Пиздень на плетень Начало от участника событий

Сколько себя помню, всегда стеснялся своей фамилии. Согласитесь, Валера Шапочкин — звучит достаточно глупо. То ли дело — Эроген Бабушкин. Здесь есть всё: и масштаб, и грация, и красота. А вот вам и история моего порнонима. С пылу с жару, так сказать!
Дело было давненько, а годов мне, эдак, 18 было. В начале июня, задумав сплавить меня на летний период на деревню к дедушке, родители выперли меня из дому. Правда, никакого дедушки на сельской местности не обитало. Он как-то вышел из дома за папиросами и был таков. Жила там бабушка, выжившая из ума старушка. Историю про сиги как раз она и рассказывала всем заинтересованным пропажей супруга. С ума она, кстати, сошла еще до того самого похода за папиросами.
Понимаете, я был еще тем хикки, нердом и затворником, поэтому покидать родную дыру я, ну ни в какую не собирался. Тем более дома жила та единственная женщина, что была со мной в самые трудные минуты. Да, пусть она и из резины, но темперамент у ней, знаете ли, погорячее будет, нежели у всяких там самок из плоти и крови. Но мамка с папкой нашли способ. Спрятали мою ненаглядную, а сами сказали, что та уехала в деревню, быкам хвосты крутить. Я легковерный и ревнивый, посему ринулся за своей любовью на первом же автобусе до Нижних Варенбухов, по дороге растратив все сбережения на вкуснейшие ХАЧины и питательные чипсики. Подъезжая к пункту назначения я понял, как дешево меня развели.
Вот и что мне делать? Деда, того можно было хоть из рогатки обстрелять, а чем с бабкой старой прикажите заниматься? Но делать нечего и я решил скоротать в этой дыре ближайшее время до автобуса в обратный конец. Может посчастливиться выудить пару ассигнаций из старушечьей пенсии.
Не спел я прибыть на деревенский чернозем, как тут же получил партийное задание. Бабушка-старушка встретила меня бранной руганью из которой я понял, что следует немедленно отправляться на огород, собирать колорадских жуков, лакомящихся картофельными листками. — Жук — тварь вредная! Паразит и дармоед, как и ты, внучек. Тебя-то я прощаю за родство кровное, но коли хошь поисть укусна, давай колорадов трепи да дави, еби их животы! — настраивала меня на рабочий лад бабуля. — На вот табе баночку со скипидарчиком, собирай сюды. А как кончишь — мне няси.
Так вам скажу, колорадских жуков я возненавидел всем сердцем, особенно после многочасовых ползаний под палящим солнцем. Будь прокляты те, кто повинны в распространении этих тварей по необъятным просторам нашей Родины! Но кушать-то хота и, чтобы хоть немного поесть, пришлось запихнуть свою гордость себе же в анус и ползать на карачках до гребаного заката. Вот я, наконец, заполнил трехлитровую банку этой колорадской саранчой и направил свои грязные пятки в сторону старухиной хаты, показать плоды труда, так сказать.
— Что справился с жучком? Тады садись за стол, протягивай крегли. — довольно прощебетала бабуся. Что я и сделал. И вот уже передо мною дымится миска ароматной похлебки. Вооружившись гнутой ложкой и куском сухаря я лихо принялся хлебать, не боясь ошпарить небо. Люблю я жмуриться от кипятка, знаете ли. Давиться слезами, капать потом в тарелку. Есть в этом свой кайф! — Ба, а это что у тебя в супе плавает? — вопросил я. Какой-то странный лук в бульоне был, вот я и решил поинтересоваться, чтоб мне мамка такую же бурду варила. — А то колорад трепыхается! — сказала старая, — Ти укусна? Я как сидел с разинутой зяпой, так и остался сидеть на месте. Ложка упала прямо на фирменные треники, обварив ляжку. Что у этой плесени в голове? Где она откопала такой экзотический рецепт? — Ты с ума спятила, бабка треклятая? — взорвался я. — А на второе червей дождевых с сыром предложишь? — Ты не кипишуй, внучок. — ровным тоном протянула бабуля. — Лучше иди переоденься в чистое. Я тебе уже вон, отутюжила.
Войдя в залу я обнаружил две кипы белья. От одной из них пахло войной и смертью, а от другой — ссаками. Мне приглянулась последняя. Знаете, все эти хитровыебанные рюшечки, растянутые панталоны, понтовые платки с хохломой. Есть в этом что-то эдакое. Скинув с себя ненавистное тряпье, я облачился в женское одеяние и сразу же почувствовал гармонию с вселенной. Но скрипнула половица и я обнаружил у себя за спиной сгорбленную бабку. Она все это время находилась здесь, в комнате, в то время как я от вида дамского белья, совсем потерял концентрацию, внимание и бесстыже сверкал голыми ягодицами перед самым носом бабули. — Ой, вы посмотрите на его. Аншлак на Волге! — издеваючи проскрипела старая. — Лучше б дедову пилотку примерил. — Бабуля, покинь помещение, пожалуйста. — не выдержал я — Не могу, когда ты пялишься на мои чресла!

Ковыляя и шаркая, бабушка с явным недовольством двинула к дверному проёму. Но шла она целую вечность, при том что я просто изнемогал от желания померить ее чепец. И вот только старушенция скрылась из виду, как я в ту же самую минуту полностью оголился и напялил тот самый головной убор. Понятия не имею, что произошло в следующий момент, но в голове моей неистово зазвучала «Играй, гармонь любимая!» и я, сам того не желая, пустился в пляс. Мистика да и только. Меня носило вокруг стола как одержимого снова и снова словно в каком-то сраном славянском хороводе. Заворачивая на очередной круг я заметил краем глаза кривую ухмылку. Это выражение скукоженного лица было мне знакомо. За моей спиной снова оказалась старая женщина. Но удивило не это, а то, как она в свои то преклонные годы так мастерски держится на виражах!
С этим пора было кончать и я сорвал дьявольский чепец с головы и бросил под ноги. — Старая, ты чего? — взъерепенился я. — Полегче на поворотах! — Старая-то я старая, а вот ты чего это нагой по хате бегаешь да народ голой сракой удивляешь? — в сердцах воскликнула бабби. — Не думала, что ты у меня такой выродишься! Большой, а без гармони! — Такой — это какой, а? — у меня уже зла не хватало. — Я нормальный, слышишь!!! НОРМААААЛЬНЫЙ!!! — Кончай придуряться! —

парировала бабуся, — и срам свой этот подальше убери, а то болтается ерунда эта. Совсем стыд потерял!! На что я дедовы кальсоны штопала? — Не собираюсь я эти оризья одевать, понятно?! — решил я, Эроген Бабушкин, весь свой гонор показать. — Сколько смеялся, столько и плакать будешь! — констатировала бабка и выудила из подола пучек крапивы. — На вот тебе по мордасям гадким! Совсем я посмотрю охамел, опущенец!
Я трижды пожалел, что так радикально оголился и не оставил на теле хотя бы подтяжки для носков. Большая часть моего тела пострадала от бабкиных хлестких ударов, даже яички покрылись алыми пупырышками. — Будешь знать как бабушку не слушаться! — орала ведьма. — Одевайся щажжа! Делать нечего, пришлось вместо элегантных колгот напяливать дедовы подштанники. Пиджак на голо тело с килограммом советских значков. Пилотку водрузил на голову в последнюю очередь, тем самым поставил, так сказать, точку в перевоплощении. Вспомнились слова деда: «Коли брать, то Раневскую, и на три буквы послать могет». К чему он эту ересь нес — до сих пор ума не приложу!
— Ну а коли собрался, сходи-ка дровы поколи! — раскомандовалась бабби. — А то после захода Ярила совсем холодит яичники ветрило.
Взял я топор и вышел во двор, лишь бы не находиться в одной комнате с безумной старухой. Да и размяться не мешало бы, весь день как-никак сгорбленный хожу. Дровишки кололись споро и вскоро я согрелся и скинул дедов пиджак. Да, тело у меня для моих лет — закачаешься! Все ребра можно пересчитать! С этими мыслями я продолжил колоть дрова, но внимание было чересчур рассеяно. Да еще это чувство дежавю как некстати. Казалось, будто я уже держал этот топор стоя вот так оголившись. И вот отвлекся я на свои мальчишечьи кофейные соски и вогнал топор по самую хряпку в башмак. Благо, дедовы калоши на пару размеров больше были, и я в очередной раз чудом избежал инвалидности!
Уморившись за день, я решил не терпеть до дому и рухнул дрыхнуть в пустующую собачью конуру. Не обращая внимание на вонь я погрузился в сладкую дрему и проспал до самого обеда. А тут уже и день-деньской и в брюхе крутит. Продрав глаза и согнал с головы черную курицу и прокрался в сени, а там на столе (о, чудо!) целая крынка густого закисшего молока. Любил я, знаете ли, этот кисломолочный продукт за благотворное воздействие на мой истощенный кишечник. Наевшись простоквашки, я кинулся скакать по лугам. Было у меня чудесное настроение от замечательной погоды и свежего воздуха. Только вот не застраховался я от случайных падений. И вот поскользнулся по неосмотрительности на курином помете и угодил с размаху копчиком на плуг. От такой резкой боли помутилось в глазах и я потерял сознание. Странным образом это страшная травма заставила меня вспомнить неприятную правду из прошлого. Оказывается, я уже был здесь. Ночевал в хате стариков, едовал простоквашку и парил ноги в киселе.
Как сейчас помню тот страшный день. Стояла теплынь, а мы топили баньку. Я чувствовал, что мир лежит у меня перед самым носом. Оставалось только пойти и взять его. Но перед тем как покорить мир следовало как следует помыться. Идти париться я не хотел, но вот посмотреть, как дед стегает бабку еловым веничком не отказался бы. Ждать оставалось еще долго и я пошел прогуляться на пригорочек. Был у меня там один могильничек — из одной ямы неглубокой торчала мина фашистская. Я всегда обходил ее стороной, но она притягивала словно магнит и ничего с этим не поделаешь. Боялся вот только я как-нибудь тронуть ейный хвостик, из земли торчащий, и отправиться к праотцам.
— Но только не сегодня. — и я двинул обратно, в сторону баньки, насвистывая себе под нос.
Как раз за первыми посетителями закрылась дверь, а я должен был быть следующим. Но просто сидеть и ждать своей очереди чудовищно скучно. И вот я уже смотрю в махухонькое запотевшее оконце, обтянутое бычьим мочевым пузырем, щурю глаз, а там то мелькает безразмерный зад бабуси, то прелые дедовы яйца. Дурота какая-то! Я думал, будет мутно, думал, экшн будет, а тут на тебе. Но только я подумал об этом, как дедова кочерыжка пришла в действие, а старухин целлюлит задрожал как студень. Мне, признаться, для

Category: Пожилые