатой Санькой, худенькой девчушкой лет четырнадцати-пятнадцати с волосами, выгоревшими на солнце и чёртиками в зелёных глазах. (Заведи себе русскую виртуальную любовницу-давалку! — добрый совет)
Валентина Ивановна неодобрительно покосилась на мои шорты, но ничего не сказала и повела показывать мне комнату. Широкая металлическая кровать с высокой спинкой была застелена вышитым белым покрывалом. В изголовье высилась пирамида подушек в кружевных наволочках. Гобелен на стене изображал сцены из королевской охоты. За окном склонила ветви большая яблоня. Всё чисто и по-деревенски уютно. Я сразу договорился с хозяйкой об использовании пустующего гаража (к тому времени я уже неплохо зарабатывал и поменял, наконец, свой Рекорд на пятёрку ВМW, который хотелось понадёжнее спрятать от местных луддитов) и уплатил вперёд на месяц, что вызвало одобрение хозяйки.
Надзор за монтажом оборудования, ради которого я был послан в это богом забытое место, заключалась в ежедневном контроле над бригадой рабочих на объекте. Образно говоря, что я выполнял роль той щуки, что обеспечивает бессонницу карася. Впрочем, мне повезло: бригада попалась опытная и, как не странно, почти непьющая. Работяги снисходительно посмеивались, глядя как я каждое утро произвожу необходимые замеры, но относились ко мне подчёркнуто уважительно. В конце концов, длительность моего ежедневного пребывания на объекте сократилась до пятнадцати-двадцати минут. Лето выдалось жарким, и всё остальное время я с превеликим удовольствием жарился на солнце, плавал в колхозном пруду или ловил в нём карпов. Провести лето, отдыхая от городской суеты, дыма и смрада, да ещё за счёт фирмы… Ближайшее будущее представлялось в самом радужном свете, меня переполняло ощущение счастья и любви ко всем окружающим. Единственной проблемой оставалось вынужденное воздержание.
Столовался я у хозяйки. К столу всегда подавалась свежая зелень с огорода, овощи, яйца от собственных кур и сколько угодно свежего молока. Желая как-то наладить отношения с немногословной вдовой, я стал покупать продукты, но она неохотно принимала подарки. Зато неунывающая Санька с удовольствием уплетала сладости, которые я таскал ей из магазина. Она называла меня «дядя Костя», и завидев мою машину тут же бежала открывать ворота, смешно вскидывая длинные загорелые ноги. После ужина я обычно садился в тени с бутылочкой пива и читал книгу, а она возилась где-нибудь неподалёку. Вскоре мы окончательно сдружились. Я рассказывал ей разные забавные и поучительные истории, случившиеся со мной, с моими знакомыми, а то и просто выдуманные, а она слушала, буквально открыв рот. С подступающими сумерками мать отправляла девочку спать. После ритуальных уговоров разрешить ей послушать дядю Костю ещё немного, Санька, вздохнув, уходила. Я обычно читал до тех пор, пока можно было различить буквы, а потом откладывал книгу и тоже шёл спать. А на утро меня будил ласковый солнечный

лучик, я долго валялся в постели, блаженно потягиваясь, баловал себя традиционным утренним онанизмом, сбрасывая напряжение вынужденного воздержания, и вскакивал навстречу новому дню, счастливый от мысли, что он пройдёт так же замечательно, как и день вчерашний.
Однажды я предложил Сане поехать со мной купаться. Девочка с восторгом согласилась. В машине она всем шумно восторгалась, трогала всякие блестящие кнопочки, без конца поднимала и опускала стёкла, потом включила магнитофон на полную мощность, направила на себя струю воздуха из кондиционера и, закрыв глаза, с блаженным видом откинулась в кресле. Я невольно покосился на её бронзовые от загара ноги, которые не мог скрыть подол слишком короткого уже платья, на ссадину на левой коленке, на тонкий девичий стан, на облезший от солнца носик, на веснушки, усыпавшие милую мордашку, и вдруг почувствовал, что я безумно хочу эту девочку. Я перевёл взгляд на дорогу и включил передачу. Такие мысли надо безжалостно гнать! Она сказала, что закончила восьмой класс. Значит ей сколько? Пятнадцать? А мне вдвое больше. Это же педофилия! Да? А сколько было Ольге, когда я её первый раз трахнул? Да, но мы были ровесники! Вот пусть её тоже ровесники… Но, блин, как же хочется! Нет, об этом нельзя даже думать! Зазевавшаяся курица с кудахтаньем выскочила из-под колёс и отвлекла моё внимание. Я уставился на дорогу. Но, удивительное дело, чем больше я старался отогнать от себя грешные мысли, тем сильней притягивали мой взгляд эти загорелые ноги, с невинной детской непосредственностью вытянутые во всю их соблазнительную длину.
На берегу Саня стащила платье через голову и осталась в голубом купальнике. Я впервые имел возможность рассмотреть фигуру девочки и поневоле улыбнулся умилённо, глядя на её худенькое тело, ещё совсем маленькую грудь, укрытую чашечками купальника, острые ключицы, впалый живот, рёбра. Когда-то и я мог похвастать плоским животом, а теперь… может быть стоит поменьше пива пить? Я вздохнул, и принялся расстилать на траву полотенце, в то время, как моя юная подружка с хохотом понеслась вниз к воде.
День прошёл великолепно. Санька оказалась отличной пловчихой. Мы несколько раз сплавали на противоположный берег, а потом долго баловались на мелководье, боролись, поднимая тучи брызг, топили друг друга… А потом валялись на травке, подставив солнцу свои мокрые тела, и я безуспешно пытался отогнать воспоминания о том, как в пылу борьбы обнимал эту девочку, какая у неё гладкая кожа, какая она хрупкая, беззащитная… Санька не взяла с собой полотенце и теперь нам приходилось делить одно на двоих. Мы лежали так близко, что она прижалась ко мне своим горячим от солнца плечом. Я не утерпел и чуть подвинул ногу, как бы невзначай коснувшись её. По телу побежал горячий ток желания. Дёрнулся и начал выпрямляться мой дружок в плавках. Я вздохнул и перевернулся на живот…
Вечером, поставив машину в гараж, я первым делом отправился в туалет и отправил в дырку деревянного туалета струю спермы, накопившейся за день от созерцания этого юного создания. Вечером того же дня я дождался момента, когда девочка отправится спать, обошёл дом, подкрался к окну её комнаты и спрятался за кустами крыжовника. Санька налила в таз воды, добавила кипятка, разделась догола, и, стоя в тазике поливала себя водой из ковшика. Тюлевые занавески на окнах очень мне мешали, но они не могли скрыть, что низ живота девочки уже украсил курчавый завиток… Я досмотрел представление до того момента, как Санька, закончив купание, надела ночную рубашку до пола и несла тазик с мыльной водой к выходу. Я покинул свой наблюдательный пункт и отправился в туалет, чтобы второй раз за вечер сбросить накопившееся напряжение. С того дня у меня вошло в обыкновение подглядывать украдкой за ежевечерними водными процедурами девочки, а потом, с наслаждением онанировать где-нибудь в туалете или под кустом или просто, лёжа в постели и теша себя бесплодными мечтаниями.
Я могу поклясться, что никогда не воспринимал эти мечты всерьёз, никогда не думал, что в один прекрасный день им суждено воплотиться в жизнь. Точнее, это было прекрасное утро. Валентина Ивановна ушла на ферму. Я, как обычно, валялся в постели на грани сна и бодрствования и наслаждался прекрасным июльским утром. Утренняя эрекция придавала моим полуснам-полумечтам эротический уклон. Накануне вечером я внял уговорам Саньки и посетил местный клуб. Девушки, пришедшие в тот вечер на танцы, не очень соответствовал моему идеалу прекрасного пола, и я, к Санькиному восторгу и зависти подружек, весь вечер с успехом разыгрывал из себя галантного кавалера. Санька, очень мною гордилась, танцевала только со мной, а после танцев неожиданно поцеловала меня в губы. Вспоминая этот наивный детский поцелуй, я сладко потянулся. Была бы эта девочка чуть постарше… Хотя… узкая юбка, прозрачная блузка, немного косметики… она вчера выглядела старше своих пятнадцати. Я снял трусы и принялся фантазировать, с восторгом ощущая, как трётся головка о шершавую простыню. Эрекция достигла своего предела, я готов был уже начать дрочить, когда вдруг скрипнула дверь. Я замер,

Category: Вагинальный секс